был
вынужден последовать за ней. На веранде было  тяжело  дышать,  потому  что
воздух был абсолютно неподвижен.
   - Допустим, - продолжал Аскольд: он торопился выговориться прежде,  чем
вернется Сени.  -  Допустим,  что  действует.  Что  произойдет?  Крестьяне
лишатся куска хлеба, но спрос на наркотики во всем мире  вырастет  и  цены
поднимутся  тоже.  Будет  нарушен  политический  и  экономический   строй,
порядок, причем во всем мире. Ты понимаешь, что такое баланс сил?
   - И вы говорите, что боретесь с наркотиками.
   - Конечно, борюсь. Но борюсь разумно. Мы  можем  сократить  поступление
наркотиков в страну, мы можем ловить дельцов и  перехватывать  транспорты.
Но мы способны  кого-то  спасать  и  кому-то  мешать  только  потому,  что
существует  определенный  порядок!  Ты  его  хочешь  нарушить?  Ты  будешь
способствовать   перемене    торговых    путей,    страшной    войне    за
перераспределение доходов и, главное,  -  ты  толкаешь  преступный  мир  к
изобретению  и  разработке  новых  наркотиков,  химических,   куда   более
страшных, чем несчастный героин, на который ты подняла дамскую ручку.
   Ее обидела эта "дамская ручка", и если она склонна была прислушаться  к
нему и чему-то поверить, то после этого выпада он стал ей противен.
   - Я тебя не убедил?
   - Нет.
   - Если ты отдашь мне поппифаг, то я гарантирую тебе благодарность  всей
России. Мы будем и дальше бороться...
   - И не мечтай...
   По дорожке шел Сени, он издали поднял руку, но Аскольда пока не видел.
   - Пойми, Лена, я лично ничего против тебя  не  имею,  -  быстро  сказал
Аскольд, - но твое сближение с черным полковником меняет суть  дела.  Если
раньше мы могли быть уверены, что тебе не добраться до маковых  полей,  то
теперь - кто знает... отдай!
   - Нет.
   - К сожалению, тебя придется убить, - сказал Аскольд.
   - Вы?
   - Ну что ты! Разве я похож на исполнителя? У каждого в жизни своя роль.
До этого с тобой можно  было  говорить,  и  говорил  я.  Теперь  разговоры
кончились.
   Аскольд повернулся и пошел прочь. На ступеньках веранды он встретился с
Сени, улыбнулся  лейтенанту,  и  лейтенант  улыбнулся  Аскольду,  а  когда
поднялся и подошел к Лене, спросил:
   - Это еще один твой знакомый?
   - Это мой враг, - сказала Лена. - Он хочет меня убить.
   - Что ты говоришь! - Сени обернулся к кустам, срывая с  плеча  автомат.
Это была запоздалая демонстрация чувства долга.
   Что, видно, ему и сказал возвратившийся полковник. Он не кричал, он был
отвратительно строг.
   В результате  Сени  обиделся  на  Лену.  Словно  это  она  нажаловалась
начальству.
   Полковник закурил свою сладкую сигару, уселся на стул - спина прямая, -
сказал:
   - Теперь тебе пора сознаться. Для твоего же блага. Я здесь кое-что могу
сделать.
   - Они убили моего мужа, - сказала Лена. Она предпочла говорить  правду,
хотя и не всю. - Теперь они нашли меня здесь. Они думают, что у меня  есть
бумаги и расчеты мужа. Но это не так.
   - Он был атомный физик?
   - Нет, биолог.
   - Ясно, - сказал полковник. - Генетика.
   Он опередил ее, поэтому так и не узнал правды, хотя  Лена  готова  была
признаться.
   - А я уж подумал, - продолжал Наронг, - что ты связана с наркотиками. А
это плохо.
   - Я не связана с наркотиками.
   - Я верю, - сказал полковник, - я понимаю  людей.  Я  знаю,  когда  они
говорят неправду.
   Он был самоуверен.
   - Но я хотела бы посмотреть, как разводят мак и как делают опиум.
   - Зачем это женщине?
   - А ты видел?
   - Видел, и не раз. Ничего интересного.
   - Я любопытная.
   - Посмотрим, -  сказал  полковник.  -  Это  будет  зависеть  от  твоего
поведения.
   И усмехнулся. Лене  не  понравилась  усмешка.  Полковник  был  хорошим,
добрым, щедрым, и в то же время  в  нем  таился  и  другой  человек,  хуже
первого.
   - Пепел Клааса стучит в моем сердце, - произнесла Лена  по-русски,  как
бы заколдовывая себя. В сущности, она была еще  нестарой  женщиной,  и  ей
хотелось жить, а она себя сделала смертницей. Смертницей  или  смертником?
Интересно, это слово имеет женский род?
   - Собирайся, - сказал полковник. - У нас с тобой есть дело.
   - Дело?
   - Через пять минут мы выходим. Жду в машине.
   Он сбежал с веранды - он  был  легкий  и  жесткий.  Он  ей  нравился  -
нравилось смотреть на него.
   Лена проверила, хорошо ли выглядит - выглядела она плохо, - и пошла  за
полковником.
   Они ехали недолго. За краем торговой улицы, в дальнем  от  реки  конце,
Лена увидела просторное двухэтажное здание, без  всяких  украшений  -  как
говорится, стекло и бетон. Оно выглядело тяжело и неуютно среди деревянных
строений и пальм  городка.  Перед  зданием  стояло  множество  машин  -  к
удивлению, Лена увидела среди них дорогие "мерседесы", "тойоты", даже один
"ягуар". Борис с раннего детства увлекался автомобильчиками,  с  ним  было
легко: если день рождения - подари  новую  машинку,  и  ребенок  счастлив.
Поэтому Лена знала все марки автомобилей,  хотя  ей  это  совсем  не  было
нужно.
   - Ты плачешь? - спросил полковник.
   - Нет, это случайно.  Плохая  мысль...  плохое  воспоминание...  -  Она
хотела поделиться с полковником своими мыслями и понимала,  насколько  это
пусто и неинтересно для всех, кроме нее.
   И неожиданно для себя сказала:
   - Мой сын, который умер... он любил автомобильчики.
   - А какая машина у него была? - спросил полковник. Он  не  понял  ее  и
представил себе молодого человека, который любит гонять в автомобилях.
   Не  дождавшись  ответа,  полковник  пошел  внутрь   здания.   Несколько
угрожающего вида охранников стерегли проход в зал, но полковника никто  не
остановил. Сени тоже прошел с ним.
   Во внутреннем зале по стенам шли подсвеченные витрины, в них на бархате
лежали различного вида и размера драгоценные камни.
   Возле витрин ходили разного вида люди с  записными  книжками  или  даже
радиотелефонами и изучали камни. Но, видно, большинство уже  насмотрелись,
и потому они перешли в комнату со стульями, похожую на просмотровый зал  в
небольшом доме отдыха, там они сидели и  ждали  -  Лена  их  видела  через
открытую дверь.
   - Здесь, - сказал полковник, - будет аукцион  драгоценных  камней.  Нет
женщины, которой это было бы неинтересно.
   - Мне не очень интересно, - сказала Лена.
   - Не может быть, - ответил полковник и подошел к крайней витрине. - Вот
здесь ты видишь рубины, в центре большой камень, каратов  в  тридцать,  из
Верхней Бирмы.
   Рубин был неинтересен - темный камешек, как галька.
   - Некоторые не отшлифованы, - объяснил полковник. -  Но  некоторые  уже
прошли гранильную фабрику.
   А Лена смотрела на покупателей.
   Рядом с ней  стояла  пара  -  сошедшая  со  страниц  какой-то  светской
хроники. Седой,  загорелый,  подтянутый  мужчина  был  одет  в  формальный
костюм, при галстуке - даже уголок платка торчит из  верхнего  кармана.  И
леди при нем тоже не поскупилась на строгий английский костюм. Откуда они?
   - Сюда приезжают солидные люди со всего мира,  -  сказал  полковник.  -
Здесь самые хорошие и дешевые камни. Лучше, чем на  Цейлоне.  Посмотри  на
толстого мужчину за нами.
   Там стоял толстый пожилой китаец  в  зеленом  камуфляжном  костюме  без
погон или знаков различия. Он навалился животом на край витрины и казалось
- вот-вот раздавит ее.
   - Это генерал Лю, - сказал полковник. - Он очень любит камешки.  Но  не
выносит меня.
   Полковник  засмеялся,  и  толстый  генерал  услышал  смех.   Он   резко
обернулся, как на звук выстрела. Прищурился, разглядывая в полумраке  зала
источник смеха. Разглядел полковника и поднял  толстую,  обтянутую  тканью
руку, приветствуя его.
   - Как я рад, - сказал  генерал.  -  Как  я  рад!  Так  давно  не  видел
уважаемого туана полковника.
   Он  говорил  по-английски.  Негромко,  но  в   благопристойной   тишине
аукционного зала каждое слово было слышно, как по микрофону.
   Легонько оттолкнув джентльмена,  генерал  подбежал  мелкими  шажками  к
полковнику, протягивая ему обе руки.
   Полковник  поздоровался.  Лену  генерал  не  замечал.  Он  перешел   на
незнакомый язык - тайский или китайский, Лена не разбиралась в  этом.  Она
стояла, не смея отойти,  чтобы  не  сочли  это  за  невоспитанность.  Ведь
совершенно неизвестно, что же  делать  честной  русской  женщине,  которая
стоит между двумя восточными владыками.
   Разговор между полковником и генералом Лю был недолог.  Неожиданно  они
вновь перешли на английский язык.
   - Я хочу представить вам мою знакомую миссис Елену.
   Генерал расплылся в улыбке, которая была недоброй и зубастой.
   - Я знаю все о миссис Елене, - сказал он. -  У  нас  есть  много  общих
друзей.
   Он поклонился - мотнул головой и тут же  откатился  -  жирным  шаром  -
прочь.
   - Что он имел в виду? - спросила Лена.
   - Наверное, тебе лучше знать... но вернее всего, он блефовал. Он  готов
на все, лишь бы огорчить меня.
   Полковник сморщил лицо в плаксивой гримасе. Он шутил.
   - Смотри дальше, - сказал он.
   Они  перешли  к  следующей  витрине.  Здесь  лежали  опалы.  Обычные  и
звездные.
   Это полковник сказал ей, что там -  звездные  опалы.  Никогда  Лене  не
приходилось видеть таких камней. Такой красоты.
   Она не удержалась и ахнула.
   Камней было два. Одинаковых, крупных,  как  волшебные  глаза  -  только
вместо зрачка горела звезда, дрожа ослепительными  лучами.  Словно  в  эти
камни вложили по маленькому солнышку.
   - Нравится? - спросил полковник.
   - Очень нравится. Я никогда не видела и не знала, что такие бывают.
   Вот тогда он и сказал, что это - звездные сапфиры. Вообще-то  камни  не
очень дорогие, но такого размера,  чистоты  и  сияния  теперь  встречаются
редко. Вот у моей бабушки, продолжал он, был  звездный  сапфир  с  куриное
яйцо. Моя бабушка была женой губернатора Чиангара.
   Лена не выразила должного почтения. Полковник  не  стал  уточнять,  тем
более что и сам, может, не знал, с какой целью можно  употребить  звездный
сапфир размером с яйцо.
   Цена была указана в батах. Каждый из  сапфиров  был  оценен,  если  она
правильно поняла, в тысячу долларов или чуть меньше. У  Лены  таких  денег
уже не оставалось.
   - Хочешь посмотреть, как торгуют камнями? - спросил полковник.
   -  Конечно,  хочу,  -  согласилась  Лена.  Все  равно  до  темноты  еще
оставалось время. Она уйдет от него в темноте -  надо  подняться  выше  по
речке, ей казались, что там были привязаны лодки. Я от бабушки ушел, я  от
дедушки ушел, а от  тебя,  толстый  генерал  Лю,  который  плохо  на  меня
смотрел, я тем более уйду.
   Кто-то оставил им два места в первом ряду, но  полковник  отказался  от
этих мест - они сели в шестом или седьмом ряду сбоку.
   - Я люблю смотреть, как торгуются  другие,  -  сказал  полковник,  -  а
впереди все тебя видят, а ты - никого.
   - Ты хочешь что-то купить?
   - Я люблю красивые камни. Они лучше всего - лучше денег.
   Наверное, он был взволнован - кто его поймет. Они здесь как  индейцы  -
каменные лица, никаких эмоций. Только оскалятся иногда  -  и  догадывайся:
улыбка это или угроза. Впрочем, у генерала Лю это была угроза.
   Начали для разогрева, как объяснил Наронг, с  партии  рубинов,  мелких,
для торговцев в Гонконге и Сингапуре. Крупные дельцы и коллекционеры -  их
полковник показывал Лене - пока лениво ожидали настоящих боев.
   И бой начался на партии крупного жемчуга, выведенного  искусственно,  в
Бенгальском заливе, на японской фирме в Бирме. Видно,  в  жемчужинах  было
нечто особенное. Но стороннему и случайному наблюдателю трудно следить  за
аукционом, потому что  аукционер  говорит  слишком  быстро,  он  угадывает
мимолетные, почти незаметные движения рук  или  голов  спорщиков  в  зале.
Кидает взгляд направо и налево и  произносит,  словно  торопится  поскорее
закончить эту неприятную для себя процедуру:
   - Сто пятьдесят пять справа... сто шестьдесят слева, сто семьдесят пять
по телефону...
   С телефонами стояли маленькие  аккуратные  тайки.  Сам  аукционер  был,
кажется, китайцем. Высокий, статный, с очень белым лицом и тонкими усиками
под носом, как у Гитлера.
   Потный неопрятный мужчина с белыми волосами, веснушчатым красным лицом,
в мятом, некогда белом костюме вдруг завелся, когда объявили следующий лот
- несколько очень крупных необработанных опалов.
   Полковник объяснил шепотом Лене, что происходит и  какие  камни  сейчас
идут на продажу.
   Мужчина воевал  с  кем-то,  невидным  Лене,  и  в  результате  потерпел
поражение. Опалы ушли к скуластой махонькой  женщине,  которая  была,  как
сказал Наронг, любовницей промышленника с голландской фамилией.
   Вдруг, а прошло, видно, уже полчаса, оживился  и  Наронг.  Он  поднимал
указательный палец на уровень груди, но аукционер  видел  эти  движения  и
прибавлял по тысяче батов.
   Полковник покраснел - вернее, потемнел кожей,  черный  ежик  на  голове
стал частоколом. Лена мысленно переводила баты в доллары.
   На шести тысячах долларов он взял верх над генералом Лю.
   - Не думай, - прошептал он, - что мне нужен этот паршивый рубин,  но  я
не мог допустить, чтобы генерал Лю его взял - он здесь не хозяин.
   - А если он захочет еще что-нибудь взять? - спросила Лена.
   - Если захочет, то я покажу ему, какие у меня острые зубы.
   Он показал ей зубы. Зубы и в самом деле были волчьи.
   И тут дошла очередь до звездных сапфиров.
   Генерал Лю, как назло, тоже их возжелал.
   Когда цена поднялась до семи с половиной тысяч  долларов,  полковник  в
сердцах сказал:
   - Они этого не стоят.
   - Может быть, откажешься?  -  спросила  Лена  голосом  жены.  Аукционер
крутил головой - то взглянет на Лю, то на полковника. Цена росла.
   - Он первый откажется, - сказал полковник. - Он  разумный  человек.  Он
очень богат и поэтому считает деньги.
   - А ты нет?
   - Никогда, - сказал полковник.
   Господин, приехавший на "мерседесе", вмешался в схватку, Лю отступил, и
пришлось сражаться с парой  англичан  -  бывших  плантаторов,  как  сказал
полковник.
   Сапфиры достались полковнику за восемь семьсот.
   - Приличная цена, - сказал Наронг. Он  был  доволен,  он  улыбался  как
победитель. - Адреналин увеличивается в крови, знаешь про адреналин?
   - Конечно, - сказала она, -  я  же  бывшая  спортсменка  и  учительница
физкультуры.
   - Ах вот как, - сказал полковник, и Лена не могла  вспомнить,  говорила
ли ему уже о своей специальности.
   Они посидели немного, у полковника не было настроения сражаться дальше,
а может быть, он исполнил свои желания. Генерал Лю вступил  в  схватку  за
следующий лот и поглядывал на полковника, но Наронг сидел, прикрыв  глаза,
отдыхал. И камни доставались генералу дешево, что, видно, его не радовало.
   Полковник послал Сени расплатиться. Сени принес  пакет  с  коробочками.
Полковник положил пакет  в  верхний  карман  куртки  и  сказал,  что  пора
уходить.
   Лю обернулся им вслед. Лена перехватила его колючий взгляд. Конечно же,
он все знает. Значит, удивлен, как она попала в компанию к полковнику. Кто
ее покровитель?
   Когда они вернулись в бунгало, солнце уже клонилось к холмам за речкой.
Оно ночевало в Бирме.
   Слуга зажег на веранде свет.
   Полковника свет не удовлетворил, он приказал принести настольную лампу.
Его приказания исполнялись здесь мгновенно.
   Он уселся на стул, обхватив ножки стула ногами как мальчишка.  Разорвал
пакет и стал открывать коробочки. Одну за другой. Камни он  осматривал  со
всех сторон, он наслаждался ими как кот, который играет с мышкой.
   Одну из коробочек он подвинул по столу к сидевшей напротив Лене.
   Там в вате лежал звездный сапфир.
   - Спасибо, я его уже видела, - сказала Лена.
   - Он твой, я его тебе дарю.
   - Не надо.
   - Я купил сапфиры, чтобы они не  достались  генералу  Лю.  Теперь  один
камень останется у меня, второй - у тебя. И мы друг друга всегда узнаем по
этим камням.
   - Как шпионы?
   - Точно! Как шпионы.
   - Это слишком дорогой подарок.
   - Глупая женщина. У меня есть деньги. - Он  вытащил  из  кармана  рулон
долларов, схваченный резинкой. - Это честные деньги.
   - Я и без того у тебя в долгу.
   - Я не прошу ничего взамен.
   - Возьми камень и иди спать. - Лена была сердита, она в самом  деле  не
хотела никакого сапфира. Зачем он ей: в могилу нести с собой или  подарить
свекрови - единственному близкому  человеку  на  свете,  если  не  считать
мачехи в Курской области.
   - Я возьму, - сказал полковник, - но в таком случае я буду обижен.
   - Это твое дело, - сказала Лена. - Я тебе не жена и не любовница.
   - А жаль, - сказал полковник.
   Он медленно собирал со стола коробки, потом одним движением-руки свалил
их в пластиковый пакет и поднялся. Но одна осталась лежать на столе.
   Лена сказала:
   - Ну как хочешь.
   Полковник не ответил, а пошел, он всегда быстро ходил, на веранду.
   Лена хотела остановить его, но потом гордыня взяла верх.
   Шаги полковника скрежетали по гравию дорожки.
   Что же она наделала! Она осталась одна!
   Лена  непроизвольно  сделала  несколько   быстрых   шагов   следом   за
полковником, но тут услышала выстрелы.
   То есть ей трудно было понять, что следовало за чем.
   Она услышала выстрелы. Два или три. Она увидела, как отлетела щепка  от
столба веранды, а вторая щепка, которую она не успела  увидеть,  врезалась
ей в предплечье, и стало больно.
   Лена пригнулась и кинулась обратно в комнату - наверное, лучше было  бы
бежать в сад.
   Она захлопнула дверь и почти сразу  услышала,  как  на  веранду  кто-то
взбежал. Она навалилась на дверь.
   - Это я, мадам, - сказал Сени. - Не бойтесь, мадам.
   Лена сразу открыла дверь.
   - Я буду рядом, - сказал лейтенант. - Это приказ.
   В зарослях и там, дальше, на  дорожке,  слышны  были  голоса,  а  потом
выстрелы. Крик, снова голоса и беготня...
   Лейтенант был напряжен. Он стоял возле окна, прижав затылок к  раме,  и
выглядывая одним носом. Но за открытым окном была освещенная веранда,  так
что нос лейтенанта был хорошо виден нападавшим,  тогда  как  он  не  видел
ничего.
   Какие дикие мысли скользят в мозгу, когда надо думать о другом  -  надо
упасть на пол, зажать уши и ждать, когда кончится это ужас. Ведь лейтенант
Сени стоит здесь и  держит  автомат  только  потому,  что  Аскольд  и  его
нарколюди хотят ее убить. Догнать и убить. Они уже всех убили...
   На веранде послышались шаги. Быстрые и четкие.
   Это возвращался полковник Наронг.
   Лена только тут сообразила,  что  сидит  на  кровати,  прижав  к  груди
подушку.  Она  отбросила  подушку,  подушка  шмякнулась   на   пол,   Сени
развернулся и направил на подушку свой автомат.  Полковник  остановился  в
дверях и спросил:
   - Чего вы без света сидите?
   Сени воспринял вопрос как приказание.
   Загорелась лампа под потолком.
   - Все кончилось, - сказал Наронг.
   - Спасибо, - поблагодарила Лена.
   - Спасибо - это мало. Ты кому-то очень насолила,  -  сказал  Наронг.  -
Настолько, что они хотели догнать тебя здесь.
   - Кто они? - спросила Лена. - Ты их видел?
   - Сейчас и ты увидишь, - сказал Наронг. - Пошли.
   Лена открыла рот, чтобы попросить его: не веди меня, я не хочу. Если вы
поймали кого-то - это ваше дело. Мне  нужно  только  дождаться,  когда  ты
уснешь, и убежать в Бирму. Вот и все.
   Наронг потянул ее к двери.
   Они пошли через сад, к голосам и шуму,  который  доносился  со  стоянки
автомобилей, отделенной от бунгало полосой пальм.
   Тени от пальм,  создаваемые  лампами,  которые  висели  на  проводах  и
колебались от легких движений воздуха, медленно двигались по траве и  были
бесконечны.
   На асфальте возле машины с горевшими фарами и заведенным мотором лежали
два тела. Возле них стоял шофер полковника, гостиничные слуги и  несколько
постояльцев.
   Один из слуг как раз принес белые скатерти и намеревался  закрыть  тела
ими, как простынями, но полковник остановил его.
   - Смотри, - сказал он Лене. - Ты их знаешь?
   Вася лежал на спин