связи  с  европейскими  (прежде
всего финскими) фирмами, специализировавшимися  на  переработке  цветных
металлов. Фирмы эти охотно приобретали сравнительно  дешевые  российские
металлы, с чего имели немалые выгоды. Кстати, речь идет о вполне законо-
послушных европейских предприятиях с достойной репутацией. Они ни за что
не пошли бы на прямой контакт с российскими бандитами, посредничество же
финского коммерсанта их вполне устраивало. На Западе не принято  интере-
соваться происхождением покупаемого товара, однако сама  покупка  должна
выглядеть абсолютно чистой.
   Фактически Кеси и еще несколько человек, которых можно пересчитать по
пальцам одной руки, держали рынок сбыта всех контрабандных  цветных  ме-
таллов, вывозимых тогда из России. Они платили наличные деньги, а потому
были находкой для наших  контрабандистов.  Фактически  они  обеспечивали
спрос на контрабанду, а спрос, как известно, определяет предложение...
   Маленький Кеси, как называли его в Эстонии  -  светловолосый  пожилой
финн маленького роста, плотного телосложения, с явными признаками полно-
ты. Сейчас ему за шестьдесят, он вспыльчивый, осторожный  и  подчеркнуто
законопослушный, как все европейцы. Впрочем, качество  это  не  помешало
ему быть дважды судимым за мошенничество у себя на родине.  В  целом  он
отсидел около двух лет, что для Финляндии большой срок.
   Как и положено цивилизованным иностранцам, он смертельно боялся КГБ и
аккуратнейшим образом являлся туда по всем приглашениям  на  собеседова-
ния, причем с  личной  переводчицей  -  двадцатилетней  девушкой,  впос-
ледствии ставшей его женой.
   Сначала Кеси крайне осторожно и медлительно отвечал на  все  вопросы.
Когда же понял, что конкретно ему обвинения выдвинуто не будет, он успо-
коился и попросил адвоката. То обстоятельство, что в  России  свидетелям
адвокаты не положены, его слегка удивило, что, впрочем, не помешало  без
обиняков рассказывать практически все, что интересовало работников ФСБ.
   Законопослушный маленький Кеси  категорически  отказывался  обсуждать
только одну тему - свою собственную  биографию,  особенно  эстонскую  ее
часть.
   А дело в том, что в середине 1992 года коммерсант Кеси  стал  чрезвы-
чайно популярной фигурой не только для российских преступных группировок
и спецслужб. Им серьезно заинтересовались эстонские бандиты,  которые  к
тому времени уже вполне окрепли и не хотели ни с кем  делить  доходы  от
контрабанды российских металлов через территорию их страны.
   Что именно произошло между Кеси и эстонской "братвой", нам не извест-
но. Известно лишь, что в какой-то момент "воркутинские" металлы изменили
свой маршрут и стали попадать в Европу не через Эстонию, а напрямую  че-
рез Финляндию. С одной стороны, это удобнее - финны и сами охотно  поку-
пали российские цветные металлы, да и Финляндия все-таки "больше"  Евро-
па, чем Эстония. Но с другой стороны, российско-финская граница  охраня-
лась намного лучше,  нежели  прозрачная  российско-эстонская.  Последнее
обстоятельство требовало более серьезного подхода  к  механизму  контра-
бандного вывоза.
   С середины 1992-го грузовики  "Транс-Октавиана"  возили  в  Финляндию
цветные металлы по поддельным таможенным  документам,  которые  оформлял
для Михаила Алексеевича Сергиенко уже известный нам Артем Попов. Поддел-
ки эти были довольно качественными, и до описанного прокола в Брусничном
все шло, как по маслу.
   По приблизительным оценкам, к этому моменту через этот  контрабандный
канал из России утекло более тысячи тонн цветных металлов. Это стало од-
ним из основных видов бизнеса "воркутинских" и немало  содействовало  их
устойчивому финансовому положению.
   Когда Валера Кульгин оказался в следственном  изоляторе  ФСБ,  Михаил
Алексеевич отсиживался в Венгрии, распуская при  этом  усиленные  слухи,
что он - в Германии. Довольно часто он беседовал по  телефону  с  женой,
понимал, что разговоры "слушаются", поэтому немалую их часть уделял опи-
санию погодных условий. Это-то и было роковой ошибкой. Работники  ФСБ  в
какой-то момент поняли, что в Германии не может быть так тепло, как  это
описывает наш герой!
   Через некоторое время он не выдержал и позвонил следователю:
   - Я бы, - сказал, - с удовольствием приехал, рассказал бы вам все, но
боюсь, что вы меня арестуете.
   Следователь сразу понял, что Михаил Алексеевич просто не в курсе, что
находится в розыске, а санкция на его арест уже выписана.
   - Ну что вы, мы свидетелей не арестовываем, - ответил он.
   В марте 1993-го, после того, как Юра Кореец прекратил  финансирование
отсиживавшихся в Венгрии своих бывших друзей, Михаил Алексеевич  приехал
в Москву.
   В столице он поселился в престижном районе в охраняемом милицией  до-
ме. Все квартиры его лестничной площадки были отгорожены от лифта мощной
металлической дверью с сейфовыми замками.  Группа  захвата  -  несколько
спецназовцев в масках и наши фаэсбэшники - около получаса безрезультатно
нажимала кнопки звонков. Никто не открывал. Ситуация складывалась  пато-
вая - даже имевшаяся у них с собой взрывчатка не давала гарантии взлома,
а вышибать дверь плечом или прикладом автомата можно было  и  не  пробо-
вать.
   Через какое-то время лязгнули замки, и из-за  двери-крепости  высуну-
лась бабуля с пуделем. Группа захвата разделилась - двое стали приводить
в чувство "откинувшую копыта" старушку, двое  подошли  к  двери  мишиной
квартиры. В замочной скважине отчетливо просматривался чей-то глаз.
   - Мужик, дверь открывай, - прошипел подошедший вплотную следователь.
   - Не-а! - ответил Михаил Алексеевич...
   В машине по дороге в аэропорт он разговорился.
   - А мы что прямо так - с мигалкой, и к трапу?
   - Естественно.
   - И в Питере также?
   - Точно.
   - Всю жизнь мечтал об этом.
   - Дружи с нами, и мечты сбудутся...
   Самолет натужно скрипел, прорываясь сквозь  плотную  завесу  грозовых
туч. Его подбрасывало то вверх, то вниз, создавалось полное ощущение то-
го, что летательный аппарат вот-вот рассыпется в воздухе.
   - Кстати, не исключено, - сказал Михаил Алексеевич, как бы  размышляя
вслух, - что, когда самолет разобьется, вы погибнете, а  я  нет,  потому
как сижу между вами. В какую б сторону ни упал, ваши тела удар-то самор-
тизируют!
   - Миша, а ты знаешь старое правило чекистов? -  поинтересовался  один
из оперативников.
   - Нет, а что за правило?
   - Сам погибай, а задание выполняй!
   Лицо у контрабандиста слегка вытянулось:
   - Так вы что, меня застрелите? - уже менее бодро спросил он.
   - Думай, Миша! У тебя ж высшее образование...
   Михаил Алексеевич сам нашел коммерсанта Кеси, обеспечив себе тем  са-
мым  рынок  сбыта.  Он  организовал  отличную  инфраструктуру  -   фирма
"Транс-Октавиан" имела собственный транспорт и собственную  площадку  со
складскими помещениями. То и другое гарантировало спокойную  работу  без
случайных свидетелей. Он организовал  поточное  изготовление  поддельных
таможенных документов и наладил связь с поставщиками цветных металлов  -
законными (например, комбинат "Североникель") и незаконными ("добытчики"
типа Александра Альбертовича). В общем, человек он, безусловно,  талант-
ливый, а потому заслуживает особого внимания.
   Михаил Алексеевич Сергиенко родился в Гетеборге в 1957 году  в  семье
военного. Позже вместе с семьей он вернулся в Ленинград, закончил  сред-
нюю школу и поступил в Горный институт.  С  дипломом  геолога  попал  по
распределению в Воркуту, где работал на шахте мастером участка и  как-то
раз попал в аварию. Его завалило породой, и он  трое  суток  провел  под
землей без еды, питья и надежды на спасение. За это Михаила  Алексеевича
наградили орденом Дружбы народов, однако позже уволили. Говорят, связано
это было с тем, что он начал сильно пить, хотя, может быть, просто дава-
ли о себе знать последствия аварии. А может, то и другое.
   Жена Михаила Алексеевича - дочь  очень  высокопоставленного  военного
медика, занимавшего тогда пост заместителя начальника ленинградской  Во-
енно-медицинской академии. В восьмидесятые годы они вернулись в  Ленинг-
рад, где в какой-то момент он бросил пить и занялся бизнесом.
   Михаил Алексеевич - интересный собеседник, в разговоре с ним создает-
ся впечатление, что он широко образованный человек, хотя на  самом  деле
скорее эрудит, умеющий поддерживать беседу на любую тему. Он  эгоистичен
в общении - любит быть постоянно в центре внимания, обидчив, легко выхо-
дит из себя.
   По натуре он - авантюрист, игрок, но игрок большого масштаба, намного
превосходящий по уровню среднего мошенника. Работники ФСБ  считают,  что
Михаил Алексеевич без проблем мог бы стать высокопоставленным работником
любой спецслужбы, благо обладал уникальными способностями к чисто опера-
тивным ходам. Например, вербовку сотрудников таможни он проводил с  соб-
людением всех правил и традиций оперативного мастерства, хотя специально
никогда ничему подобному не обучался.
   Он физически крепкий волевой мужчина, который имеет  уникальную  спо-
собность легко и естественно находить контакт с самыми  разными  людьми.
Психологи называют такой тип "гением коммуникабельности". Он сразу  вну-
шает доверие и практически с первой же  встречи  захватывает  инициативу
общения, берет на себя роль "первого номера".
   В какой-то период своей жизни Миша запил, запил  настолько  сильно  и
надолго, что многие пророчили ему судьбу хронического алкоголика.  Но  в
один прекрасный момент он завязал, действительно перестал пить и занялся
бизнесом. Им-то и стала контрабанда цветных металлов.
   Любой контрабандный канал представляет собой сложнейшую  совокупность
основанных на взятках связей на самых разных уровнях таможенных органов.
Все эти связи должны постоянно быть "на мази" и приводиться в действие в
четко разработанных комбинациях. В них могут быть задействованы  десятки
людей, чтобы найти их, нанять и организовать, требуются  огромные  силы,
деньги и недюжинные организаторские способности. Тех,  кто  отвечает  за
все это, называют держателями или хозяевами контрабандных каналов.
   Таких людей очень мало, во времена металлического бума  в  Петербурге
их было меньше десяти, включая героя нашей истории - Михаила Алексеевича
Сергиенко, более известного в криминально-деловых кругах Петербурга  под
псевдонимом Боря Александров.
   Они-то и выходят на контакт с работниками таможен, чтобы любыми путя-
ми заставить их на себя работать. А низкие,  жалкие  зарплаты  последних
гарантируют успех с очень большой вероятностью. Мы видели, как это прои-
зошло с Артемом Поповым, и не будет лишним привести еще один пример.
   В начале 1992 года инспектор Санкт-Петербургской таможни Олег Лисицин
работал в "яме" (так, напомним, называли грузовой  отдел  этой  таможни,
расположенной в здании Морского вокзала)  и  занимался  там  оформлением
ввозимых из-за границы машин. Как-то  раз  довелось  ему  оформлять  но-
венький "форд-сиера", ввозимый из Германии Михаилом Алексеевичем  Серги-
енко. В то время эта самая массовая в Европе модель "форда" была для Пе-
тербурга писком моды.
   Олег долго выписывал круги рядом со сверкающей иномаркой, цокал  язы-
ком, трогал блестящую поверхность лобового стекла, в общем, всячески вы-
ражал свой восторг от заморского чуда автомобилестроения.
   Этих нескольких минут Михаилу Алексеевичу вполне хватило, чтобы  рас-
кусить молодого таможенника, после чего участь Олега была решена.
   - Что, нравится? - участливо спросил Михаил Алексеевич.
   - Нравится. Очень, - честно признался Олег.
   - Так купи такую же, - забросил удочку Михаил Алексеевич.
   - Денег нет, - расстроился таможенник.
   - Ты вообще, что ли, пешком ходишь? - "удивился"  контрабандист,  по-
чувствовав, что рыбка клюнула.
   - Да, вот. Хожу, - настроение  у  нашего  таможенника  упало  оконча-
тельно.
   - Но машину, небось, хочешь? - вопрос этот можно было и не  задавать,
клиент и так созрел.
   - Хочу-у-у, - протянул Олег, тоже чувствуя, видимо, что почва  уходит
у него из-под ног...
   На следующий день к зданию Морского вокзала подкатила новенькая  "се-
мерка" ослепительно белого цвета. Мягко хлопнув дверцей, Михаил Алексее-
вич вызвал Олега, протянул ему ключи и техпаспорт:
   - Тачка твоя. Поехали оформлять.
   - Да что вы! Как можно?! Это ж дорого! - Олег мялся несколько  минут,
но отказаться не смог. - Нет, я вам за нее заплачу, -  ухватился  он  за
спасительную соломинку.
   - Конечно, конечно! - заулыбался Михаил Алексеевич.  -  Машина  стоит
две тысячи долларов, бери ее, а через два месяца заплатишь.
   Ни через два месяца, ни через три Олег, естественно, вернуть долг  не
смог. И вот однажды Михаил Алексеевич попросил его помочь с  растаможкой
нескольких грузовиков. Фактически все документы (поддельные,  естествен-
но!) на эти грузовики уже были готовы, нужно было только заверить их на-
стоящей таможенной печатью, что от Олега и требовалось.
   - Извините, не могу, - сказал Олег Михаилу Алексеевичу. - Дело-то ре-
шеткой пахнет.
   Но на этот раз Михаил Алексеевич не улыбался.
   - Ты сколько на машине ездишь? - спросил он Олега.
   - Полгода.
   - Ключи, техпаспорт на стол, и посчитаем теперь,  сколько  ты  должен
мне за прокат.
   С тех пор у Михаила Алексеевича, а значит и у "воркутинской" преступ-
ной группировки появился свой человек  на  Санкт-Петербургской  таможне.
Позже Олег перешел в Пулковскую таможню, что  не  помешало  ему  успешно
продолжать взаимовыгодное сотрудничество со своим новым боссом.
   Олег стал хорошо одеваться, обзавелся всякими приятными  и  красивыми
вещами и постепенно приобрел славу человека, с  помощью  которого  можно
беспошлинно вывезти за границу что угодно и в любых количествах.
   А в поле зрения сотрудников госбезопасности он попал лишь  в  декабре
1992 года при совершенно неожиданных обстоятельствах.
   Как-то раз в ФСБ поступила информация о предстоящей контрабанде  пар-
тии орденов и медалей. Речь шла об очень серьезном грузе, в который вхо-
дили, в частности, несколько очень дорогих орденов. (Ордена, как извест-
но, у нас всегда делались из драгоценных металлов. Например, орден Лени-
на представлял собою платиновый бюст вождя на золотой основе. Один такой
орден стоил 10 тысяч рублей в старых деньгах. Для сравнения:  автомобиль
"Волга" ГАЗ-24 стоил тогда 7 тысяч рублей.)
   Олег должен был пропустить за долю малую партию такого груза, у  него
все было готово, все было готово и у комитетчиков, чтобы взять  Олега  с
поличным. Но случилась заминка, характерная, пожалуй, только  для  нашей
страны, - в оговоренный момент контрабандисты не сумели  достать  билеты
на самолет!
   У "органов", естественно, тоже все сорвалось, однако после этого Олег
уже был под колпаком и, в общем-то, очередной повод задержать его  долго
ждать себя не заставил. Довольно скоро у работников ФСБ появилась  новая
информация, суть которой сводилась к тому, что  Олег  должен  пропустить
некоего курьера с какой-то баночкой, причем в баночке должно  было  быть
что-то очень уж дорогое.
   К этой операции Олег готовился особо тщательно,  не  менее  тщательно
готовились к ней и работники ФСБ. С соблюдением всех правил  конспирации
владельцы баночки отвезли Олега на встречу с курьером - человеком, кото-
рого предстояло пропустить недосмотренным. Причем Олега курьер не видел,
таможенника привезли на машине  к  определенному  месту,  где  находился
курьер, и сказали:
   - Этого человека пропустишь.
   Поступок грамотный - в случае провала курьера, "окно" на таможне  ос-
тавалось в целости и сохранности. Проинструктированный начальником одно-
го из отделов Пулковской таможни инспектор, сидевший за стойкой, к кото-
рой проводили курьера, должен был узнать его по условному жесту - сопро-
вождающий хлопнул курьера двумя руками одновременно по обоим  плечам.  С
соблюдением тех же правил конспирации оперативники засняли  все  это  на
видеопленку.
   Курьер благополучно миновал стойку и направился к  рамке-металлоиска-
телю. Предупрежденный оперативниками милиционер позаботился о том, чтобы
рамка пищала, даже когда ничего металлического у курьера не  оставалось.
Таким образом у таможенников появились основания для  более  тщательного
досмотра, в ходе которого и обнаружилась запаянная стеклянная баночка  с
500 граммами редкоземельного металла  скандия  очень  высокой  изотопной
чистоты, стоимостью около 30 миллионов рублей, что в декабре  1992  года
было целым состоянием!
   Но тут возникли проблемы уже у работников госбезопасности. Ведь в та-
моженной зоне задержать человека могут только работники таможни,  им  же
необходимы для этого предусмотренные Таможенным кодексом основания.  Та-
ким основанием может стать, например, предмет, который человек  пытается
вывезти за границу, не вписав его в таможенную декларацию.  Но  и  здесь
есть один нюанс.
   В таможенную декларацию следует вписывать не все подряд, а строго оп-
ределенный набор вещей, список которых в бланке декларации имеется.  Ни-
кому, например, не придет в голову считать  контрабандой  незадеклариро-
ванную зубную щетку!
   Скандий же в то время относился к категории элементов, выведенных  из
гражданского обращения, а потому, в принципе, не мог оказаться на  руках
у частного лица. Не удивительно, что соответствующей графы в бланках та-
моженных деклараций тогда не было, а, значит и  декларировать  его  было
вовсе не обязательно, следовательно, и факт контрабанды в провозе  через
границу скандия отсутствовал!
   Таможенники объяснили все это сотрудникам ФСБ, что привело  последних
в состояние бешенства: огромная работа - коту под хвост. В общем,  коми-
тетчики стояли насмерть, дело дошло почти до драки, когда один из  тамо-
женников вспомнил:
   - Ваш курьер не задекларировал 120 долларов!
   На этот раз контрабанда была налицо, и бедный курьер отправился в дом
N4 на Литейном проспекте...
   А курьером был немец, гражданин ФРГ, родившийся в Казахстане и уехав-
ший оттуда вместе с семьей в Германию в 1950-х. Так что  русским  языком
он владел без всяких проблем, хотя и обладал уже психологией и привычка-
ми европейца.
   На допросе он охотно рассказал о том, как,  прогуливаясь  по  Москве,
встретил на Арбате ханыгу, который за несколько тысяч рублей продал  ему
баночку со скандием. Он же и понятия не имел о том, что  такое  скандий,
знал только, что в Германии за него огромные деньги платят. Решил, в об-
щем, подзаработать.
   Немца вежливо выслушали, поблагодарили,  подписали  пропуск,  вернули
документы и предложили возвращаться в гостиницу.
   - То есть как? - от неожиданности он даже стал заикаться.
   - Очень просто. Вы свободны, вас допросили как свидетеля. Вот повест-
ка, придете завтра, поговорим еще.
   - Простите, не понял. - На курьера было жалко смотреть. - Вы меня от-
пускаете?
   - Конечно, идите.
   - А может, я лучше переночую в камере? Завтра-то опять к вам  возвра-
щаться.
   - Нет-нет, что вы. В гостинице вам будет удобнее.
   Неуверенно ступая, слегка пошатываясь,  немец  побрел  к  выходу.  Он
чувствовал себя почти что трупом, за каждым углом ему чудились  недобрые
лица заказчиков заваленной им контрабанды...
   На следующее утро немец позвонил следователю.
   - Извините, - говорит, - вчера на таможне у меня изъяли  все  деньги,
мне не на чем к вам приехать. Вы не могли бы прислать машину?
   Получасовые лихорадочные поиски машины ни к чему не привели.  Вернее,
машина нашлась, но в ней не оказалось бензина, который в  то  время  был
жестко лимитирован. Кончилось все это тем, что одному  из  оперативников
выдали четыре жетончика для метро - на себя и курьера в обе  стороны.  В
1992 году работники ФСБ еще не пользовались правом бесплатного проезда в
муниципальном транспорте.
   На привезенного на метро немца было жалко смотреть.
   - Я знал, что КГБ хорошо работает, - сказал он, -  но  такого  ориги-
нального хода я не ожидал даже от вас! Провезти меня  по  горо