к?
   Она покачала головой, глаза ее стали огромными, до нее наконец дошло, что
могло стать причиной ее состояния. О, Боже!
   Глаза ее горели. Рот как будто заложило песком. Она отхлебнула воды.
   - Что, черт возьми, происходит с тобой, Рыжая? Ты  выглядишь  так,  будто
белены объелась.
   - Я только сейчас поняла, что беременна. - Тихий ее голос  прозвучал  для
него громом небесным.
   Глаза Эрика сузились.
   - Райль Толмэн, - сказал он. Она в шоке уставилась на него:
   - Откуда ты узнал?
   - Этот подонок уже давненько глаз с тебя не  сводит.  -  Он  встал  из-за
стола так стремительно, что тяжелый стул опрокинулся.  Он  стоя  смотрел  на
нее, с выражением холодного бешенства, кулаки его сжимались и разжимались.
   - Мне так жаль, Эрик, -  сказала  она,  стараясь  смотреть  на  вещи  его
глазами и потерпев в этом неудачу. Почему он так взбудоражен этим? Ведь  это
у нее, а не у него будет ребенок.
   Он отвернулся от нее.
   Корабельный колокол пробил восемь. Она услышала плеск воды  за  кормой  и
завывания ветра.  "Ребенок  Райля",  -  подумала  она.  Сердце  ее  забилось
сильнее, и она осторожно положила руку на живот.  Было  ли  это  всего  лишь
игрой ее  воображения  или  действительно  ее  обычно  тонкая  талия  слегка
раздалась? Сколько же времени осталось до рождения ребенка?
   Они с мамой поехали в Миллтаун восемнадцатого  июля.  Она  точно  помнила
это,  потому  что  в  тот  день  тетя  Эйлин  отмечала  в   календаре   дату
приблизительного появления на свет собственного ребенка.
   Это было в воскресенье. А с Райлем она была в пятницу ночью - в  пятницу,
шестнадцатого июля. Джинкс загнула пальцы,  подсчитывая:  август,  сентябрь,
октябрь, ноябрь.
   Эрик наблюдал за ней, стриженая его борода ощетинилась от злости  оттого,
что все его планы рушились.
   - Ну, так и на каком же ты месяце?
   - Примерно на пятом.
   - На пятом. - Слова его прозвучали осуждающе.
   - Извини. Если б я знала об этом, то никогда бы не поехала с тобой. Он не
ответил ей.
   - Но я все так же готова выполнить договор, Эрик!  -  взорвалась  она.  -
Если ты из-за этого  так  сердишься,  то  не  сердись.  -  Она  замолчала  и
уставилась на него. - Так что если ты по-прежнему хочешь меня...
   - Если я по-прежнему хочу тебя? Неужели ты думаешь,  что  я  бы  спал  на
подвесной койке и нянчился с тобой эти два месяца, если бы не хотел тебя?
   Он прижал ее к себе и требовательно впился губами в ее  рот.  Наконец  он
отстранил  ее  от  себя.  Глаза  его  были  такими  же  серыми,   как   небо
Сан-Франциско, и такими же пустыми, как склон горы, с которой вырублен лес.
   - Ну что, ответил я на твой вопрос? - Он повернулся на каблуках и  вышел,
захлопнув за собой дверь каюты.
   Медленно, очень медленно начала Джинкс  стаскивать  с  себя  платье.  Она
заключила соглашение и она сдержит свое слово.  Ведь  она  обещала  спать  с
Эриком - быть его женщиной. И он так терпеливо ждал.
   Джинкс  закрыла  глаза,   когда   атласное   платье   накрыло   ее   ноги
бледно-голубым облаком. Мама учила ее, что обещание - это священный договор,
что его нельзя нарушать. И Джинкс не могла нарушить своего обещания.
   "Но ведь ты же обещала ждать Райля!" - рыдало ее сердце. "Да, но тогда  я
еще не знала, что он - мой брат. Я  не  могу  выйти  замуж  за  собственного
брата. И то, что я делала тогда с Райлем в саду, было греховно".  Неожиданно
она вспомнила ту сцену в маминой комнате, когда мама сказала ей, что Райль -
ее брат, и как она пятилась назад, натыкаясь на стулья и столы.  "Нет,  нет,
нет!" - противился ее рассудок сказанному.  Джинкс  думала,  что  не  слышит
маминых слов, но теперь они всплыли в ее памяти:
   "Есть причина, по которой братья и сестры  не  могут  жениться,  дорогая.
Джинкс, слушай! Если женщина спит - вступает в  сексуальные  отношения  -  с
близким родственником, то это называется "инцест". И  из-за  него  случаются
ужасные вещи. Дети от таких союзов часто бывают идиотами или  больными.  Мне
тяжело говорить тебе такие вещи, дорогая, но ты должна это понять. Это не  я
не хочу разрешить тебе выйти за Райля: закон запрещает тебе это. Ведь ты  не
хочешь, чтобы у тебя родился больной ребенок, правда, дорогая?"
   Джинкс  отбросила  воспоминания  и  открыла   глаза.   Невидящим   взором
уставилась она на качающийся фонарь.  Неужели  она  носит  в  себе  больного
ребенка? Нет. Никогда. Не может то, что разделила она с Райлем,  привести  к
рождению уродливого ребенка. Бог не позволит случиться этому.
   Она сложила свою одежду и повесила платье.  Потом  прикрутила  фитили  на
лампах и легла обнаженной поверх белого мехового покрывала. Она  не  хотела,
чтоб между ними возникло какое-то непонимание. Она сдержит свое слово. Когда
Эрик войдет и увидит ее обнаженной, он сразу поймет, что Джинкс намеревается
сдержать свое слово. Потом, если уж он не захочет заниматься с  ней  любовью
из-за ее беременности или из-за того, что она не девственница, это будет уже
его решением.
   Она оглядела свое тело. В полумраке груди ее  были  неприлично  большими,
как огромные шары медового цвета.
   Ей не пришлось ждать долго.
   Послышался звук поворачиваемого ключа, и дверь открылась.  Он  постоял  с
минуту, пока глаза его привыкали к темноте. Потом вошел в комнату  и  закрыл
за собой дверь.
   Она его лица не видела. Он бросил куртку, поджег растопку и раздул огонь.
Пламя оживилось, затанцевало, осветив ее округлые  груди,  бледные  скулы  и
темные глазницы.
   - Боже, ты прекрасна, - сказал он, глядя на нее. Его глаза заскользили по
ее телу, остановившись на тонкой талии и на длинных грациозных ногах.
   Эрик подошел к кровати, лег рядом с ней и наклонил свою темную  голову  к
ее груди.
   - Боже, ты прекрасна.
   "Райль, - рыдало ее сердце. - О Райль, Райль!"

КИФ

Рождество 1886

   Киф приехал домой на каникулы и увидел, что за время его  отсутствия  все
изменилось. Детская в башне опустела, и Эдит переехала на второй этаж. Никто
ничего не говорил о Джинкс.
   Отец был очень сердечным, а мама - хрупкой, словно тонкий фарфор.  Они  с
Эдит только что вернулись из Сан-Франциско, где, как сказал папа,  кутили  и
тратили деньги. Они только и  говорили,  что  о  новых  модах,  магазинах  и
театрах. Похоже, юбки теперь носили уже, а воротнички выше,  что-то  в  этом
роде.
   Эдит  все  болтала  о  каком-то  зеленом  шелковом  платье,  которое  она
приберегла для сочельника, и о красном - из тафты - для Рождества.
   - Карр приедет домой! - закричала она вне себя от счастья.
   - Расскажи нам о школе, -  попросила  Джо  Кифа,  -  из  твоих  писем  не
слишком-то много узнаешь.
   "Из твоих тоже", - хотел ответить Киф, но смолчал.
   - Особенно не о чем рассказывать.
   - Ты только учишься там, сын, - спросил отец, -  или  н  спортом  немного
занимаешься?
   - Играю немного в бейсбол.
   - В бейсбол... - сказал Митч. -  Отлично,  у  нас  в  пятом  лагере  есть
бейсбольная команда. Я тебя как-нибудь возьму туда, чтоб посмотреть, на  что
ты способен.
   - Тебе будет интересно посмотреть на то, что отец  соорудил  в  сарае,  -
сказала Джо.
   -  Я  покажу  тебе  после  ужина,  сынок.  Я  поставил   туда   кое-какие
атлетические снаряды. Там настоящий гимнастический зал.
   - О! Неужели это правда, отец?
   - Ну, я набрал немного лишнего веса за последние годы.
   Джо снисходительно улыбнулась,  когда  Митч  похлопал  себя  по  плоскому
животу.
   - Просто он хочет сказать,  что  был  недавно  на  лесозаготовках  и  там
обнаружил, что не может больше тягаться с молодыми мужчинами.
   Эдит приподняла изящную бровь:
   - Ты не смог тягаться с Карром, отец?
   - Ну, Эдит...
   - Ничего, ничего, Джо. - Митч жестом успокоил ее.
   - Я действительно не так хорошо умею справляться с двуручной  пилой,  как
когда-то с топором.
   Глаза Эдит засверкали:
   - Так Карр молодец, ведь так, отец? Я знала,  что  так  и  будет.  -  Она
надулась. - Вы думаете, что раз он маленький, так уже и не мужчина,  но  это
не так. Он молодец, ведь правда, отец?
   - Удивительно, но да, - признался Митч с печальной улыбкой, - я  вынужден
отдать ему должное. Для такого  маленького  мужчины,  как  он,  Карр  просто
отлично справляется. "Ух", - подумал Киф, а вслух он сказал:
   - Я бы очень хотел взглянуть на твой гимнастический зал, отец.
   - Пойдем туда  сразу  после  ужина.  Потом  в  комнате  повисла  какая-то
напряженная тишина, как будто всем было нечего  сказать.  Киф  так  и  хотел
крикнуть, что он ведь отсутствовал только пять месяцев. Неужели за это время
он стал чужим? Но он только спросил:
   - А где Джинкс и Райль?
   - Райль в заливе Кус по делам. Он теперь моя  правая  рука,  Киф,  но  он
приедет домой на Рождество - по крайней мере, я на это надеюсь.  Он  целиком
погружен в дела, даже забросил свое рисование.
   - А я думала, что это Карр целиком погружен в дела, - пробормотала  Эдит,
но Киф не обратил внимания на этот комментарий.
   - Никто ничего не говорит о Джинкс. А где она?
   Все в комнате затихли. Отец посмотрел в окно. Мама уставилась  в  пол,  а
пальцы ее теребили кончик платка. Киф переводил взгляд с одного на  другого,
а сердце его бешено заколотилось. Что-то случилось с Джинкс, что-то ужасное.
Затаив дыхание, он ждал, пока кто-нибудь скажет ему, что.
   - Неужели никто не писал тебе об этом? - удивилась Эдит. По  ее  слащавой
улыбке Киф понял, что он не  напрасно  волнуется.  -  Как  же,  ведь  Джинкс
сбежала с кузеном Эриком в море, и с тех пор мы ничего не знаем о ней.
   - Джинкс с кузеном Эриком? - Киф ждал,  что  родители  опровергнут  слова
Эдит, но они молчали.
   Он чувствовал  себя  так,  будто  получил  пинок  под  зад.  Джинкс  ведь
особенная, а кузен Эрик... Ну, он ничего особенного из себя не  представлял,
уж это точно.
   - Когда это случилось? Когда она убежала?
   Джо откашлялась:
   - В сентябре, дорогой. Эрик привез из Германии новый парусник отца, потом
заскочил ненадолго к себе домой, а когда уехал, Джинкс поехала вместе с ним.
   - И вы не могли остановить ее? Сказать, чтоб она не делала этого?
   - Мы узнали об этом только тогда, когда было уже слишком поздно. Она  уже
уехала.
   В мамином голосе Киф услышал скрытую боль, но это было ничто по сравнению
с его собственными чувствами... Джинкс и кузен Эрик - такой странный альянс.
Этот старик, притворяющийся ребенком...
   - А Райль знает об этом? - Задав  этот  вопрос,  он  сразу  понял,  какую
глупость спросил. Конечно же, Райль знает - ведь это  произошло  три  месяца
назад.
   Только Кифу не рассказали об этом.
   - Просто я хотел спросить, как Райль.., как...
   Ему ответил Митч:
   - Райль в порядке. Он полностью окунулся в дела.
   Киф почувствовал себя так, как будто в живот  ему  налили  расплавленного
свинца. Джинкс никогда б не уехала, если бы ее не заставили это сделать.
   Карр приехал домой в Сочельник. Эдит была в своем новом зеленом  шелковом
платье, украшенном цветами и лентами. Волосы ее были завиты, и выглядела она
так, как будто вот-вот должна была лопнуть от радости. Карр отрастил  бороду
и усы, и они придали ему солидность.
   - Расскажи мне о своих делах, скорее, - потребовала Эдит. Он усмехнулся:
   - Ну, благодаря отцу я  научился  многому.  Сначала  я  укладывал  в  ряд
поленья, потом стал направляющим за три доллара в  день,  а  теперь  работаю
вальщиком.
   - Ты хорошо поработал, Карр, - сказал Митч.
   - Спасибо, сэр, стараюсь. - Глаза его выражали искреннее почтение.
   Киф с трудом мог поверить в то, что это  его  братец  Карр.  Он  выглядел
таким  загорелым  здоровяком  с  этой  аккуратно   подстриженной   бородкой.
Почему-то даже его глаза изменили цвет - они больше не казались  желтыми.  А
потом Киф увидел, что ногти Карра все так же обкусаны. "Карр все такой же, -
подумал  Киф,  -  даже  если  он  превратился   в   мужчину   с   невинными,
ангелоподобными глазами".
   Киф подумал, что его вырвет, когда  отец,  очевидно  одураченный  Карром,
сказал:
   - Ты так хорошо потрудился, Карр, что я подумываю о  том,  чтоб  посадить
тебя на паровоз. Похоже, ты умеешь делать практически все - и делать хорошо.
Я очень ценю это качество в мужчине. Ты хочешь быть инженером-путейцем?
   - Да, сэр!
   - Отлично, тогда я посмотрю, что можно сделать в этом направлении,  когда
ты после Рождества поедешь на лесозаготовки.
   Киф  увидел,  как  рука  Карра  неожиданно  сжалась,  но  лицо  его  было
по-прежнему безмятежным.
   - Благодарю вас, сэр, - сказал он.
   - Ну, а  теперь,  полагаю,  мы  все  идем  смотреть  гимнастический  зал.
Попробуете мои штанги.
   Киф подумал, что отец в первый раз на его  памяти  попросил  Карра  пойти
куда-нибудь с ним.
   Он заметил и еще одну перемену. Его  мать  очень  постарела  -  выглядела
какой-то уставшей и рассеянной, как будто мечтала о чем-то. Мама была не  из
тех, кто мечтает. Она всегда говорила, что в мире происходит  слишком  много
всего, чтоб тратить время на пустые мечты.
   Теперь мама почти все время была дома, сначала  Киф  подумал,  что  из-за
праздников. Но со временем он понял, что не праздники были  причиной  этому.
Она передала большинство своих пациентов своему новому  ассистенту,  доктору
Уоррену, кроме того, в больнице появился еще  один  врач.  Теперь  Джо  было
сорок три, но она всегда была такой активной, деятельной, что Киф никогда не
считал ее старой. Неожиданно он заметил морщинки вокруг ее  глаз.  Смешливые
лучики, как их обычно называл  отец.  Теперь  они  превратились  в  морщины.
Роскошные ее волосы тронула седина.
   Утром в день Рождества Киф нашел ее сидящей в одиночестве на веранде.  На
ней была подаренная отцом кашемировая шаль, глаза устремлены на озеро,  лицо
ее было задумчивым, а руки спокойно лежали на коленях.
   - О чем ты думаешь, мама? Она грустно улыбнулась.
   - Вспоминаю, как в первый раз провела Рождество без отца и матери, думаю,
не одиноко ли Джинкс, все ли с ней в порядке, был ли  у  нее  рождественский
ужин?
   - Что заставило ее убежать, мама?  Ведь  она  не  перестала  любить  нас,
правда?
   - Нет, дорогой. Если уж говорить о любви, то Джинкс  любит  даже  слишком
сильно.
   - Тогда почему?
   - Наверное, Эрик был нужен ей больше, чем мы. По крайней  мере,  она  так
думала.
   - Ну, наверное, она в спешке ошиблась. Ведь она любит нас - тебя, и меня,
и отца. Но никого она не любит так,  как  Райля.  Это  из-за  нее  Райль  не
приехал домой на Рождество? Из-за того, что здесь нет Джинкс, да, мама?
   - Ты задаешь мне такие вопросы, дорогой, на которые у меня нет ответов. -
Она снова улыбнулась грустной  улыбкой  и  похлопала  по  сиденью  рядом.  -
Садись, расскажи мне о школе, - сказала она.
   Но когда он рассказывал ей о будущем, о том, как станет врачом и  приедет
работать  в  Глэд  Хэнд,  глаза  ее  снова  блуждали,  а  когда  он   кончил
рассказывать, она не заметила этого.
   Карр должен был вернуться на лесозаготовки на следующий  после  Рождества
день, но сумел убедить отца, и тот задержал его еще на неделю.
   Киф подумал, что Карр невероятно мастерски манипулирует отцом, он  помнил
еще, как отец прорычал:
   - Пока я жив, ты не сумеешь запустить свои жадные руки в компанию Хэрроу!
   А ведь это было всего лишь пять месяцев назад, и вот уже он  снова  сумел
завладеть вниманием отца!
   - Как хорошо, что ты снова с нами, Карр, - сказала как-то мать за ужином.
- Сколько времени ты пробудешь с нами?
   - Это зависит от отца, - скромно улыбнулся Карр.
   - Может быть, потом он чаще будет дома, - значительно ухмыльнулась  Эдит.
Карр затих, и Киф понял, что случилось нечто нехорошее.
   - Каким это образом? - быстро спросил он. - Как Карр сможет  чаще  бывать
дома?
   - Карр займется одним делом, - сказал Митч, - и, если оно  получится,  мы
сможем видеть его чаще. Вероятно, об этом Эдит и говорила.
   Больше об этом не говорили, и, наверное, Киф так бы ничего  и  не  узнал,
если бы Райль наконец не приехал домой.
   Райль изменился. Киф сразу это увидел.
   Может быть, он чуть-чуть раздался в плечах. На нем были макинтош,  черный
галстук и начищенные туфли. И его бледно-золотые волосы больше  не  спадали,
как раньше, на лоб.
   Но он изменился и в другом смысле - он уже не  был  таким  смешливым,  не
шутил, забросил палитру и краски. И в голубых  его  глазах  больше  не  было
блеска.
   Но он по-прежнему был рад видеть Кифа и тряхнул его за плечи так же,  как
и в старые добрые времена.
   Он сел и рассказал Кифу о бизнесе Хэрроу, спросил о школе и по-настоящему
выслушал его. Затем он дал ему несколько советов, в  которых  и  правда  был
смысл, как-то:
   - В следующий раз, когда твой сосед  по  комнате  начнет  задирать  тебя,
хлопни его хорошенько по губам!
   Киф сразу представил себе Мелвина с открытым ртом и вышибленными  зубами.
Он рассмеялся.
   - Слушай, Киф, если ты не хочешь ехать обратно в Массачусетс, я  поговорю
с отцом об этом.
   - Нет, не надо. - Он взглянул на Райля, набираясь мужества, чтоб спросить
его о Джинкс. Но Райль прикрыл глаза и замкнулся в себе. Момент был явно  не
подходящим для подобных вопросов, но Киф просто должен был знать правду!  Он
выпалил:
   - Она вышла за него замуж, Райль? Джинкс и кузен Эрик - они поженились?
   Райль и не посмотрел в его сторону и так долго не отвечал,  что  Киф  уже
подумал, что он и вовсе не ответит ему. Но наконец он сказал:
   - Нет, она не может быть замужем. Все они думают, что да, замужем, но она
вернется, вот увидишь. Она приедет домой и будет в точности такой же, как  и
всегда.
   Киф так хотел, чтоб Джинкс приехала домой, чтобы Райль оказался прав.  Но
почему-то он не стал чувствовать себя лучше после того,  как  получил  такой
ответ.
   Только в конце этой недели, когда его каникулы  уже  почти  промелькнули,
ему удалось еще раз поговорить с Райлем с глазу на глаз.
   Тем утром отец, Райль и Карр надолго заперлись в библиотеке, и, устав  их
ждать, Киф пошел в  конце  концов  в  бильярдную,  чтобы  забросить  в  лузу
несколько шаров. Он пробыл там совсем недолго,  когда,  смеясь,  туда  вошли
Карр и Митч. Митч похлопывал Карра по плечу.
   - Хочешь поиграть с нами, Киф? - спросил отец.
   - Нет, спасибо, я как раз собирался уходить. .
   Он нашел Райля в библиотеке: безутешный, тот смотрел в окно в сад.
   - Привет!
   Райль медленно повернулся к нему, и Киф поймал выражение глаз брата.
   - Эй, у тебя все в порядке? Райль поморгал, вздохнул и улыбнулся закрытым
ртом.
   - Все о'кей, - сказал он, подражая отцу. - А что  ты  задумал,  приятель?
Хочешь покататься верхом в горах?
   - Конечно. Но сначала я хочу кое о чем спросить тебя.
   - Валяй, спрашивай.
   - Ну, никто мне ничего не рассказывает. Все пишут мне письма,  но  ничего
не говорят в них.
   Глаза Райля скользнули от окна на Кифа.
   - Я буду писать тебе теперь, если хочешь. Извини, я как-то совсем упустил
это из виду.
   - Это ничего. Ведь ты - ну, занят. Райль снова посмотрел в сад.
   - Так о чем же ты хотел узнать?
   - Я хочу узнать, что собирается делать Карр. Он пытается убедить в чем-то
отца, и я хочу узнать, в чем.
   Райль как будто встревожился.
   - Отец думает, что Карр изменился, - настаивал Киф. - Но это не  так.  Он
никогда не изменится.
   - Ну, лагерь номер десять превратился в довольно-таки оживленный городок.
Они даже называют его  Кэмптеном.  И  Карр  подумал,  что  было  бы  неплохо
построить железную дорогу, ведущую в Орегон и Калифорнию. Ты же знаешь,  как
отец  относится  к  железным  дорогам.  Он   говорит,   что   благодаря   их
строительству в стране появится много миллионеров.
   - Наверное, мне не нравится эта идея только потому, что  она  принадлежит
Карру, - неопределенно сказал Киф. - Я не доверяю ему.
   Райль улыбнулся.
   - Отец умнее, чем десять таких Карров, и его  не  очень-то  проведешь.  В
Кэмптене есть завод по переработке  леса,  а  ты  же  знаешь,  что  в  горах
осталось еще мног