Фанни РАЙДЕР
    CВЕТ МАЯКА


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

    На  островке  Скалистом  Берил  живет  словно  затворница.  Главное  для
художницы - это ее искусство, мир ярких образов и красок. И ее  не  волнует,
что в результате травмы два года жизни стерлись из памяти,  будто  их  и  не
было. В конце концов, так ли уж они важны? Но вот однажды, во время  ужасной
грозы, на острове появляется загадочный незнакомец...

Глава 1

   Закусив от усердия нижнюю губу, Берил Смоллвуд чуть  коснулась  кисточкой
палитры и, не  дыша,  принялась  прорисовывать  зубчатый  контур  листа.  Ей
удалось-таки подобрать нужный оттенок зелени:  глубокий  и  в  то  же  время
прозрачный, с изумрудным отливом. Художница писала уверенно и быстро,  то  и
дело поднимая взгляд на растеньице в керамическом горшке, стоящее перед  ней
на подоконнике.
   Забавно, однако: растение - и позирует. Да получше многих натурщиков!  Не
ерзает, не вертится, не спрашивает, скоро ли, -  растет  себе  и  растет.  С
таким работать - одно  удовольствие.  И  ведь  не  придет  жаловаться,  если
портрет не удастся.
   Впрочем, жаловаться  придет  заказчик.  Алберт,  молодой  ученый-ботаник,
заказавший Берил иллюстрации для новой книги, о живописи имел  представление
довольно  смутное,  зато  бдительно   подмечал   любую,   самую   пустячную,
погрешность, любое отступление от "правды жизни". Двух  дней  не  проходило,
чтобы не зашел, не проверил, как движется работа!
   Однако в такую погоду Алберт вряд ли появится...
   Над низкими утесами у входа в бухту вновь со стоном  пронесся  ветер.  Он
растревожил эхо в скалах, закружил смерчем среди камней, разметал по воздуху
клочья белой, пены и обрушился на аккуратный  ряд  коттеджей,  выстроившихся
вдоль береговой линии. Берил недовольно поморщилась: вот еще не было печали!
Жалобно задребезжали оконные стекла, а деревянные балки перекрытия негодующе
заскрипели под неумолимым натиском.
   Непроизвольно придвинувшись ближе к мольберту, Берил обмакнула кисточку в
воду   и   пальцем   тщательно   разгладила   тонкие   ворсинка,    стараясь
сосредоточиться на своем занятии. Но мысли ее снова и снова  возвращались  к
разбушевавшимся не на шутку стихиям.
   По радио только что передали  метеосводку:  на  залив  Святого  Лаврентия
надвигается шторм! Коттеджик ее, снятый на неопределенное время, на вид был,
конечно, сушей развалюхой. Но впечатление порой  обманывает:  дощатые  стены
вот уже более пятидесяти лет выдерживали  зимние  бури.  К  тому  же  остров
Скалистый  находился  в  южной  части  залива,   и   ветры,   налетавшие   с
Атлантического океана, обходили его, можно сказать,  стороной.  Чего  нельзя
было сказать о сотне других разбросанных по заливу островков.
   Несколько минут спустя Берил оставила  все  попытки  симулировать  бурную
деятельность.  Зловещие  раскаты  грома  стали  последней  каплей.  Ну   как
выписывать тоненькую прожилку листа влажным кончиком кисточки,  ежели  нервы
напряжены до предела в ожидании следующего натиска урагана? Молодая  женщина
поджала пухлые губы, разглядывая плоды  своих  трудов.  Янтарно-карие  глаза
сощурились, а шелковистые темные брови недовольно сошлись  над  переносицей.
Вместо  того  чтобы  чуть  размыть  зеленый   пигмент,   создавая   ощущение
прозрачности, пальцы, судорожно стиснувшие кисточку,  вот-вот  создадут  еще
одну жилку там, где ее отродясь не водилось.
   От  таких  ботанических  "усовершенствований"  с   Албертом   приключится
сердечный  приступ,  тоскливо   подумала   она,   откладывая   незаконченную
иллюстрацию и убирая снабженный этикеткой горшок  с  растением  на  полку  у
окна. В то время как  собственные  полотна  Берил  поражали  оригинальностью
художественного видения, рутинные заказы ученого-ботаника требовали точности
и скрупулезности. Однако  чем  труднее  казалась  работа,  тем  охотнее  она
принимала вызов. Причем  за  каждую  законченную  акварель  Алберт  исправно
выплачивал кругленькую сумму: на эти-то деньги Берил и жила - скромно, но не
бедствуя.
   По счастью. Скалистый экстравагантными искушениями не изобиловал - не  то
было место, чтобы швырять деньгами направо и налево. Обитали здесь  любители
одиночества и потомки тех, кто первыми  обжили  эти  земли.  Последние  либо
смирились  с  тем,  что  на  работу  приходится  ездить  в  Сет-Иль,   либо,
обосновавшись в городе, на остров  возвращались  разве  что  на  выходные  и
праздники.
   Часть острова представляла собой природный заповедник, и  местные  жители
ревностно оберегали его нетронутую красоту, безропотно перенося почти полное
отсутствие коммунальных услуг  и  всецело  поддерживая  запреты  властей  на
развитие  коммерческого  сектора.  А  это  значило,  что  Скалистый  не  мог
похвалиться ни шикарными пляжными барами, ни четырехзвездочными отелями,  ни
ультрасовременными  причалами  для  роскошных  яхт,  ни  взлетно-посадочными
площадками для вертолетов.
   В единственном магазинчике у деревянной пристани продавалось  лишь  самое
необходимое, если не считать  летних  месяцев,  когда  к  нескольким  сотням
местных жителей добавлялись отдыхающие. Тогда в укромных бухточках  вставали
на якорь любители водного туризма, а паром из Сет-Иля каждый день  доставлял
очередную партию желающих провести время на природе.  От  большой  земли  до
острова можно было добраться за полтора часа, не больше...
   Новый порыв ветра сотряс коттедж до  основания.  Берил  тщательно  вымыла
кисти и накрыла палитру влажной тряпицей, чтобы краски за ночь  не  высохли.
Затем отнесла баночки с мутной водой в кухню  -  пусть  постоят  до  завтра,
ничего с ними не случится, - вернулась в захламленную мастерскую и выключила
лампу дневного света. Обычно художница предпочитала естественное  освещение,
но сегодня небо заволокли тяжелые тучи и в комнате царил полумрак.
   Оставив кисти сохнуть рядом с палитрой, Берил прошла по дому и лишний раз
проверила, надежно ли заперты входная дверь и окна, не валяется  ли  снаружи
что-нибудь  подозрительное,  что  ураган  мог  бы  использовать  в  качестве
смертоносного снаряда.
   Во время последней бури Клайв Хобкерк, домовладелец, сдавший ей коттедж и
обосновавшийся в дощатой хибаре по соседству, едва не распростился с жизнью.
Порыв ветра унес с причала чью-то забытую водную лыжу и с силой метнул ее  в
окно на манер копья, так что старик, мирно дремавший в кресле-качалке, чудом
избежал перспективы  погибнуть  почем  зря.  Клайв  на  все  лады  проклинал
беспечность  владельца  лыжи,  а  вот  столкновение   со   смертью   особого
впечатления на него, похоже, не произвело. Но  для  Берил  это  происшествие
стало очередным грозным подтверждением могущества стихии.
   Подойдя к окну гостиной, она засмотрелась на пустынный, овеваемый ветрами
пляж, непроизвольно обхватив  себя  за  плечи  в  защищающем  жесте.  Сквозь
стекло, чуть припорошенное песком и солью, взгляду предстала  величественная
картина. Вдоль поросшей чахлой травою береговой полосы огромные,  сучковатые
деревья изгибались во все стороны: ветви словно рукоплескали урагану, густая
листва билась на ветру в лад с волнами.
   В воздухе висела густая водяная пыль, и  даже  чайки,  самые  храбрые  из
морских птиц, попрятались среди скал. Прилив поднялся до высшей своей точки.
Волны жадно лизали песчаный откос,  неуклонно  подбираясь  к  деревьям,  чьи
могучие корни намертво вцепились в глинистый склон.
   Огромные валы с гулом и грохотом обрушивались на черные камни у основания
утесов,  разлетаясь  каскадом  искристых  брызг.  А  сам  полукруглый  залив
превратился в бурлящий  котел,  где  вскипали  белые  барашки,  а  несколько
лодчонок, поставленные на мертвый якорь, раскачивались на волнах  вверх-вниз
- беспомощные игрушки ветра и моря. С  высоких  гребней  срывались  лохмотья
пены, ураган гнал их к берегу и разметывал по влажному песку.
   Хотя до заката оставалось несколько часов, снаружи уже почти стемнело.  С
северо-востока неуклонно ползли свинцово-синие тучи,  сквозь  которые  то  и
дело пробивались раздвоенные языки молнии. Граница между  грозовым  небом  и
штормовым морем постепенно растворялась в сгущающейся тьме.
   Художница наслаждалась драматизмом момента. Что за  зрелище:  прекрасное,
дикое.., и грозное!
   По спине пробежал холодок, и Берил зябко  повела  плечами,  радуясь,  что
заранее развела огонь в огромном, сложенном из  камней  очаге.  Утром  резко
похолодало,  и  она  предусмотрительно  сбегала  за  новой  порцией   сухого
плавника, изрядный  запас  которого  хранился  под  навесом  с  подветренной
стороны дома. Холод  пробирал  насквозь,  от  него  не  спасали  ни  красная
шерстяная  водолазка,  ни  джинсы,   ни   меховые   сапожки.   Зато   уютное
потрескивание дров в очаге составляло отрадный контраст с жутким  завыванием
ветра.
   Берил не считала себя  суеверной,  но  было  в  нынешнем  урагане  что-то
такое.., нездешнее, вселяющее смутную тревогу. И дело заключалось вовсе не в
том, что она всегда ненавидела непогоду, и страх одиночества тут был ни  при
чем. Нет, оставаться одной в доме  молодая  женщина  не  боялась.  Напротив,
решив поселиться на отгороженном от всего мира островке,  Берил  сознательно
искала уединения, мечтая полностью посвятить себя живописи.
   Девять месяцев назад она приехала на Скалистый - неприкаянная  странница,
гонимый ветром листок... В  заливе  Святого  Лаврентия  она  нашла  то,  что
искала: тихое, спокойное убежище, где,  несомненно,  снова  обретет  вкус  к
жизни и утраченное вдохновение. Здесь можно работать  с  утра  до  ночи,  не
отвлекаясь на пустяки...
   Впрочем, один отвлекающий фактор все же остался, подумала Берил,  включая
лампу. Влажный черный нос осторожно раздвинул  бахрому  бежевого  покрывала,
лежащего на видавшем виды диване.
   - Да тебе, никак, тоже не по себе? -  усмехнулась  она,  призывно  щелкая
пальцами.
   Любопытный  нос  тут  же  исчез.  Наверное,  все   дело   в   статическом
электричестве, успокоила себя Берил, отмахиваясь от  зловещих  предчувствий.
Воображение разыгралось, не иначе!
   Выпрямляясь, она краем глаза заметила собственное отражение в  стеклянной
двери и состроила недовольную  гримасу.  Перед  работой  художница  собирала
волосы в пучок,  чтобы  не  лезли  в  глаза.  Но  сейчас,  из-за  повышенной
влажности, золотистые локоны завились мелкими кудряшками и  торчали  во  все
стороны, как у мальчишки-беспризорника.
   Подбоченившись,   Берил   внимательно   разглядывала   своего   двойника.
Поселившись на малолюдном острове, она очень скоро перестала беспокоиться  о
собственной внешности. Одевалась, руководствуясь соображениями  удобства,  а
не моды, что экономило и время, и деньги. По счастью, ее природные красота и
обаяние в дополнительных ухищрениях не нуждались, хотя сама  Берил  искренне
считала, что внешность у нее вполне заурядная.
   В двадцать шесть лет она смирилась с мыслью, что  при  ее  росте  в  пять
футов и шесть дюймов некоторой склонности к полноте не избежать, особенно  в
области бедер. Молодая женщина утешалась тем, что округлились  они  за  счет
мышц, а отнюдь не жирка, а тугие, обтянутые сейчас джинсовой тканью  ягодицы
до сих пор не утратили упругости. Берил много ходила пешком, раскатывала  на
велосипеде по всему острову. И то, что в пределах двенадцати морских миль не
было ни  одного  киоска  с  хот-догами,  весьма  способствовало  правильному
питанию.
   При мысли о еде Берил внезапно осознала, что не на шутку проголодалась, и
всерьез задумалась об ужине. Обычно она готовила на себя  и  Клайва.  Но  на
выходные старик уехал в гости к замужней дочери, так что в кои-то веки можно
было поэкспериментировать на собственный страх и риск. К тому  же  Берил  от
души надеялась, что приготовление пищи отвлечет  ее,  поможет  справиться  с
нервным возбуждением.
   Молодая женщина направилась в кухню. Пожалуй, сейчас она  подкрепится,  а
горячий ужин отложит на потом. Ведь впереди бесконечно  долгий  вечер.  Чего
доброго, и ночью глаз сомкнуть не удастся. Можно, конечно, включить радио на
полную громкость или,  скажем,  почитать  что-нибудь,  но  вот  укладываться
спать, пока бушует непогода, бесполезно. He-велико удовольствие -  лежать  в
темноте, прислушиваясь к завыванию ветра и сжимаясь в  комочек  всякий  раз,
когда дом сотрясается до основания.
   Едва Берил взялась за ручку холодильника, по натертому  деревянному  полу
зацокали коготки. Молодая женщина оглянулась через  плечо  и  увидела  через
открытую дверь, как рыжий клубок шерсти пулей вылетел  из-под  дивана  и  по
кривой обогнул кресло, стоящее у  него  на  пути.  Она  поспешно  захлопнула
дверцу - и вовремя! Живая ракета  нацелилась  точнехонько  на  нижнюю  полку
холодильника, где обычно оттаивалось мясо.  Там  же  попадались  и  мозговые
косточки.
   - Нет! - сурово объявила  Берил  спаниелю.  Тот  прямо-таки  задрожал  от
негодования: как же, добычу  увели  из-под  носа!  Берил  ткнула  пальцем  в
сторону миски на полу у черного хода, где сиротливо белели  крошки  собачьих
галет и дочиста обглоданная косточка.
   - Ты сегодня свое уже получил. Смотри, растолстеешь - пущу на котлеты!
   Слова ее не произвели ни малейшего впечатления на предприимчивого пса. Он
демонстративно уселся  на  пол  перед  холодильником,  не  сводя  с  хозяйки
умоляющих темных глаз.
   - Нечего на меня так смотреть, - проворчала Берил.
   Пес приподнял переднюю лапку и жалостно взвизгнул. Берил возвела глаза  к
потолку.
   - Тоже мне, звезда Голливуда!
   Спаниель распластался на брюхе,  положив  морду  на  скрещенные  лапы,  и
глубоко, страдальчески вздохнул.
   Берил удрученно покачала головой. Оба отлично знали, кто сдастся  первым.
В эту игру пес и хозяйка играли не раз и не два. Ну ладно, так  уж  и  быть,
получит он желанный кусочек, чтобы не смотрел укоризненно и  не  поскуливал,
пока сама она подкрепляется сандвичами.
   Но не успела Берил вновь взяться за ручку холодильника, как налетел новый
порыв ветра и по рифленой крыше  забарабанили  первые  дождевые  капли.  Пес
насторожился, поднял куцый хвост... Мгновение  -  и  обессиленный  страдалец
перевоплотился  в  неуправляемый  сгусток  энергии.  С  оглушительным   лаем
спаниель бросился к черному ходу и заскреб лапами по двери.
   - Бони! Бонифас!
   Пес оглянулся на хозяйку - и с  новой  силой  атаковал  дверную  филенку.
Берил тут же пожалела о тех минутах, когда спаниель  дрожал  от  страха  под
диваном.
   - Да ради всего святого, Бони, успокойся! Это только дождь.
   Молодая женщина отдернула кухонную занавеску, вгляделась во тьму и только
тут заметила то, что пес, должно быть, почуял  значительно  раньше.  Кто-то,
спотыкаясь, спускался по узкой,  извилистой  дороге,  ведущей  к  берегу.  У
подножия холма, сразу за коттеджем Берил, дорога  резко  забирала  вправо  и
вела вдоль склона к парковочной площадке в дальнем конце пляжа.
   Сощурившись,  Берил  попыталась  рассмотреть  человека,  но  особенно  не
преуспела. Окно  расчертили  дождевые  струйки,  от  дыхания  стекло  слегка
запотело. Кутаясь в плащ, одной  рукой  заслоняясь  от  косых  струй  дождя,
борясь с ветром, кто-то целеустремленно брел вперед. Мужчина или женщина? По
одежде не разобрать...
   Одно можно было сказать наверняка: этот  человек  не  местный.  Островной
житель, махнув рукой на дорожные правила, шел бы по проезжей части, а не  по
осыпающемуся краю. Во-первых, машинам атакой час взяться вроде бы  неоткуда.
Во-вторых, дорога вообще качеством не отличалась: даже  в  солнечную  погоду
разумнее было держаться ближе к середине - вдоль кромки шли сплошные рытвины
и колдобины, того и гляди ногу сломишь. Берил от души надеялась,  что  чужак
не слетит в придорожную канаву.
   - Бони, лежать! Никаких гостей мы сегодня не ждем,  -  увещевала  хозяйка
встревоженного пса. - Кто-то надумал заглянуть к Браунам  или  к  Макнайтам,
вот и все. Или, может, лодку ходил проверить.
   Лай  мгновенно  прекратился,  и  Берил  приятно  удивилась  было   такому
небывалому послушанию. Но тут хлопнула откидная доска у  "кошачьей  дверцы".
Предыдущий съемщик гордый владелец изрядно упитанного кота  -  прорезал  для
своего ненаглядного  питомца  специальное  отверстие  во  входной  двери,  и
смышленый спаниель не замедлил оценить его по достоинству.
   - Бони, черт тебя дери! - Берил посмотрела в окно: пес  несся  к  дороге.
Порывы ветра едва не сбивали его с ног, но упорства ему было не занимать.  -
Ох, беда какая!
   Молодая женщина распахнула дверь, громко окликнула собаку, и в следующее,
мгновение случилось то, о чем она еще  долго  вспоминала  с  ужасом.  Зигзаг
ослепительно белого света с  шипением  прорезал  небо  -  молния  ударила  в
раскидистое придорожное дерево, и в  воздух  взметнулся  сноп  искр.  Дождь,
словно только этого и ждал, хлынул с удвоенной силой - точно разверзлись все
хляби небесные.
   Ослепленная неожиданной вспышкой, оглушенная  раскатом  грома,  Берил  не
сразу осознала опасность. Но тут сквозь тусклую пелену дождя она разглядела,
как дымящаяся верхушка  дерева  неспешно,  точно  в  фильме  с  замедленными
съемками,  начала  отделяться  от  ствола..,  и  вот  уже  лишь   обгорелый,
зазубренный обрубок обвиняющим перстом указует в небо. Верхняя часть  дерева
угрожающе накренилась и, с треском ломая ветви, заскользила вниз,  прямо  на
крохотную человеческую фигурку.
   Предостерегающий оклик, сорвавшийся с губ Берил, заглушили ветер, дождь и
эхо громового раската. Вторая молния ударила в землю выше  по  холму.  Белое
сияние на миг высветило жуткую картину: на глазах у  Берил  древесный  ствол
рухнул на землю, накрыв свою жертву. В последний момент  незнакомец  заметил
опасность и попытался отскочить в сторону - но не успел.
   Придя в себя, Берил  очертя  голову  ринулась  в  бушующую  непогоду.  Не
пробежала она и двух шагов, как уже вымокла насквозь. Дождь неистово хлестал
по лицу, ослепляя, не давая вздохнуть. Под ногами хлюпало. Молодая женщина с
трудом продиралась сквозь потоки воды, песка и грязи.
   Бони лаял не умолкая и храбро бросался  на  поваленное  дерево,  очевидно
пытаясь добраться до неподвижного тела, что  едва  виднелось  среди  ветвей.
Берил  резко  прикрикнула  на  собаку  и,  хватая  ртом  воздух,  попыталась
приподнять тяжелый ствол. Ветер по-прежнему сбивал с ног, спутанные ветви не
давали ухватиться поудобнее, но молодая женщина не отступалась.
   - Эй, вы  меня  слышите?  -  прокричала  она,  отламывая  одну,  особенно
настырную ветку, что так и норовила ткнуть в глаз. - Вы в порядке? Сейчас  я
помогу вам. Вы двигаться можете?
   Ответа не последовало. Но Берил продолжала трудиться,  выкрикивая  вопрос
за вопросом и от души надеясь, что звук ее голоса пробудит  пострадавшего  к
жизни.
   Шершавый ствол оказался толще ее бедра. Заледеневшие пальцы скользили  по
влажной коре, не находя, за что  ухватиться.  Острые  сучки  царапали  кожу,
оставляя багровые отметины. Мокрые ветви хлестали по лицу. Берил присела  на
корточки и уперлась плечом в широкую развилку, надеясь  приподнять  верхнюю,
более тонкую часть ствола и сдвинуть его в сторону.
   Хотя листва так и лезла в глаза,  Берил  удалось-таки  рассмотреть  среди
зелени бледный овал лица. Слава Небесам, бедняга упал не носом  в  грязь,  и
захлебнуться или задохнуться ему не грозило.
   Фыркая и отплевываясь, Берил стиснула зубы и с удвоенной энергией взялась
за дело. Бони вертелся под ногами, а едва крона  чуть  приподнялась,  нырнул
под ствол и тут же выбрался наружу,  победно  теребя  зубами  полу  плотного
черного  плаща.  Ткань  туго  натянулась,   и   из-под   ветвей   послышался
приглушенный стон. Не иначе как выброс дополнительной дозы адреналина придал
молодой женщине силу почти что сверхчеловеческую: мгновение  -  и  массивный
ствол тяжело откатился в сторону, являя взгляду распростертое в грязи тело.
   Берил опустилась на ко