егодня нужно быть в банке в 9.00.
     Уже одетый к выходу, он спустился на нижний этаж. Даша, в любимом голубом верблюжьем халатике, еще сохранившая аромат ночи, счастливо и застенчиво взглянула на него; глаза ее лучились. Она поставила перед ним блюдо с тостами, слегка намазанными маслом: посредине каждого возвышалась горка джема - черешневого, апельсинового, клубничного; налила свежесваренный кофе в большую чашку, добавила густых сливок.
     - Боже, как вкусно! А у меня в эти дни все было как трава...
     - Так тебе и надо!
     - Детка, мы же договорились забыть! Разве не так?
     Он ехал в город счастливый, как спасшийся от смертельной опасности.
     В офисе он первым делом позвонил Дашиным родителям. Трубку взяла теща.
     - Нина Николаевна, мы помирились. Я счастлив!
     - Мел, дорогой мой, как это хорошо! Мы просто извелись, зная, что вы в ссоре. Я вас очень прошу, голубчик, не доставляйте больше Даше огорчений.
     - Нина Николаевна, поверьте мне, никаких оснований не было!
     Оснований не было, но повод, возможно, был... Она ведь вас обожает, поэтому так болезненно восприняла этот незначительный повод.
     По голосу в трубке Мел слышал, что тесть тоже хочет с ним поговорить. Когда Нина Николаевна передала трубку Александру Ивановичу, первое, что Мел услышал, было:
     - Нина, посмотри, пожалуйста, не кипит ли на кухне чайник. Ну вот, теперь мужской разговор. Мел, ты держи Дарью в ежовых рукавицах! Она славная, моя дочка, но ты ей даешь много воли...
     - Но я же люблю ее, Александр Иванович!
     - Люби на здоровье, но воли не давай. Подумай только: чуть что сразу и развод. А я спокоен за нее, когда вы вместе; ты хороший мужик - то, что ей надо. Но держи крепче, не выпускай!
     - Что же мне ее, поколачивать? - со смехом спросил Мел.
     Тесть ответил тоже со смехом:
     - Я думаю, у тебя найдутся более надежные способы удержать женщину, сынок!
     - Спасибо, отец! - Мел положил трубку, глубоко вздохнул и дал себе несколько минут отдыха.
     Он победил!
     Проводив мужа, Даша вернулась в свой кабинетик и нырнула под одеяло. Ей не хотелось расставаться с тахтой, на которой состоялось примирение. Хотя она не спала всю ночь, сон не пришел сразу. Ну хорошо, она победила, она убедилась, что Мел дорожит ею и сыновьями больше, чем всеми своими сексуальными утехами на стороне. Как он старался вернуть ее благосклонность, как обласкивал близнецов! Даша улыбнулась, вспомнив его ночные ласки, и сладостная тягучая судорога пронзила низ живота. Конечно, он любит! Она была уверена, что в ближайшие годы он не позволит себе никакой подобной эскапады! Конечно, пока она молода и привлекательна, она его держит крепко! Пока сыновья в доме и о них нужно заботиться, этот дом будет его домом... А дальше, лет через десять- пятнадцать? Быстро произведя в уме подсчет, она установила, что через пятнадцать лет ей будет сорок семь, а Мелу - пятьдесят четыре. Разве это возраст для такого могучего мужика, как ее Мел? Нет, он не оставит семью, в этом она была почему-то уверена, но неужели ей придется смириться с тем, что он будет валяться на чужих простынях? Придется закрыть глаза на его пробежки налево? Даша съежилась под одеялом, под ложечкой пробежал неприятный холодок. Да и сыновья к тому времени будут взрослыми, возможно, улетят из родного гнезда... Чем же ему занять себя дома, кого пестовать? Сегодняшний день прекрасен, но как будет в далеком завтра? Как и всякой женщине, Даше хотелось обезопасить себя на все времена! А что, если подкинуть ему вскорости новую заботу, подарить дочку! Нужно будет обдумать эту возможность, решила практичная Даша и заснула.

17

     И все-таки судьба наказала Мела за эту глупую бездумную измену, не нужную прежде всего ему самому. Неприятности начались почти сразу после описанных событий, точнее, в начале февраля; неприятности серьезные, поставившие под угрозу его бизнес и материальное благополучие.
     До сих пор деловая судьба улыбалась Мелу. Его банк входил в десятку преуспевающих коммерческих банков страны, занимая, правда, предпоследнюю строчку в этом списке. Но Мел пока и не стремился к большему; он прекрасно понимал, как опасно ?высовываться? в том беззаконном мире, который установился в стране в последние годы. Опасность исходила со стороны властных структур, которые время от времени проводили операции по спонтанному взрыву компаний и банков, неуверенно собиравших обильную жатву с доверчивых вкладчиков, а также со стороны криминальных структур, совершающих мощные ?наезды? на распустившиеся махровым цветом все те же ненасытные акционерные общества, товарищества закрытого и открытого типов и коммерческие банки, деньги которых благоухали сладким ароматом недоброкачественных махинаций.
     Мел строил свою деятельность на главном принципе: он ?чтил уголовный кодекс? и не нарушал его ни в отношениях с государством в лице налоговых органов, ни в отношениях с бизнес-партнерами, дорожа своей деловой и профессиональной репутацией, ни в отношениях с частными лицами, потому что был честным человеком. Однако провозглашенный в нынешнем демократическом обществе принцип: ?разрешено все, что не запрещено законом? давал широкую возможность наращивать капитал, деловой и личный, используя правовой и экономический беспредел, царивший на всех горизонталях и вертикалях власти. И Мел, будучи умным и хватким человеком, так и поступал, соблюдая в то же время осторожность и благоразумие. То же относилось к его системе безопасности. Поскольку он исправно платил умеренную дань мафиозным группам, составлявшим его ?крышу?, он не очень опасался ?наездов? на себя; его охрана была умеренной. Если он не был уверен в своих передвижениях, он брал банковского шофера, бывшего офицера-десантника, но на работу и обратно домой ездил на своем ?мерседесе?, предпочитая вести мысленные беседы с самим собой, нежели со своими служащими.
     Неприятности посыпались примерно через месяц после возвращения из ?Загорских далей?. С согласия правления своего банка Мел кредитовал солидную посредническую фирму, которая казалась вполне благонадежной. Это произошло еще до Нового года, кредит был весьма крупным, срок первого платежа подходил в начале февраля. Неожиданно фирма объявила себя банкротом, директора таинственно исчезли, как это не раз случалось в нашей действительности; аудиторская проверка показала, что соответствующего обеспечения недвижимостью и другими активами фирма не имеет. Крупные деньги, вложенные банком Мела, не возвратились.
     Почувствовав ослабление банковских фондов, о чем постарались раструбить некоторые журналисты, вкладчики начали атаки: ?юридические лица? забрали свои авуары, напуганные ?физические лица? также потянулись снимать свои вклады.
     Атмосфера в банке становилась тяжелой; моральный климат, как выражались во времена застоя, оставлял желать лучшего, и настроение соответственно упало ниже нулевой отметки. В определенный момент Мел почувствовал за всем этим хорошо продуманное наступление более крупного банка, руководитель которого напросился на встречу. Во время рандеву были выдвинуты следующие условия: банк Мела становится одним из отделений ?Альянс-банка?; Мел, естественно, теряет самостоятельность, однако сохраняет пост управляющего отделением, но в Совет директоров входит только с совещательным голосом. Мел обещал подумать и попросил отсрочки на месяц для принятия решения.
     В этот момент Мела выручил Николай, предоставив кредит на благородных условиях, благодаря которому Мел смог рассчитаться с ?физическими лицами?, что для него было делом человеческой совести.
     В эти трудные дни его отрадой была семья. Вначале он старался не посвящать Дашу в свои трудности. Но это оказалось невозможным, ведь жена была референтом в его же банке. Желая помочь мужу, Даша предложила не платить ей зарплату; сам он ее тоже не получал.
     В эти дни Даша преуспела в создании милой, уютной и радостной домашней обстановки. К приезду Мела с работы она и сыновья ждали его внизу в гостиной. На столе обязательно стояло одно из блюд, особенно любимых Мелом: цыплята-табака, сациви, чахохбили. Даша и сама любила грузинскую кухню; она даже ухитрялась где-то покупать горных перепелок и зажаривать их так, как это делают на Кавказе. Близнецы - конечно, со своим собственным ?детским? меню - тоже допускались ко взрослому столу, и своей непосредственностью, смешливостью, хорошим аппетитом отвлекали отца от невеселых дум. Иногда они создавали такие ситуации, из которых взрослые не знали, как выскользнуть.
     Однажды за столом Мел с серьезным видом рассуждал о художественных достоинствах забавных рисунков, которые сыновья под руководством Даши подготовили к его приезду.
     - А что это за голова какая-то в цветочной клумбе?
     - Это ты мамочку носишь на руках, - пояснил Александр.
     - Да что это вы, парни! - подавился куском Мел. - Когда же это я маму носил на руках?
     (Вообще-то, такое случалось нередко, но не в присутствии сыновей!) Он поднял глаза на Дашу, но та невозмутимо молчала, пережевывая какую-то овощную ерунду.
     - Разве я носил маму на руках, Георгий?
     - Носил, носил, - подтвердил и второй отпрыск. - В кабинете. Дверь была открыта, и мы видели. А няня закрыла дверь и нас увела. Носил, папочка. - Георгий сосредоточенно занялся своим омлетом.
     ?Господи, в какой же фазе мы были? Может, я уже успел раздеть ее? - совсем смешался Мел. - Надо срочно выяснять...?
     - А цветы я что же, заодно прихватил? - вновь обратился он к сыновьям.
     - Ну как ты не понимаешь, папочка! Это же мамино летнее платье, все в цветах и розах, - вновь инициативу взял Александр.
     - Ах да, конечно, припоминаю, я ей сам его подарил, - успокоился Мел. ?Слава богу, она была еще одета?.
     - Люди, будьте бдительны! - тихонько сказала Даша.
     - Что, мамочка? Какие люди? Мы плохо нарисовали?
     - Нет, что вы, Жорж-Алекс, это отличный рисунок! И мамочка, и платье очень похожи! - горячо заверил сыновей Мел. Даша не выдержала и звонко расхохоталась.
     Если же Даша видела, что Мел очень устал и расстроен, она отсылала сыновей наверх, но только после того, как они с шумом и визгом повисят на отцовской шее.
     Пока лежал снег, Мел обучал мальчиков ходить на лыжах, занимаясь с ними по выходным дням, а в марте начал учить их плаванию в домашнем бассейне.
     По субботам и воскресеньям он присутствовал на ?занятиях? по французскому языку, которые проводила Даша. При нем маленькие разбойники не рисковали перечить матери, но Мелу хотелось большего.
     - Малышка, - сказал он жене после одного такого урока, - ты отличный педагог, я и сам с радостью стал бы твоим учеником. Но эти засранцы тебя совсем не боятся!
     - Они уже давно не засранцы! - обиделась за сыновей Даша.
     - Конечно, дорогая, я их очень люблю, они славные ребята! Но они же просто нещадно эксплуатируют твою доброту. Нужно будет с осени взять для них преподавателя со стороны: с ним они будут держать дистанцию!
     В эти ночи, отласкав и отлюбив жену, Мел неизбежно произносил одну фразу:
     - Ничего, девочка, прорвемся!
     - А я и не сомневаюсь, любимый, - уверенно отвечала Даша.
     И они прорвались.
     Где-то в конце весны в банк Мела, который несмотря на трудные времена не снизил процент по частным вкладам, неожиданно было сделано крупное вложение со стороны известного предприятия, получившего солидные инвестиции от правительства. Событие было настолько неожиданным, что Мел терялся в догадках, ?откуда растут ноги?. Через некоторое время он узнал, что ?везение? было хорошо организовано одним из видных в правительственных кругах лиц. Деятель этот давно присматривался к Мелу, считая его одним из самых способных и честных банкиров. В отличие от многих прочих банк Мела отнюдь не выступал как юношеский прыщ на угреватом лице нового российского бизнеса. Через него можно было без особой опаски осуществлять и личные финансовые операции, что, как показывает жизнь, является немаловажным движущим мотивом деятельности представителей исполнительной и законодательной власти. ?Благодетель? Мела учел и то, что у последнего были хорошо отлаженные связи с иностранными партнерами, следовательно, при необходимости можно было бы без шума открывать банковские счета за границей. Вслед за первым вкладом последовали и другие. За деловыми вкладами потянулись вклады от других должностных лиц; они, как правило, переводились за рубеж, но что-то, безусловно, оседало и у Мела. Авторитет Мела в банковских кругах заметно подскочил, а хорошая репутация для банкира тот же капитал! В мае он отказался от предложения ?Альянс-банка? и распрямился в полный рост. Кризис миновал!
     Однако волевое напряжение и сверхъестественная интеллектуальная активность не могли не отразиться на здоровье Мела. У него начались спонтанные подъемы кровяного давления, сердечные перебои; его мучила бессонница. По настоянию жены он прошел медицинское обследование, и ему посоветовали отдохнуть.
     Даша хотела сразу уехать за границу, но их итальянский дом был еще в переделке, к тому же Мел наотрез отказался уезжать далеко. Положение не настолько стабильно, объяснил он жене, чтобы чувствовать себя абсолютно спокойным, поэтому лучше уж быть где-нибудь поблизости. Возникшие в семье разногласия неожиданно разрешил Николай. Собираясь отдыхать в Сочи (разумеется, с женой), он пригласил Мела с Дашей разделить с ними компанию. Обе пары отлично ладили между собой, и Мел охотно дал согласие. Они уехали в середине июня, оставив близнецов на попечение няни и Дашиных родителей.

18

     Сквозь узкую щелку между плотными шторами пробивался яркий луч южного солнца, разбудивший Дашу. Она оглядела спальню двухкомнатного ?люкса?, который они занимали: две широкие кровати, составленные вместе, красивые светильники над ними, мягкие коврики под ногами; у стенки широкий низкий комод для белья, рубашек и блузок. ?У нас дома спальня красивее, - подумала Даша, - но главное, за чем мы сюда приехали так спешно, это, конечно, море; вот и будем его использовать на полную катушку?. Она осторожно сняла с груди руку Мела, спавшего на животе лицом в подушку, усмехнулась, потому что близнецы спали точно так же, и тихонько встала, стараясь не разбудить мужа. Пусть поспит. У нее всегда была возможность, проводив Мела, поваляться и добрать утренний сон, а он вставал в семь утра, чтобы в девять быть в банке, а до этого успевал размяться и поплавать в домашнем бассейне. И ведь почти каждую ночь он дарил ее любовью...
     Бесшумно раздвинув гофрированную дверь, она вышла в гостиную, надела атласный с кружевами пеньюар и поставила кипятить воду. Оба они имели пристрастие к хорошему кофе и всегда брали с собой небольшой мельхиоровый кофейник с кипятильником.
     Налив себе полную чашку, она вышла в лоджию, повернула шезлонг так, чтобы быть лицом к морю, и погрузилась в кофейное блаженство. За этим занятием ее и застал через четверть часа Мел. Каким-то шестым чувством ощутив, что жены уже нет рядом, он больше не засыпал.
     - Решила без меня выхлебать лишнюю чашку, старушка? Нехорошо делать что-то тайком от мужа... - Он поцеловал ее в макушку. - Есть несколько вариантов, - продолжил он, усаживаясь в шезлонг, - первый - вернуться в постель, поваляться как следует, потом устроить поздний завтрак, плавно переходящий в обед и купанье после обеда; второй - быстро перехватить что-нибудь, позвонить Николаю и всей компанией отправиться на пляж, потом поздний обед, плавно переходящий в ужин; третий бежать на море, потом поздний завтрак плавно... и по первому варианту. Ну так что выбираем, малышка?
     - Малышка выбирает вариант самый разумный - второй!
     - Тогда сервируй кофе по-настоящему, а я что-нибудь прихвачу в буфете. Джем, пирожное, ветчинка?
     - На твой вкус, и не забудь йогурт!
     - А мороженого не надо? - спросил с иронией Мел.
     - Хватит болтать, теряем драгоценный ультрафиолет! Кофе какой: бразильский или пуэрториканский?
     - Пуэрториканский.
     Через несколько минут Мел в джинсах и спортивной рубашке отправился в буфет.
     Позавтракав, они позвонили в номер Николая и предложили свою программу. Усмехаясь, он слушал, что говорит ему приятель. Потом весело сказал:
     - Тогда до обеда, плавно переходящего в ужин! О'кей, желаю успеха, старик!
     - Детка, они собираются валяться в койке до вечера! Может, и мы возьмем с них пример?
     - Хочу на море! - упрямо сказала Даша. - Чтобы валяться в койке, не надо было ехать на юг! Да и койка у нас дома лучше, - фыркнула она. - Пойдем!
     - Да я не против, малышка! Желание женщины закон! Я иду на поводу, как большой лохматый пес!
     Весело балагуря, они спустились на пляж, уже заполненный любителями дополуденного солнца.
     ...Они лежали на мелкой гальке, наслаждаясь теплом, синим небом, монотонным шумом прибоя. Мел уже дважды устраивал заплыв, а потом с наслаждением растягивался на горячих камнях, подставляя охлажденное тело солнечным лучам, Даша еще не купалась; она не любила холодную воду, ждала, когда будет потеплее, чтобы отчаянно не визжать, погружаясь в море.
     - Дашенька, тебе помочь? - с ласковой насмешкой спросил Мел.
     - Справлюсь сама, - буркнула Даша, поднимаясь. Цельный купальник ярко-малинового цвета подчеркивал ее совсем не модные, не мальчишеские бедра; недлинные загорелые ножки плавно несли ее к воде; тугая ткань удерживала полную грудь, которая нежно колыхалась там, где материя кончалась. Даша была в полном порядке: о чем большем может мечтать мужчина!
     Остановившись у кромки воды, она в нерешительности оглянулась на Мела. ?Да, надо помогать?, - решил тот, заспешив к жене.
     - Смелей, девочка, смелей! С размаху не бросайся, входи постепенно, но не останавливайся.
     - О-о-ой, - шепотом вскрикнула Даша.
     - Давай, давай, - ласково подгонял ее Мел, неумолимо затягивая в воду.
     - Аи! - негромко взвизгнула Даша и поплыла. Плавала она хорошо, Мел помнил это еще со времен средиземноморского круиза, поэтому отпустил одну. Посчитав свою миссию исполненной, он вышел на берег и сел на простыню.
     Невдалеке от него расположилась группа молодых парней. Разговаривали они на незнакомом языке, в котором иногда проскакивали грузинские слова. Прислушавшись, Мел понял, что они обсуждают Дашу. ?Наверное, живут на побережье, подумал он, - таким всегда нравились блондинки?.
     Даша тем временем подплыла к берегу и начала выходить из воды. Мел кожей почувствовал, как напряглась мужская половина пляжа. Жена его и в самом деле была очень соблазнительна. Мокрая ткань плотно облепила ее фигуру, обрисовав соски, торчащие, как крупная смородина, выделяя круглую впадину пупка, прорисовывая складочку в лобковом треугольнике; сверху материя чуть отвисла, обнажив ложбинку между покрытыми каплями морской воды грудей, которые слегка вздрагивали, когда Даша, сбиваемая волной, нетвердо ступала по прибрежной гальке. Глядя на жену, Мел почувствовал жгучее возбуждение. Одновременно его охватила нешуточная досада на то, что столько пар мужских глаз раздевают его сокровище. Он пружинисто поднялся и, прихватив Дашин махровый халат, быстро подошел к жене. - Пойдем отсюда, - глухо сказал он, укутывая ее в плотную материю.
     Даша недоуменно вскинула на него глаза, потом опустила их вниз и все поняла.
     - Да, любимый, я готова, - очень тихо сказала она.
     В лифте никого не было. Мел плотно прижал ее к себе; прохладная кожа жены еще более возбудила его; он уже почти не сдерживаясь целовал ее грудь, спуская бретельки купальника. Почти бегом они добрались до своего номера, и Мел наконец получил возможность сдернуть с Даши малиновое одеяние. Он опустился на колени и уткнулся лицом в пушистый холмик, пытаясь языком и пальцами раздвинуть створки... Даша слегка раздвинула ноги, помогая ему и перебирая его волосы. Потом она подняла его с колен, сдернула плавки и освободила восставшую плоть... Когда оба были полностью обнажены, она обхватила его шею руками и, пружинисто приподнявшись, закинула ноги ему на бедра. Мел тотчас подхватил ее под ягодицы. Да! Теперь Даша уже