тихие часы на фронте, в
особенности в госпиталях, мечтал после войны работать сельским учителем.
   Не пошло у него это дело.Коллеги-в основном парни и девушки с
университетскими и институтскими ромбиками, а у него за плечами оконченное
еще до войны педагогическое училище. Не по характеру пришлась и
размеренная учительская жизнь.
   Уже за сорок закончил он заочно юридический факультет, за хорошую
службу получил "сверх потолка" майора.
   Крикова мало кто знал в управлении лично. Бывал он здесь не часто,
только по вызову. Но Шматлай заметил, что резковатый, даже грубоватый
порой, Алик Булатов всегда почтителен с ним. Как со старшим уважаемым
другом.
   Криков полистал маленькую записную книжечку, нашел, что ему нужно было,
сказал:
   - Машина "Волга" ГАЗ М-22, номерной знак 48-21 с индексом частного
сектора. Принадлежит Егорову, бухгалтеру базы "Торгплодоооощ". Но
поговорить с ним не удалось...
   Булатов засмеялся. Криков укоризненно на него посмотрел.
   - Пьян Егоров. Лежит в гараже, с ломом обнимается.
   Жена сказала, что пришел из милиции, принес бутылку и... опохмелился.
Говорит, что сильно пить стал недавно.
   Вот такие дела.
   Криков помолчал, выбивая пальцами дробь по столу.
   Потом продолжал:
   - Теперь об убитом. Ведь вы, - вас Антоном зовут? - еще не в курсе.
Лицо его обезображено, карманы вывернуты и очищены. Однако ясно, что ему
27 лет и зовут его Семен. Это зафиксировано на кисти левой руки. Заходящее
солнце, якорь... "Сеня" и год рождения. Ну, словом, как принято в
определенных кругах. На ногах тоже татуировка:
   "Они устали"... (Обычные выверты). Здоровый был парень, - задумчиво
сказал Криков. - Мог бы жить и жить...
   Совещания начальник управления проводил всегда в темпе - коротко и
четко. А сегодня, кроме того, он уезжал в срочную командировку - вызывали
в министерство.
   Уже окончательно определился основной состав опергруппы, которой
предстояло "раскрутить дело". А дело между тем нарекли "туманом" многие;
Смолина, Криков, Шматлай, Булатов.
   Полковник напомнил:
   - Любого привлекайте. Любого. Два года у нас нет нераскрытых убийств. И
это чтоб не повисло.
   Он размашисто утвердил план первоначальных действии.
   - Все свободны. Майор Криков, останьтесь...
   А утром Шматлая разбудила квартирная хозяйка и позвала к телефону.
Звонил Булатов:
   - Привет! Слушай печальную весть-славы не будет.
   - А если серьезно.
   - Убийца пришел с повинной в четыре часа утра...
   Явившийся с повинной находился в помещении для задержанных.
   - Испорченное дитя шестидесятых годов, неправильно воспринявшее идеи
технического развития, - сказал Булатов и пояснил:
   - Зовут его Сашка. Александр Николенко. Семнадцать лег. Это
подтверждается справкой об освобождении из колонии. Сидел за грабеж с
угрозой обрезом, каковой изготовил самолично из шестнадцатикалиберной
одностволки.
   Умеет водить автомобиль и мотоцикл.
   Когда оперативники вошли в камеру, задержанный неохотно встал. Высокий,
плечистый парень в синих помятых джинсах, кедах и расстегнутой на все
пуговицы рубашке-распашонке.
   - Здравствуй, - сказал Антон, а парень в ответ буркнул что-то невнятное.
   - Ты местный?
   - Нет.
   - Откуда?
   - Из Алма-Аты...
   - Земляк, значит, - сказал Антон. - Где жил в АлмаАте?
   - В микрорайонах, - опять коротко ответил парень.
   Разговаривать ему явно не хотелось, а Антон не настаивал и вместе с
Булатовым вышел в коридор.
   - Каков ребеночек, а? - спросил Булатов.
   - Да, такие при известных условиях беспощадней взрослых. И бездумней.
Но ты мне все-таки расскажи...
   - Что рассказывать? Все ясно. Подняли меня в четыре утра, я ведь рядом
живу. Прихожу в дежурку, он уже показания написал. Убил, мол, с целью
ограбления. Указал место, время... Потом мы поехали с ним к реке и там,
под мостом, он показал, мне интересные штуки. Пошли к дежурному...
   В дежурке Булатов достал из сейфа несколько аккуратно завязанных
целлофановых мешочков. В них находились бутылки из под "розового крепкого"
и номерные знаки с цифрами "48-21"...
   - Отдадим в науку и технику на предмет выявления отпечатков пальцев, и
привет. Мы уже полковнику позвонили в Алма-Ату, в гостиницу. Ночью
разбудили. Рад. Закрепляйте, говорит, показания... Конечно, будем
закреплять. Ты, Антон, наверное, бери того ребеночка и езжай с ним на
двадцатый. Пусть покажет место. А я все же здесь с четырех. Пойду,
побреюсь и потомка своего в детсад отведу. Жена сегодня с восьми на работе.
   Шматлай возвратился часа через два, сразу же зашел в научно-технический
отдел, вместе с задержанным, потом сдал его под охрану и направился к
Булатову. Тот встретил его нетерпеливым вопросом:
   - Ну как? Порядок?
   - Порядок... Слушай, Алькен, когда ты учился, скажем, в восьмом классе,
тебя оружие интересовало?
   - А какого же пацана не интересует оружие?
   - А в системах пистолетов ты в то время разбирался?
   Знал какие-нибудь?
   - Как тебе сказать... Знал, конечно. По книжкам.
   - Какие?
   - Да тебе зачем? Я тебе сейчас столько перечислю...
   - Сейчас-то ты многие знаешь. А вот тогда, в восьмом или в девятом
классе, какие знал?
   - Ну, маузер, конечно. Оружие гражданской воины.
   Браунинг. Помнишь Гайдара "Школа", "Судьба барабанщика"?.. Потом что?
"ТТ" - Тульский Токарева. Это уже Великая Отечественная. Потом вальтер,
немецкий... Это у шпионов. Да, кольт, спутник ковбоев. Наган, тоже.
Добрый, между прочим, револьвер. Я даже стрелял из него, когда в седьмом
учился. Да зачем тебе?
   - Понимаешь, я сейчас с этим, подозреваемым, толковал. Он же говорит,
что пистолет забросил в реку, возле моста, где вино пил с неизвестным ему
случайным соучастником. Ну, я так, между прочим будто, спросил, какой был
у него пистолет и где он его взял. Где взял, говорит, дело прошлое. Нашел
в общественной уборной. А в марках пистолетов, мол, не разбирается. Тогда
я его повел прямиком в НТО, к Геннадию. Гена приличную коллекцию
пистолетов собрал. Я и выложил с десяток: выбирай, какой у тебя был.
   Два "ТТ" положил, между прочим, вперемешку. Эх, видел бы ты, как у
этого парня глазенки забегали! И знаешь, что он выбрал? "Беретту"! Знаешь
такой? Калибр 9...
   - Знаю, итальянский. Компактная машинка... Длина 150 миллиметров, на 4
сантиметра короче ТТ. Знаю.
   - Вот-вот. И я сразу подумал, что из-за внешнего вида он и выбрал
"Беретту". Понравился... Компактностью своей понравился. Пацаны, они долго
от игрушек не отвыкают.
   Антон закурил.
   - Я вот что думаю, Алькек. Этот Ннколенко не был на месте преступления
и пистолета в руках не держал. Не может быть, чтоб спутал "ТТ" с
"Береттой".
   - Как же так? И место происшествия он же назвал.., Двадцатый километр.
   - В том-то и дело, что водил он меня вокруг да около двадцатого
километра, крутил и показал, наконец, обгорелый участок... возле самого
большака. Там, наверное, костер жгли. До места происшествия километра
полтора на север. Я ему показываю другое место, подальше. Может быть,
здесь? "Все может быть, - говорит, - я пьян был.
   Дошел совсем. Не помню, как на грузовик прицепился и до города доехал.
В кармане у того шоферюгн-сообщника всего пятерка была, больше ничего"...
   В это время в кабинет зашел Криков. Антон удивленно нахмурился - это
был Криков и не Криков... На лице его за ночь густо отросла седоватая
щетина. На нем были затрепанные штаны, обвислый пиджачишко и несвежая
рубашка, на которой болтался изрядно засаленный галстук. Сейчас он походил
на опустившегося вдовца.
   - Здорово, гуси-лебеди, - сказал он каким-то хриплым, противным
голосом. - Перебрал я вчера. Разве с такой жизни не запьешь? Похмелиться
бы надо, да не на что...
   Криков извлек из кармана помятую пачку "Памира", дрожащими руками
кое-как зажег спичку.
   Булатов захохотал.
   - Ну, вы и даете, Евментий Пахомович! Цирк! Смотрите, у Антона глаза на
лоб полезли.
   Криков самодовольно улыбнулся, аккуратно вложил ч пачку сигарету, из
другого кармана достал "казахстанские".
   - Вы что, Антон, правда... усомнились?.
   Шматлай смутился.
   - Да... Я и не знал, что думать.
   - Знаю, что вы подумали, я телепат... - Криков усмехнулся, а Антон еще
больше смутился.
   - Ладно, давайте ближе к делу. У меня новости. Помните кражу из
магазина в совхозе "Кубань" в ночь на двадцатое? Так вот, взломщики
приезжали к магазину на "нашей" "Волге". - Криков сделал ударение на слове
"нашей". - Это точно. Возле магазина остались четкие следы протекторов,
сомнений быть не может: на них есть приметная деталь, она хорошо
отпечаталась на глине. Я снял слепки.
   Сказанное майором, конечно, произвело впечатление.
   Теперь менялось все представление о происшествии.
   Угон "Волги" из личного гаража бухгалтера Егорова.
   Это первое звено. А может быть и не первое. Скорее всего, не первое,
ибо у преступника был пистолет. Следующее звено-кража со взломом из
магазина совхоза "Кубань".
   Конечно, это пока только предположение, но подкрепляемое вескими
доказательствами. Четкие следы протекторов с характерными приметами на
почве возле магазина-это не шутка. И, наконец, убийство на грейдере. Звено
последнее.
   Последнее ли?
   Правда, в камере предварительного заключения содержится сейчас парень,
который пришел с повинной и предъявил веские доказательства. Откуда бы
знать этому Ниноленко о том, что на берегу реки, под мостом, лежат
номерные знаки, снятые с похищенной у Егорова "Волги"? Откуда он мог
вообще знать о происшествии на двадцатом километре, о том, что кто-то там
убит из пистолета, что там же была подожжена автомашина? Бери этого
Николенко и передавай следователю прокуратуры. Пусть разматывает весь этот
клубок... Ведь утверждает человек: "Я убил.
   Я снял номерные знаки с машины и спрятал под мостом.
   Я забросил пистолет, потому что не собирался признаваться, а хотел
скрыться. Сделал я все это по пьянке, видите - четыре бутылки 0,75
розового крепкого выпил: сами тару подбирали и паковали в целлофан".
   Все это коротко изложил Криков, который успел уже познакомиться с
показаниями задержанного Николенко и даже побывать в камере и побеседовать
с ним. Знал он и о результатах вылазки Шматлая на двадцатый километр.
   - Вот что, ребята, - сказал Криков, - этот парень темнит. И начальнику
в Алма-Ату позвонили зря. Это ты, Алькен, горячая голова... Мое мнение
таково: Ннколенко, конечно, соучастник преступления, а иначе откуда бы
знать ему то, что он знает? Но не убийца. Антон прав: на месте
преступления он не был и пистолета в руках не держал...
   А как же, как же иначе? Я помню, давно это было, я сам тринадцатилетним
оболтусом был и выменял у такого же, как я, револьвер. "Шпалер" тогда
говорили. То была ржавая железка без щечек на рукояти и пружины. Я мыл его
в керосине, драил шкуркой, смастерил пружину и довольно искусно вырезал из
дубовой доски шечки. Так я не успокоился, пока не узнал систему
револьвера. То был забытый сейчас всеми "Смит-вессон".
   Криков помолчал, но, видимо, вспоминал что-то забытое.
   - Отобрал у меня тогда эту занятную игрушку отец.
   И сдал в милицию... Там сразу увидели, что криминала нет.
   Несмотря на мои старания, "Смит-вессоп" был, конечно, не пригоден к
применению: весь в раковинах, барабан не вращался, пружину, помнится, я
использовал от будильника. Только что легонько клацал курком. А вот лекцию
мне прочитал уполномоченный НКВД интересную. Калашников была его фамилия,
из первых чекистов. Помню, он говорил, что с удовольствием бы вырыл
большую яму и похоронил бы в йен все оружие, какое есть... Если бы в нем
не было необходимости...
   Криков ловко, артистически выхватил из-под своей неопрятной рубашки
вороненый ухоженный пистолет системы Макарова.
   - Вот он, голубчик. Люблю ли я его? Нет. А уважаю.
   Как неприятного, но необходимого пока помощника. И только. Если б вдруг
стало возможным, выбросил без сожаления. Стреляю не хвастаясь, нормально.
   - Так для чего я вам рассказал всю эту притчу? -спро.
   сил Криков.
   И ответил:
   - Большинство мальчишек до определенного возраста любит оружие,
интересуется им, мечтает о нем. Со временем у большинства это проходит.
Любовь к оружию как к предмету игр "в войну" заменяется серьезным к нему
отношением. Но и в старшем возрасте у таких, как этот Николенко, остается
мечта иметь "свой" пистолет. У одних-"для самообороны". У других-для
нападения. Я не раз отбирал незаконно хранящееся оружие, но не встречал
владельца, который бы не знал его системы. Однажды один шестнадцатилетний
"малолеток", участии воровской группы, когда я спросил, какой пистолет у
них был, так и отрезал: "Парабеллум "Борхард Люгер", 08, калибр 9..." И
действительно, они украли у одного бывшего фронтовика нетабельный
парабеллум. Трофейный... Только самые безразличные называют любой пистолет
"дура", "машинка". А Николенко парень неглупый, сразу видно. Так что
давайте думать и действовать. Вот ознакомтесь со списком похищенных из
магазина вещей.
   Антон взял бумажку, на которой числились под номерами, как в ведомости:


   1. Часы мужские наручные "Полет"
   в металлическом корпусе - 12 шт.
   2. То же в корпусе из золота - 3 шт.
   3. Часы наручные дамские "Чайка" - 10 шт.
   4. Костюм мужской, светло-серый,
   польского производства - 1 шт.
   5. Транзисторный радиоприемник
   "Орбита" - 1 шт.
   6. Портфель из кожзаменителя - 1 шт.


   - И все? - спросил Антон.
   - И все, - ответил Криков. - Что, мало?
   - Да нет... Тысячи на полторы наберется... Меня удивляют часы. Откуда в
сельмаге "Полет"? Их и в городе не всегда купишь.
   - Правильно подметил. "Кубанцы" собираются двадцатилетие совхоза
отмечать. Наметили премировать передовиков. Вот запмаг и расстарался,
"выбил" часы... Но тут вот еще что. Воры в магазине были недолго, перерыли
все, разбросали, видно, искали деньги. Но не нашли, продавец воскресную
выручку - почти 2 тысячи рублей - в мешок с мукой спрятал. Непорядок,
конечно, надо представление писать. Я думаю, им деньги крайне нужны были.
На прилавке коробка кэртопная стояла, там бумажками оставалось рублей
пятнадцать и мелочь. Все сгребли... Если бы не деньги искали, они бы вещей
побольше взяли. Там были другие костюмы, получше, обувь хорошая, еще
кое-что...
   А ведь у них машина имелась...
   Звякнул телефон, Булатов взял трубку.
   - А-а, здравствуйте, Валентина Артуровна!.. Да, все у меня. Маленькое
совещание за круглым столом. Вот это здорово!.. Идем.
   Алькен положил трубку, победоносно взглянул на товарищей и сказал:
   - Пошли к Смолиной. Установлена личность убитого.
   - Здравствуйте, мужчины. - Смолина со всеми поздоровалась за руку. -
Как дела?
   - Спасибо, неважно, - за всех отметил Булатов. - Мой оптимизм оказался
дутым - эти старшие товарищи меня подавили своей эрудицией.
   Криков нетерпеливо перебил.
   - Что у вас новенького, Валентина Артуровна? Опознали?
   - Опознали ребята из НТО. У убитого, сами знаете, руки сильно обгорели,
но Геннадий сделал все отлично.
   И вот результат. Это справка учетного отдела. А это-.
   адресного бюро.
   Читали все сразу. Причем Криков, конфузясь, надел очки.
   - Добро. - Криков положил на стол бумажник. - Добро. Я даже и не думал,
что все так просто обернется с убитым.
   - Улица Заречная, улица Заречная, - пропел Булатов, - улица знакомая
моя... А где она, эта улица?
   - Не за горами, - сказала Смолина. - Ну что ж, распределим роли?.. Я
думаю так: Антон, вы сходу отправляйтесь на Заречную, где живет мать
убитого Александра Захаровна Рыбина. Я считаю, пока открываться не надо,
правда? Легенду на месте придумайте, смотря по обстановке. Согласны?
   Антон кивнул головой.
   - А моя роль, товарищ режиссер? - осведомился Булатов.
   - Ваша? Вам идти к Егорову. Он сегодня трезв, я звонила на базу. Злой,
видно, как бешеная кошка. Я не назвалась, просто спросила, можно ли
выписать помидоры для столовой, так он послал меня к богу в рай. У него,
сказал, не только что помидоры, даже ананасы растут. Так вы его, Алькен,
поостудите и постарайтесь узнать все про машину, про ключ и тэ дэ.
   - Ну, а Евмеитий Пахомович, видимо, знает, что делать. - Смолина
критически осмотрела наряд майора. - Ничего, хорош. Как вас Алла
Алексеевна терпит, не пойму,
   Криков сказал опять противным голосом.
   - Переживет. Слюбится-стерпится... Я похмеляться пойду. На рынке пиво
завсегда свежее, с воблой пойдет. - Он действительно достал из кармана
пиджака сухую и тонкую как фанера рыбину. - А на пузырь часы загоню, Он
достал допотопные карманные часы с крышкой и длинной цепочкой.
   - Мозер, с чугунным механизмом, - пояснил Криков. - Но серебро. Я уже
три раза их загонял. По десятке.
   Дешевле не уступаю. Купите, Валентина Артуровна, не про"
   гадаете...
   - Куплю, - серьезно ответила Смолина. - Подарю музею. Ну а я, други
мои, если не возражаете, займусь Николенко. Надо его срочно "расколоть",
пока не поздно. И этим надо заняться. - Она положила на стол несколько
фотографии. Там были изображены стреляные пистолетные гиль.;ы.
   - Вот эта найдена в "Волге". А эти-в другом месте...
   Посмотрите на капсюль, на след бойка... Ну, как?
   - Пожалуй, стреляны из одного пистолета, - не сразу сказал Криков,
разглядывая снимки в лупу.
   - А что, Валентина Артуровна? - спросил Булатов,
   - Да нет, это у меня пока догадки. Если подтвердятся, вечером скажу.
   - Связь держим через вас, Валентина Артуровна. Или через дежурного. Но
лучше через вас, - сказал Криков.
   Когда мужчины выходили из управления, Криков сказал, вроде бы так, сам
себе: "Должна она "расколоть"
   парня. Должна. Она у нас психолог"...
   Шматлай нашел по плану города улицу Заречную. Она не зря носила свое
название: начинаясь от самого берега реки, обрывалась на городской черте.
Антон начал обход за квартал до нужного ему дома. Он шел по дворам, листал
домовые книги и паспорта, задавая обычные в таких случаях вопросы. Прошло
около получаса, пока он не подошел к нужному дому Аё 45.
   Шматлаю открыла калитку опрятная старушка. В руках она держала таз с
огурцами. Видимо, на стук пришла с огорода.
   - Здравствуйте. Я из горкомхоза, - представился Антон. - Надо
посмотреть план участка...
   - Можно показать, - сказала старуха, - почему же не показать, раз надо?
Есть план, дом наш плановый... Заходите в избу.
   Антон вошел в чистенькую комнату. Некрашенные полы чисто выскоблены и
вымыты. Опрятные половички, занапески на окнах, коврик-панно с лебедями...
   - Вы одна живете? - спросил Антон.
   - Одна, сынок, одна. Все разбежались, разъехались.
   Одна осталась я...
   Антон перелистал домовую книгу. Записей много, но после каждой штамп
"выписан"... "выписан"...
   - Вот тут прописан был Смирнов Виктор Иванович, это кто?
   - Квартировал у меня, учитель. Молоденький такой...
   Два года жил, потом, слышь, женился. Квартиру дали, съехал...
   - А Рыбина Нина - дочь ваша?
   - Да, дочка. Старшенькая. На целину с мужем подалась, в Кустанай,
Медсестра она, муж на комбайне. И Ирина записана там, тоже дочка. Она в
Свердловске живет.
   Инженерша... -
   Шматлай слушал, а сам смотрел на записи, где значился Рыбин Семен
Андреевич. Два раза записан. Два раза выписан.
   - Семен - это сын ваш?
   - Сын, - тускло ответила старуха.
   - Тоже уехал?
   - Уехал, - старуха безнадежно махнула рукой. - Недалеко тут он. На
руднике...
   Антон насторожился.
   - Так, значит, на руднике... Работает там?
   - Шофер он на самосвале. Уголь возит. Да что толкуто? Что говорю,
толку, что работает? Сколько заработает, столько и спустит на водку. А ты
что, сынок, про Сенькуто? - вдруг настороженно спросила старуха. - Ты не
из милиции, случаем?
   - Из милиции я, - тихо сказал Шматлай. - Из милиции, Александра
Захаровна. Вы уж меня извините, но поговорить надо с вами. О Семене...
   Ему было тяжело. Сидит перед ним эта опрятная старушка, сложила на
коленях руки, смотрит на него, Антона, тревожными, испуганным