..
   - Считай, что ты от нее свободен. - Она  прятала  глаза,  стараясь  унять
дрожь.
   - Не надо, не надо так, - тихо произнес он.
   - Я хочу, чтобы ты.., ушел и оставил нас всех в покое!
   Он встал и взял ее за руку. Электрический разряд никуда  не  исчез  -  он
пробежал ей по руке, теплый, живой. У нее  зарябило  в  глазах,  но  она  не
сдастся. Вообще-то ей сейчас должно стать легче. Обычно именно  так  говорят
на ток-шоу: встреть свои  страхи  лицом  к  лицу  -  и  они  потеряют  силу.
Посмотреть на Каттера? Но в его темных глазах она увидит только  неверность,
обман, предательство... Это слишком уж ужасно, она больше не вынесет.
   - Уходи!
   Между ними повисла тишина.
   - Ладно, - сказал он наконец, - сейчас я уйду. Но нам нужно поговорить. -
Он отпустил ее руку. - Я еще вернусь. - Постоял немного, повернулся и вышел.
   Адриана осталась одна в пустом доме, в своей пустой  спальне.  Со  стоном
отчаяния она запустила туфелькой в стену... Каблук поцарапал свежеокрашенную
стену.
   - То есть как это ты его уволила? - воскликнула Бланш.
   Она явилась к ланчу и принесла с собой салаты из магазина. Видимо, хотела
спокойно обсудить все происшедшее, когда Лиза уйдет в школу.
   - Все пошло не так, мама.
   Они сидели на кушетке в гостиной, с пластиковыми вилками в руках.
   - Но я думала, он хорошо работает, - возразила Бланш. - Я хочу сказать..,
вы двое.., все шло... Боже мой, вы оба, кажется, загорелись.
   - Мама!
   - Ладно, дорогая. Даже Лиза это поняла. Почему, ты думаешь, мы  разыграли
эту пьесу вчера за ужином? Девочка подумала, что становится слишком жарко.
   - Это она тебе так сказала?
   - Ну, не совсем так. Сказала просто, что устала от джинсов и  футболок  и
не пора ли потщательнее заботиться о своей  внешности.  -  Бланш  пригладила
волосы. - Я полностью с ней согласилась и  предложила  -  давай  научу  тебя
делать макияж.
   - Слава Богу! Ты ничего не говорила о...
   - Я была тактична - дальше некуда. - Бланш  махнула  рукой,  отметая  все
сомнения. - Упомянула, конечно, вскользь  -  мол,  скромный  вид  производит
хорошее впечатление. Так сказать, чем меньше, тем лучше.
   - Ладно, мам. Утром  ей  еще  было  стыдно  говорить  со  мной.  Схватила
портфель и хлопнула дверью - я и сказать ничего не успела. Только, что Капер
больше не придет. И вижу - почувствовала облегчение. Думаю, ей неудобно было
бы смотреть ему в глаза.
   - Девочка станет скучать по нему - он был с ней так добр. И с тобой тоже.
Для вас обеих хорошо снова иметь рядом мужчину. - Бланш тяжело вздохнула.  -
Иногда Харви.., был таким идиотом.
   - Вот как? - изумилась Адриана. - А как же твое  вечное  "ах,  он  милый,
милый человек!"? Я-то всегда думала, ты любила Харви...
   - Любила - постольку, поскольку.., ты его любила.
   - Я...
   - Муж моей дочери, отец моей внучки... Я должна была.., обращаться с  ним
как можно лучше. Но то, что происходило между вами в прошлом году..,  я  так
возмущалась его поведением, что едва ухитрялась оставаться вежливой.
   - Но ты никогда ничего не говорила!
   - А ты никогда и не хотела от меня ничего слышать... Разве не так?
   - Да-а, пожалуй, - согласилась Адриана. - Наверно, не хотела.
   - А раз уж ты мне не  доверяла,  то  что  мне  оставалось  делать?  Тебя,
очевидно,  не  устраивала  работа,  по  ты  отказывалась  говорить,  почему.
Готовила эти роскошные обеды, а Харви даже не трудился приходить.  А  потом,
когда приходил, у тебя был такой вид, словно ты мечтала  отбить  его  вместо
бифштекса. И мне  приходилось  целый  вечер  болтать  о  каких-то  идиотских
собраниях  и  комитетах.  Ты  ведь  не  видела  необходимости  хоть   чем-то
поделиться с матерью, рассказать мне, что происходит.
   Она права, подумала Адриана, больше  некуда  отступать,  обратной  дороги
нет. Ее жизнь распадается на части быстрее, чем она успевает ее собирать.
   - С Харви.., у нас были некоторые проблемы, - молвила она,  собравшись  с
силами. Бланш молча ждала продолжения.
   - Он был неверен мне, мама.
   - Ах, - кивнула Бланш, - об этом трудно говорить, я понимаю.
   Как ни странно, не  так  уж  трудно.  Исповедь  перед  Каттером  все-таки
оказала на нее очищающее воздействие. Ну и заодно положила конец всему,  что
между ними начиналось. Она не станет больше общаться  с  человеком,  который
знает о ней столько ком прометирующего.
   - Кажется, я должна была сказать тебе намного раньше, мама.  Но  в  нашей
семье не было традиции делиться такими вещами, тебе не кажется?
   - Да, не было. - Бланш положила руку с безупречным маникюром поверх  руки
дочери. - Ты хочешь рассказать мне об этом сейчас?
   И Адриана  начала  говорить.  Поплакала  немного,  позволила  Бланш  себя
утешить. Рассказала ей все о телефонных  звонках,  о  деловых  поездках.  Не
стала все же упоминать о подозрениях, что Харви взял деньги  и  эта  женщина
исчезла с ними. Может быть, когда-нибудь и расскажет,  но  урок  с  Каттером
кое-чему научил ее. Правда часто все меняет, и иногда  больше,  чем  хочешь.
Откровенность с матерью нова, и она готова продолжать ее,  но  только..,  не
выдавать всех секретов сразу. Своего рода самозащита.
   - Не был бы уже мертв - сама убила бы! - так  отреагировала  Бланш.  -  У
твоего отца тоже хватало всякого, но он был мне верен, и я благодарна ему за
это. Мне кажется, он понимал, что никогда уже не встретит  женщину,  которая
согласится терпеть его.
   - Мам, а это было трудно - выносить все это?
   - Ужасно трудно, ничего труднее в жизни не испытывала. Но я ни о  чем  не
жалею. Помнишь то время, когда твой отец?..
   И Бланш пустилась в воспоминания о тех днях в душной квартире в  Атланте.
Адриана не прерывала ее нетерпеливо по своему обычаю - сидела и слушала, как
мать перебирает драгоценные четки памяти. Позволила и себе  вспомнить,  даже
слегка улыбалась. Может быть, однажды вот так же расскажет Лизе  о  Харви  и
слегка улыбнется... Но никогда не улыбнется, вспоминая о Каттере.
   Каттер стоял у двери и боялся позвонить. Наконец он  нажал  на  кнопку  -
ответа не последовало. Он обогнул дом, прошел через  ворота  и  оказался  на
заднем дворе.
   При виде Адрианы у  него  перехватило  дыхание,  сердце  часто  забилось.
Волосы свободно падали ей на плечи. Короткий светлый топ, шорты цвета  хаки,
обнаженные ноги утопают в траве.
   Он сделал шаг к ней. Она подняла глаза - и с лица тут же  исчезло  всякое
выражение. Выключила газонокосилку и как-то слишком спокойно приблизилась.
   - Я сказал, что вернусь, - нам надо поговорить.
   - Я занимаюсь газоном...
   - И с Лизой тоже хочу поговорить.
   Адриана посмотрела на него внимательно, а потом сделала несколько шагов к
входной двери. Повернулась, скрестив руки на груди и словно говоря: "Это мой
дом, моя территория". Его здесь не ждали.
   - Лиза в балетной школе по пятницам. Ее не будет дома до позднего вечера.
В любом случае она не очень-то хочет тебя видеть.
   - Может, и нет, но это к лучшему, ты не думаешь?
   Адриана пожала плечами.
   - Мне осталось всего несколько часов работы, и я закончу ванную. У меня с
собой инструменты, могу начать прямо сейчас. Заодно подожду Лизу.
   - Пожалуй, не стоит.
   - Адриана, это глупо. Я... - Он умолк, стараясь успокоиться. То,  что  он
собирается ей сказать, и так нелегко перенести,  а  она  еще  и  слушать  не
желает. - Знаю, тебе трудно говорить со мной  о  Харви,  но  мы  ведь  можем
поговорить об этом, да?
   - Нет, не можем! - Она произнесла это твердо, но щеки у нее  запылали  от
смущения.
   Он понял, что произошло: он знает правду, и это  конец.  Для  того,  кому
ведомо, что за тайны хранят хозяева и что кроется за их вежливыми  улыбками,
вход в этот дом заказан.
   Всю прошлую ночь  он  практиковался,  представлял,  как  скажет  ей,  как
объяснит все: что сперва это была для него всего лишь работа, но  потом  все
изменилось. Он познакомился с ней, с Лизой, с Бланш и решил  узнать  правду,
чтобы раз и навсегда покончить с этой историей и начать все сначала.
   Но она отвернулась от него, и возврата  нет.  Эта  мысль  привела  его  в
отчаяние. Адриана готова уйти, ее рука уже на ручке двери...
   Он схватил ее за плечи и притянул к себе. От нее слабо пахло  бензином  и
свежескошенной травой, а на вкус она была как свежая мята. Обнимать ее  было
невыносимо прекрасно - словно всякий раз оказываешься  в  раю...  Его  губы,
голодные, требовательные, требуют  от  нее  ответа,  которого  она  дать  не
готова. Руки решительно рванули вверх ее рубашку и стали  гладить  спину  от
плеч до талии. Потом метнулись к груди, касаясь  атласа  Бог  знает,  какого
грешного цвета. С тихим стоном сладкого поражения губы ее приоткрылись, язык
затанцевал, и он понял, что теперь для них нет ничего невозможного.  Намотав
золотые волосы на руку, он еще крепче прижал ее к себе.
   - Вот теперь прикажи мне уйти... - пробормотал он, отрываясь от ее губ  и
целуя в подбородок. - Поцелуй меня, а потом прогони!
   - Уходи.
   Она  воспользовалась   его   изумлением,   чтобы   освободиться.   Волосы
выскользнули у него из руки. У нее в глазах совсем не было боли,  когда  она
отступила и посмотрела на него, тяжело дыша. От сумасшедшей страсти сердце у
нее неровно билось, но Адриана упрямо отказывалась покоряться своему сердцу.
   - Черти и дьяволы! - взорвался он, чувствуя странную пустоту.  -  Я  ведь
пытаюсь помочь!
   - "Помочь"? - резко и недоверчиво рассмеялась она. - Помню, отец  говорил
тебе, что все можно починить, но ты сам признал - у тебя  нет  его  таланта.
Еще немного помощи с твоей стороны - и моя семья развалится на части!
   Эти слова ударили его, словно ножом,  у  него  закружилась  голова.  Едва
отметив, как хлопнула дверь, он остался стоять  во  дворе  один.  Заработали
фонтанчики, поливая  газон.  Ботинки  и  джинсы  у  него  тут  же  покрылись
капельками воды, руки окутал влажный туман. Но он ничего не замечал,  прошел
назад к фургону, завел двигатель, выехал на  дорогу  и  помчался  на  север,
ничего перед собой не видя.
   Адриана права. Его работа - найти деньги, а не заставлять Адриану  искать
новую жизнь. В результате не нашел ни того ни другого. Лишь разрушает все, к
чему прикасается.
   Каттер остановил фургон у подъездной дорожки к родительскому дому, прежде
чем понял, куда едет. Перед закрытой  дверью  гаража  стояла  машина  брата.
Петунии разрослись  вдоль  дорожки,  газета  перед  дверью  на  крыльце,  из
гостиной доносятся голоса... Он  пришел  сюда  в  поисках  семейного  тепла,
безопасности и утешения.
   Отец, как всегда, в кресле, туг же мать и брат Том - все трое  беззаботно
болтают. Увидели его, замолчали.
   - Каттер! - воскликнула мать и, поднявшись, чмокнула его в щеку. - Ты как
раз вовремя - мы собирались позвонить тебе и пригласить на  ужин.  Нам  надо
кое-что с тобой обсудить.
   Он встретил взгляд брата и понял: что бы это  ни  было,  ничего  хорошего
ждать не приходится.
   - Садись, садись! - Мать примостилась на краешке дивана  и  похлопала  по
сиденью рядом с собой. - Разве не здорово? Мы сегодня собрались всей семьей.
   - Просто скажи ему, мама, - произнес Том.
   - Что ж, у нас  хорошие  новости,  правда.  -  Она  глубоко  вздохнула  и
выпалила:
   - Мы с отцом решили купить квартиру, собираемся продать дом.  -  И  робко
улыбнулась. - Правда, отлично?

Глава 8

   Адриана уже ударила его, а теперь родная мать всаживает ему в  грудь  еще
один нож. А что об этом думает брат? Том - тоже темноволосый, как Каттер, на
три года моложе и на двадцать фунтов тяжелее.  Каждый  вечер  жена-итальянка
готовит ему лазанью, канноли и маникотти.
   - Эй, не смотри на меня так! - запротестовал Том. - Я сам сегодня впервые
об этом услышал.
   Каттер круто повернулся и направился на кухню. Достал из холодильника три
бутылки пива и, вернувшись, протянул одну брату.  Прежде  чем  отдать  отцу,
открыл пробку и подождал, пока тот крепко  возьмется  за  холодную  бутылку.
После двух хороших глотков  почувствовал  себя  достаточно  спокойно,  чтобы
спросить:
   - Где же?
   - Мы присмотрели милую квартирку, с двумя спальнями  и  одной  ванной,  -
ответила мать. - Как  они  их  называют,  Питер,  -  бунгало?  Да,  кажется,
бунгало. Все в штукатурке и плитке,  совсем  не  требует  ремонта.  О  дворе
заботится правление, и там...
   - Это на Хайлэнд-Фоллз, - вставил Том. О, черт, этого он и боялся.
   - Пап, Хайлэнд-Фоллз - это же один из домов для престарелых.  Сначала  вы
живете в таком бунгало, потом переходите  под  опеку  врачей  и  целый  день
смотрите мыльные оперы, не вылезая из инвалидных кресел.
   - Я очень внимательно рассмотрел все варианты, - вступил в разговор отец.
- Не так уж плохо. - Занявшись бутылкой пива, он избегал смотреть Каттеру  в
глаза.
   - Вы любите этот дом, привыкли к соседям. Больше нигде вы не  будете  так
счастливы.
   - Я буду счастлива там, где твой отец не будет спать на  кушетке,  потому
что у него слишком болят ноги, чтобы подняться в  спальню.  -  Слова  матери
прозвучали непривычно строго. - Там, где  не  придется  ежедневно  прибирать
пустые, пыльные комнаты.
   - Мам, - начал Том, - ты же знаешь, мы с Люси предлагали послать  девочек
тебе в помощь...
   - Но ты ведь сам сказал: переехать - неплохая идея,  -  проговорила  мать
смущенно.
   - Ты так сказал? - Каттер нахмурился, глядя на брата. - Черт возьми. Том,
что с тобой такое?
   - Что ж, - начал Том рассудительным тоном, который всегда выводил Каттера
из себя. Он отставил пиво и неловко переводил взгляд с одного на другого,  -
по-моему, переехать на меньшую площадь разумно - проще заботиться.
   - Но не в дом же для престарелых!
   - А мы и есть престарелые, Каттер, - спокойно констатировала Мэри.  -  За
исключением мистера Пирсона, все наши друзья,  жившие  на  этой  улице,  или
умерли, или живут с детьми, или продали дома и уехали в Аризону.
   - Мы с Люси предлагали вам переехать к нам,  -  напомнил  Том.  -  У  нас
хватит места.
   - Мы не хотим жить с вами. Ты очень хороший  мальчик.  -  Мать  протянула
руку и потрепала его по колену.
   - Пап? - вопросительно произнес Каттер. Неужели отец хочет  продать  дом,
который выстроил своими руками? Дом этот  всегда  был  для  него  источником
гордости. Каттер повторил свое обращение, потому что  отец  молча  потягивал
пиво.
   - Решил - пора, - только и молвил Пит Мэтчет.
   Каттер сел на диван рядом с матерью. Что ж, значит, так тому и быть.  Раз
отец сказал свое решение - все. Он молча смотрел на того, кто вырастил его и
научил всему, что знал сам о дереве, о жизни, о том, что хорошо и что плохо.
Питер Мэтчет совсем утонул в большом  оранжево-желтом  цветастом  кресле,  с
которым он уже никогда не расстанется, непременно заберет с собой, и старая,
громоздкая вещь будет торчать в новой квартире инородным телом.  И  родители
сами покажутся такими же старыми и изношенными в окружении  белых,  холодных
стен, без полок с игрушками, с неопределенного цвета ковром,  не  заляпанным
домашними животными и внуками.
   Этого он тоже не в силах поправить,  осознал  Каттер.  Очередной  провал.
Глупо, напрасно надеяться - не вернешь семи десятков прошедших лет,  возраст
и усталость неумолимы.
   Вся его жизнь - сплошной пример напрасных усилий. Играя в прятки, день за
днем рискуя шкурой во время "холодной войны", он напрасно старался. Борьба с
запоями и романами Марши тоже не стоила его  усилий.  А  стремление  открыть
правду Адриане  вообще  обернулось  катастрофой.  Пробить  головой  стену  -
попытка, обреченная на неудачу.
   - Вот вы спросили, хотим ли мы с Люси жить здесь, - заговорил Том.  -  Но
нам еще восемь лет выплачивать деньги за дом. Да и детям нравится школа, где
они учатся. Не думаю, что нам стоит переезжать.
   - А как насчет тебя, дорогой? - Мэри  мило  улыбнулась  Каттеру.  -  Тебе
всегда было по душе это место.
   - Нет, мама. - Каттер встал - ему нужен лишь его  собственный,  пустой  и
бездушный дом, где надежный, не знающий времени,  неизменный  дуб  ждет  его
возвращения. - Нет, я не хочу жить  здесь.  Но  я  знаю  хорошего  риэлтера,
попрошу ее зайти.

***

   Воскресным утром Адриана проснулась поздно.  Полночи  она  проворочалась,
вспоминая последний поцелуй Каттера. Он так внимательно следил, какой эффект
на нее производит его поцелуй, так ждал, что  она  потянется  к  нему,  -  и
добился только обратного.
   Она спустилась вниз. Глаза припухли, в  висках  пульсировала  боль.  Лиза
сидела за столом и завтракала овсяными хлопьями, изучая надписи на  картонке
с обезжиренным молоком.
   - Привет! - поздоровалась она рассеянно. Вчера вечером  пришла  домой  из
школы, наложила чего-то в тарелку и скрылась в своей комнате на весь  вечер.
Адриана поняла - трусит.
   Но сейчас, кажется, наступило перемирие.
   -  И  тебе  привет!  -  Адриана  взяла  из  буфета   тарелку,   ложку   и
присоединилась к Лизе.
   - Ты когда-нибудь это пробовала? - Лиза подняла коробку. - Здесь  сказано
- молоко, но я что-то не уверена.
   - Ну, тебе просто нужно привыкнуть.
   - Спасибо, что купила. - Лиза отставила коробку в сторону. - И спасибо за
вчерашний ужин.
   Как ни странно,  Адриане  доставила  удовольствие  благодарность  дочери.
Значит, Лиза заметила, что с куриных грудок аккуратно снята кожица, а  салат
с легкой заправкой.
   - Будем есть более легкую пищу, почему бы и нет? - ответила она.
   - Но, мам, ты так любишь готовить...
   - А я знаю кучу рецептов, где ни масла, ни  сливок.  -  И  насыпала  себе
хлопьев. Лиза удивленно присвистнула:
   - Ни масла, ни сливок? Значит, почти без холестерина...
   - И никаких пирогов, пирожных, печеной картошки... - добавила Адриана.
   - Ох, - застонала девочка, - ты меня убиваешь! - И хихикнула.
   Адриана улыбнулась в ответ: все снова в порядке, им хорошо вдвоем.
   - Я уже потеряла целый фунт! - с гордостью проинформировала Лиза.
   - Что ж, замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь.  Ты..,  прости,  что
давила на тебя...
   - Нет, это ты прости, что  я  вопила,  когда  ты  пыталась  положить  мне
бурито. В первый день мне хотелось съесть весь горшок... Я так старалась...
   - Знаю, милая. Сама не понимаю, зачем предложила.
   - Может, потому, что очень старалась ничего не сказать про мое платье?
   Адриана не  собиралась  упоминать  о  платье.  Но  Лиза,  хоть  и  слегка
покраснела, задорно улыбалась.
   - Кажется, это была не лучшая из моих идей, мам.  Понимаешь,  я  считала,
что в черном буду выглядеть более утонченной. - Она опустила ложку.  -  Ради
Каттера - чтобы взглянул на меня так, как смотрел на тебя.
   О Боже, да понимает ли Лиза, что означает этот взгляд?..
   - Так скажи мне, в чем там дело, мам, а?
   - Ни в чем.
   Но Лиза ждала другого ответа.
   - Ладно, дело в том... - Адриана замялась, - я сама не знаю.
   - В чем-то хорошем или плохом? Скажи! - потребовала Лиза.
   - Говорю же - не знаю. - Адриана отодвинула тарелку и потерла виски: боль
усилилась. - Мы провели вместе около двух недель, разговаривали...
   - Он - хороший слушатель, да? - мудро изрекла Лиза.
   Адриана кивнула: о да, он умеет слушать, и она рассказала  ему  то,  чего
никогда еще никому не рассказывала.
   - Знаешь, некоторые люди просто.., сходятся.  Мы  сошлись.  Мы...  Ладно,
сейчас это уже неважно! - резко закончила она, собрала тарелки и  отнесла  в
мойку. - Его нанимали сделать определенную работу, он сделал ее и ушел.  Вот
и все.
   - И все? - фыркнула Лиза. - Нет душевого провода, вешалки для  полотенец,
туалетная бумага лежит на бачке.
   - Это я могу доделать и сама.
   - Но зачем? Не позволишь ли Каттеру вернуться на денек, и посмотрим,  что
случится?
   - А  что,  по-твоему,  может  случиться?  Лиза  повернулась  на  стуле  и
посмотрела на Адриану.
   - Не знаю. Может быть, ты, например, пойдешь на свидание.
   - Лиза! Твоего отца всего год как нет в живых.
   - Роль скорбящей вдовы - бабушкина, а не твоя. Жестокие