пальцы ног.
   Широкая ладонь скользнула вверх по ее спине, легла на затылок,  удерживая
на  месте,  в  то  время  как   ласковые   покусывания   сменились   долгим,
завораживающим исследованием. Язык  его  скользнул  по  ряду  жемчужно-белых
зубов, пощекотал влажные десны,  погрузился  в  глубины,  даря  неизъяснимый
восторг, - столь нежданный и в то же время столь знакомый.
   То, что началось как неспешный томный поцелуй, внезапно обернулось жарким
порывом страсти. Неведомые прежде чувства волной нахлынули  на  Берил,  пока
Луис увлекал ее вслед за собою в любовной игре.  Она  ощущала  царапающее  и
такое интимное прикосновение его двухдневной щетины, пряную сладость  языка,
прерывистое дыхание и волнующий запах возбужденного тела. Не она  ли  всегда
верила,  будто  надежно  защищена  от  того  всеподчиняющего  безумия,   что
затаилось в темных закоулках воображения? Теперь иллюзии эти  развеялись  по
ветру. Рука Луиса скользнула ей под футболку, коснулась разгоряченной кожи -
и только тут пришло осознание происходящего.
   Берил рванулась назад, сгорая от стыда.
   - Боже мой, что мы делаем?
   - Занимаемся любовью... Что может быть естественнее?
   - Я...Нет!
   Она спрыгнула с кровати и бросилась к двери, словно гость  ее  был  самим
дьяволом, дьяволом в потертой фуфайке, с глазами, как расплавленная сталь, и
губами, соблазнительными, точно плод с древа познания.

Глава 4

   Отвернувшись от деревянного  стола,  Берил  взглянула  в  окно  на  серое
штормовое море и нахмурилась: за ночь погода почти не  улучшилась,  в  бухте
по-прежнему бушевал ветер. Даже не прослушав прогноза,  она  знала:  сегодня
парома не будет.
   -  Доброе  утро.  Впрочем,  боюсь,  что  сегодня  слова   эти   прозвучат
издевательством...
   Берил непроизвольно вздрогнула и стремительно  развернулась  на  голос  -
такой глубокий и выразительный.
   - Прости. Я напугал тебя?
   Неслышно переступая босыми ногами, Луис вошел в кухню. Его лукавая улыбка
яснее слов говорила, что именно к этому он  и  стремился  -  застать  жертву
врасплох.
   Гость окинул хозяйку внимательным взглядом,  отмечая  выгоревшие  джинсы,
ослепительно  белую  хлопчатобумажную   рубашку,   застегнутую   до   самого
подбородка, и волосы, заплетенные в косу, - видно, владелице  их  приспичило
изображать чопорную благопристойность.
   - Я одолжил у тебя бритву. Надеюсь, ты не возражаешь?
   Луис провел рукой по  гладкому  подбородку,  и  молодая  женщина  тут  же
вспомнила давешнюю двухдневную щетину, что казалась такой колючей на  ощупь.
Берил подосадовала, что не успела принять  душ.  Тело  до  сих  пор  хранило
ощущение его прикосновений.
   - Вижу, ты развесила у огня мою одежду. А что, брюки еще не высохли?
   - Я...
   Голос ее беспомощно дрогнул, щеки вспыхнули  предательским  румянцем.  Но
Берил тотчас взяла себя в руки. Еще не хватало смущенно  извиняться  за  то,
что произошло - или, точнее, не произошло, - в спальне. Оставалось  уповать,
что гость ее  в  достаточной  степени  джентльмен,  дабы  закрыть  глаза  на
досадный инцидент. Она взяла кофеварку, чтобы хоть чем-то занять руки.
   - Еще с час придется тебе походить в чем есть.  Одежда  только-только  из
стиральной машины, еще и подсохнуть толком не успела.
   - Как любезно с твоей стороны. Спасибо большое.
   В голосе его не прозвучало ни тени иронии, и  Берил  осмелилась  опасливо
глянуть на собеседника из-под ресниц. Прислонившись к стене,  он  пристально
наблюдал за нею, скрестив руки на груди. Загорелое лицо дышало спокойствием,
однако  в  позе  ощущалось  плохо  скрытое  напряжение  -  точь-в-точь  туго
скрученная  пружина!  Рукава  фуфайки,  закатанные  до  локтя,  не  скрывали
внушительных синяков, про которые накануне упоминал Огастус.
   - Есть овсяные хлопья, - проговорила Берил, указывая на коробку.  -  Есть
гренки и кофе. Завтракай, чувствуй себя как дома.
   - Еще раз спасибо, - отозвался Луис, но сесть и не  подумал.  -  Надеюсь,
твой брат простит мне посягательство на его одежду. Кстати, когда он за  ней
вернется?
   - Никогда. - Отрывистый  ответ  прозвучал  едва  ли  не  грубо,  и  Берил
поспешила объяснить:
   - Ну, понимаешь, Джастин бывает здесь не так уж и часто: раз в два месяца
или около того. Фирма, в которой он работает дизайнером, создала новую линию
спортивной одежды, и продаются  новые  модели  "на  ура"  -  только  успевай
поставлять.  Так  что  последнее  время  Джастин  ужасно  занят.  Опять   же
дизайнерам перепадают бесплатные образцы - так что вряд ли он помчится  сюда
из-за какой-то старой фуфайки!
   - При том, что упомянутая фуфайка - твой подарок? -  укоризненно  покачал
головой Луис.
   - Тоже мне талисман на память! - пожала  плечами  Берил.  И  тут  до  нее
дошло, что раненый отлично помнит все, о чем они говорили накануне  вечером!
Неужели в голове у него и впрямь прояснилось?  -  Вижу:  сегодня  тебе  куда
лучше. Хочешь, сходим вместе к Гасу? У него в доме есть телефон.  -  Мужчина
намека явно не понял, и Берил попыталась сформулировать свою мысль иначе.  -
Тебе ведь наверняка не терпится отправиться в путь!
   - А куда лежит мой путь? - с любопытством осведомился он.
   -  Ты..,  по-прежнему  не  помнишь?  -  расстроилась  Берил,  когда  Луис
удрученно покачал головой. - Но мне казалось...
   - Что тебе казалось?  Из  того,  что  мне  захотелось  заняться  с  тобой
любовью, неминуемо следует, что я, как говорится, в здравом  уме  и  твердой
памяти? - Он цинично усмехнулся. - Жаль тебя разочаровывать,  но  умственные
способности обязательным  условием  для  секса  не  являются.  Представители
мужеского пола на грани сна и бодрствования обычно  действуют  под  влиянием
самых что ни на есть примитивных инстинктов. Я просыпаюсь, обнаруживаю,  что
сжимаю в объятиях теплую,  нежную,  благоуханную  красавицу,  которая  пылко
отвечает на мои поцелуи... Разумно предположить, что я не стану  подыскивать
тем для глубокомысленной беседы.  Я  думал  лишь  о  том,  что  ты  рядом  и
доступна...
   - "Рядом" вовсе не означает "доступна"! - вспыхнула Берил.
   - А по-моему, ты не слишком-то сопротивлялась. Если бы не этот неуместный
приступ застенчивости...
   - Неуместный?! По-твоему, мне следовало отдаться совершенно  постороннему
человеку?  -  возмутилась  молодая  женщина.  -  Человеку  без  имени,   без
биографии? Да ты, похоже, больше озабочен не столько утратой памяти, сколько
тем, что секса недополучил!
   Лицо его словно окаменело, глаза потемнели от боли.
   - Ты дала мне имя, - тихо напомнил он. - Меня зовут Луис.
   Берил снова жарко вспыхнула - на сей раз от стыда.  Еще  бы  -  вышла  из
себя, наговорила гадостей человеку, который и защитить-то себя не в силах!
   - Прости... - начала она.
   - Думаешь, мне все равно? - оборвал ее  Луис.  -  Думаешь,  мне  по  душе
подобная  беспомощность?  Чувствуешь  себя  этаким  изгоем  общества,  вроде
Старого моряка. Как там у Колриджа? "Один, один,  всегда  один,  один  среди
зыбей, и нет святых, чтоб о душе припомнили моей..." Да,  верно,  строки  из
Колриджа я отлично помню! Я просто кладезь всяческой бесполезной информации!
Помню наизусть стихи  Джона  Донна,  названия  планет  и  созвездий,  рецепт
шанхайского соуса и теорию относительности Эйнштейна! Голова у  меня  битком
набита дурацкими сведениями, полагающимися каждому цивилизованному человеку,
- вот только о себе самом я ничего сказать не могу! - И он ударил кулаком по
столу.
   Берил  почувствовала,  как  ощутимо  дрогнула  и  завибрировала  гладкая,
надежная, безликая стена, отгородившая небольшую часть ее жизни. Она-то,  по
крайней мере, утешалась тем, что ее незримый барьер ограничен во  времени  и
пространстве. А каково человеку, для которого эта  преграда  протянулась  до
бесконечности во всех направлениях, отъединив от собственной личности?  Нет,
не права она была, считая, что Луис не осознает всего ужаса своего положения
и относится к случившемуся  с  возмутительным  легкомыслием.  Просто  он  не
привык выставлять чувств напоказ.
   - Прости, - глухо повторила она, машинально  заварила  кофе  и  протянула
Луису чашку, точно залог мира.
   Тот молча принял ее и принялся сосредоточенно изучать  содержимое.  Берил
проследила за его взглядом - и тут же поняла, в чем дело. В  ее  собственной
чашке  был  угольно-черный,  крепкий  напиток,  а  гостю  она  непроизвольно
добавила молока и сахару.
   - Предпочитаешь черный кофе? Луис  медленно  поднял  глаза,  вгляделся  в
встревоженное лицо собеседницы.
   - Не знаю. - Он осторожно отхлебнул - и даже зажмурился от  удовольствия.
- Ох, до чего вкусно. Как раз то, что я люблю! В самую точку попала!
   - При.., при сотрясении мозга молоко и сахар очень полезны, - пролепетала
Берил.
   Она сама не знала, с какой стати ей нужно было оправдываться,  притягивая
за уши дурацкие объяснения. Ну, угадала - и что с того?
   - Интуитивная прозорливость, вот как это называется! - Луис поднял  чашку
в шутливом тосте. - С первого взгляда распознать мои вкусы.  Да,  не  каждый
психолог на такое способен! Там один кусочек сахару, да?
   - Два, - прошептала Берил, точно сознаваясь невесть в каком преступлении,
и торопливо добавила:
   - Для гренков есть белый хлеб и черный. Какой ты любишь?
   Луис с наслаждением отхлебнул еще кофе и посмотрел ей в глаза.
   - Попробуй удивить меня еще раз. Можно подумать, ты  знаешь  меня  лучше,
нежели я сам!
   - Ну, на данный момент это не Бог  весть  какое  достижение,  -  фыркнула
Берил и тут же в ужасе закрыла рот ладонью. - Извини, мне не  следовало  так
говорить.
   - Почему нет? Это правда, Берил. И я могу взглянуть правде в лицо. Можешь
ли ты, вот в чем вопрос?
   Молодая женщина похолодела от недоброго предчувствия... Но  тут  раздался
громкий  стук  в  дверь,  и  она  кинулась  открывать,  выбросив  из  головы
загадочное замечание своего гостя.
   На пороге стоял Огастус Макнайт - мокрый насквозь.
   - Привет. Извините, что так  рано.  Жена  послала  в  магазин,  вот  я  и
подумал, что загляну к вам по дороге, проверю, как там наш пациент.  -  Врач
дружески подмигнул Луису,  стягивая  резиновые  сапоги,  доверху  заляпанные
грязью. - Гляньте, что я подобрал на дороге. - Огастус извлек  из-под  плаща
саквояж из натуральной кожи. - Это, часом, не ваше?
   Луис равнодушно скользнул по нему взглядом.
   - Не знаю. Может быть.
   - Он все еще ничего не помнит, - поспешно пояснила Берил. -  Где  вы  его
нашли?
   - Это не я. Это наш маленький четвероногий друг. Судя по  виду  саквояжа,
Бони вытащил его из сточной канавы.
   - Ох, Бонифас! - Испачканные в грязи  уши  виновато  поникли,  и  молодая
женщина поспешила исправиться:
   - Умница моя! Славная со-, бачка! - Хвост  снова  заходил  из  стороны  в
сторону, во все стороны полетели комочки грязи.
   Поставив насквозь промокший саквояж  на  полу  в  кухне,  Огастус  усадил
пациента  за  стол  в  гостиной,  внимательно  осмотрел  его  и   подтвердил
первоначальный диагноз: внутренних повреждений  нет,  условные  рефлексы  не
заторможены, швы держатся недурно, рана подживает. Не спеша отхлебывая кофе,
он  обрушил  на  Луиса  град   вопросов,   на   первый   взгляд   достаточно
бессмысленных.
   - Почему бы нам не заглянуть в саквояж? нетерпеливо  осведомилась  Берил,
видя, как заметно мрачнеет  ее  гость,  досадуя,  что  не  в  силах  назвать
простейшие факты.
   - Мне просто хотелось проверить, что он сумеет вспомнить, не  имея  перед
глазами подсказок. Перед нами самый  что  ни  на  есть  классический  случай
травматической амнезии, прямо как по учебнику, - сообщил врач,  обращаясь  к
Луису. - Ваши приобретенные навыки  ничуть  не  пострадали.  Затронута  лишь
событийная память, что, разумеется, подразумевает ваш личный и эмоциональный
опыт.
   - Стало быть,  док,  экзамен  я  провалил?  -  протянул  Луис,  пародируя
лекторский тон собеседника.
   - Ну, это же не университетская система "сдал - не  сдал"!  -  усмехнулся
Огастус, похоже ничуть не обидевшись. - Напишите-ка мне ваше полное  имя.  -
Он подтолкнул к пациенту блокнот и ручку. Тот патетически развел  руками.  -
Не выходит? Тогда просто Луис.
   - И что из этого следует? - нетерпеливо спросила Берил, следя, как из-под
пера появляются ровные буквы. - Вы же объяснили ему, что написать!
   - Следует то, что  от  природы  он  -  правша,  -  сказал  Огастус.  -  В
лабиринтах памяти лучше всего выбирать окольные тропки. Луис  сосредоточился
на моем вопросе, вместо того чтобы думать, в какую руку взять ручку,  и  все
получилось само собой. А вот если бы  я  спросил  напрямую,  правша  он  или
левша, он, возможно, не сумел бы ответить.
   Ага, вот  так  же  Луис  не  знал,  какой  именно  любит  кофе,  пока  не
попробовал, подумала Берил.
   - Но ведь письмо - это приобретенный навык, а вы  сказали,  что  здесь  у
него все в порядке.
   - Собственно говоря, все то, что мы помним о  себе,  непременно  включает
элемент заучивания. Имена, лица,  личный  опыт...  Некий  факт  поступает  в
кратковременную память,  а  ежели  тому  сопутствует  сильное  эмоциональное
переживание или если мы часто прокручиваем его в  мыслях  или  в  разговоре,
данные закрепляются. В противном случае это все равно что писать  вилами  по
воде.
   Берил решила, что разговор принимает неприятное для нее направление.  Это
не ее проблема, в конце-то концов!
   - Вчера вы обещали, что  это  продлится  несколько  часов,  не  более!  -
запротестовала она.
   - Я сказал, что потеря памяти, скорее всего, носит временный характер,  -
уточнил врач. - И от слов своих не отрекаюсь. Но в некоторых случаях  память
возвращается не сразу, а как бы  фрагментами,  отдельными  эпизодами  -  ну,
вроде как головоломку собирают из крохотных кусочков. А не заглянуть ли  нам
теперь в саквояж?
   - Всенепременно.
   Луис неспешно поднялся. Берил вскочила было, чтобы бежать вслед  за  ним,
но Огастус многозначительно покачал  головой  -  дескать,  предоставьте  его
самому себе. И она снова села и нехотя взялась за чашку.
   Спустя несколько минут Луис снова появился в дверях,  и  Берил,  отбросив
всякую сдержанность, воскликнула:
   - Ну как? Что там?
   - Да ничего особенного, - пожал он плечами. -  Туалетные  принадлежности,
одежда, ботинки...
   - Твои? - не отступала Берил.
   - Да вроде размер подходящий...
   - Вроде? - эхом повторила молодая женщина. - Ты что,  по-прежнему  ничего
не узнаешь?
   - Нет. Впрочем, это и неважно, раз у меня есть вот что.
   С этими словами Луис небрежно бросил на стол промокший кожаный бумажник.
   Внутри, в пластиковом  "окошечке",  обнаружились  водительские  права.  С
четкой фотографии смотрело серьезное загорелое лицо - точная копия того, что
Берил видела перед собой.
   - Луис Гренвилл, - вслух прочла она, следя  за  выражением  льдисто-серых
глаз, но никакой реакции не последовало.
   -  Луис  Албин  Гренвилл,  -  поправил  гость,   добавляя   второе   имя,
собеседницей почему-то пропущенное.
   Она  словно  не  расслышала.   Карие   глаза   ее   казались   совершенно
непроницаемыми, под стать его собственным.
   - Значит, зажигалка и впрямь твоя.
   - Похоже на то.
   - И никаких тебе визиток, а денег, что называется, кот наплакал! -  Берил
беззастенчиво изучала содержимое хлюпающего бумажника. - И обратный билет до
Сет-Иля. Уж больно мало у тебя багажа для человека, чья одежда  стоит  целое
состояние!
   Напряженную атмосферу,  как  и  прежде,  разрядил  Огастус.  Он  встал  и
картинно протянул собеседнику руку.
   - Привет! Я Огастус Макнайт.
   - Я Луис Гренвилл.
   Льдисто-серые глаза задорно сверкнули похоже, гость оценил юмор ситуации.
Он церемонно завершил ритуал знакомства, стискивая широкую  ладонь  врача  в
своей.
   - Ну, вот вы и обрели имя. Как ощущения? - полюбопытствовал Огастус.
   - Точно потерянный ярлычок на место привесили! - буркнул Луис.
   - Тебе тридцать три года, - вслух отметила Берил, дойдя до  строчки  "год
рождения" и быстро произведя в уме необходимые подсчеты.
   Луис задумчиво взъерошил волосы, затем резким жестом вновь отбросил их со
лба.
   - Не так уж и молод. Прожил достаточно, чтобы понять: есть на свете вещи,
которые лучше про себя и не помнить.
   Берил ощутимо напряглась, но мужчины даже не поглядели в ее сторону.
   - Жаль, что на водительских правах адреса не пишут, - посетовал  Огастус.
- Но имя и возраст - это уже кое-что. Можно, конечно, заявить  в  полицию...
Но на вашем месте я бы не торопился официально объявлять себя "пропавшим без
вести". Непогода еще бушует - может, оно и  к  лучшему.  Еще  день-другой  в
мирной, спокойной обстановке пойдет вам только на пользу. Глядишь, память  и
вернется.., хотя бы настолько, чтобы вы смогли  без  особого  напряга  вновь
вписаться в привычную жизнь.
   - Иными словами, постучите по дереву и надейтесь  на  лучшее,  -  цинично
перевел Луис.
   - Как скажете. Решать-то все равно вам.
   - Пожалуй, вы правы, - помолчав,  признал  Луис.  Мысль  о  том,  что  он
по-прежнему распоряжается собственной судьбой, похоже, застала его врасплох.
- Выждать куда разумнее, чем отдаться на милость  полиции  и  врачей...  Ох,
простите, я не про вас!
   - Я понял. Ну что ж, никто вас не торопит и не гонит. Не принуждайте себя
вспомнить. Просто расслабьтесь, и пусть все придет само. Может, вы встретите
на острове кого-то знакомого. А лучшей хозяйки, чем Берил, вам все равно  не
найти...
   - Минуточку! - Бумажник со стуком упал на стол. - Вы хотите сказать,  что
он останется здесь?
   - А почему нет? Места сколько угодно. Ведь сдает же Клайв летом свободные
комнаты разным там студентам-экологам и  ученым,  приезжающим  в  заповедник
поработать! Я уверен, что наш гостеприимный мистер Хобкерк охотно приютил бы
Луиса на денек-другой. Хобби у него такое - спасать неприкаянных скитальцев!
Разве не распахнул он вам дружеские объятия, когда вы приехали на  Скалистый
при точно таких же обстоятельствах: прошлое -  за  темной  завесой  и  пойти
некуда? Пустил вас к себе пожить, дал возможность разобраться и понять,  что
делать  дальше?  Где  Клайв  сейчас  у  дочери?  Если   не   хотите   ничего
предпринимать без его ведома, можно ведь позвонить и спросить!
   - Наверное, вы  правы,  -  с  неохотой  признала  Берил,  понимая:  битва
проиграна. - Просто у меня сейчас срочный заказ...
   - Я ничем вам не помешаю, - поспешно заверил  ее  Луис,  до  сих  пор  не
проронивший ни слова. - Вы меня и не заметите.
   Не заметишь такого, как же! Берил отлично знала:  пока  Луис  здесь,  она
будет  ощущать  его  присутствие  каждым  нервом,  каждой  частичкой  своего
существа.
   - Кроме того, всегда отрадно знать, что рядом человек, сам переживший  то
же, что и я, - невозмутимо добавил Луис. - К кому и обратиться за советом  и
поддержкой, как не к тебе!
   - Ты.., преувеличиваешь, - пролепетала молодая женщина, холодея.
   А он, как ни в чем не бывало, продолжал:
   - Я случайно услышал, как вы с Гасом давеча обсуждали твою  амнезию.  Как
это случилось?
   Берил с трудом поборола панику. Главное сдержаться, не закатить истерику.
Отделаться двумя-тремя фразами - глядишь, он и утратит интерес.
   - Я поскользнулась на трапе, спускаясь с парома  на  берег,  и  ударилась
головой о перила, - отчеканила она, собирая со стола  чашки.  -  По  крайней
мере, так мне сказали. Сама я не помню.
   - Сильная была травма?
   Голос  Луиса  дрожал  от  сдерживаемого   волнения,   но   Берил   упрямо
отказывалась замечать что-либо необычное в его поведении.
   - Вообще никакой травмы не было, просто потеряла сознание, -  нетерпеливо
отмахнулась она. - Отделалась царапиной на щеке, даже говорить не о чем.
   - Но ведь у тебя до сих пор амнезия...
   - Слушай, все это чепуха, -  отрезала  Берил.  -  Я  сама  себе  хозяйка,
путешествовала по миру, точно перекати-поле, с рюкзаком за спиною. Я со всей
очевидностью собиралась пожить некоторое время на Скалистом;