и,  она
забыла о прошлом. Для нее ничего не существовало в мире, кроме них  двоих  и
полной гармонии их чувств. Будто не минуло трех долгих лет разлуки.
   Райан лежал очень тихо, она повернулась к нему и заметила, что он смотрит
в небо, лицо его было задумчивым и немного суровым. Она вздохнула и перевела
взгляд на старый каменный амбар. Его руины высились безмолвно на фоне неба -
точно загадочный памятник тщете человеческих устремлений.
   - Райан, я...
   Он перевернулся на бок и тут же  заставил  Линдсей  замолчать,  медленно,
долго целуя ее.
   - Давай ненадолго забудем обо всем, кроме  этих  счастливых  минут,  Лин.
Малышка, давай проведем вместе несколько часов. Это все, о чем я прошу.
   Конечно, это была почти  невыполнимая  просьба.  Где-то  в  глубине  души
Линдсей не соглашалась с ним, но она разомлела в сладостных объятьях, уютно,
удобно устроившись возле него, ей так не хотелось спорить с Райаном.  Однако
тщетно было надеяться на воцарение безоблачного мира между ними  -  они  все
равно не перестанут дразнить друг друга и в конце концов дойдут до  взаимных
упреков и оскорблений.
   -  Хорошо,  -  прошептала  Линдсей  и  потянулась   к   Райану,   готовая
раствориться в его нежных объятьях. - Пускай  будут  только  эти  счастливые
минуты...
   - Смотри под ноги. - Райан оставил Линдсей у двери и пошел зажечь свет. -
У входа осталась пара нераспакованных картонных коробок.
   Линдсей нерешительно проникла в обшитую панелями прихожую городского дома
Райана в Бикон-Хилле.
   - Осталось все так, будто ты никуда и не уезжала.
   - Агнес Вандерштадт открыла мне квартиру две недели назад.  Она  принесла
из кладовки вещи, и я убил уйму времени, распаковывая их.
   Линдсей согласно кивнула и медленно поднялась по пяти  широким  мраморным
ступеням в большую комнату.  Агнес,  много  лет  прибиравшая  раз  в  неделю
квартиру Райана, относилась  к  своим  обязанностям  с  присущей,  датчанкам
аккуратностью. Воздух и доме еще сохранил запах мастики для натирки полов  и
лимонного масла.
   У дальней стены глыбился большой мраморный камин, по обе стороны от  него
стояли книжные шкафы - от пола до потолка. На соседней стене  виднелось  еще
больше  книг  -  сотни  изданий  по  архитектуре  с  подробными  указателями
содержания  и  технические  справочники.  Мебель   была   тяжелой,   темной,
добротной, кое-где новая, кое-где старая, до боли знакомая.
   В этом доме  мало  что  изменилось.  И  все  же  изменения  были.  Совсем
незначительные, но Линдсей заметила их. Появился новый роскошный обюссонский
ковер из шерсти с замысловатым  рисунком  в  приглушенных  зеленовато-желтых
тонах. В застекленном шкафу с подсветкой напротив камина стояли терракотовые
статуэтки. То тут, то там  притягивали  взгляд  загадочные  фигурки,  видимо
привезенные  с  Востока.  Еще  одну  стену  украшала  коллекция  африканских
ритуальных масок - безмолвное,  жутковатое,  созданное  руками  неизвестного
мастера напоминание о суровых, таинственных обрядах.
   Линдсей нахмурилась.  Изменения  в  доме  Райана  походили  на  изъяны  в
гобелене со сложным рисунком, они были незначительны, не сразу  бросались  в
глаза,  зато  будили  фантазию,   заставляя   дорисовывать   в   воображении
недостающий узор, пусть он и не всегда  совпадал  с  оригиналом.  Непонятное
раздражение охватило Линдсей. Все еще хмурясь, она оглянулась на Райана.  Он
стоял у двери и наблюдал за ней.
   И вдруг она поняла, почему, встретившись с ней, он был  сбит  с  толку  и
раздосадован, обнаружив в ней изменения, которые не ожидал увидеть.
   - "Дюбонне" со льдом и лимонным  соком?  Линдсей  неожиданно  улыбнулась,
беспокойство прошло.
   - Да, спасибо. У тебя хорошая память. Он направился к бару,  который  был
устроен между двумя высокими стеклами, окантованными свинцом, бросил на ходу
пиджак на спинку стула  и  ослабил  галстук.  Внизу  за  окном  на  горбатой
клинкерной  мостовой  показалась  машина,  ее  крошечные  скошенные   стекла
сверкали точно драгоценные камни.
   Линдсей подошла к латунному столику, на котором  располагалась  коллекция
разноцветных  камней   и   сверкающих   граненых   кристаллов.   Она   взяла
необработанный кусок янтаря.
   - Я и не думала, что ты так увлекаешься геологией.
   - Это сувениры, - тихо ответил Райан, он подошел к Линдсей и встал  рядом
с ней. - Янтарь из Литвы, кристаллы кальцита из Камберленда в Англии. А этот
хризолит - из Новой Зеландии.
   Он протянул Линдсей стакан, она приняла его и положила янтарь на место.
   - Африканское искусство. Остатки материальной культуры древнего  человека
Южной Америки. С тех пор как я в последний раз видела тебя, ты превратился в
настоящего историка.
   Райан поставил стакан на широкую полку камина  и  присел  на  корточки  у
очага.
   - Я уже не тот, каким был, Линдсей.
   "И я уже не та", - чуть не призналась она, но вовремя остановилась. Райан
возился с растопкой и спичками, а Линдсей задумчиво смотрела  ему  в  спину.
Предупреждение? - подумала она. Или констатация факта?
   "Ты ведешь себя как ревнивая жена, - раздраженно напомнила себе  Линдсей,
утопая в мягком диване. - Райана не было  три  года.  Естественно,  он  тоже
должен был измениться".
   Она задумчиво поигрывала льдом в стакане. Они вернулись в город несколько
часов назад, опьяненные солнцем, свежим воздухом и  друг  другом.  Как  и  в
прежние времена, пообедали омарами с шампанским, потом пошли  выпить  еще  в
одно место, потанцевали.
   Отзвуки прошлого.
   В тысячный раз за сегодняшний  день  Линдсей  разглядывала  мужественный,
резко очерченный профиль Райана, удивляясь тому, что  он  и  вправду  здесь,
рядом. Сколько раз она страстно желала, чтобы эти такие родные  руки  обняли
ее. Как она мечтала услышать его густой, раскатистый смех,  его  хрипловатый
голос, которым он нашептывал по ночам ее имя.
   А теперь мечты стали явью, и в это  верилось  с  трудом.  Она  вздохнула,
сбросила вечерние туфли и положила ноги на край кофейного столика,  скрестив
колени. Ты дура, с отвращением сказала она себе. Три года назад он уехал  от
тебя, даже не попрощавшись, но не прошло и недели, как он вернулся в Бостон,
и ты снова в его объятиях.
   Она нетерпеливо тряхнула головой, не отдавая себе вполне  отчета  в  том,
что же произошло сегодня днем. Все случилось так  неожиданно  -  сначала  ее
охватил веселый смех, потом нахлынула неодолимая страсть, - до сих  пор  она
не могла прийти в себя. Что произошло, то  произошло,  вот  и  все.  К  чему
анализировать их отношения, доискиваться до причин.
   Пожалуй, гораздо лучше примириться с  содеянным  и  прогнать  наваждение,
печально сказала она себе. За три года любовь к Райану умерла,  но  осталось
безумное физическое влечение. И ее убеждение в том, что одно невозможно  без
другого, оказалось еще одной разбитой романтической иллюзией.
   - ..хочешь поехать на Кейп на уик-энд? Мы можем снять домик на  побережье
у дюн, как...
   - Нет, - почти отрезала она. - Одно дело - потерять день, другое -  целую
неделю. У меня завтра много работы, Райан. Извини.
   Райан, помедлив, кивнул,  его  лицо  посуровело.  Он  подбросил  щепок  в
потрескивающий огонь.
   - Лин, черт побери, я не имею права спрашивать, у  тебя  был  кто-нибудь?
Что-нибудь серьезное?
   Линдсей, как ни странно, ожидала подобного вопроса, хотя ее поразило  то,
что он скорее позабавил, чем рассердил ее.
   - Нет, - тихо ответила она. - После твоего отъезда я с головой  окунулась
в работу, и мне ни на что не хватало времени, просто не до этого было.
   Линдсей солгала в очередной раз. У нее было сколько  угодно  возможностей
устроить свою жизнь. Но всякий раз она вспоминала о  Райане  и  отказывалась
что-либо менять для себя.
   Она  подумала  об  интеллигентном  профессоре-правоведе  из  Гарварда,  с
которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что  любит
его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой  его  искаженное
болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и  отказала
во встречах.
   Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.
   - А у тебя? - (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?)  -  Можешь  не
отвечать, - быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее  великодушное
предложение и сменит тему разговора.
   - Один раз.
   Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом  громко  вздохнул  и  неуклюже
развалился перед огнем камина, опершись на локоть.
   - Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я  решил,  что  мне
надо раз и навсегда выбросить тебя из своей  жизни.  Я  убедил  себя,  будто
люблю Карлу.
   Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.
   - Понятно, - коротко откликнулась Линдсей.
   Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не
любила, заставляют ее страдать?
   - Однажды мы поехали на вечеринку. Я  выпил  немного  больше  обычного  и
рассказал Карле о  зеленоглазой,  рыжеволосой  девушке-архитекторе,  которую
оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к  моему  признанию,  сказала,
что если я не вернусь к тебе, то  буду  таким  дураком,  каких  она  еще  не
встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.
   Они  помолчали.  Линдсей  вдруг  почему-то   стала   расправлять   узкие,
гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.
   - Может, изменишь свои планы на завтра?
   Райан склонил голову набок.
   Она покачала головой и отставила стакан.
   - Завтрашний день  и  большую  часть  воскресенья  я  проведу  с  Анжелой
Боровейк.
   - Господи, ты никак не угомонишься.
   - Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.
   - У тебя  есть  одна  очень  плохая  привычка,  любовь  моя,  -  в  самое
неподходящее время напоминать  о  том,  чему  я  учил  тебя.  -  Он  ласково
улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. - В  холодильнике  есть
мясо и бутылка  импортного  шампанского.  Давай  проведем  у  меня  уик-энд,
обнаженные...
   - Господи, Райан, ты неисправим!
   - Опьянен, - проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.
   Он устроился рядом с Линдсей, положив руку  на  спинку  дивана,  и  нежно
дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.
   - Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.
   Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к  нему  лицом,
положив ладонь на  спинку  дивана  рядом  с  рукой  Райана.  Она  расправила
воротник его рубашки, ее рука безотчетно  скользнула  на  плечо  и  пальцами
дотронулась до мочки уха.
   - В среду ты мог бы гордиться мной, я целый  день  провела  в  инвалидной
коляске Анжелы.
   Райан поднял бровь.
   - Ты даже не представляешь себе, как меняется  самый  обычный  дом,  если
человек прикован к инвалидной  коляске.  Все  раздражает  -  дверные  ручки,
выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими,  комнаты  слишком
маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные  удобства  и  полки  в
туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах...  -  Она  вдруг  поняла,  что
Райан наблюдает за ней;  на  его  лице  запечатлелись  радость,  нежность  и
снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. - Извини, я
несколько увлеклась.
   - Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест,  -  мягко  проговорил  Райан;  он
ласково убрал руку с плеча любимой  и  обхватил  ее  голову  сзади.  -  Марг
говорила мне о  серии  статей,  которые  ты  пишешь  для  журнала  "Проблемы
архитектуры", они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически
больных людей.
   - Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень  увлекла  меня,
ты знаешь...
   Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.
   - Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы  говорить
об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу,  как
и ты.
   - Так для чего же, - срывающимся голосом проговорила  Линдсей,  глядя  на
него сквозь завесу ресниц, - для чего же ты привел меня?
   Райан  слегка  пробежал  ладонями  вниз-вверх  по   ее   рукам,   и   это
прикосновение  его  грубоватой  кожи  оказалось  божественно  волнующим.  Он
скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с  плеч
Линдсей.
   - Бывают мгновения, когда действия важнее слов.
   Он проследил, как платье сползает  с  нее.  Оно  задержалось  на  бедрах;
Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная  огнем  камина  и  светом  глаз
Райана.
   Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, откинув  назад  голову.
Он положил широкие ладони  чуть  выше  талии  и  принялся  гладить  большими
пальцами ложбинки под грудями, приподнимая соблазнительные округлости. Потом
опустил темноволосую голову и взял в рот ее розовый сосок.
   - О Райан, - раздался прерывистый шепот. Сладостная чувственная игра  его
языка обдала Линдсей и жаром, и ледяным  холодом;  она  судорожно  вцепилась
пальцами в его волосы, когда он потянулся жадным ртом  к  другой  груди.  Он
стал кружить влажным кончиком языка  вокруг  затвердевшего  соска.  -  Я  не
думаю.., что мне следует остаться. - Линдсей прижала к себе его губы,  спина
ее выгнулась, охваченная божественной слабостью.
   - Останься. -  Он  прошелся  нежными  быстрыми  поцелуями  по  ее  груди,
напрягшейся шее, подбородку. - Завтра я должен уехать в Нью-Йорк, но я хочу,
чтобы ты подождала меня здесь, я скоро вернусь. Мы будем любить друг  друга,
и пить шампанское, и снова любить...
   - Райан! - Линдсей сдавленно рассмеялась. - Я сказала, что ты  ненасытен?
Нет, ты скорее одержим!
   - Околдован, - пробормотал он у ее щеки. - Не знаю, как  я  выдержал  эти
три года без тебя, Лин...
   Она взъерошила волосы Райана, поцеловала его в ухо,  в  мягкую  ямку  под
ним. Его шершавая щека чуть царапала кожу Линдсей,  от  него  пахло  луговой
травой, шампунем и мужским одеколоном, который она так любила.
   - Мне не стоит оставаться, - прошептала она, целуя Райана в подбородок.
   - Останься. - Он требовательно целовал Линдсей, пил ее,  дразнил  губами,
водил языком по верхней губе, пока она не открыла рот и осторожно  не  нашла
сама его язык. - Я хочу засыпать, держа тебя в объятьях, я хочу  просыпаться
вместе с тобой. Я хочу любить тебя всю ночь, как бывало...
   - Это время ушло, - пробормотала Линдсей, целуя его в щеку, в уголок рта.
- Райан, у нас не может быть все по-прежнему, ты  же  знаешь.  Я  больше  не
люблю тебя...
   - Ну и пусть, - прошептал Райан. Он провел руками по ее пояснице, оттянул
пальцами поясок колготок. - Останься со мной на ночь, Лин. Сделай  для  меня
хотя бы это.
   Линдсей  знала,  что  Райан  не  удовлетворится  одной  ночью  или  двумя
уик-эндами. Он все еще надеялся, что  сумеет  снова  заставить  ее  полюбить
себя, что с помощью страстной  любви  и  терпения  вновь  разожжет  потухший
костер их былых отношений. Однако не стоило  бросать  ему  нить  надежды  на
любовь, от которой остались одни воспоминания.
   Райан положил ее на подушки. Она знала, что стоит сказать хоть  слово,  и
он отпустит ее, как прежде.
   Райан чуть сжал ее бедра. Это  было  испытующее  приглашение,  молчаливая
мольба, которая не нуждалась ни в каких объяснениях. Линдсей  молча  закрыла
его лицо ладонями, очертив большим пальцем линию рта. Потом спокойно,  почти
незаметно шевельнула бедрами.
   Он стянул с нее шелестящий шелк и колготки. Отбросил  одежду  в  сторону,
вскочил на ноги и  поднял  на  руки  Линдсей  так  легко,  словно  она  была
ребенком. Она уткнулась лицом ему  в  шею,  и  он  отнес  ее  в  спальню,  с
удивлением обнаружив, что Линдсей с  радостью  готова  принять  его  в  свою
жизнь. Словно все это время она держала для него незанятой какую-то  нишу  в
своем сердце, а теперь он вернулся и  спокойно  завладел  снова  сокровищем,
которое всегда и так принадлежало ему.
   Все вокруг смешалось для Линдсей  -  и  добро,  и  зло.  Она  согласилась
принадлежать ему не только одну эту ночь, но и  все  последующие.  Она  дала
согласие на то полное совершенства чувство, которое существовало между ними.
Если Райан хотел назвать это любовью - ну так что  ж?  Что  плохого  в  этом
безобидном слове?
   Два дня спустя Линдсей разбудил пронзительный  звонок  телефона.  Еще  не
очнувшись ото сна, она нащупала трубку и искоса взглянула на часы. Кто  это,
черт побери, может беспокоить ее в столь безмятежное воскресное утро?
   - Линдсей, - раздался в трубке уверенный, деловой мужской  голос,  -  это
Карл Данверз.
   - Карл? - Линдсей  села,  мгновенно  проснувшись.  Карл  Данверз  был  ее
адвокатом, и только вселенская катастрофа могла оторвать  его  в  воскресное
утро от игры в гольф.
   - Тут со мной Бойд Мейер. Мы звоним из твоего офиса.
   - Привет, дорогая, - донесся до Линдсей глубокий, неторопливый  голос  ее
бухгалтера. - У тебя  тут  кое-какие  неприятности,  голубушка.  Пожалуйста,
приезжай поскорее.
   - Это связано с Джефом, да?  -  Линдсей  уже  скинула  простыни;  резкая,
холодная судорога свела ей живот. - Что случилось? С ним все в порядке?
   - Его.., его нет, - осторожно ответил Карл.
   - Нет? Ты хочешь сказать, он умер?
   - Нет, черт побери, - усмехнулся Бойд. - Хотя я за него и гроша  ломаного
не дам, если ты захочешь посчитаться с ним. Он скрылся, Лин. Очистил кассу и
убрался во Флориду.
   У Линдсей подкосились ноги, и она неуклюже  осела  на  край  постели.  Ее
разбирал нервный смех и  мучил  вопрос,  не  продолжает  ли  она  спать,  не
привиделось ли ей все это в каком-то запутанном кошмарном небытии.
   - Линдсей, дорогая, ты еще меня слышишь?
   Она осторожно вздохнула, решив, что все слишком реально.
   - Я приеду через час.
   Не прошло и сорока минут, как Линдсей распахнула дверь  офиса  и  увидела
Бойда и Карла, которые сидели за столом Марг, задрав ноги на  столешницу,  с
чашками кофе в руках.
   Бойд с глухим стуком опустил ноги  на  пол.  Он  поднялся  во  весь  свой
внушительный рост и протянул Линдсей руку.
   - Ты, как всегда, великолепна, Лин.  Когда  же  ты  бросишь  эту  чертову
работу и выйдешь замуж?
   Он был одет в белые теннисные шорты и свитер грубой  вязки,  его  ракетка
лежала на углу стола.
   Линдсей высвободила пальцы из его руки с кривой, натянутой улыбкой.
   - Может быть, скорее, чем ты ожидаешь, если дела мои так  плохи,  что  ты
даже оставил теннисный корт.
   Его такое знакомое вытянутое лицо расцвело в улыбке.
   - Присядь, дорогая. Хочешь кофе? Линдсей нетерпеливо тряхнула головой.
   - Что случилось?
   Из кабинета Джефа вышла  Марг  с  грудой  папок  в  руках.  На  ней  были
будничные брюки и свободная  рубашка.  Ее  лицо  казалось  бледным  на  фоне
голубого шарфа, которым она повязала волосы. Марг посмотрела на Линдсей,  ее
взгляд выражал потрясение и облегчение одновременно.
   - О Господи, хорошо, что ты пришла! Сегодня утром Карл поднял меня  своим
звонком с  постели,  и  мы  решили  не  беспокоить  тебя,  пока  не  выясним
окончательно, что же случилось на самом деле.
   - Так что же случилось? Где Джеф?
   - Насколько нам известно, в Майами, - мрачно ответил Карл.
   - Он явился сюда в пятницу в полдень, почти сразу после твоего  ухода.  -
Марг положила папки. - И заявил, что ему нужно поговорить с тобой.  Когда  я
ответила, что ты ушла с Райаном, он просто рассвирепел. Сказал, что в  таком
случае с тобой бесполезно говорить,  и  пулей  кинулся  к  себе  в  кабинет.
Примерно через час он вышел оттуда с кипой  бумаг.  Я  не  обратила  на  это
внимания, пока не пришла  сюда  вчера  закончить  кое-какую  работу.  В  его
кабинете был кавардак, похоже, он в спешке просматривал папки,  забирал  то,
что ему нужно, остальное швырял на пол. Это..,  ну,  это  потрясло  меня.  Я
позвонила тебе домой. - Марг смущенно помедлила. - Мне нужно было  позвонить
тебе еще, но я подумала, что ты уехала на уик-энд.
   Нет, с отчаянием сказала себе Линдсей, обводя взглядом кабинет. Я была