ониться. У  него там тоже все дрыхнут.  А мы с тобой,  знаешь
что сделаем?  Мы с военным аэродромом  свяжемся.  Здесь  есть,  в
Нехаловке. Пускай поднимут вертолеты и облетят город.  Прежде чем
действовать, мы должны знать, с чем имеем дело. Разумно?
     - Разумно, - сказал Шубин.
     - Вот и я так думаю.  Пошли,  а то я  помру  от  этой  вони.
Мутит. Тебя мутит?
     - Мутит,  - сказал Шубин и отметил про себя,  что ему  очень
хотелось добавить "так точно"!
     Наверху народу прибавилось.  Гронский был  у  телефона.  Все
смотрели на  него.  Эля  стояла  в  сторонке,  увидела  Шубина  и
обрадовалась. Но не подошла, не посмела. Она понимала, что теперь
наступило время начальников.
     В стороне стояли три грузина  их  ресторанно  компании.  Они
допрашивали милиционера,  хотели посмотреть,  что там,  внизу, но
милиционер пришел в себя и говорил властно.  У лифта, где все еще
горел красный огонек,  стоял второй из командировочных, что был с
Шубиным в ресторане.  Надо ему сказать,  что его  товарищ  погиб.
Потом скажу,  подумал Шубин.  Он хотел было подойти к Эле, но тут
Гронский громко сказал:
     - Это  кто  у  телефона?  Почему  не подходите?  Кто,  кто -
Гронский, вот кто! Что там у вас происходит?
     Гронский послушал ответ. Все замерли, замолчали.
     - А кто  у  телефона?  -  продолжал  гронский.  -  Так  вот,
Ховенко, выйди из дежурки, обойди территорию. Я тебе через десять
минут позвоню.  А если что -  немедленно  отзвонишь  сюда.  Какой
телефон?
     Гронский спросил, зажав трубку ладонью:
     - Какой здесь телефон?
     - Двадцать-триста четыре.  Гостиница "Советская". Немедленно
отзвони.
     Гронский положил трубку с таким видом,  словно у  него  гора
свалилась с плеч.
     - У нас все в порядке, - сказал он.
     Получалось, что  все  происходящее  вокруг - лишь видимость,
недоразумение.
     Это уловил и Спиридонов.
     - У тебя в дежурке все в порядке,  - сказал он.  - А что это
значит? Ничего не значит! Люди погибли, а ты - все в порядке!
     - Мы  будем  искать  причину,  -  сказал  Гронский,  проводя
ладонью по гладкой щеке. - Мне позвонят. Все выяснится. Я уверен,
что утечка на биокомбинате.
     Появился шестерка  Плотников.  Он  нес  поднос,  на  котором
стояли початая бутылка водки,  два стакана  и  лежала  нарезанная
колбаска.
     Он остановился перед Спиридоновым,  не кланяясь ему, но всем
своим видом изображая поклон.
     - Молодец, - сказал рассеянно Спиридонов, - поставь на стол.
     Тот поставил  на  стол дежурной,  и все смотрели молча,  как
Спиридонов разливает водку в два стакана,  будто решая задачу,  с
кем разделить бутылку.
     - Шубин, - сказал Спиридонов, - примем за знакомство.
     Гронский не скрывал ненависти. Если бы не беда - ох бы он до
Шубина  добрался!
     Может, в  ином  случае  Шубин бы отказался,  но именно из-за
взгляда Гронского он стакан взял.
     - За здоровье, - сказал Спиридонов. - Твое лицо мне знакомо.
Откуда?
     - Товарищ   Шубин   позавчера  по  Центральному  телевидению
выступал, - сказал шестерка, легкомысленно предавая своего шефа.
     - Точно, - сказал Спиридонов. - У меня память на лица.
     Он выпил свой стакан в три глотка.
     - Давай,  набирай аэродром,  Гронский! Поднимем родные ВВС в
темное небо. Ты чего не пьешь? - спросил он Шубина.
     - Я знаю,  куда позвонить в Москве,  - сказал Шубин.  - Надо
позвонить к нам в "Известия". Они знают, что делать.
     - Зачем?  -  быстро  ответил  Гронский.  Он уже цепко держал
телефонную трубку. - Мы собственными силами, без прессы.
     - Испугался,  - без злобы сказал Спиридонов. - Ты понимаешь,
Шубин, что будет, если Москва сейчас вмешается?
     - Я  думаю о пользе дела,  - сказал Гронский и стал набирать
номер.
     Шубин знал,  что все равно позвонит в газету.  Сейчас же. Из
своего номера.
     - Сейчас  он  с крылышками свяжется,  потом твоя очередь,  -
сказал Спиридонов. - А ты пей, не люблю, когда мои люди манкируют
своими обязанностями.
     Шубин понял,  что никуда ему не деться от  принадлежности  к
людям Спиридонова. И пить придется.
     Он выдохнул воздух.  И подумал - господи, спаси меня от этой
чести...
     Свет погас.  Он погас везде - на лестнице,  в коридоре, доже
погас красный огонек лифта.
     Это произошло не беззвучно - все здание как будто  ахнуло  -
так отозвался в ушах Шубина общий вздох,  вскрик всех,  кто стоял
вокруг.  И сразу стало видно,  что небо за окном зловеще светится
желтоватым отблеском.
     Шубин посмотрел туда.  Фонари на  площади  потухли,  потухли
окна  в  домах  на  площади.  Погасли  окна  в вокзале.  И лишь в
автобусе,  что стоял  посреди  площади  с  открытыми  дверями,  у
которых  лежали  его  водитель и пассажиры,  горел яркий свет.  И
дальше к вокзалу светился еще один автобус. Тоже пустой.
     Шубин поставил  стакан  на  край  стола.  "Если  высшие силы
прислушиваются к моим просьбам",  - началась мысль,  но так и  не
кончилась, потому что невдалеке возник голос Эли:
     - Юра, где ты?
     - Я  здесь,  -  сказал Шубин.  Он пошел к Эле,  наткнулся на
кого-то... - Я здесь!
     Эля была  рядом.  Вот  она.  Она  уцепилась в его руку,  как
цепляется перепуганный ребенок.
     За спиной голос Спиридонова произнес:
     - Как связь? Работает?
     - Нет, - ответил Гронский. - Молчит.
     - Значит, энергию вырубили. Кто-то догадался, что опасно.
     - А может,  не догадался,  - сказал Шубин.  - Может,  до них
добрался туман.
     - Это может быть? - спросил Спиридонов.
     - Электростанция старая, на реке, - сказал Гронский.
     - В низине?
     - На нашем уровне.
     - Мог добраться,  - сказал Спиридонов.  - Так что, Шубин, со
звонком в Москву придется потерпеть.
     - Вижу, - сказал Шубин.
     Небо за окном светилось, по нему быстро бежали синие облака,
между ними открывалась и сразу пропадала луна.
     - Гражданка дежурная, - сказал Спиридонов. Он всегда успевал
сказать раньше других. - Дежурная по этажу здесь?
     - Здесь, - отозвалась та.
     - На  случай  перебоев  с  энергией,  где хранятся свечи или
лампа?
     - У горничных в комнате, - ответила дежурная.
     - Тогда несите.
     - Не могу,  - ответила дежурная. - Как раз керосин кончился.
Обещали завтра принести.
     - Все у вас наперекосяк!
     - Но ведь обещали. Если бы знать, из дому бы принесла.
     - Все равно несите, - сказал Спиридонов. - В каких-то лампах
должен остаться керосин. Вы ведь его не выпивали? Спички есть?
     - Ой,  кто тут?  - раздался голос дежурной - значит, она все
же двинулась и натолкнулась на кого-то в темноте.
     - Да  помогите  ей  кто-нибудь,  -  рявкнул Спиридонов.  Его
квадратная фигура закрыла окно. Шубин подошел к нему.
     - Нас,  конечно,  вызволят,  - сказал Спиридонов тиха, будто
сам себе. - Но скандал будет большой. Гронскому не удержаться.
     Сзади что-то гремело, дежурная искала лампы.
     - Вы что-то сказали? - послышался голос Гронского.
     Шубин подумал,  что  Гронский услышал слова Спиридонова,  но
предпочел не разобрать их.
     - Ничего, - сказал Спиридонов. - Просто меня интересует, как
вы дошли до жизни такой?
     - Это не мой завод!
     - Все равно будут искать виноватых.  Смотри,  сколько народу
погубил.
     - Когда разберутся, поймут, что мы ни причем.
     - Завтра на митинге бы и выяснилось, - сказал Шубин.
     - Какой еще митинг?
     - Да  так,  общественники,  вы же знаете,  сколько их теперь
развелось, - сказал Гронский. - Сейчас нам надо думать о том, как
выбраться отсюда.
     - Общественность, говоришь? - Спиридонов не стал поддаваться
на отводящий маневр Гронского. - И чем она была недовольна?
     - Я с ними разговаривал,  - сказал Шубин. - Вполне серьезные
люди. Их  беспокоило  состояние  атмосферы  в городе.  Они хотели
написать коллективное письмо в Москву.
     - Не   успели,   -  сказал  Спиридонов.  -  Но  были  правы.
Понимаешь, Гронский, что были правы?
     - Сначала надо разобраться,  что случилось,  - упрямо сказал
Гронский.
     - Тебя не собьешь.
     - Что же делать,  на этом  держимся.  Вы  завтра  поглядите,
сколько мы писали в министерство, чтобы нам выделили фонды. И вам
писали. Мы этим воздухом дышим, а вы, Сергей Иванович, приехали и
уехали.
     - Еще напомни, что банкет вместе гуляли, - сказал Спиридонов.
     - Я  не это имел в виду.  Я о нашей общей ответственности за
дело. Мы  -  подчиненные  люди,  мы  старались  как  можно  лучше
выполнить указания.
     - Ну вот,  - усмехнулся Спиридонов, - топи всех, может быть,
в коллективе выплывем...  Нет,  Гронский,  боюсь, что тебе это не
удастся.
     Сзади замелькал огонек.
     - Нашла, - сказала, подплывая, дежурная. - Нашла! И керосину
там наполовину.
     - Вот и отлично, - сказал Спиридонов, поворачиваясь и как бы
сбрасывая с себя разговор с Гронским. - Иди обратно, ищи еще.
     - Да она же горит! - сказала дежурная.
     - Сколько их там у тебя?
     - Штук шесть есть.
     - Так вот бери лампу и иди обратно.  Из шести еще две должны
гореть. Мы одной не обойдемся.  а когда найдешь, одну поставь мне
сюда, с другой пойдешь по этажам,  скажешь другим дежурным, чтобы
тоже лампы  зажигали.  И  собирали  людей.   Никого   в   номерах
оставаться не должно. Всех поднимать и гнать... Большое помещение
есть? Чтобы повыше?
     - Все  холлы  одинаковые,  -  сказала  дежурная.  Она высоко
подняла горящую керосиновую лампу,  и в  круге  света  замелькали
лица - Шубин понял, что народу вокруг прибавилось.
     Тишина, владевшая  гостиницей,  сменилась   растущим   гулом
голосов, окликов, шагов, стуков.
     - Значит,  так: собираем всех, кто живет в гостинице в холле
третьего этажа.  Понятно? С дежурной пойдут Плотников и Гронский.
Нужны еще добровольцы - по одному на этаж. Ну, кто?
     Второй командировочный откликнулся:
     - Я пойду.
     - Я могу пойти, - сказал Шубин.
     - Нет, ты останешься со мной.
     - Я тоже,  пожалуй, останусь здесь, - сказал Гронский тихо и
требовательно. - Надо организовать мозговой центр.
     - Мозговой  центр  - это я,  - сказал Спиридонов.  - При мне
будет Шубин и милиция. Ты здесь, милиция?
     - Здесь, - сказал сержант.
     - Остальные - исполнять.
     Появилась вторая   лампа.   Стало   веселее  и  уютнее.  Был
установлен вроде бы порядок,  который помогает не  думать  о  тех
людях,  что лежат этажом ниже. Дежурная, преисполненная ощущением
собственной значимости,  двинулась вверх по лестнице.  За  ней  -
группа  мужчин.  Шубин  заметил,  как Гронский,  шедший сзади,  в
последний момент отвернул от лестницы и остался в глубине холла.
     - Сергей Иванович, - сказал Шубин, - мы забыли про наш этаж.
Я пройду, разбужу, не возражаете?
     - Давай, и возвращайся поскорее.
     - Я с тобой пойду,  -  сказала  Эля.  -  Мне  страшно  здесь
оставаться.
     Шубин взял со стола лампу.
     Она легко шла за Шубиным, касаясь его рукой.
     - Юрочка,  -  сказала  она,  как  бы  моля,  чтобы   он   ее
переубедил. - А газ до моих не доберется?
     - Он тяжелее воздуха,  сказал Шубин,  стараясь,  чтобы голос
звучал  убедительно.  -  Вверх  он  не  поднимается.  Сюда  же не
поднялся. Твои ведь на четвертом?
     - На четвертом.
     - Значит, они в безопасности.
     - А вдруг они проснуться и вниз пойдут?
     - Я надеюсь,  что скоро все это кончится.  Ведь не все же  в
городе вымерли.  Есть районы,  куда газ не добрался.  Особенно на
возвышенных местах. Поднимается ветер и все сгонит...
     - А вдруг...
     - Да подожди ты, - огрызнулся Шубин. - Лучше помогай. Я буду
стучать в правые двери, ты - в левые.
     Он постучал в первую дверь.
     Не ответили.  Постучал  сильнее.  Внутри  кто-то  завозился,
недовольно прокашлялся.
     Эля стучала в дверь напротив. Потом засмеялась.
     - Ты что? - смех ее был удивителен.
     - Я подумала,  - сказала она,  - что они,  как мы с тобой...
Ведь сейчас больше двадцати трех.
     Господи, улыбнулся Шубин.  Как давно все это было! Целый час
назад!
     - Открывайте!  -  крикнул  Шубин.  -  Авария!  Одевайтесь  и
спокойно выходите из номера. Авария, понимаете?
     - Что?  Что такое? - открылась дверь дальше по коридору, где

было совсем темно.  Голос оттуда испуганно спросил:  - Почему нет
света?
     - Где авария? - откликнулись за дверью.
     Скрипнула дверь  напротив.  Шубин  услышал,  как Эля говорит
двум девчушкам, стоящим в дверях в ночных рубашках:
     - Ничего страшного. Но надо выйти из номера. Одевайтесь.
     - А вещи с собой брать нужно?  - спросили издали,  из  конца
коридора.
     Шубин пошел вдоль дверей,  молотя в  них  кулаками.  Некогда
было уговаривать каждого во отдельности.
     - Срочно одеваться! - кричал он. - Срочно выходить!
     А в  ответ раздавались голоса - казалось,  они доносились не
только из-за дверей,  а сто всех сторон - катились  по  коридору,
отражались от потока, о стен...
     - Что? Пожар? Где свет? Что случилось? Кто там хулиганит...

     Три  лампы горели на столе дежурной на третьем этаже.
     Холл этажа  был тесно набит тяжело дышащими,  перепуганными,
сонными людьми.  Некоторые не поместились,  толпились в коридоре,
все время   подходили  новые  люди  и  шепотом,  а  то  и  громко
спрашивали, что произошло.
     Говорил Спиридонов.  Неверный  свет ламп обтекал его грубое,
щекастое лицо.  На кого он похож?  На Фантомаса?  За  его  спиной
стояли несколько человек,  среди них,  конечно же, Гронский и его
шестерка. Как бы штаб. Шубин, обняв за плечи Элю, встал у окна.
     - Пока не прибыла помощь,  - продолжал Спиридонов, - а на ее
прибытие мы расчитываем, как только восстановится связь, никто из
гостиницы не выходит. Никто не спускается ниже второго этажа, там
высокая загазованность. Опасно для здоровья.
     - Насколько опасно? - спросил кто-то из толпы.
     - Очень опасно.  Если не верите,  можете  проверить.  Жильцы
второго этажа переходят на этаж выше.  Занимают пустые номера или
остаются в коридорах.
     - А водой пользоваться можно?
     - Водой пользоваться не рекомендуется.  Пока ее не проверять
специалисты.   Оснований   для  паники  нет.  Приказываю:  строго
подчиняться  административной  группе, которая размещается здесь.
Я - Спиридонов Сергей Иванович. В случае необходимости обращаться
лично ко мне.
     Толпа качнулась   к   центру,  к  столу,  за  которым  стоял
Спиридонов.  Начали спрашивать,  перебивая  друг  друга,  вопросы
повторялись: про вещи, про радиацию. Спиридонов отвечал уклончиво
и уговаривал оставаться в номерах.  Но в номера  мало  кто  ушел,
спрашивали  друг  друга,  никто толком ничего не понял.  Но потом
кто-то выглянул в окно,  ахнул, все стали давиться у окна, Шубина
оттолкнули. Он сказал Спиридонову через голову:
     - Я пойду вниз, передайте мне лампу.
     - Зачем? - спросил Спиридонов.
     Шубин пробился к столу.
     - Я хочу проверить, не поднимается ли газ.
     - Рациональная идея, - сказал Гронский.
     Спиридонов взял одну из ламп, протянул Шубину.
     - Доложишь мне лично, чтобы никто не знал.
     И тут же крикнул:
     - Милиция, ты здесь?
     - Здесь, - откликнулся сержант от лестницы.
     - Никого в низ не пускать.
     - Слушаюсь.
     - Как же так?  - раздался высокий голос.  -  Я  же  вещи  из
номера не взяла.
     - Вещи возьмете завтра! - крикнул Спиридонов.
     - Там мертвые! Они же все мертвые! - крикнули от окна.
     Шубин пошел к лестнице. Эля собачонкой спешила за ним.
     - Пойду погляжу, как там, - сказал он милиционеру.
     - Вы осторожнее, - сказал тот.
     - Спасибо.
     - Может, девушка ваша здесь останется?
     - Ничего, - сказал Шубин. - Она шофер.
     - Шофер?  - удивился милиционер. - А мне сказали, что это...
из ресторана с вокзала.
     - Они скажут, - огрызнулась Эля. - Я еще им покажу.
     - Не покажете, - сказал милиционер. - Он там лежит, задохся.
     Им удалось спуститься только до второго  этажа.  И  тут  же,
тремя ступеньками ниже,  Шубин увидел желтое, маслянистое в свете
керосиновой лампы,  мерцание.  Что-то произошло,  заставив  туман
ожить и двинуться выше.  Впрочем,  если источник тумана, где идет
смертельная реакция, продолжает действовать, - а почему бы и нет?
- то газ постепенно заполняет котловину города. Люди, что живут в
одноэтажных домах,  давно уже умерли.  Вернее всего, умерли. И не
заметили, как это случилось.
     - Поднимается, - сказала Эля. - Почему поднимается?
     - Не знаю, - сказал Шубин.
     - И сколько будет подниматься?
     - Вернее  всего,  это  предел,  - сказал Шубин.  - Газ будет
растекаться вокруг - он  уже  наполнил  низину,  а  теперь  будет
растекаться.
     - И убивать тех, кто выше?
     Шубин пожалел,  что  разрешил  Эле  идти сюда.  Она дрожала,
голос срывался.
     - Надо посоветоваться со Спиридоновым,  - сказал он. - Пошли
обратно.
     Милиционер наклонился,   увидев,  как  поднимается  Шубин  с
лампой в руке. За спиной милиционера гудели голоса.
     - Ну что? - спросил он.
     - Немного поднялось,  - сказал Шубин. - На второй этаж лучше
не ходить.
     - У вас закурить не найдется?
     - Черт возьми, кончается, - сказал Шубин, достав пачку.
     - Тогда не надо.
     - Нет, берите, я в номере возьму.
     - Ты туда не ходи, - сказала Эля.
     - Слушайте,  мы с вами вроде теперь знакомы,  - сказал Шубин
милиционеру. - А я не знаю, как вас зовут.
     - Сержант Васильченко.
     - А по-человечески?
     - А по-человечески Коля, Коля Васильченко.
     - Меня Юрой.
     - Вот познакомились,  даже странно,  - сказал милиционер.  -
Сначала вроде как вы нарушали, а теперь мы вместе.
     - Это   ты   точно   заметил,   -  сказал  Шубин.  -  Только
когда-нибудь потом расскажешь мне, чего я нарушал?
     - Сами знаете, - сказал Коля и покосился на Элю.
     - Ладно.  Слушай,  Коля, Эля останется с тобой. Чем скорее я
схожу в номер, тем лучше. У тебя, Эля, там ничего не осталось?
     - Нет. У меня только сумка была.
     Он подтолкнул Элю к милиционеру и быстро спустился вниз.
     Огонек в лампе затрепетал, чуть-чуть уменьшился.
     Еще не хватало чтобы она погасла. Шубин покачал лампу, вроде
бы внутри булькнуло.
     На площадке  второго  этажа  он остановился и снова поглядел
вниз. Желтый туман мирно лежал у его ног. От него исходил мертвый
запах.  Это как вода,  подумал Шубин. Как океан или озеро. На дне
его лежат утонувшие люди.  Было крушение,  утонул корабль,  и том
лежат люди.  И между мной и ними толща воды. И эта вода разлилась
широко,  еще  не  известно,  насколько  широко.  Затопила   много
домов...  Наводнение на Урале, Могут сообщить по телевизору. Хотя
наводнения обычно случаются в Бангладеш. Да и лучше, если было бы
наводнение.  Или землетрясение.  В этом никто не виноват. А здесь
смерть безмолвная, подлая, придуманная людьми.
     Он пошел  по  коридору.  Еще  недавно здесь были люди,  даже
запахи остались.  Но теперь стояли тишина и запустение покинутого
корабля,  который  чудом  удерживается  на плаву.  В номере Шубин
открыл чемодан.  Что взять? Наверное, самое разумное - взять весь
чемодан и отнести его наверх.  Но неловко.  Кто-нибудь заметит, и
люди со второго этажа начнут рваться вниз. Нет, если всем нельзя,
то  и мне тоже.  Шубин раньше не приходилось попадать в стихийные
бедствия,  и он даже удивился собственному решению  -  оказалось,
совесть твоя не дремлет, Юра, сказал он себе.
     Он достал из  чемодана  сигареты,  потом  положил  в  карман
аляски банку с кофе.  Документы здесь. Больше человеку на плоту в
открытом океане не нужно.  Он хотел  уже  выходить,  но  тут  его
посетила мысль: а что, если предметы, попавшие в желтое мерцание,
заражаются?  Тогда он больше чемодана не увидит.  Жалко,  хороший
чемодан,  небольшой,  крепкий,  красивый,  в Кельне покупал. И он
забросил его на верх шкафа.  Все же лишние полтора метра - может,
не достанет.  Потом заглянул в ванн