Она поняла, что с  ним.  Он  был  похож  на  шакала  из  сказки
Киплинга,  на  Табаки-лизоблюда.  Табаки  того  и   гляди   мог   подхватить
дивани-бешенство, а индийские волки боялись и  ненавидели  его,  потому  что
ничего хуже бешенства не может приключиться с диким зверем.  Больной  Табаки
бегал бы по лесу и кусал всех, кого ни попадя, и все, кого  он  кусал,  тоже
заболевали бы бешенством. Эли знала, что это всего  лишь  сказка,  но  знала
также и то, что бешенство, или водобоязнь, - реально существующая болезнь, и
подумала, что, должно быть, ее дядя Карр уже заболел ею,  раз  он  так  себя
ведет.
   Ничего удивительного, что ее мама сделала  двойные  стены  и  двери!  Она
сделала это, очевидно, чтобы спастись от  ее  сумасшедшего  дяди.  Он  являл
собой пугающее зрелище. Эли не хотела больше смотреть на него.
   Сбоку от него сидел другой мужчина - высокий и тощий, державший  в  руках
белый платок и издававший смешные гнусавые звуки.
   - Где же мама?
   Девочка прижалась к стенке и продвинулась дальше по  балкону.  Оказавшись
напротив камина, Эли не сомневалась в том, что, посмотрев  наверх,  "король"
увидит ее, но он все еще изрыгал потоки слов. Она не понимала и половины  из
того, что он говорил, но знала, что говорит он низкие и подлые слова. Плохие
слова. О, конечно же, он болен бешенством! С бьющимся сердцем Элисон  прошла
по всему балкону и увидела маму, почти зарывшуюся в большое кожаное  кресло.
Она сидела очень прямо и совершенно неподвижно и так смотрела  на  "короля",
как будто  бы  только  сейчас  осознала,  что  он  сумасшедший.  Она  слегка
наклонилась вперед, руки ее были сжаты и  лежали  на  коленях,  из-под  юбки
виднелись туфли, а ноги стояли так, как будто она в любой момент была готова
вскочить и побежать. "Если мама вскочит, - решила Эли, - я ей закричу, и она
сможет побежать наверх, сюда. А потом мы ринемся в башни и запрем  двери.  В
башнях мы будем в безопасности".
   В кресле рядом с мамой сидел еще один мужчина - лысый старик.  Глаза  его
были  прикрыты,  а  лицо  было  белым.  Лишь  по  дрожанию  рук  можно  было
определить, что он жив.
   - Карр, прошу тебя, скажи  своему  человеку,  чтобы  он  запер  собак,  -
сказала мама таким голосом, каким говорит с Элисон, когда  та  споткнется  о
скобки или порежет палец, чистя картошку к ужину. - Прошу  тебя,  -  сказала
мама. - Если хочешь, чтобы я молила тебя, то я умоляю. Я сделаю все, что  ты
скажешь, только, пожалуйста, запри собак, чтобы я смогла добраться  до  Эли.
Она там одна, пожалуйста, Карр.
   "Король" откинулся в кресле и засмеялся безумным, дьявольским смехом.
   Тощий мужчина, который сейчас не был виден Элисон, сказал:
   - Карр, ты правда думаешь, что был прав, когда сорвал телефон  со  стены?
Может быть..,  ты  не  думаешь,  что..,  может  быть..,  тебе  следовало  бы
разрешить Джинкс позвонить дочери?
   "Король" разразился новой тирадой - из ужасных слов, из которых Элисон не
поняла ни одного. Тощий человечек начал  кашлять  в  платок  и  очень  скоро
совершенно затих.
   Мама взмолилась:
   - Прошу тебя, Карр, прикажи ему запереть собак. Я прошу не за себя, а  за
Элисон. Она там совсем одна.
   Эли чуть не крикнула: "Я здесь, мама, со мной все в порядке!" Но  она  не
могла так крикнуть, ведь она ослушалась и прокралась в главный дом, так  что
мама будет сердиться на нее.
   - Элисон,  Элисон,  -  глумился  "король",  -  толмэновское  отродье!  Ты
думаешь, что я сделаю что-нибудь для толмэновского отродья? Не  смеши  меня!
Так ты волнуешься из-за собак, да? Если бы мне попался этот щенок, я скормил
бы его собакам, слышишь?
   Элисон попятилась, в ушах у нее зашумело, а во рту пересохло.
   Но вот поверх пронзительного  его  крика  она  услышала  какой-то  шум  -
снаружи. Подъехала карета. Она уставилась на  наружную  дверь,  стараясь  не
думать о том, что сказал ее дядя Карр о том, чтобы скормить ее псам.  Теперь
она не слышала собак. Но их обычно и не слышишь до  тех  пор,  пока  они  не
схватят кого-нибудь, например кролика. И только после этого можно  услышать,
как тот кричит перед смертью и издает единственный за всю свою жизнь звук, а
потом псы дерутся между собой и рвут  на  части  животное  своими  огромными
острыми зубами. А после они мчатся мимо башни и смотрят на нее, а с морд  их
все еще капает кровь.
   На балконе было жарко, но Элисон начала дрожать.
   Должно быть, мама тоже услышала, как подъехала  карета,  потому  что  она
вскочила и посмотрела на дверь. Старик открыл глаза и  повернул  свою  лысую
голову.
   В зале внезапно установилось молчание, так как  все  смотрели  на  дверь.
Даже "король" затих. А потом до них донесся мужской  крик,  рычание  псов  и
вопль женщины.

РАЙЛЬ

15 сентября 1899

   Сидя в экипаже, Райль внимательно выслушал  рассказ  Бетс  и  мало-помалу
стал  успокаиваться.  Эта  истеричная  молодая  женщина  совсем   не   имела
доказательств тому, что в Хэрроугейте произошло что-то плохое, - она  только
подозревала это. А  если  Райль  в  бытность  свою  свободным  фотографом  и
научился чему-нибудь, так только одному - не рассуждать умозрительно.
   - Я сейчас открою ворота! - крикнул он извозчику.
   - Подождите, - сказала Бетс, роясь в сумочке, - вот ключ.
   Солнце все еще стояло высоко в небесах. Его ярко-оранжевые  лучи  ласкали
каменные стены Хэрроугейта, подсвечивая их и  придавая  тем  самым  огненный
блеск.
   Райль оцепенел. Не он, а кто-то другой ехал сейчас  по  дороге,  вьющейся
между лугами и старыми дубами, одевшимися в золотой  осенний  наряд.  Сердце
Райля пылало так же, как и осенние листья, он  был  полон  воспоминаниями  о
Джинкс. У ворот было холодно, и дул прохладный  ветер.  Но  как  тепло  было
здесь в ту ночь, когда он прижал ее к себе, чтобы поцеловать -  в  последний
раз. Теперь она была в башне - так близко, в двух шагах от него. Райль вышел
из экипажа, помог выйти Бетс и взял свой кейс.
   - Пожалуйста, не ждите нас, - сказал он извозчику. -  Я  возьму  с  собой
этот кейс, а остальной багаж отвезите, если можно, в больницу.  Я  заеду  за
ним попозже.
   - Да, хорошо, сэр. - Извозчик приподнял шляпу и натянул поводья.
   Райль взглянул на башенное крыло. Джинкс так близко. Он  поборол  желание
пойти прямо к ней  и  послать  к  черту  собрание.  Но  кейс,  что  он  нес,
содержавший досье на Карра с его мошенническими  сделками,  напомнил  ему  о
том, что собрание уже началось. Он вздохнул. Он так долго ждал, когда сможет
увидеть Джинкс, -  он  подождет  еще  несколько  минут.  Бетс  поднялась  по
каменным ступенькам и встала у двери, рука ее потянулась к  медному  звонку.
Идя за ней следом, Райль услышал какой-то странный звук - как  будто  что-то
пронеслось в воздухе. Внезапно почуяв  опасность,  он  обернулся,  руки  его
инстинктивно выгнулись в защитном жесте. Именно это  инстинктивное  движение
спасло ему жизнь. Что-то длинное и черное прыгнуло, чтобы  вцепиться  ему  в
глотку. Райль увидел только челюсти, по которым текла слюна,  и  безобразные
желтые зубы. Он издал крик. Бетс завопила.
   Маленький, но тяжелый кейс помешал псу вцепиться в  горло  Райлю,  и  пес
только вырвал кусок ткани из лацкана его пиджака. Не успел  Райль  прийти  в
себя, как доберман снова налетел на него: он рычал, а в  глазах  его  стояла
холодная ненависть.
   Бетс все вопила и колотила в дверь:
   - Впустите нас!
   Животное снова прыгнуло. Райль хотел бросить  ботинок  в  брюхо  псу,  но
попал ему в бок. Так как Райль стоял  на  ступеньке,  псу  пришлось  прыгать
выше, и он, не допрыгнув,  упал  на  все  четыре  лапы,  желтые  его  глаза,
казалось, источали змеиный яд, а слюна стекала по челюсти.
   - Откройте, черт возьми! - закричал Райль.
   Собака снова бросилась на него,  купированные  ее  уши  были  прижаты,  а
длинные зубы обнажены.
   На этот раз ей удалось изловчиться, и челюсти ее сомкнулись  вокруг  руки
Райля. Кейс упал. Клыки вонзились в мясо, продвигаясь к кости. Боль пронзила
руку Райля. Он попытался было скинуть собаку, но та не отпускала его.  Райль
подумал, что  пес  сейчас  вырвет  ему  руку.  Горячая  и  нестерпимая  боль
заполнила все его существо. Тогда  за  дело  принялась  Бетс.  Она  схватила
упавший кейс.
   - Идите в дом, - прокричал Райль, но Бетс изо всех своих сил  колошматила
это черное чудовище.
   И тогда Райль увидел, как к крыльцу скользнула еще одна черная тень, а за
ней и еще одна. "Все кончено", - подумал он. Горячая боль в  его  руке  была
уже почти непереносимой. Райль только  подумал  с  сожалением,  что  никогда
больше не увидит Джинкс. Он прицелился для последнего броска.
   Острый носок его ботинка попал в мягкое брюхо пса. Почти  сразу  же  Бетс
удалось сильно ударить животное тяжелым кейсом промеж глаз.  Пес  моргнул  и
ослабил свою хватку.
   С рыком к ним приближались два других  пса.  В  момент  их  прыжка  дверь
распахнулась,  и  Райль  влетел  в  дом,  втаскивая  за  собой  Бетс.  Дверь
захлопнулась, и Райль услышал, как собаки ударились о дверь, взвыв от боли.
   Он опустился на каменный  пол  хэрроугейтского  холла.  Тело  его  обрело
какую-то странную легкость, а по левой  руке  разлилась  пульсирующая  боль.
Райль обратил внимание на мрачный каменный пол, и у  него  мелькнула  мысль,
что когда он был мальчиком, пол никогда не был таким  грязным.  Позади  него
кто-то что-то бессвязно тараторил. С левой рукой  Райля  происходило  что-то
странное. Сквозь завесу тумана он  увидел,  что  рукав  его  серого  пиджака
становится красным.
   Кто-то встал рядом с ним на колени и снял  с  него  пиджак.  Он  повернул
голову. И взгляд его уперся в зеленые глаза,  глаза  цвета  нефрита,  глаза,
которые он рисовал и о которых мечтал больше десяти лет. Годы отступили,  он
снова был молодым, и все же немолодым.
   - Джинкс. - В порыве он протянул к ней руки.
   - Не двигайся, а то истечешь кровью, дурачок. -  В  голосе  ее  слышались
слезы. Он снова посмотрел вниз  и  увидел,  как  сквозь  его  белую  рубашку
струится кровь, стекая на ее голубую юбку. Перед  глазами  Райля  замелькали
черные точки, и сквозь это мелькание он увидел, что Джинкс  снимает  с  себя
пояс.
   - Задери рукав, - сказала она, а Бетс встала  на  колени  по  другую  его
сторону.
   Джинкс туго перевязала поясом его руку. Кто-то принес  бинты  и  какую-то
красную жидкость, обжегшую его.
   - Кажется, наконец кровотечение прекратилось, - сказал мужской голос.
   - Джинкс. - Райль вытянул руку ладонью кверху. Она посмотрела на него,  и
слезы блеснули на ее густых ресницах.
   - Не сейчас, - прошептала она. - Моя  малышка  одна  в  башне.  Я  должна
как-то добраться до нее.
   Он кивнул. Голова его была как ватная. В ушах звенело. Райль огляделся.
   Перед камином стоял письменный стол его отца. За ним сидел Карр. О  Боже!
Что с ним? Лицо его источало ненависть, а имбирного цвета бороденка промокла
от слюны. По мере того как в голове у Райля прояснялось, он  начал  понимать
бессвязный поток слов, исходивший из уст Карра.
   - Ты - недоносок. Ты посмел вернуться сюда... Я однажды уже избавился  от
тебя, ты, выродок, убирайся из моего дома. Я - старший сын. Ты - ты даже  не
Хэрроу. Убирайся из моего дома!  -  Лицо  его  сморщилось,  и  он  заплакал,
рыдания его гулким эхом разносились по  огромному  залу,  а  тщедушное  тело
тряслось.
   Райль попытался было встать, но ноги отказывались его слушаться.
   - Мы должны доставить тебя в больницу, -  сказала  Джинкс  громко,  чтобы
перекрыть бормотанье брата.
   - Но как? - отозвалась Бетс. - Там же собаки! Как хоть кто-нибудь из  нас
выберется отсюда?
   Райль  по-прежнему  пытался  встать.  Ему  нужны  были  обе  руки,   чтоб
опереться, но левая горела как в огне и не была ему послушна.
   - Помогите же мне, черт возьми!
   - Тебе нельзя вставать на  ноги,  -  закричала  Джинкс,  схватив  его  за
здоровый локоть, - но надо, чтоб  твою  руку  посмотрел  врач!  И  я  должна
вернуться к Эли.
   - Я здесь, мама! Я здесь! - раздался сверху детский голосок,  зазвеневший
как колокольчик в огромном зале.
   Поддерживаемый двумя  женщинами,  Райль  поднял  голову.  На  балконе  на
коленях сидела девочка с пушистыми разлетающимися волосами. Огромные зеленые
глаза освещали ее лицо. Райль взглянул на нее, и сердце у него  подпрыгнуло.
О, небеса, ведь это его дочь!
   - Оставайся там, Эли, - крикнула Джинкс. - Не спускайся. Я приду к тебе.
   - Я открыла дверь, мама.
   - Ничего, дорогая. - Джинкс на секунду встретилась глазами с Райлем. - Ты
сможешь один подняться наверх?
   - Я ему помогу. - На этот раз Олли не кашлял.
   - Иди, иди, Джинкс, - сказала Бетс, - мы поможем мистеру Толмэну.
   - Пенфильд? Вы пойдете с нами?
   - Куда вы, туда и я, мисс, - ответил старик.
   Бросив на Райля последний взгляд, Джинкс помчалась по  каменному  полу  и
ступенькам к Элисон.
   Ком подступил к горлу Райля, когда он увидел,  как  Джинкс  обнимает  его
дочь.
   Рыдания Карра стихли, и он теперь сидел, сгорбившись,  качая  головой  из
стороны в сторону, будто не в силах удержать ее. "Какая грустная пародия  на
человека! - подумал Райль.  -  Всего  тридцать  один  год,  а  выглядит  как
человек, стоящий одной ногой в могиле!"
   Райль оперся на руки  друзей.  Теперь,  когда  он  встал  на  ноги,  силы
потихоньку начали возвращаться к нему. Подойдя к столу, он увидел, что  Карр
сидит в кресле на колесиках. "Надо же, этот злой  гений  еще  и  калека",  -
подумал он.
   Он хотел пройти мимо него, не говоря ни слова, но как раз в  тот  момент,
когда Райль поравнялся с ним, Карр  поднял  голову,  и  выражение  его  лица
заставило Райля остановиться. Как-то в детстве он увидел  раненого  ястреба.
Тот был подстрелен и упал в чаще у реки. Одно крыло у ястреба было  сломано,
а из клюва сочилась кровь. Но стоило Райлю наткнуться на то  место,  где  он
прятался, ястреб взмахнул здоровым крылом, выпустил когти и вызывающе открыл
клюв.
   Вот и сейчас, глядя на Карра, Райль увидел в его  горящих  желтых  глазах
жажду крови и дикий гнев.  Рот  Карра  перекосился,  а  из  горла  вырвались
какие-то животные звуки.
   - Попридержи язык, - сказал Райль, - никто больше не собирается  выносить
твои мерзости. Но у меня все же есть что сказать тебе. -  Он  склонился  над
столом. - Всю свою жизнь ты обманывал и  лгал,  Карр  Хэрроу.  За  последние
двенадцать лет ты погубил тысячи невинных людей. Ты почти уничтожил то,  что
отец строил всю свою жизнь. Но теперь этот период в твоей жизни  закончился.
Ты будешь голосовать свои двадцать  два  процента,  но  в  остальном  всякая
деятельность в Хэрроу Энтерпрайзес для тебя заказана.
   Глаза Карра заволокла пелена, и на секунду Райль подумал, что тот  ничего
не понял. Но через мгновение на лице Карра появилось  все  то  же  хитрое  и
злобное выражение, и он осознал, что Карр  по-прежнему  вынашивает  какие-то
жестокие планы.
   - Ты незаконнорожденный, - выплюнул желтоглазый карлик.
   - А вот в этом ты не прав, Карр. - Райль почти смеялся.  -  Эту  ложь  ты
рассказал мне много лет назад, и я почти  поверил  в  нее.  К  счастью,  мне
хватило ума спросить правду у отца. - Он взглянул на балкон  и  увидел,  как
Джинкс схватилась,  услышав  его  слова,  за  перила,  а  зеленые  ее  глаза
расширились.
   - Нет, ты незаконнорожденный! Отец сказал мне об этом перед смертью.
   - Ты бессовестно лжешь, Карр Хэрроу. И думаю, что это ты сказал Джинкс ту
же самую ложь. Ведь это ты вынудил ее бежать с Эриком Магилликутти,  правда?
- Он не стал дожидаться ответа. - Отец знал,  что  Джинкс  и  я  любим  друг
друга. Он благословил нас. Я сказал ему, что мы хотим пожениться, и  спросил
о своих настоящих родителях.
   Райль поднял голову, и взгляд его встретился с взглядом Джинкс.
   - Отцу нечего было скрывать. Он сказал мне, что будет очень рад, если  мы
поженимся. - На губах его появилась усмешка, а голубые глаза, не  отрываясь,
смотрели в зеленые глаза Джинкс. - Но Джинкс не знала этого и поверила тебе.
Она подумала, что я ей брат наполовину, и убежала.
   Джинкс перегнулась через перила. Слезы блестели на ее щеках.
   - Это был не Карр, - тихо сказала она.  -  Это  мама,  бедная  мама.  Она
действительно думала, что ты сын отца.
   Карр взорвался безумным смехом. Из его рта посыпалась мерзкая белиберда.
   Райль быстро повернулся к человеку, стоящему рядом с Карром.
   - Вы понимаете что-нибудь в этих собаках?
   - Да, я ухаживаю за ними.
   - Тогда, если вы желаете себе добра, то сейчас пойдете и запрете их. Если
их когда-нибудь снова спустят с цепи, они будут застрелены. Это ясно?
   Олли взял Райля за здоровую руку.
   - Позволь мне помочь тебе.
   - Со мной все в порядке, иди. Бетс, Олли и Пенфилд прошли  по  балкону  в
комнаты башенного крыла.
   - Пойдем, Райль, - сказала Джинкс. - Нам здесь больше нечего делать.
   - Я иду.
   На лестнице он остановился, чтобы взглянуть напоследок на Карра.
   - Ты замарал память матери и отца, - тихо сказал он. - И слава  Богу,  ты
столь незначителен, что вряд ли можешь изменить о них мнение людей. Память о
Джо и Митче Хэрроу будет жить много лет - и не только в их детях!  Их  будут
вспоминать как людей, возводивших великий штат Орегон. Ты слишком  ничтожен,
чтоб замутить добрую память о них.
   Райль поднялся на балкон. Карр снизу  смотрел  на  него  своими  горящими
желтыми глазами, а в дверях, ведущих в башни, его ждали Джинкс и Эдисон.
   Он посмотрел прямо в глаза Джинкс.
   - Почему ты не сказала мне?
   - Я думала, что ты мой брат, - просто сказала она.
   Он посмотрел на Элисон, а потом снова на ее мать.
   - Ты скажешь ей, - спросил он, - или мне сказать?
   Она, не колеблясь, положила руку на плечо девочки и сказала:
   - Эли, это твой отец -  Райль  Толмэн.  -  Голос  ее  при  этом  приобрел
певучесть, которую Райль так хорошо помнил.
   - Мой отец? -  не  веря  своим  ушам,  переспросила  Элисон,  улыбнувшись
одновременно  радостно  и  робко.  -  Это  вы  -   человек,   сделавший   те
замечательные фотографии? - сказала она. - Я всегда  чувствовала  себя  так,
будто знаю тех людей на ваших снимках.
   - Когда-то он еще и рисовал, Эли. - Джинкс взглянула на Райля, и глаза ее
изумрудно заблестели. - Ты по-прежнему рисуешь?
   Он кивнул, голос изменил ему.
   - И что же вы рисуете? - робко спросила Эли.
   - Если ты разрешишь мне, я нарисую тебя.
   - О, мама, можно?
   Джинкс рассмеялась, и звук  ее  смеха  зазвучал  для  него  прекраснейшей
музыкой. Райль увидел, что она утратила восторженность юности, но  приобрела
спокойную и грустноватую безмятежность. Его  укололо  чувство  горечи  из-за
потерянных лет.
   - Джинкс, мистер Толмэн! - Их позвала Бетс, поднимавшаяся по  ступенькам.
- Что вы там делаете?
   - Нам надо спуститься и позаботиться о руке Райля.
   Экипаж, привезший Кифа, остановился у крыльца как раз в тот момент, когда
Джинкс, Райль и Элисон спустились вниз. Киф и  Райль  тепло  обнялись.  "Киф
стал красивым мужчиной и умелым врачом", - думал Райль,  когда  тот  бережно
перевязывал ему руку.
   Райль с рукой на перевязи сидел в тени на кресле-качалке, откуда  он  мог
видеть, как Джинкс ходит по комнате, доставая чашки и разливая кофе,  а  все
остальные расселись вокруг кухонного стола.
   - Что произошло? - потребовал отчета Киф.
   - Для начала скажи нам, - прервала его Бетс, - как тетя Пэйшиенс?
   - Ее сегодня здорово потрепало, но она выкарабкается. Вероятно, больше не
сможет работать в больнице, но проживет еще несколько лет. - Киф  огляделся.
- Ну, а теперь - кто-нибудь - скажите же мне, что здесь происходит.
   Бетс пустилась рассказывать ему о событиях  дня  и  с  помощью  Джинкс  и
Элисон очень скоро поведала ему обо всем. Глядя на  Джинкс,  Райль  думал  о
том, насколько красивей она стала по сравнению с тем, какой  была  ребенком.
Ведь тогда  она  была  ребенком,  даже  тогда  -  в  саду.  Из-за  него  она
забеременела, но от этого они оба не перестал