ь она убежала от него  и  тем  самым  нарушила  все
обещания, ведь так?
   - Я люблю Джинкс, сэр. Я хочу жениться на ней.
   Лицо Митча засветилось от  удовольствия.  Он  быстро  пересек  комнату  и
схватил Райля за руки.
   - Ты не мог бы обрадовать меня больше, - заявил он, сжимая руки Райля.  -
А что она думает по этому поводу?
   Райль заколебался;
   - Точно не знаю.
   Ему пришла в голову мысль, что если бы то, что сказал Карр, было правдой,
то отец не радовался бы этому, - наоборот, он был бы  в  ярости.  В  момент,
когда он осознал, что Карр, как обычно, солгал ему, Райль почувствовал  себя
так, как будто перед ним расступилось море.
   Он улыбнулся.
   - Я думал.., ну.., когда она убежала в  середине  ночи..,  я  думал,  что
когда мы приедем в Миллтаун... Но теперь она уехала...
   - Черт подери! Почему ты не сказал нам, откуда дует ветер? Джо  не  стала
бы так настраивать Джинкс, если бы знала о ваших взаимоотношениях!
   Митч засмеялся счастливым смехом.
   - Так вот в чем было дело!
   - Так вы не возражаете против того, чтобы я ухаживал за Джинкс? И  против
того, чтобы.., если она согласна?
   - Возражаю? Черт, сын, я не мог бы быть более обрадованным.
   Райль вытер влажные ладони.
   - Есть только еще одна вещь, которую я хотел  бы  выяснить,  если  вы  не
возражаете, сэр. Ходят сплетни.., то есть.., я слышал, что...
   Митч нахмурился.
   - Что ты слышал?
   Он отщипнул кончик сигары, зажег ее и пристально посмотрел на Райля  -  О
вас и.., моей матери.
   - Твоя мать была замечательной женщиной, Райль. О да. - Он выдохнул  дым.
- Наверное, мне следовало бы рассказать тебе то немногое, что я знаю, но  ты
никогда не спрашивал меня.
   Райль в тревоге смотрел на то, как Митч выпустил облако дыма.
   - Я познакомился с ней во Фриско на одной из вечеринок Лилли Койт. Гейл -
твоя мать - пела на ней. - Он усмехнулся. -  Не  то  чтобы  она  была  очень
хорошей певицей, но миссис Койт старалась помочь ей. Видишь  ли,  твоя  мать
тогда уже носила тебя, а ее муж - твой отец - ушел от нее.
   - Так это не правда, что вы - мой.., мой...
   - Что я твой настоящий отец?  -  Митч  закинул  голову  и  рассмеялся.  -
Неужели кумушки все еще судачат об этом?
   - Но если вы не отец мне, зачем же привезли меня в Хэрроугейт?  Почему  я
не остался жить с дядей Алексом?
   - Потому, что жена Алекса очень болезненно тебя воспринимала.  И  потому,
что в то время у нас был только  один  ребенок.  И  потому,  что  мне  очень
нравилась твоя мать. - Он положил Райлю руку на плечо. - Я был бы очень  рад
быть тебе  настоящим  отцом,  но  ведь  тогда  вы  с  Джинкс  не  смогли  бы
пожениться, правда? А я очень хочу этого.
   Райль с облегчением вздохнул, он почувствовал, как  напряжение  последних
дней отпускает его.
   - Я боялся, что это правда.., что, может быть, Джинкс узнала  об  этом  и
потому уехала.
   - Ну, если она и слышала что-то об этом, то я скоро сумею ее  разубедить.
Не знаю даже, с чего начались эти слухи, но,  наверное,  просто  люди  любят
судачить. Я только воспитал тебя, Райль, так что не волнуйся больше об этом.
   - Есть еще одна вещь...
   - Какая?
   - Есть ли какая-нибудь причина, по которой мать стала бы возражать против
того, чтобы я женился на Джинкс?
   - Джо? - Митч рассмеялся. - Боже, конечно, нет. Она будет рада до смерти.
Она любит тебя так же сильно, как и я. Черт, мы  не  могли  бы  любить  тебя
больше, если бы ты был нашим собственным сыном. - Он нежно обнял Райля. -  А
теперь ты и будешь им. Если, конечно, тебе удастся убедить мою упрямую дочь,
чтобы она сказала "да".
   - О, я сумею убедить ее, не стоит беспокоиться об этом.
   Теперь Райль знал наверняка, что случилось. Карр добрался до  Джинкс.  Он
соврал ей так же, как соврал и Райлю. И она поверила этим глупостям об  отце
и матери, поверила, что она - его сестра! Бедная Джинкс!  Дорогая...  Что  ж
она, должно быть, выстрадала за последние два месяца!
   - И еще одно, сэр, - не могли бы мы сохранить наш  разговор  в  тайне  до
того, как я поговорю с Джинкс?
   - Как скажешь, сын. Я не скажу никому ни слова - даже Джо не  скажу.  Мне
будет трудно смолчать, но я это обещаю.
   Теперь  Райль  ждал,  когда  Джинкс  приедет  из  Сан-Франциско,  ждал  с
радостью, уверенный в том, что все у них будет хорошо.

ДЖИНКС

Осень 1886

   "Тихоокеанскую  колдунью"  загрузили  в  четверг,  на  один  день  раньше
намеченного, но к  тому  времени  все  вокруг  было  затянуто  густым  белым
туманом.
   - Будь наготове, - предупредил  ее  Эрик,  -  мы  отплываем,  как  только
рассеется туман.
   - А как мы ускользнем от дяди Уилли?
   - Очень просто. Скажи только, что ты не в настроении, и иди наверх в свою
комнату. Я пошлю матроса за твоим чемоданом.
   - А ты не уплывешь без меня?
   Его глаза смотрели на нее с нежностью.
   - Ты же знаешь, что нет. Ты приворожила меня. Рыжая. В тот момент,  когда
я поцеловал тебя, я пропал.
   Противоречивые чувства снедали ее, но она  ослепительно  улыбнулась  ему.
Она знала, что ветер растрепал ее аккуратно уложенные волосы, но  в  зеркале
увидела, что он, кроме того, придал ее медовой  коже  великолепный  румянец.
Джинкс была в новом платье, которое Эрик помог ей  выбрать  и  которое,  она
сознавала это, очень ей шло. Платье имело очень низкий вырез и было  слишком
смелым для того, чтобы появиться в нем к завтраку, не говоря уж о  том,  что
Джинкс не было еще и шестнадцати лет. Но она видела, как смотрит Эрик на  ее
грудь, и поняла, что потеря интереса с его стороны ей не грозит.
   К счастью, дядя Уилли почти все время с тех пор, как они приехали, был не
в настроении и находился у себя в комнате. Вот и сейчас он просил, чтоб  они
завтракали без него, так как ему немного нездоровится. Джинкс  надеялась  на
то, что  туман  скоро  рассеется  и  они  смогут  уплыть  до  того,  как  он
поправится.
   Ее чемоданы уже не единожды упаковывались и были готовы к  отплытию.  Она
написала короткую записку дяде Уилли и  длинное  письмо  матери  и  отцу.  В
записке Уилли говорилось  только  о  том,  что  она  уплывает  с  Эриком  на
"Тихоокеанской колдунье" и что они собираются пожениться на Гавайях.  Письмо
изобиловало  многочисленными  деталями,  касающимися  убранства  корабля,  и
содержало в себе просьбу о родительском благословении.
   "Эрик говорит, что через неделю мы будем в Гонолулу, - писала она. -  Там
мы поженимся". И заканчивала письмо тем, что просила передать всем привет, и
сообщала, что не увидит их теперь уже долго,  хоть  и  будет  думать  о  них
каждый день: "Уверена, что так будет лучше".
   Последняя часть предназначалась ею для Райля, и она была уверена  в  том,
что он поймет это. Он не узнает, почему она оставила его,  но  поймет,  что,
хотя между ними и все кончено, она никогда его не забудет.
   Письма она спрятала в верхнем ящике тумбочки в отеле. Дядя  Уилли  найдет
их, когда они уплывут на корабле.
   Туман начал рассеиваться к полудню. Дядя ее все  еще  оставался  в  своей
комнате.
   Эрик улыбнулся ей.
   - То, что отец позволил  себе  лишнего  вчера  вечером,  оказалось  очень
удачным для нас. К четырем туман совсем рассеется. Иди сейчас в свою комнату
и собирайся.
   Когда Джинкс встала, чтобы уйти, он схватил ее за  руку  и  посмотрел  ей
прямо в глаза.
   - Ты уверена, Рыжая? Ведь повернуть  назад  будет  невозможно,  когда  ты
окажешься на борту корабля. Ты будешь делить со мной каюту, и о  тебе  будут
говорить как о женщине капитана. Ты уверена, что хочешь именно этого?
   Сердце ее заколотилось, перед глазами встал Райль - такой, каким  он  был
той ночью, - с растрепанными золотыми волосами,  с  выражением  безграничной
любви. "Навсегда", - сказал он. Ноги едва держали Джинкс, но голос прозвучал
спокойно.
   - Да, я уверена, - сказала она. Ступив на борт "Тихоокеанской  колдуньи",
Джинкс как бы разорвала узы, связывающие ее с  Хэрроу.  Теперь  она  стояла,
закутанная  в  шерстяной  плащ,  на  палубе  и  пыталась  побороть   чувство
неуверенности в правильности  своего  решения,  переполнявшее  ее.  Если  уж
"Колдунья" отчалит, будет слишком поздно что-либо делать. Как говорит  мама:
"После драки кулаками не машут".
   Корабельный колокол прозвонил, и  тут  на  палубе  возникло  смятение.  С
кораблем поравнялась лодка, и Джинкс увидела,  что  дядя  Уилли  прыгнул  на
борт, даже не дождавшись, пока ему спустят трап.  Она  набросила  капюшон  и
быстро побежала по палубе. Послышались громкие крики  и  топот  ног.  Глянув
через плечо, она увидела, что вокруг корабля кишмя  кишат  полицейские.  Она
втянула голову в плечи,  побежала  -  и  наткнулась  на  смуглого  мальчика,
появившегося как будто из-под земли.
   - Миссис капитанская  леди!  -  крикнул  он,  очевидно  испугавшись,  что
столкнулся с ней.
   - Крау, - задохнулась Джинкс. - О, Крау, ты должен спрятать меня.
   То был двенадцатилетний высокий и жилистый житель нью-йоркских трущоб. Он
бросил быстрый взгляд в сторону  средней  палубы,  на  которой  стоял  Эрик,
разговаривая с оживленно жестикулирующим дядей Уилли. Рядом стояли несколько
полицейских в форме. От их внимания невозможно было укрыться.
   - Идите сюда, миссис капитанская леди, - Крау повел ее в трюм.
   - Они найдут меня. Они знают, что я здесь. Они  обыщут  весь  корабль.  -
Глаза ее скользнули по фонарю, ряду узких  банок  и  остановились  на  серой
рубашке, небрежно брошенной на столе. Рубашка была как будто послана в ответ
на ее молитвы. Мама как-то сбежала в такой, вспомнила Джинкс рассказ  матери
о том, как, переодевшись мужчиной, она смогла удрать от злого пациента.
   Джинкс расстегнула пуговицы и  сбросила  свой  плащ.  Она  повернулась  к
мальчику:
   - Найди мне быстрее  одежду  -  матросскую  одежду.  Мне  нужны  брюки  и
рубашка. - Она подумала немного. - И куртка. И  что-нибудь,  чтобы  спрятать
волосы.
   Мальчик насмешливо улыбнулся:
   - Миссис капитанская леди желает одеть мои штаны?
   - Миссис капитанская леди будет рада всему, что подойдет ей. Не стой  же!
Они будут здесь с минуты на минуту.
   Он притащил ей морские штаны, линялую майку, голубую рубаху  и  гороховую
куртку. С верхней полки достал ярко-голубую ленту.
   - Чтобы спрятать волосы, - сказал он. - Я подожду  наверху.  Вам  следует
поторопиться,  миссис  капитанская  леди.  Те  копы  не   будут   дожидаться
приглашения.
   - Спасибо, Крау.
   Джинкс быстро разделась и нарядилась в принесенную одежду, при  этом  она
чуть не подавилась от смеха, глянув на свою грудь,  выпирающую  под  голубой
рубашкой. Мешковатая гороховая куртка, которую она нацепила сверху,  помогла
ей скрыть фигуру. Затем Джинкс завязала волосы,  надела  пиратскую  ленту  и
шляпу, которая висела на гвоздике над одной из скамеек.
   Голые ступни выдавали ее - слишком белые, слишком чистые. Она вывозила их
в пыли на полу, потом зачерпнула немного грязи, чтоб  замаскировать  руки  и
лицо.
   Глубоко вздохнув, Джинкс пошла к Крау на палубу. Он чуть  не  присвистнул
от удивления, увидев ее,  но  вовремя  спохватился  и  осторожно  огляделся.
Полицейские уже обшаривали спасательные шлюпки.
   - Пошли, миссис капитанская леди, - прошептал он, - лучше всего, если  вы
побудете на корме с моим дядей.
   И он привел ее туда. Они уже почти пришли, когда у мостика раздался голос
Эрика:
   - Слушайте, Крау, идите на кухню и скажите коку, что мне для моих  гостей
нужен горячий кофе.
   - Господи Иисусе, как ты можешь думать о кофе в такой момент? -  Это  был
дядя Уилли, вид у него был жалкий. - Митч убьет меня. Но что я мог поделать,
если меня тошнило, а? Она должна быть  где-то  здесь!  Куда  еще  она  могла
деться? А я-то доверился тебе,  Эрик!  Как,  черт  возьми,  ты  мог  уйти  и
оставить ее одну?
   Тут Джинкс вошла в кормовую каюту и перестала слышать, о чем они говорят.
Она лихорадочно соображала. Так дядя Уилли еще не нашел ее  записки!  Он  не
знал, а только догадывался. Должно быть, он ходил в ее комнату и  обнаружил,
что одежда исчезла, поэтому-то и приехал к "Колдунье", чтоб  проверить,  нет
ли на ней Джинкс.
   Джинкс сожалела, что он так расстроился. Но когда он вернется в отель, то
найдет ее записку, и все будет в порядке.
   Меньше чем через тридцать минут дядя Уилли и полицейские уехали.  Корабль
двинулся и вскоре покинул гавань.
   Они плыли по заливу, гонимые легким  ветерком,  волны  набегали  одна  на
другую, и тонкие белесые облака медленно перемещались  по  одну  сторону  от
этой  бесконечной  синевы.  Джинкс  посмотрела  на   удаляющуюся   землю   и
вздохнула-с облегчением.  Только  теперь  она  поняла,  в  каком  напряжении
находилась, когда полиция обыскивала судно, особенно  в  тот  момент,  когда
один из них практически смотрел ей в глаза.
   -  Миссис  капитанская  леди  выглядит  просто  бесподобно  в  брюках,  -
послышался смеющийся голос Эрика.
   Она быстро обернулась:
   - Я так испугалась. Перед моими глазами так и стояла  картина  того,  как
меня за волосы тащат на берег.
   - За всю свою жизнь мой отец ни разу не таскал женщину за волосы, могу  в
этом поклясться.
   Она хихикнула:
   - Может быть,  но  ведь  раньше  его  племянница  никогда  не  сбегала  с
матросом.
   - Я не матрос, моя красавица. Я капитан, - он улыбнулся ей. - Иди  скорей
в мою каюту, Рыжая, а то команда вывернет  себе  шеи,  стараясь  рассмотреть
твои ножки в этих облегающих штанах.
   Она снова издала смешок, на этот  раз  довольно  нервный,  и  отправилась
вслед за ним в его апартаменты. Каюта была просторной  и  светлой  благодаря
большим иллюминаторам, над круглым мраморным столом висело несколько газовых
фонарей. В ней была мраморная полка с зеркалом и что-то вроде камина. Джинкс
приятно удивилась, увидев на полке вазу  с  живыми  цветами.  Стол  окружали
четыре удобных кресла, а в углу каюты в ожидании стояла огромная кровать. На
кровать было наброшено белое меховое покрывало. Джинкс поспешно обернулась в
другую сторону.
   - Наверное, тебе следует переодеться к обеду, пока  я  буду  распределять
вахты.
   Джинкс уже заметила, что в каюте было только два места,  где  можно  было
хоть как-то уединиться: крошечный туалет и маленький японский  экран,  встав
за которым она едва могла прикрыть свою грудь. Да, все будет для нее гораздо
труднее, чем она себе представляла.
   - Можно мне помыться? - спросила она.
   - На ночном столике есть кувшин и таз. Думаю, тут  есть  все,  что  может
тебе понадобиться. Если тебе что-то будет нужно, позови Крау. Я спущусь, как
только смогу.
   Он посмотрел на  нее  так,  как  будто  хотел  еще  что-то  сказать,  но,
очевидно,  раздумав,  повернулся  и  вышел.  Она  закрыла  дверь  и   быстро
разделась. Джинкс хотела, чтоб все, что должно  произойти,  произошло  бы  в
первый же вечер. Эрик был таким зрелым  и  опытным.  Она  не  понимала,  как
сможет вести себя с ним так же, как с  Райлем,  но  осознавала,  что  именно
этого Эрик и ждет от нее. Сама мысль о том, что она может  делать  с  кем-то
другим те вещи, которые делала с Райлем, вызывала у нее отвращение.  Но  она
твердо решила не вести себя сегодня по-детски - не  плакать  и  не  смеяться
истерическим смехом, как она делала иногда, когда нервничала.  Джинкс  очень
хотела, чтобы то, чему суждено было случиться, случилось скорей.
   Через  полчаса,  завязывая   черную   бархатную   ленту   на   шее,   она
почувствовала, что ее тошнит. Джинкс  схватилась  за  край  стола,  чтоб  не
упасть. Пол  под  ее  ногами  качался  -  вверх-вниз,  влево-вправо.  Джинкс
схватила таз как раз вовремя, потому что шоколадный кекс, который она ела во
время ленча, покинул ее бренное тело.
   Джинкс сумела только вытереть рот и лечь  поперек  кровати,  когда  ручка
повернулась и послышался тихий стук:
   - Рыжая?
   - Уходи, я умираю.
   - Открой дверь, дорогая, и мы умрем вместе.
   - Я не могу шевельнуться.
   Она услышала, как он усмехнулся:
   - Только не говори мне, что у меня на руках человек,  страдающий  морской
болезнью.
   - Я умираю, а ты смеешься, - запричитала она.
   Потом она услышала скрежет в замке, и ключ со стороны каюты упал на пол.
   Она открыла один глаз как раз вовремя для  того,  чтоб  увидеть,  как  он
входит в комнату.
   - Не смотри на меня, - вяло сказала она, - я ужасно выгляжу.
   - Это верно.
   - Ты не джентльмен, - простонала она.
   - А ты, уж не знаю, осознаешь это или нет, не леди. Если бы это  было  не
так, тебя бы здесь не было.
   Она слышала, как он возится с чем-то в углу. Потом услышала снова стук  в
дверь, простонала и отвернулась к стене. Так он позвал Крау, чтоб тот  убрал
на ночном столике. Как он мог так унизить ее?
   Потом корабль качнуло, и  она  познала  еще  большее  унижение,  так  как
остаток ее ленча оказался на белом меховом покрывале.
   Джинкс тошнило почти два месяца - и она не могла есть, спать  и  покидать
постель, кроме как в случае необходимости. Эрик подвесил для  себя  койку  в
другом конце комнаты, предоставив ей кровать.  Он  был  таким  отвратительно
здоровым и веселым, и она ненавидела его за это. Тем не  менее  ее  удобство
занимало его чрезвычайно, и он делал все, что ей было нужно, кроме одного  -
не убирал последствия ее рвоты, это он оставлял Крау. Через неделю  все  это
уже перестало ее  волновать,  и  она  радовалась  только  тогда,  когда  они
причаливали и Эрик надолго исчезал.
   Она видела мельком в иллюминатор Гонолулу и подумала, что это чрезвычайно
убогое и уродливое место.
   А через три недели она не воспользовалась шансом увидеть Санта-Круз,  где
команда выгрузила гавайский сахар и взяла на борт другой груз  для  компании
Хэрроу.
   - Иди хоть подыши свежим воздухом на палубе, - сказал ей Эрик. - От  него
тебе будет лучше.
   - О, к черту свежий воздух, - простонала она, - дай мне просто умереть  с
миром.
   Ее шестнадцатый день рождения прошел незамеченным. К  тому  времени,  как
она смогла сидеть и есть,  они  уже  во  второй  раз  отплыли  от  Гавайских
островов. Она сбросила девять фунтов веса. Ее бедренные кости стали острыми,
как бритвы. Похоже, только  ее  грудь  не  пострадала.  Она  была  такой  же
большой, может быть, даже полнее. Джинкс не  понимала,  как  это  так  может
быть.
   Через несколько дней Джинкс в первый раз оделась и  уложила  волосы  так,
что лицо ее оказалось как бы в огненном  ореоле.  Сидя  за  столом  напротив
Эрика, она поняла, что силы к ней возвращаются и жизнь начинает светить  для
нее новым светом. Но тут Джинкс поняла, что что-то внутри ее не в порядке  -
что-то совсем не связанное с тошнотой, так мучившей ее в последние месяцы.
   Она положила руку на живот. Что такое она почувствовала? В недоумении она
постаралась вспомнить, что же происходило с ней в  последнее  время.  У  нее
давно уже не было месячных. Обычно они приходили к ней регулярно - каждые 28
дней, так четко, как ходят дорожные часы Райля, которые отец подарил ему  на
его десятый день рождения. И если  б  она  не  была  так  погружена  в  свои
страдания, то непременно сразу же заметила бы отсутствие месячных. Последний
раз они приходили к ней третьего июля! Она точно помнила  дату,  потому  что
четвертого июля страдала от сильного кровотечения и мама не  хотела  пускать
ее на парад в Глэд Хэнд. День был удивительно жарким, и  мама,  конечно  же,
как всегда, была права. Джинкс  сумела  тогда  выдержать  ленч  и  церемонию
посадки дерева и  даже  несколько  патриотических  речей,  после  чего  жара
сломила ее. Райль отвез ее домой, так что им пришлось пропустить  все  самое
интересное - соревнования по катанию бревен и залезанию на  деревья.  Так  у
нее не было менструаций с начала июля! Теперь  Джинкс  ломала  себе  голову,
стараясь вспомнить, не говорила  ли  мама  что-нибудь  о  том,  что  морское
путешествие может нарушить цикл, но ничего подобного не шло ей на ум.
   Эрик облокотился о стол, внезапно встревожившись.
   - Надеюсь, тебя не тошнит снова, ведь та