, как теперь говорят, беспредел - помимо прочего разного,  провин-
циал-фискал имел съезжий двор, где держал колодников, а также лихо нала-
гал штрафы не только на подчиненных, но и на всех подряд - на бургомист-
ров, на соляных голов, на крестьян... Штрафы Попцов, естественно,  прис-
ваивал. Когда  все  вскрылось,  провинциала-фискала  казнили,  но  перед
смертью он успел дать показания и на непосредственного шефа. Выяснилось,
что обер-фискал Алексей Нестеров был в курсе шалостей  подчиненного,  но
покрывал его за взятки - за часы серебряные, ценою в 120 рублей, за оде-
яло на лисьем меху, за триста рублей "налом"... А  еще  были  подношения
рожью, скотиной, парчами и лошадьми.
   Нестерова сунули в застенок и начали пытать. Любопытно,  что  решение
об этом принял не кто иной, как генерал-прокурор Павел Ягужинский, кото-
рый, если вы помните, уважаемый читатель, сам признавался Петру  в  том,
что "...мы все воруем...". Дескать, воруем-то мы все, а вот кто  попада-
ется на воровстве - тут уж у кого какая планида.
   Кстати говоря, несколькими годами ранее Нестеров разоблачил сибирско-
го губернатора князя Матвея Гагарина, который получал взятки  за  отдачу
на откуп винной и пивной продажи. Сенат приговорил князя к смертной каз-
ни, при этом взяточник свою вину признал и посылая Петру просьбу о поми-
ловании, писал: "...И я раб Ваш, приношу вину  пред  Вашим  Величеством,
яко пред самим Богом, что правил Сибирскую губернию и делал многие  дела
просто, непорядочно и не приказным поведением, також  многие  подносы  и
подарки в почесть и от дел принимал и раздачи иные чинил, что и не  под-
лежало, и погрешил перед Вашим Величеством..." Гагарин  был  повешен  16
марта 1721 года в присутствии двора и всех своих родственников, а уже  в
январе 1724 года казнили самого Алексея Нестерова -  казнь  обер-фискала
была обставлена как настоящий спектакль: сам царь наблюдал за  действием
из окна Ревизион-коллегии. Сначала были отрублены головы трех фискалов -
подчиненных Нестерова, а затем самому Алексею Нестерову поочередно разд-
робили конечности и поволокли по помосту к тому месту, где были отрубле-
ны головы его помощников. Обер-фискала бросили лицом в их кровь и  палач
отсек ему голову. Затем головы всех четырех казненных водрузили на четы-
ре высоких шеста. (Надо сказать, что 1724 год вообще выдался  достаточно
кровавым для тогдашних питерских взяточников и коррупционеров -  видать,
кампания такая пошла, так сказать, "чистые руки" того времени. В  ноябре
1724 года Петр приказал арестовать камергера Виллема Монса и его  сестру
статс-даму Матрену Балк. Монса обвинили в том, что он "явился во  многих
взятках и вступал за оные в дела не принадлежащие ему", камергеру  отру-
били голову на Троицкой площади с последующим водружением ее на  высокий
шест. У обезглавленного тела брата выслушала свой приговор и  перепуган-
ная Матрена Балк, ей достались пять ударов кнутом и ссылка в  Сибирь.  В
день казни на столбах у эшафота были прибиты "росписи взяткам", судя  по
всему, это были одни из первых гласных российских документов, изобличаю-
щих коррупционеров. В росписи Матрены Балк значилось 23 позиции, и среди
тех, кто давал взятки, фигурировали князья Меншиковы, Долгорукие,  Голи-
цыны, Черкасские, отметились там и граф Головкин, и Волынский  и  другие
более или менее важные персоны того времени. Дело в том, что перед фаво-
ритом императрицы и его сестрой заискивал чуть ли не весь двор,  ища  их
протекции в разных вопросах).
   Однако несмотря на чудовищные показательные казни,  взяточничество  и
коррупция в Петербурге и по всей России продолжают цвести пышным  махро-
вым цветом. Посетивший Петербург в царствование Петра немец Вебер писал:
"На чиновников здесь смотрят как на хищных  птиц,  они  думают,  что  со
вступлением их на должность им предоставлено право высасывать  народ  до
костей и на разрушении его благосостояния основывать свое счастье".
   И вот что особенно любопытно - даже в те "укромные" времена, все  ти-
тулованные коррупционеры понимали, что красть и брать взятки - это, мяг-
ко говоря, нехорошо. Совсем нехорошо. Более того, уже тогда обвинения  в
коррумпированности делаются эффективнейшим оружием в святом и многотруд-
ном деле внутриполитической борьбы и в  интригах  между  многочисленными
дворцовыми группировками и кланами. Руцкой со своими "компроматными  че-
моданами" в апреле 1993 года в Верховном Совете России был, увы,  далеко
не оригинален. Еще в петровском сенате государственные мужи пытались ре-
шать "кадровые вопросы" обвинениями в коррумпированности -  шумные  были
скандалы, когда сенаторы выясняли, кто из них ворует больше и кто у  ка-
кого коррупционера "на связи состоит". А предметов разбирательств хвата-
ло - в Санкт-Петербурге с горькой иронией горожане  говорили:  "Сенат  и
Синод подарками живет". Не затихавшее никогда противостояние между "ста-
рой" знатью и "новой" выливалось в разоблачения в этом самом Сенате.
   В 1717 году в Сенате начались слушания по, так называемому,  "почепс-
кому делу" - и касалось оно, прежде всего, светлейшего князя  Меншикова,
которому еще в 1709 году Петр подарил город Почеп, ранее  принадлежавший
Мазепе, - подарок этот был сделан Александру  Даниловичу  за  участие  в
полтавской баталии. Меншиков из года в  год  приумножал  свои  почепские
владения самовольными захватами прилегающих земель. Казаки,  которых  он
пытался обращать в крепостных, принялись жаловаться в Сенат...  Сенаторы
Голицын и Долгорукий, представители старой знати, пытались  использовать
"почепское дело" для нанесения ударов по "выскочкам", при этом  действо-
вали они тонко и не напрямую, а руками "худородного" сенатора Петра Пав-
ловича Шафирова. (Барон Шафиров, кстати, был не просто худородным, а все
из тех же "петровских выдвиженцев", как  свидетельствовал  обер-прокурор
Сената Скорняков-Писарев: "...Шафиров не иноземец, но жидовской  породы,
холопа боярского, прозванием Шаюшкин сын, а отец Шаюшкин был  в  Орше  у
школьника шафором. Отец Шафирова служил в доме боярина Богдана  Хитрова,
а по смерти его сидел в шелковом ряду, в лавке, и о том многие  московс-
кие жители помнят").
   Петр Павлович - человек,  несомненно,  образованный,  историк  и  ви-
це-канцлер, - бесстрашно обличал князя Меншикова и стоявших за ним сена-
торов. Того же Скорнякова-Писарева он даже  пытался  шпагой  ткнуть,  во
время пьянки в доме Ягужинского, по случаю вступления  русских  войск  в
Дербент в 1722 году Шафиров и письменно разоблачал "сенатских коррупцио-
неров" в доносах Петру, особо отмечая при этом свои заслуги: "...Не  за-
хотел я допустить противного Указа вашим", хотя и пытались его, бескомп-
ромиссного, "...склонить... на свою сторону  сначала  наговорами,  потом
криком, ... гневом князя  Меншикова...".  Однако  пионер  хорошего  дела
борьбы с коррупцией на вершинах российской власти Шафиров не учел одного
обстоятельства - того самого, на котором впоследствии спотыкались многие
его последователи: если уж берешься кого-то разоблачать,  то  желательно
самому быть чистым и незапятнанным, а иначе и тебя разоблачить смогут...
Выяснилось, что сенатор Шафиров употребил свое влияние для  того,  чтобы
брату его Михаилу выдали лишнее жалование при переходе из одной службы в
другую - мелочь казалось бы, но ведь это как посмотреть... А 31  октября
1722 года в Сенате начали слушать дело о почте, которой  как  раз  барон
Шафиров и управлял. Так вот, Петр Павлович, не имевший по  закону  права
присутствовать на обсуждении, устроил безобразную сцену, не желая  поки-
дать заседания. После шумных выкриков, взаимооскорблений и  взаиморазоб-
лачений князь Меншиков высказался в том духе, что Шафиров то, однако,  -
нарушает, и не что-нибудь, а Закон - а стало быть его от сената  надобно
отрешить... (Не правда ли, уважаемый читатель, все это до боли похоже на
некоторые нынешние заседания Думы и Совета Федерации).
   В результате, "делом Шафирова" начал заниматься сам Петр, и  его  суд
был назван "Вышним". Царь на решение был скор -  суд  приговорил  барона
Шафирова к смертной казни, потому что помимо  его  недисциплинированного
поведения в Сенате и способствования  выдачи  лишнего  жалования  брату,
вскрылись еще и незаконные траты из госсредств во  время  поездки  Петра
Павловича во Францию, а также выяснилось, что Шафиров взял у  полковника
Воронцовского в заклад деревню под видом займа, но денег  полковнику  не
заплатил...
   15 февраля 1723 года сенатору и вице-канцлеру Петру  Шафирову  должны
были принародно отрубить голову, но, когда топор палача уже взмыл в воз-
дух, секретарь тайного кабинета Михайлов провозгласил, что император ре-
шил из уважения к заслугам Шафирова заменить казнь заточением в  Сибирь.
Топор ударил по плахе...
   Причины, по которым борец с коррупцией был наказан так  строго,  Петр
объяснил позже, в указе от 5 февраля 1724 года:  "Понеже,  видя  другого
неправдою богатящегося и ничего за то наказания не имущего,  редкий  кто
не прельстится, а тако по малу все  бесстрашие  придут,  людей  в  госу-
дарстве разорят, Божит гнев подвигнут..."
   Однако главная причина осуждения Шафирова, конечно же, заключалась  в
другом - вице-канцлер осмелился "наехать" на главного коррупционера пет-
ровской эпохи, на любимца царя,  на  светлейшего  Александра  Даниловича
Меншикова...
   В жестоком приговоре Шафирову проявился, идущий от царя и господство-
вавший в те времена по всей России, двойной стандарт, когда одним проща-
лось то, за что безжалостно карали других. Впрочем, этот  двойной  стан-
дарт сохранился и доныне... Кстати говоря, Петр, так  энергично  искоре-
нявший взяточничество и насаждавший "коммерческую честность", так беспо-
щадно каравший мздоимцев - тот же самый Петр широко практиковал  обесце-
нивание монет, пуская в оборот деньги "низкопробного достоинства",  тог-
да, когда у него возникала нужда в средствах - при этом сохраняя на  мо-
нетах прежние обозначения. Деньги обесценивались настолько,  что  прави-
тельство на операциях этих наживало 150 процентов прибыли. Этой порочной
практике конец положили лишь объективные экономические законы, проявляв-
шиеся при перечеканке полноценных монет в неполноценные.  Русский  рубль
XVI в. равнялся примерно ста рублям конца XIX в. - в XVIII в. упал до  9
рублей конца XIX в. Это  обесценивание  монеты,  представлявшее  попытку
обойти законы экономические и, собственно, государственные,  развращающе
действовало на все российское общество. При этом глубоко и прочно укоре-
нялась идея, что политической властью можно пользоваться для собственно-
го незаконного обогащения...
   Самым ярким адептом этой идеи стал, как Вы уже, наверное,  догадывае-
тесь, уважаемый читатель, светлейший князь  Александр  Данилович  Менши-
ков... Какой был человек, как  масштабно  мыслил!  Как  аферы  умудрялся
прокручивать под самым носом у Петра! Его бы в наши времена - все "новые
русские" просто отдыхали бы... Меншиков воровал с  таким  размахом,  так
элегантно запускал руку в казну и настолько трогательно употреблял  свой
политический авторитет для обеспечения своей же коммерческой выгоды, что
было бы оправданно и даже целесообразно учредить специальный "Орден Мен-
шикова" (с детальной разработкой в администрации Президента положения  о
нем) и награждать им особо выдающихся современных  последователей  Свет-
лейшего.
   Итак, Меншиков... В самом начале его головокружительной  карьеры  все
"богатство" Александра Даниловича состояло из кузова  с  пирогами  -  но
правду, видать, говорят в народе - была бы голова, а деньги  появятся...
Знакомство Петра с Меншиковым  произошло  через  Лефорта,  который  взял
Алексашку к себе в услужение. Петру понравился  разбитной  пройдоха,  он
забрал Меншикова к себе в денщики, а затем зачислил его в только что уч-
режденный Преображенский полк. Вскоре между Петром и безродным простолю-
дином Меншиковым завязываются очень тесные отношения, переросшие в друж-
бу, если, конечно, императорам вообще свойственно  дружить  с  кем-то...
Дружба ведь предполагает некоторое равенство, а о каком равенстве в дан-
ном конкретном случае можно было говорить? Алексашка, скорее,  стал  на-
персником "затей Петровых"...
   Первую, более менее значимую государственную должность он  получил  в
1702 году после взятия города Нотебурга - Меншикова назначили  комендан-
том этой крепости, а потом и  губернатором  всех  завоеванных  областей.
Александр Данилович поимел возможность  контролирования  многих  канатов
государственного дохода. И - понеслось... Подряды, взятки, "подношения",
спекуляции, незаконные захваты  земель,  вымогательства,  просто  кражи,
подлоги - чего только не было в бурной жизни Меншикова.  До  наших  дней
дошли лишь отдельные эпизоды из богатой событиями чисто уголовной  прак-
тики светлейшего. Жаль, что о большинстве его афер и комбинаций мы  уже,
судя по всему, не узнаем никогда...  Впрочем  и  по  тому,  что  история
все-таки донесла до нас, можно оценить масштабы деятельности  Александра
Даниловича.
   Он, наверное, приворовывал всегда, да за руку не ловили. Петр впервые
узнал о его, мягко говоря, злоупотреблениях, в 1711 году  -  тогда  дело
касалось подряда на поставку хлеба в Петербург, который Меншиков взял на
себя в 1710 году. Сумма подряда составляла 40 тысяч рублей, а  себестои-
мость поставленных 20 тысяч четвертей хлеба - 34 тысячи 600 рублей.  Та-
ким образом, прибыль была сравнительно невелика -  всего  3  тысячи  400
рублей или 15,6 процента - вполне  "цивилизованный  процент"...  Ходили,
правда, слухи, что такой маленький процент "профита" получился  исключи-
тельно из-за того, что значительная часть хлеба подмокла  и  испортилась
при перевозке. Но - слухи, как известно, к делу не подошьешь...
   На первый раз царь его ни в чем не обвинил, сочтя "бизнес"  Алексашки
честным. И светлейший пошел вразнос - кстати, не один, а  в  компании  с
другими вельможами - "тема" с подрядами была очень  сладкой  и  сановные
вельможи вовсю кинулись в "бизнес", а чтобы замаскировать свою  причаст-
ность к контрактам, дельцы из знати действовали через подставных лиц.  В
"коммерцию" ударились и адмирал Апраксин, и канцлер  Головкин,  и  князь
Волконский, и весьма близкий царю Александр Кикин... В 1712 году  Менши-
ков поняв, что подряды - это настоящее "золотая жила", решил придать де-
лу свойственный своей личности масштаб: он заключает уже два контракта -
по первому обязался поставить в Казанскую губернию 30834 четвертей  хле-
ба, по второму - поставить в Московскую  губернию  30  тысяч  четвертей.
Проценты прибыли уже существенно выросли - в первом случае они составили
60,3 процента, а во втором 63,7 процента. Всего светлейший заработал  на
этих двух подрядах 48343 рубля.
   В 1714 году по результатам работы особой следственной  комиссии  царь
обязал Меншикова выплатить штраф в размере полтины с  рубля  прибыли,  у
Апраксина и Головкина прибыль просто  конфисковали,  без  дополнительных
штрафов... Замешанных в аферах двух сенаторов - Волконского  и  Опухтина
высекли в Сенате кнутом.
   Подрядные аферы вельмож вынудили Петра издать два указа. Один из  них
под страхом смерти запрещал должностным  лицам  заключать  контракты  на
поставку в казну различных изделий и продовольствия. Второй указ  регла-
ментировал размер прибыли подрядчика - она не должна была превышать  де-
сять процентов. Сановные коррупционеры  выслушали  царевы  инициативы  с
почтительным вниманием, но про себя решили твердо: "воровали -  и  воро-
вать будем"... Что же касается непосредственно Меншикова, то он  уже  не
вылезал из следствий и дознаний - не успел затихнуть скандал с  подряда-
ми, как канцелярия, которой руководил недруг Меншикова князь Долгорукий,
предъявила светлейшему обвинение в расходовании государственных  средств
на собственные нужды - в частности, Александра Даниловича попросили  от-
читаться в трате более миллиона рублей казенных денег...
   Меншиков, однако, не сдавался, он  сознательно  затягивал  следствие,
выдвигал контрпретензии - словом, держался молодцом. В конечном-то итоге
он добился своего - деятельность следственной комиссии по его делам про-
должалась более десяти лет. 28 января 1725 года Петр умер, работа канце-
лярии была приостановлена, и с князя сняли все  начеты.  Потом,  правда,
все снова перевернулось, но об этом чуть позже...
   Богатство светлейшего складывалось не только от "коммерческих  предп-
риятий" - особняком стояла, например, так называемая "трофейная тема"  -
очень трудно было проверить, сколько Меншиков награбил в  военных  похо-
дах. В его собственных показаниях комиссии Долгорукова значится,  напри-
мер, что после Полтавской битвы Александр Данилович  взял  из  Шведского
обоза 20939 ефимков, но только ли? В некоторых походах  князь  занимался
самым натуральным рэкетирством - например, в Померании и Голштинии в его
карман упали несколько тысяч за "...то, что будучи в маршу  не  разорили
земли..." За удержание войска от грабежа в Мекленбургах  и  Шверине  ему
поднесли 12 тысяч курант талеров, за "добрый порядок", в Гданьске  -  20
тысяч курант талеров. С Гамбурга и Любека он снял соответственно  десять
и 5 тысяч червонных. Кроме того, светлейший держал лапу на  такой  дели-
катной статье госрасходов, как издержки на подкуп  должностных  лиц  при
иностранных дворах и на содержание "шпигов",  выполнявших  разведзадание
на театрах военных действий. Отследить же расходование "агентурных  фон-
дов" во все времена было делом крайне непростым... Например, из Жолквы к
дуку Мальбруку был якобы послан портрет Петра,  обрамленный  алмазами  и
другими драгоценными каменьями - ценой в десять тысяч рублей - по словам
Меншикова... А что на самом деле получил герцог  Мальборо,  от  которого
Петр добивался "объективного" посредничества  в  мирных  переговорах  со
Швецией, сказать трудно, также как и не проверить уже - сколько на самом
деле стоил перстень с алмазом, посланный датскому генералу Платтору,  во
что обошлись шпага и трость с алмазами, предназначенные другому датскому
генералу - Шультену...
   В 1715 году у царя родился сын Петр.  В  честь  "преславной  радости"
Меншиков подкатился к императору с просьбой прикрыть следствие  и  прос-
тить все долги и начеты. Как ни радовался царь - но светлейшему  скостил
лишь половину долгов, следствие же велел продолжать... Четыре года спус-
тя Александр Данилович повторил свою просьбу - никакой резолюции не пос-
ледовало, видимо Петр посчитал, что единственное средство как-то умерить
стяжательский пыл князя - это держать его в "подвешенном состоянии"...
   Самое любопытное заключалось в том, что даже находясь под следствием,
светлейший продолжал окунаться в сомнительной чистоты  волны  тогдашнего
"бизнеса" - будучи одним из крупнейших помещиков своего времени,  Менши-
ков чуть ли не первым создает в своих вотчинах промышленные  предприятия
по переработке сельхозсырья и полезных ископаемых. Поняв,  что  выгоднее
продавать не хлеб, а изготовленное из  него  вино,  Александр  Данилович
открывает винокуренные промыслы и поставляет  водку  в  царские  кабаки.
Уяснив, что для строительства Петербурга необходимо огромное  количество
стройматериалов, он организовывает в окрестностях города кирпичное  про-
изводство и лесопилки. В Ямбургском уезде  ему  принадлежал  хрустальный
завод, в Тюмени - соляные промыслы, на Волге и в Приморье - рыбные  про-
мыслы... От его глаз не ускользает ничего, что может дать хоть  какой-то
доход, в Москве он скупает лавки, харчевни, погреба, торговые места -  с
тем, чтобы потом сдавать это в оброк мелким торговцам...
   8 мая 1718 года на светлейшего поступил очередной донос с  обвинением
в хищении более 100 тысяч рублей казенных денег - а в это время уже пол-
ным ходом шло упоминавшееся выше Почепское дело... По  столице  поползли
слухи, что князь впал в немилость. Сенат отправил на Украину сначала ме-
жевщика Лос