итературному герою, а как к феномену, который нуждается в изучении.
   Среди работ начала ХХ века выделяется значительные по объему труды
Монтегю Саммерса (Montague Summers "Вампир и его родичи" и "Вампир в
Европе"
   опубликовано в двух книгах в1928-29, переиздано одной книгой в 1995) -
одна из немногих западных книг, которую я имел возможность проработать
действительно внимательно. У Саммерса вампир - любой злонамеренный
кровососущий дух, вследствие чего его работа включает очерк "вампиров
китайских, малайских и ассирийских". С другой стороны, он стремится
проанализировать социальные истоки образа, и оттого касается и каталепсии,
и людоедства, и некрофилии, и многочисленных маньяков от сержанта Бертрана
до "ганноверского мясника" Хаарманна. Саммерс исследует не столько
фольклорную традицию и способы народной борьбы с вампиром, сколько
эволюцию образа в литературе прошлого века, приводя множество полезных
примеров.
   В то же время были написаны и иные работы, но "Вампиры и вампиризм"
Дудли Райта 1914 года сильно отдает попсой и напоминает наши статейки на
эту тему в желтой прессе. Именно Самммерс стал основой для работ
большинства современных авторов, разрабатывающих вампирскую тему в
нескольких направлениях.
   Начиная с 60-х годов, в Европе и США начинают расти как грибы
разнообразные общества, поначалу более похожие на фэн-клуб -
Лос-Анджелеское "Общество графа Дракулы" (Дональд Рид, 1962), "Клуб
поклонников графа Дракулы" (Джин Янгсон, 1965), или "Общество изучения
вампира" (Шон Манчестер, 1970).
   Заметной датой в вампирологии стал 1972 год, в котором произошло сразу
три заметных события. Раймонд Т. Макнелли и Раду Флореску выпустили "в
поисках Дракулы" - первый большой труд, посвященный историческому Владу
Тепешу, который практически сразу был дополнен "Мечтой Дракулы" Леонарда
Вольфа.
   Эти книги не могли не привлечь внимание к теме вампира.
   Другой книгой были "Истинные вампиры в истории" Дональда Глата - первая
попытка собрать все записи обо всех исторических фигурах-вампирах.
   Наконец, Стивен Каплан основал "Центр исследования вампира", посвященый
не изучению литературного героя, а выявлению людей с физиологическими
отклонениями.
   После этой даты сообщество вампирологов переключается на более
серьезный анализ проблемы. В 1977 Мартин В. Риккардо основывает "Общество
изучения вампиров", член которого Дж. Гордон Мелтон, выпустил сперва
"Хронологию Вампиров", а затем или "Справочник по вампирам (The Vampire
Book)", считающуюся наряду с "Энциклопедией вампиров (The Vampire
Encyclopedia)"
   Мэтью Бансона наилучшей научно-популярной работой (жаль что пока я их
еще не видел).
   В 1978 Эрик Хельд и Дороти Никсон основали "Общество по обмену
информацией о вампирах", а в 1980, в Дублине, было основано Общество Брема
Стокера. На текущий момент организаций этого типа насчитывается около
сотни.
   Многие работы часто используют методику психоанализа. Атаки
подсознательно связывались с половым насилием, а страх перед вампирами и
одновременно их притяжение выводили из физических ощущений. Поскольку
вампиры часто нападают на спящих в постели людей, первыми жертвами вампиры
часто выбирают своих возлюбленных, а действия типа покусывания, поцелуя и
сосания тесно связаны с сексуальными переживаниями, простора для таких
трактовок много, ибо если идти строго по Фрейду, вампир воплощает Эрос и
Танатос в чистом виде.
   Хорошим представителем данной школы является Лоуренс А. Рикельс,
преподаватель Калифорнийского университета, чья книга, "Лекции по
вампирам" была построена на основе спецкурса, который он читал на кафедре
в течение нескольких лет. Курс охватывал большой объем информации - от
древних антивампирских похоронных обрядов до использования вампирской
эстетики современными деятелями массовой культуры - типа Мэрилина Мэнсона
и во многом был построен на анализе подсознательных значений тех или иных
образов и влияния философии Маркса, Фрейда и Ницше.
   Нина Ауэрбах в ее книге "Наши вампиры, мы" - воспринимает их, наоборот,
в социополитическом аспекте. По ее словам, вампиризм вышел не из паранойи
или ксенофобии, а наоборот, из человеческой щедрости и энтузиазма, и его
вкус неотделим от тех естественных импульсов, которые делают нас людьми.
   Она видит увлечение образом вампира как проявление естественного
протеста и отчасти как образ мужчины в зеркале американского феминизма.
Ауэрбах также связывает изменения концепции вампира и идеологию власти и
исследует возрождение образа в гомоэротической традиции, отчасти вызванное
тем, что под некоторым давлением феминизма вампир стал изображаться
существом исключительно мужского рода, но его жертвами становились уже
отнюдь не только девушки.
   Среди представителей "антропологического подхода" отметим "Сборник
данных по вампирам (The Vampire: A Casebook)" под редакцией Алана Дандеса
(Alan Dundes), который объединяет 11 эссе, касающихся истории понятия
"вампир", типажи вампира в Румынии, Сербии и Греции, а также особенности
их способностей, технику вампироубийства и восприятие вампиров с точки
зрения психоанализа.
   Отдельно стоит отметить большое число работ по "вампирскому кино".
   В связи со славным столетием в конце 1997 года наблюдался настоящий бум
вампиромании. Возникли новые ассоциации последователей Дракулы,
специализированные журналы, открылись новые музеи, магазины, продающие
все, что имеет отношение к "теме.
   А что на эту тему написано у нас, не считая статей в желтой прессе?
   Большинство русскоязычных текстов в современном интернете представляют
собой смесь представлений о вампирах, собранных из современных игр или
фильмов о них, как бы являясь вторичным пластом по отношению к литературе
и фольклору. При этом большинство авторов придерживаются веры в их
существование на самом деле, споря только о том, является вампир живым
мертвецом, представителем иной расы или результатом магических практик. В
результате в массовом сознании авторов таких сайтов и их аудитории
формируется далекий от истоков микст-образ, который скорее затуманивает
понимание, чем дает знания. Преодолевая эту завесу, я и намерен писать
свой труд (оригинал см. на:
   http://www.rolemancer.ru/sections.php?op=viewarticle&artid=1255 ).
 
 
 
 
   ч. 2: Фольклорные корни вампира 
 
   кратко о вампироподобных разных стран и народов.
 
 
   Сущность эта встречается почти во всех мифологических традициях, и хотя
значительное количество причисляемых к упырям или вампирам, не
соответствует всему набору предъявляемых нами критериев, в этом тексте мы
постараемся пройтись по всем тем существам, которых склоняют на разные
лады зарубежные вампирологи, методично двигаясь от региона к региону.
 
 
   Общие представления об упырях 
 
   Ближайший предок "современного" вампира - живой мертвец, известный как
упырь (слово "вурдалак" по ошибке ввел Пушкин), который встает из могилы,
чтобы есть мясо или пить кровь живых. Происхождение упыря может быть самым
разным, но обычно сводится к трем основным причинам:
   "Неправильное погребение", то есть оставление тела без погребения или
погребение не "по правилам", без должных обрядов, - будь то ошибка или
постороннее вмешательство в похоронный ритуал. Даже если покойный был
хорошим человеком и умер спокойно в своей постели, он мог стать вампиром,
если через его труп перепрыгнула кошка или перелетела курица, если гробом
случайно задели о косяк двери, если на гроб попали капли дождя или град.
   Даже похороненный по всем правилам мог превратиться в упыря, если
родные слишком горевали о нем, называли его по имени, то есть фактически
звали его.
   "Неправильная смерть" - в первую очередь смерть неестественная.
Вампиром мог стать тот, кто умер ночью, наложил на себя руки или замерз в
поле.
   Часто упыри - это мертвые, чье убийство не было отомщено: любой, кто
погиб насильственной смертью, мог выйти из могилы и восстановить
справедливость (хотя для такой сущности предпочитаю термин "ревенант").
   "Неправильная жизнь" - наделяются способностью вставать из могилы и те,
кто был при жизни как-то заметен. Отмеченность эта может быть как
наследственной - дети, родившиеся "в сорочке", в результате кровосмешения,
пятые сыновья в семьях, где одни мальчики, а также - появившиеся на свет
уже с зубами. Согласно румынским легендам, незаконнорожденные или
некрещеные дети, ведьмы, колдуны и седьмые сыновья седьмых сыновей,
обречены стать вампирами. В некоторых районах восточной Германии было
поверье, что ребенок, однажды отнятый от груди станет вампиром и сначала
будет есть мясистые части груди, а затем продлит свою жизнь за счет своего
живущего родственника.
   В славянских странах потенциальными упырями часто считали рыжих
(считается, что рыжим был и Иуда), в Греции, где люди в основном
темноглазые, вампирами считались те, кто с голубыми глазами. Характер и
образ жизни человека тоже могли привести к тому, что после смерти ему не
лежалось спокойно в могиле: вампирами становились люди сердитые и
раздражительные, постоянно чем-то озабоченные, не отдающие долги и не
исполняющие обещанное.
   В славянских странах считали, что потенциальными вампирами могут
оказаться злые и жестокие люди, или же занимающиеся черной магией, а также
самоубийцы, клятвопреступники, проклятые своими родителями, трупы умерших
во грехе. В тот же список входят грешники, отлученные от церкви.
   В большинстве фольклорных историй живой мертвец не атакует всех - как
правило, его гнев направлен на конкретных лиц - будь то его убийцы или
родственники, допустившие ошибку в похоронном ритуале. Как правило, упыри
охотятся на членов своей семьи: мужья - жен, жены - мужей. Молодые девушки
разыскивают бывших женихов. Жертва упыря очень часто сама становится
упырем. Иногда достаточно простого укуса, иногда требуется время, и
мертвец встает уже из могилы.
   "Некоторые вампиры имеют неприятную привычку стучаться у дверей,
садиться за стол, и объявлять о смерти кого либо из находящихся с ним в
одном помещении. Никогда не надо отказывать вампиру в пище: голодный и
оттого обозленный, он может набросится на собственных детей и тотчас их
съесть..." Это подтверждает отрывок из "Еврейских писем", приведенный
Калмэ.
   Ситуация отлична там, где причиной вампиризма может быть сговор с
нечистой силой. В этом случае упырь не нежить как нечто умершее и
выкопавшееся, а превращенный или превратившийся колдун, и необходимость
пить кровь просто является платой или кормлением демона, который сидит
внутри него и является его источником силы. Жив он при этом или мертв, не
столь и важно.
   Такой упырь отличается большей социальной активностью, нападая не
только на родственников и вредя сообществу вообще. Впрочем, это, как и
оборотничество, которое такой колдун часто приобретает в ходе сделки,
является следствием modus operandi чернокнижника.
   Как упырь покидает могилу? он наделен сверхчеловеческой силой и при
желании может приподнять могильную плиту. Но в ночь накануне Святого
Андрея у молдаван его могут заставить носить на голове собственный
могильный камень. Некоторым упырям не нужно прорывать выход на
поверхность. Они могли ''просочиться'' наверх сквозь землю и, оказавшись
на поверхности, принять прежнюю форму...
   Монтегю Саммерс описывает собирательный образ европейского упыря так:
Он ни мертв, ни жив, но живет в смерти. Он - аномалия; андрогин в мире
призраков, пария среди чудовищ. Наяву он тощий и волосатый, а когда
насосется, становится таким жирным, что едва не лопается от сытости.
   Свежая кровь сочится у него изо рта, носа, и ушей. Его тело всегда
остается ледяным; дряблая кожа всегда хранит мертвенно - бледный и
фосфоресцирующий оттенок; но губы у него красные и чувственные, и между
ними сверкают выпирающие острые клыки. Ногти, загнутые, словно когти
хищной птицы, грязны и сочатся кровью; его чудовищно зловонное дыхание
распространяет запах тления, гниющей плоти. Наконец, волосы у него рыжие,
как у Каина и Иуды.
   Следует, однако, отделять упыря от трупоеда. Тип монстра, который ест
трупы (и неясно, является ли при этом нежитью сам), встречается в самых
разных регионах вплоть до Чукотки, где подобное существо называется
тугныгак.
 
 
   Лирическое отступление о некромантии 
 
   А как же разница между оживленными и самоожившими? - скажет человек,
привыкший к фэнтези. Вот тут следует сделать некоторое отступление,
касающееся истории некромантии в том смысле как ее принято понимать в
фэнтези.
   В средние века некромантия была не более чем некромантией, то есть
гаданием по внутренностям мертвых, и ее приверженцы подвергались
преследованиям по тем же причинам, что и средневековые врачи, которым тоже
запрещалось вскрывать для опытов человеческие тела. Кроме взрезания трупов
и гадания по их внутренностям (что и означает слово "некромантия", к ней
часто относили духовидство как искусство вызывания духов умерших, обычно
только для того, чтобы получить от них какую-то информацию.
   Было известно использование чужих жизненных сил для продления
собственной жизни (этот сюжет применялся и на Западе, и на Востоке) или
Малефициум как наведение на врага порчи или болезни, тоже косвенно
связанное с манипуляцией жизненной энергией (хотя можно привести и иное
объяснение, например воздействие на судьбу), но два этих метода,
характерных для некромантов в РПГ тоже как бы существовали отдельно друг
от друга. Да и сам термин "жизненная энергия" появляется в Европе только
при определенном уровне развития медицины.
   Что же до оживления трупов, то напомню, что в христианстве отсутствует
метафизическая возможность анимации как таковой, ибо согласно его канону
энергией творения обладает только бог, а вернуть в мертвое тело душу -
вообще понятие затруднительное. Средневековые "аниматоры"
   экспериментировали не с трупами, а с конструктами (голем), и даже
монстр доктора Франкенштайна был не анимированным трупом, а собранным из
нескольких тел конструктом. Аниматор не встречается даже у Говарда (в
позднейшей конанологии естественно, уже да), а классический подниматель
кладбищ появляется впервые только у Кларка Эштона Смита, не переведенного
пока на русский язык, но часто цитируемого авторами ДД-шного справочника
по таковым. Так что образ "некроманта", по сути, сформировался еще позже
чем образ вампира.
 
 
   Древность 
 
   Собственно, идея о том, что обиженный покойник может вернуться и
наказать, очень стара - большинство похоронных обрядов было нацелено на
то, чтобы мертвец не вернулся. Вспомним, что еще неандертальцы калечили
ноги трупа чтобы он не мог встать. Даже традиция размещения краеугольного
камня имеет более прикладное значение чем просто установка памятника -
тяжелый камень был предназначен, чтобы покойник не смог прокопаться Не
говоря уже о кремации или похоронах на перекрестке дорог - чтобы мертвец
не знал, в какую сторону ему идти.
   Ассирийские Екимму, которых считают первыми вампирами являются все же
неупокоенными мертвецами, цель появления которого состояла в том, чтобы
найти жертву и заставлять его чувствовать мучение, которое испытывал
рассерженный дух.
   Более интересна древнегреческая ламия или эмпуза, впервые упомянутая
Филостратом в "Житии Аполлония Тианского" (200 - 245) как существо,
напавшее на одного из учеников философа. В греческой мифологии Ламия была
королевой Ливии, прекрасной женщиной, у которой были дети от Зевса. Но
когда Гера, жена Зевса, узнала об этом, то превратила ее в монстра и убила
ее потомство. Кроме того, она наложила на нее проклятье, из-за которого
Ламия не могла сомкнуть глаз, в которых всегда стояли убитые дети. Когда
Зевс узнал об этом, он мог только наделить ее способностью вынимать глаза
из орбит и отдыхать ничего не видя. Однако зависть к счастливым матерям
превратила Ламию в монстра, похищающего детей. Перед тем, как высосать
кровь, она разрывала их похожими на когти ногтями. Со временем этим именем
стали называть колдуний, воровавших детей, а также демониц, которые,
обернувшись красавицами, соблазняли случайных мужчин. И только после того,
как те выплескивали страсть, Ламии высасывали из них кровь, а затем и
жизнь. Позднее ламия превратилась в звероподобного монстра (змею с
человеческой головой и грудями), и в популярных РПГ часто фигурирует уже в
этом качестве.
   Римская Империя имела развитую традицию успокоения неупокоенных духов
(пресловутая Лемурия) и наиболее близкое к вампиру существо было стрикс, -
смертные ведьмы, использовавшие кровопитие как деталь магической практики.
   Однако именно от этого слова произошли позднейшие термины стригои и
стирги, которые затем использовались для обозначения целого ряда
вампироподобных существ (вспоминаем АДД-шных "гигантских комаров").
 
 
   Средневековье 
 
   При анализе образа вампира в средние века надо помнить, что
христианская парадигма попросту исключает саму возможность существования
вампира или оживления мертвеца вообще. После смерти человеческая душа
немедленно отправляется на суд божий, а затем в Рай или Ад, тело же
является прахом, и судьба его особенно никого не волнует. Оживление
встречается только в варианте воскрешения как возвращения души в тело.
Единственный аналог вампира в христианском мифе - суккуб, и то весьма
условный.
   В результате такого давления религиозной парадигмы фольклорные упыри
ушли в низшую мифологию и были распространены преимущественно там, где
позиции церкви были слабы и она более активно взаимодействовала с
фольклорными поверьями. Потому большинство известных нам легенд о живых
мертвецах происходят не из западной или центральной Европы, где
католическая религия была прочна, а из восточной Европы или балканского
региона, где православие (по сравнении с католицизмом) гораздо более
толерантно относилось к местной традиции.
   В 1213 в энциклике папы Иннокентия Третьего церковь официально признала
существование живых мертвецов наряду с суккубами, падшими ангелами и иными
слугами сатаны, но не уточнила статус, - вампиры были упомянуты "в связи
с" и всерьез вера в вампиров начала оказывать влияние на умы только в
Эпоху Возрождения, кстати одновременно с охотой на ведьм.
   С другой стороны, тема крови занимает в христианской мистике
определенное значение - слова Иисуса "сие есть тело мое и кровь моя"
придали образу крови дополнительное мистическое осмысление и породили
интересное поверье:
   православный, отрекшийся от своей веры (чаще всего принявший
католичество), непременно становится вампиром. Вполне вероятно,
возникновение этого верования обусловлено механизмом своеобразной
"компенсации": переходя в католичество, православный, хотя и сохранял
право на причащение Телом Христовым, отказывался от причастия Кровью,
поскольку у католиков двойное причастие - привилегия клира.
   Соответственно, вероотступник должен был стремиться компенсировать
"ущерб", а коль скоро измена вере не обходится без дьявольского
вмешательства, то и способ "компенсации" выбирается по дьявольской
подсказке - вместо крови Христовой отступник пьет кровь человеческую.
   Вампира считали не разносчиком вампирической "эпидемии" (который, в
свою очередь, был ранее заражен другим вампиром), но колдуном, заключившим
союз с дьяволом ради благ мирских и использовавшему кровь для совершения
магических обрядов. Это представление наложило отпечаток на образ
достаточно большого числа фольклорных упырей.
   Любопытная параллель есть и в русской литературе:
колдун-оборотеньвероотступник из повести Н. В. Гоголя "Страшная месть".
 
 
   Западные и Восточные славяне 
 
   Восточнославянский упырь в чистом виде - скорее не живой мертвец, а
"злой колдун". Процесс его вампиризации происходит самопроизвольно, по
причине его предыдущего существования. Не случайно в центральной России
упыря чаще называют "еретиком", объясняя его трансформацию отказом от
правильной веры. Сами по себе "посмертные хождения" объясняются по
разному: или этих люд