- С годами,- говорю,- проходит. Ну ты, отдай конец.
   В прихожей было пусто. У дверей в марфину комнату - непривычно тоже. В
самой марфиной комнате было неуютно - ни поломанной радиолы, ни котов.
   - У меня,- грит,- японский магнитофон и собака.
   - Я,- грю,- твою собаку в рот ебал.
   - А?
   - А магнитофон на хую вертел.
   Легли без музыки. Ну и без собаки, ясен арафат.
   После того, как она пощупала мой арафат, она вздохнула.
   - Что,- говорю,- неудачен?
   - Чересчур,- говорит,- удачен.
   - Это единственная проблема?
   - Хм... а что он может?
   - Вертеть.
   - В каком смысле?
   - Вж-ж-ж-ж!
   - Уй, Гоша! У меня голова кружится.
   - Это,- говорю, от счастья. Ты, кстати, из Мафии?
   - С чего ты взял?
   - А вот с чего...
   - Уй! Ну, из Мафии.
   - Главной будешь?
   - С чего ты взял?
   - Уй! Не знаю.
   - То-то... Уй! Ну, главная.
   - Я тебя раскрыл! - сказал я радостно и, ухватив за ягодицы, насадил
поглубже.
   - Уй! Ну, раскрыл. Подумаешь, шпиен. Сысчик. Филимон Купер.
   - Филимон,- говорю,- тоже на вас работает?
   - Уй!.. не, он кирпичи продает. Мелкий бизнес.
   - А если подумать? - я перевернул ее на живот.
   - А хули тут думать? Мелкий.
   - А чо он мне, сука, морду набил?
   - Уй! Чо, не помнишь - сам напросился!
   - А Жора?
   - А чо Жора, чо Жора?
   - А вот чо,- сказал я, переворачивая ее снова на спину.
   - Уй! Ну хватит, давай лирическое отступление.
   - Лирическое? Н-на!
   - Уй! Гоша, пидр! В начале книжки такой тихий был...
   - Колись, Марфа, тебе скидку дадут. Все равно те не жить. Пропесочу в
газете - запердишь, что твой Ябунов.
   - Уй! - и Марфа в бессознательном состоянии откинулась на подушки.
Сука! А я еще и не кончил!
   Злясь на Марфу, я начал рыскать по ящикам ее письменного стола в
надeжде найти интересный компромат. И нашел. Уй, тут до хуя чего было.
То-то порадуeтся дядя Володя. Я распихал документы по карманам, надел
штаны и ушел - уж очень у Марфы неуютно было.
   " А ведь она мне в матери годится ",- подумалось печально.
   В полутемном коридоре Оксана мыла пол.
   - Чо, без бабы? - поинтересовалась она.
   - Я уже,- похвастался я.
   Оксана нахмурилась и яростно заелозила тряпкой по полу. А я, оттолкнув
Сидорыча, вошел на кухню.
   На кухне сидел Саша Рогов в сером, хорошо пошитом пиджаке и майке на
голое тело. Перед ним стояла бутылка шотланского виски " Джони Уокер ",
рядом лежала коробка гаванских сигар.
   - А, сoсед! - приветствовал меня Саша Рогов.- Садись, сосед, счкотчу
наебнем.
   Я присел.
   Саша налил мне полный стакан и прогнусавил под нос:
   - Джони Уокер, Джони Токер, Джони песенки поекер.
   - Да орешки все грызекер,- закончил я.
   - Верно! - Рогов хлопнул ладонью по столу.- Ты не ссы - наши придут, я
тя в обиду не дам.
   - Какие - наши?
   - Наши, Роговы! - Саша залпом долакал стакан.
   - А чо,- грю,- уже идут?
   - Уже в пути,- заверил меня Рогов.- Товарищ, верь, взойдет она.
   - Байрон,- буркнул я.
   - Ни хуя! - Саша повертел указательным пальцем.- Рогов!
   - Ну, хуй с ним,- поморщился я и пошел спать.
    
  
  
  
 МАРИНА
  
 Мы с кузеном Димоном шагали по Проспекту.
    
 ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ
 Проспект разжирел и залоснился. Редкие старые постройки рассыпались на
кирпичики, на их месте вырастали новые диковинные строения с непонятными
названиями: "Ночной клуб", "Гриль-бар", "Казино". На месте кинотеатра
"Централь-ный" (Боже, благослави матросов!) поблескивал красными очечками
окон публич-ный домик. Коммерческие ларьки торчали повсюду, как хуй после
молитвы.
   Молодые жлобы из ларьков торговали иноземными сигаретами, водкой,
спиртом "Royal", "Наполеоном" и шотландским виски.
   ( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
    
 - Саша Рогов пьет "Скотч",- сообщил я Димону.
   - Саша Рогов ебнулся,- отозвался Димон.- Скоро он начнет пить перцовый
пластырь.
   - Не вижу связи, кузен.
   - Она глубже, чем ты думаешь. Дай закурить.
   Пришлось купить этому сраному кришнаиту сигареты.
   Димон смолил одну за другой. После третьей говорит:
   - Как думаешь, если я в один прекрасный день стану импотентом, тупая
эта блядь от меня отвяжется?
   - Лена?
   - Но.
   - Не знаю, кузен,- искренне пожал плечами я.- Между прочим, как у тебя
с ней?
   - Она,- говорит Димон,- какая-то неземная, эта блядь. Разучила
несколько кришнаитских песен. И уже третий месяц беременна.
   - Ну ты, - говорю, - Димон, даешь!
   - Я - глубоко несчастен,- заявляет Димон. - Единственное, что у меня
осталось в жизни - это Кришна и брат Игорешка.
   - Уй, кузен! - удивился я.- Так он тебе, все ж, открылся?
   - Кто, Игорешка?
   - Кришна, болван.
   - Не шути так,- попросил Димон.- Что ж до Игорешки - то это маленький
семилетний скот.
   Димон поморщился, снял ботинок и вытряхнул оттуда канцелярскую кнопку с
окровавленным острием.
   - Не будем о грустном,- сказал я.- Тебе, Димон, надо развеяться.
   - Пошли в ресторан,- предложил Димон.- На Речном вокзале открылся новый
ресторан. Деньги у меня есть.- Потом помрачнел и говорит.- А
кришнаитская-то касса все пустеeт и пустeeт.
   Ресторан на Речном вокзале назывался "Речной". Я сразу вспомнил соседа
дядю Степу, потом соседа дядю Фиму Парашина, соседей дядю Вшивина и дядю
Парши-вина, дядю Евлампию, потом дядю Володю, начальника Городских Складов
дядю Ябунова...
   - Вот свободный столик,- прервал мои воспоминания Димон.
   Мы сели. К нам быстро подскочил официант, нагловатый, в зеленом
смокинге с искрой.
   - Заказывай, что хочешь,- сделал широкий жест Димон. Потом помрачнел и
говорит.- А кришнаитская-то касса все пустеет и пустеет.
   Мы заказали по салату, по порции цыпленка-табака и литровый графинчик
водки.
   -Я упал в своих глазах,- признался Димон, обгладывая цыплячью ногу и
выпивая рюмку.
   - Сиди ровно, кузен, - напутствовал я его.- На нас смотрят люди.
   - На тебя пялятся, - доверительно сообщил Димон.
   - Кто?
   - Девица через два столика. В зеленой водолазке с крашенной челкой.
   Я посмотрел. На меня, правда, пялились.
    
 ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ
 У девицы в зеленой водолазке действительно была крашенная челка - в
багровый цвет. Остальные волосы были каштановыми. Глаза тоже были
каштановыми и мягко светились из-под длинных ресниц.
   (КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)
    
 Я еще не успел поманить ее мизинцем, а девица уже стояла возле нашего
столика, явно напрашиваясь, чтоб ее пригласили присесть.
   - Садись, - пригласил я.
   Девица села.
   - Марина, - представилась она.
   - Гоша.
   - Димон.
   - Димон,- заметила Марина,- было бы практично, если б ты слинял отсюда
на хуй.- И не подумаю! - заявил Димон. - Пока водку не выпью. Тут все - за
мой счет. -Потом помрачнел и говорит.- А кришнаитская-то касса все пустеет
и пустеет.
   Наконец, Димон допил водку и ушел, свесив ножки. Марина пододвинулась
ко мне поближе. Я отодвинулся.
   - Ты что, боишься меня? - говорит Марина.
   - Нет, - отвечаю, щелкая зубами. - Просто вы меня всe заебали уже.
   - Мы, в смысле - кто?
   - Вы, - говорю,- самые.
   - А... - говорит Марина, - это потому что ты с нами спишь. И зря, между
прочим.
   - Здрасьте, - говорю. - А что с вами еще делать? И с кем мне еще спать?
С водолазами?
   - Держись на грани, - посоветовала Марина. -Вот я, например, не такая
как всe. Я знаю цену своему телу.
   - И почем, - говорю, - оно?
   - Не продается.
   - Даром, что ли, раздаешь?
   - Не всeм.
   - А кому конкретно?
   - По настроению.
   - Что-то,- говорю, - не припомню я тебя. Откуда ты взялась?
   - Из Столицы.
   - Не пизди,- говорю,- Слово пацана?
   - Дурак ты, Гоша.
   Ну, это можно было и не говорить. Из Столицы, из нашего Города - всe
они одинаковы.
   - Пойдем,- говорит Марина,- ко мне. Я тут недалeко остановилась. В
гостинице "Столичная".
   - Пойдем,- пожал плечами я.- Уй, кузен падлючий! Ушел и не расплатился.
   - А кришнаитская-то касса все пустеет и пустеет,- вздохнула Марина.- Не
тужи, Гоша, я расплачусь.
   Она расплатилась с официантом, аккуратно пересчитала сдачу, и мы пошли
к ней.
    
 ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
 Пропадите вы пропадом Удавитесь вы проводом Вверх ногами повисните И
синицею свистните Спрячьте потные личики В обе чашечки лифчика Отдохни
переводчица Я устал Мне не хочется (КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)
    
 В полутемном гостиничном коридоре Оксана мыла пол.
   - Уй!- воскликнул Шоколадный.- Повествование приобретает все болеe
странный оттенок.
   Тут уж пришлось вмешаться Авторам и самим прогнать Шоколадного.
   - Иди, Гоша,- сказали МЫ.- Иди смело. Путь свободен.
   Я двинулся за Мариной, огибая, словно подводную скалу, оттопыренный
оксанин зад.
   У дверей в номер нас поджидал Сидорыч, в черных очках и шляпе в мелкую
дырочку.
   - С покупкой меня, Гошенька,- защерился Сидорыч, пытаясь меня обнять.-
Очинно мне идет эта шапочка... Столичная штучка? - пенсионер кивнул на
Марину.- Слышь, Гошенька, пидер, давай меняться: я те шапочку, ты мне -
колечко. Уй?
   - Старый идиот,- поморщился я.
   - Давай, Гошенька, давай, - не съезжал Сидорыч.- То выгодное дело. В
твоем колечке, уж прости старика, всяго одна дырочка, а в шляпке-то моeй
их - глядиуй, скоко!
   Чтоб отвязаться от этого пиявки, я ухватил его за края шляпы и надвинул
на самые плечи. Матерьял затрещал.
   - Уй! - захныкал Сидорыч.- Усе, усе, усе - испортил шляпу. Новаю, едва
надеванаю!.. Пидер, пидер!
   - А ну, посторонись,- послышался чей-то внушительный голос, и я увидел
кота Тихона, который, кряхтя, тащил на себе старенькую поломанную радиолу.
   - Чтоб было у вас уютно,- объяснил Тихон и, толкнув лапой дверь,
скрылся в номере.
   -Прежде чем стучать, сосчитайте до трех! - раздался оттуда его бодрый
напутствую-щий голос.
   - Что это за сумасшедший дом?- спросила Марина, хлопая ресницами.
   -Давай считать до трех,- объяснил я.- Раз, два, три! - я постучался в
дверь.
   - Да? - осведомился Тихон за дверью.
   - Тихон, открывай, падла!- загорланил я.
   - Ха-мы!- нетрезво замяукал Тихон, но дверь открыл.
   - А у тебя уютно,- с иронией заметил я Марине.
   - У тебя тоже,- ответила она.
   - Будьте счастливы, дети мои! - издеваясь, завопил Тихон.
   Пришлось выставить скотину.
   - Предупреждаю,- предупредил я Марину.- Самогону у меня здесь нет,
коржиков тоже.
   - И не надо. Садись вон в то кресло, будем беседовать.
   - Беседовать? - удивился я.- О чем?
   Но в кресло сел.
   - Курить,- говорю,- у тебя можно?
   - Если невтерпеж - кури.
   Я закурил, стряхивая пепел на стол.
   - Ну, что,- говорит Марина,- беседовать будем или нет?
   - Не смеши,- говорю.- О чем беседовать?
   - В мире много проблем,- заметила Марина.
   - Ну, и хуй с ним, говорю.
   - С миром?
   - C ним.
   - Тебя не волнуeт его судьба?
   - Не-а,- говорю.
   - А твоя судьба тебя волнуeт?
   Я подумал и говорю:
   - Не-а.
   - Совсeм?
   - Да хуй я, в принципе, на себя ложил.
   - Н-даа,- говорит Марина.- А на меня?
   - И на тебя, естественно.
   - Я тебя люблю,- сказала Марина.- Но совершенно не понимаю за что. В
целом, ты - мой антипод.
   - Уй,- говорю,- выбирай выражения.
   - Знаешь,- говорит она,- что было бы практично? Чтобы мы никогда не
встречались.
   - Уже в пути,- отвечаю, подымаясь.
   - Сядь,- говорит она.- Поговорим еще.
   - О чем?- говорю, все же садясь.
   Мы просидели и промолчали минут, наверное, с десять.
   - Знаешь,- говорю наконец,- что было бы практично? Если б мы с тобой
занялись... этим... сама понимаешь, чем, и не морочили друг другу эти...
   - Ладно,- отвечает она и достает из сумочки презерватив. Я даже
отшатнулся.
   - Ты чего?- говорю.
   - Надень это.
   - И что я буду в нем делать?
   - Заниматься любовью.
   - А водолазного костюма,- говорю,- у тебя нет?
   - Не смешно, Гоша.
   -Да я,- говорю,- и пользоваться-то им не умею...
   - Это очень просто,- лекторским тоном отозвался за дверью Тихон.-
Наберите в легкие побольше воздуха...
   - Брысь!- завопил я.
   - Ой-ой-ой,- загнусавил Тихон и застучал лапами по линолеуму, делая
вид, что уходит.
   Марина, меж тем, объяснила мне, как правильно пользоваться гондоном.
   - Только после,- говорит,- не выбрасывай его в окно. Это загрязняет
экологию.
   -Ладно,- говорю.- Брошу его в стакан с водой, куда ты кладешь на ночь
свою вставную челюсть.
   - У меня нет вставной челюсти!- обиделась Марина.
   - Ну, будет когда-нибудь.
   Марина обвила руками мою шею.
   - Ты мой,- заявила она.- И больше ничей.
   -Я - вообще ничей,- попытался защититься я.
   - Ты - мой. Ты - моя частная собственность. У меня есть квартира в
Столице, собака ньюфаундленд и ты.
   Я решил пару часов с ней не спорить.
    
 ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
 Жил в деревне Ухуeво один человек, и было у него три сына. Обычно бывает,
что старшие сыновья - умные, а младший - придурок Ваня. Так здесь все
наоборот вышло. Дураками были старшие - Панкрат и Тимофей, а младший -
Болеслав - хотя в умниках тоже никогда не числился, но дурь его в глаза не
бросалась. А вот то, что одна нога у него короче другой на пятнадцать
сантиметров - это сразу всe видели. И вот, значит, выводит как-то отец
своих сыновей в чисто поле, дает каждому по луку со стрелой и говорит:
   - Стреляйте. Куда стрела попадет, там себе невесту и ищите.
   Ну, старшие тут же похватали лук и стрелы, выстрелили и попали своему
папаше в задницу. А пока тот бегал со стрелами в заднице и матерился,
младший - Болеслав - тоже выстрелил. И полетела, значит, его стрела за
луга широкие, за леса высокие - в общем, хрен знает куда.
   Папаша, тем временем, вытащил стрелы из кровоточащей задницы и сердито
говорит:
   - Ну, ты, Боляха, давай, дуй за своей стрелой, а вы,- тут он повернулся
к Пaнкрату с Тимофеeм, - можете себе невест у меня в жопе искать.
   А Болеслав пошел за стрелой. Не знаю, сколько он там ковылял на своих
ногах разной длины, доковылял наконец до болота. Видит - на кочке лягушка
сидит и стрелу его подмышкой держит.
   - Ага,- сказал Болеслав.- Так ты, значит, царевна-лягушка?
   - Та не,- отвечает та.- Царивна-жаба - вона щэ торик здохла. А я -
просто соби жаба.
   Болеслав рассердился, забрал у нее стрелу и говорит:
   - Ну, раз ты просто себе жаба, так и.....ты в пизду!
   Вернулся домой - отец на печке лежит, и на заднице у него два компресса.
   - Ну, как, - спрашивает,- нашел себе невесту?
   Болеслав только рукой махнул.
   - Какую, - говорит,- в жопу, невесту. Кругом жабы одни.
   У них в семье, надо вам сказать, вообще было принято некультурно
выражаться.
   Ну, старик погоревал немного, что ничего путного из его затеи с
невестами не вышло, а потом выпил чарку самогона и успокоился.
   Панкрат и Тимофей так и никогда и не женились, и вскорости оба померли
от апоплексического удара. А Болеслав, все ж, женился на девушке из
хорошей семьи - Марье Николавне Потаповой.
   (КОНЕЦ ЛИРИЧЕСКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ)
    
 Проснулся я утром у себя. Радиолы не было, однако ж Тихон был - вытирал
тряпочкой пыль на месте, где когда-то стояла радиола, и вообще делал вид,
что он тут не при чем.
   - Тихон, меня не ебет,- начал я свою речь.- Чтоб вечером радиола была.
За нее в свое время 30 рублей было плочено; большие, еб твою блядь, деньги.
   Тихон отдал издевательскую честь и щез.
   - С-скотина, - пробормотал я. И недаром - через некоторое время я
услышал хриплые звуки во дворе.
   Одной лапой Тихон крутил пластинку, а когтем другой воспроизводил
мелодию и елейно мяукал к вящему удовольствию беленькой кошки из соседнего
двора.
   "Уй, Тихон,- подумалось,- такие ж дурные вкусы, как у меня. Любит,
сука, блонди-нок с зелеными глазами".
   Больше на эту тему я размышлять не стал, потому что зазвонил телефон, и
я поплелся к нему, подтягивая трусов ослабшую резинку под тяжестью моих
яйцов.
   - Егор Иродов, пресса,- буднично представился я.
   - Гошенька,-послышался в трубке сладкий голос.
   - Хуешенька,- поморщился я.- Kакая блядь звонит опять?
   - Марфа я.
   - Мафия?
   - Блин, вынь хуй изо рта.
   На этот раз я так легко не поддался.
   - Сама вынь!
   На том конце провода послышалась возня - изо рта вынимали хуй.
   - Можете продолжать беседу? - на всякий случай осведомился я.
   - Марфа я.
   - А, Марфия! Эт ты, блядь, Марфа?
   - Но. Гошенька, давай по-хорошенку...
   - Давай,- быстро согласился я.
   - Эт ты по моим ясчыкам рыскал - компромат собирал?
   - Но.
   - Бля, верни, пидор!
   - Вот грубости не люблю. И ваапче, Марфа, те - пиздец.
   - Дура, - сказала Марфа.- Луче верни.
   - Дурак,- вернул я.- С таким компроматом тебе сидеть да сидеть.
   - Гошенька, пидр,- отвечает она ласково,- положь, солнышко, где взял.
Не то - без шуток - придет тебе ПИЗДЕЦ.
   - Пиздец,- говорю,- не мешки ворочать.
   - Дурак,- вздохнула Марфа.- Ну, я тебя предупредила. Терь остерегайся.
   - Терь,- говорю,- буду. Спасиб, Марфуша, за предупреждение.
   И ведь соврал - не остерегся; только о том и думал, чтоб кот Тихон
радиолу к вечеру вернул.
   А пока до вечера далеко, решил я сходить к дяде Степе Речному. Он тут
своей яхтой хвастался. Дай, думаю, пересижу баб на острове - заебали бабы.
   Дядя Степа Речной встретил меня мрачно.
   - Ну,- грит,- что, отбил лапы своему коту?
   - Но,- говорю.- А если он радиолы не вернет, то вопче - пиздец ему.
   - Пиздец,- говорит дядя Степа,- не мешки ворочать. А вот ты скажи ему,
чтоб он про опездалов больше не писал.
   - Больше,- говорю,- не будет. А вот не вы ли, дядя Степа, про яхту
хвастал?
   - Мы, - гворит дядя Степа.- А хуйли?
   - Да так, - говорю популярно.- Хош верь, хош не верь - нужна.
   - Верно,- говорит дядя Степа.- Яхта - она каждому нужна. А уж для тебя,
Гош, хош -верь, хош - не верь, ну не жалко, блин.
   - Что так?
   - Что так, что этак. Уж так вышло. Бери, на хуй, пользуйся, блядь.
   - Спасиб, - грю,- дядь Степ. А уж Тихону лапы отобью, ежели повадно
будет.
   - Ты уж отбей, Гошенька, пидер...
   --Уй, Стeпан,- говорю,- Анатольич, от кого это вы, блядь, такой хуйни
наслушались?
   - Да от Сидорыча, блядь, шпиена амриканского.
   - Но, то хуй с ним. А стретимся мы как?
   - А стретимся мы, мил члек, Гоша, очинь проста. Ожидаюсь я ныне у
причала.
   Тобой, блядь. В три часа ровно. Как понял?
   - Понял,- грю.- Хули тут не понять?
   - Токо не опездывать,- грит дядь Степ.
   - Не ссы,- грю,- не опоздаю. Прискочу, блядь, на белой лошади.
   - Ну-ну. Без лошади тады и не появляйся.
   С тем я и ушел от дяди Степы. Ну его на хуй с его четвероногими
собаками.
   Суки.
   В общем, вернулся я на кухню, сел и задумался.
   - А хули тут думать, - решили МЫ.- Звонить надо пацанам, назначать с
ними встречу.
   Позвонил я пацанам, назначил с ними встречу. В три на Речном. Те
согласились.
   И пошел я. А весь компромат взял с собой.
    
  
  
 ПОГОНЯ
  
 Хотел было на улицу выйти, но ничего из этой затеи не вышло. Дверь вдруг
сорвало с петель и разнесло в щепки взрывом. Я рассердился, но не очень.
   "Ни хуем себе,- думаю,- утро начинается".
   А сквозь дымящиеся обломки в квартиру вдруг врываются трое: Жора, а с
ним два облома с дубинами.
   "Три, блядь, - думаю, - богатыря, на хуй. Ебическая сила. Ясен арафат -
по мою душу".
   Токо мне не страшно; такой уж у меня характер - ничего не боюсь, пока
по морде не получу.
   - Ну,- говорит Жора,- здравствуй, эта... сокол... того... ясный.
   -Что вдруг?- спрашиваю.- Пришли, блядь, за вожделенным компроматом?
   - Бля, ну он опять... эта... нарочно злит! - обиделся Жора.- Илья,
Никитич, дайте ему того... по рогам!
   Обломы Илья и Никитич взмахнули дубинками, и рога мои отлетели.
   - Спасибо,- говорю,- идолища поганые.
   - Чиво?- Илья и Никитич повернулись за разъяснениями к Жоре.
   - Бля, обзывается!
   Дубинки взметнулись вновь. У меня хватило ума не дожидаться, пока они
опустятся. Поднырнув под молодецкие руки, я выскочил на улицу.
   - Буээ!!! - взревели богатыри и бросились вдогон.
   - Хитрый эта... сука!