ьства,  руководствуясь  целым  рядом  соображений,  о  которых   не
говорила ни слова ни Алеку Невилю, ни кому-либо другому.
   Да, она поступила неразумно. Теперь, за десять лет став более мудрой, она
понимала, что надо было более откровенно поговорить с ним и предоставить ему
самому решать. Но в те времена она только и заботилась о том, чтобы ничто не
нарушало их идиллии. И вот он вернулся, если не в ее жизнь,  то  по  крайней
мере в Пеннингтон, и одно осознание его присутствия в десяти  милях  от  нее
вызывало тревожное чувство.
   В холодном свете дня, усталая, раздраженная, совершенно  разбитая,  Касси
встала с постели, твердо  решив  изгнать  из  мыслей  Алека  Невиля.  Ей  не
терпелось снова начать работать, и она попробовала сесть за пишущую машинку,
но рука болела и мешала повязка. Ей пришлось бросить это занятие. Тогда  она
взялась  за  разработку  плана,  наверстала  упущенное   время,   упорядочив
собранный фактический материал, неловко - одной рукой -  подстригла  кустики
под осенним солнцем,  долго  говорила  по  телефону  с  мамой  и  так  тепло
встретила Лайама в единственный вечер на этой неделе, когда  ему  удалось  к
ней выбраться, что он, совершенно неправильно истолковав ее  порыв,  впервые
попытался затащить ее в постель. Из-за этого произошла резкая  перепалка,  и
Лайам в ярости бросился  вон  из  дома,  не  съев  ужина,  который  она  так
старательно для него готовила.
   Расстроенная и злая, Касси хлопнула крышкой сковородки, выбросила в ведро
оставшуюся печеную картошку, переложила салат в пластмассовый судок и убрала
в  холодильник.  Взяв  кофейник,  она  уселась  перед  телевизором  смотреть
какой-то  допотопный  черно-белый  фильм  и  опустошила  коробку  шоколадных
конфет,  которую  ей  принес  Лайам.  Как  и  следовало  ожидать,  она   так
напичкалась кофеином, что, когда переключала канал, чтобы  послушать  выпуск
новостей, руки ее почти не слушались.
   Почему она не  смогла  принять  любовь  Лайама,  спрашивала  она  себя  в
раздражении, неужели это было гак трудно? Сердце Касси неровно забилось. Да,
Лайам Райли был приятным и умным мужчиной. Она была ему  благодарна  за  то,
что он ей помогал в работе. Но, как бы она ни  ценила  его  дружбу,  она  не
могла смотреть на него как на возлюбленного теперь, когда в ее  жизни  снова
появился Алек Невиль.
   На следующее утро Касси проснулась с невыносимой головной болью. Но когда
после обеда приехало такси, чтобы отвезти ее в лечебницу Сент-Джон,  робости
уже не было. Еще вчера предстоящая встреча с Алеком пугала ее почти  так  же
сильно, как необходимость удалять швы.
   Теперь же дикая головная боль целиком  поглотила  ее  внимание.  Ей  даже
оказалось трудно заняться своей внешностью.  Вначале  она  хотела  элегантно
одеться, это повысило бы ей настроение, но в конце концов она  пошла  в  чем
была: в синей майке и белых, в синий горошек, брюках, не  подкрасив  лицо  и
еще более, чем обычно,  растрепанная,  так  как  не  хватило  сил  расчесать
волосы. Она вышла из машины у входа в поликлинику и расплатилась с  шофером.
Большие темные очки  защищали  ее  покрасневшие  глаза  от  послеполуденного
солнца.
   Увидев Касси, Алек встал из-за стола и удивленно приподнял брови.
   - Привет, Касси. Что с тобой? У тебя нездоровый вид. Опять ушибла руку?
   Она резко качнула головой и застонала.
   - Мигрень, - прошептала она и осторожно опустилась на стул.
   - А может, похмелье? - спросил он, вглядываясь в ее лицо.
   - Нет. Просто шоколада объелась.
   - Ах да, помню. Ты так и не поборола эту страсть?
   - Теперь поборола. Надеюсь, навсегда, - сказала она с горечью в голосе  и
посмотрела  на  него  умоляющими  глазами.  -  Пожалуйста,  можно   поскорее
покончить с этим? Мне так хочется скорее вернуться домой и  лечь,  поплотнее
задернув шторы.
   - Конечно. Пойдем к кушетке.
   Касси сняла темные очки, положила их на стол и последовала  за  Алеком  в
другой конец кабинета. Там она присела на стул, который он ей  придвинул,  и
отвернулась, когда он стал снимать повязку и осматривать рубец.
   - Отлично, - ободряюще сказал он.
   Касси напряглась, услышав стук инструментов.
   - Можно, я  возьму  себе  нити,  когда  ты  снимешь  швы?  Пожалуйста,  -
попросила она, понимая нелепость своей просьбы.
   - На память?
   - В общем, да.
   Пока он дергал швы, она сжимала зубы и так напрягалась,  что  усилившаяся
от этого мигрень вытеснила жгучую боль в руке.
   - Вот и все, - сказал он так тихо, что  она  еле  расслышала  его  голос,
перед тем как погрузилась в темноту.
   Через какое-то мгновение Алек помог ей подняться. Стоило ей ахлопнуть  за
собой дверь, как ее вырвало.
   Она долго не решалась покинуть свое временное убежище,  а  когда  наконец
вышла, Алек сидел и что-то записывал в карту. Он указал ей на стул, стоявший
напротив него, и окинул профессиальным взглядом ее позеленевшее лицо.
   - Как самочувствие?
   Касси, испытывая невыносимую неловкость,  дрожащей  рукой  надела  темные
очки.
   - Еле жива, - прошептала она.
   - Дай-ка я посмотрю руку. - Алек внимательно осмотрел вытянутую ладонь  и
одобрительно кивнул.  -  После  удаления  швов  все  должно  быстро  зажить.
Пошевели пальцами. Хорошо. Что чувствуешь?
   - Все в порядке.
   - Отлично. Не стесняйся обращаться, если что-нибудь  забеспокоит  Правда,
вряд ли возникнут проблемы. Том Паркинсон отлично поработал. -  Алек  встал,
чтобы попрощаться. - Придешь домой, прими что-нибудь от головной боли.
   - Обязательно. Спасибо тебе. Да, а можно уже снять нити от швов?
   Он снисходительно улыбнулся и протянул маленький бумажный пакетик.
   - Тут все шесть, в полной сохранности. До свидания, Касси. - Он подал  ей
руку. Она дала ему пожать свою здоровую  руку  и  вышла  через  открытую  им
дверь, высоко держа голову.
   Господи, скорей бы! Касси мечтала добраться домой и забыть эту  лечебницу
навсегда! Но не тут-то было!  Такси  сможет  приехать  не  ранее  чем  через
полчаса! Ругая себя за то, что не попросила Бена  подвезти  ее,  она  решила
пройти пешком до остановки автобуса, хотя голова буквально раскалывалась  от
боли.
   Касси вздохнула с облегчением,  когда  небо  нахмурилось  и  стало  менее
душно, но вскоре облака превратились в  зловещие  тучи,  и  она  попала  под
ливень, как раз в тот момент, когда, подойдя к остановке, проводила  глазами
скрывавшийся за поворотом дороги автобус.
   Что  за  невезение!  -  подумала  Касси  и  вдруг  услышала   за   спиной
автомобильный гудок. Обернувшись, она увидела знакомый красный "даймлер".
   - Я тебя подвезу! - крикнул ей Алек из машины. - Начинается гроза.  Давай
залезай.
   Ей хотелось отказаться, но, увидев, что  небо  становится  черно-зеленым,
она благоразумно согласилась.
   - Спасибо, - сказала она и скользнула на сиденье, убирая с шеи  промокшие
волосы.
   - В бардачке есть бумажные салфетки, - сказал Алек.
   Касси молча вытиралась. Машина  быстро  ехала  навстречу  грозе.  Но  вот
сверкнула   молния,   и   через   несколько   секунд   наступило   настоящее
светопреставление. По машине так громко застучал град,  что  можно  было  не
утруждать себя светскими беседами: все равно ни слова  не  было  бы  слышно.
Когда они подъехали к Комб-коттеджу, гром гремел над самой головой, а ливень
окружал машину непроницаемой стеной.
   - Спасибо, - тупо произнесла она, когда Алек наклонился, чтобы открыть ей
дверь.
   - Не стоит. Я не буду выходить. Извини, что тороплю тебя, но  через  пять
минут я должен быть в больнице.
   Касси посмотрела на него с недоумением.
   - Ты приехал сюда, чтобы сразу же ехать обратно? Кабы я знала,  дождалась
бы автобуса.
   - Да ты посмотри, что творится! - Алек махнул рукой в сторону истерзанных
грозой окрестностей и вдруг обернулся к ней с  таким  взглядом,  что  у  нее
перехватило дыхание. - Касси, во время грозы разумные люди  бегут  в  первое
попавшееся укрытие.
   Она густо покраснела и, выскользнув из машины под дождь, побежала к дому,
не обращая внимания ни на ужасную боль в голове, ни на ноющую руку, лишь  бы
как можно скорее скрыться от насмешливых синих глаз.  Алек  отлично  помнит,
что было, когда они в тот раз попали в грозу.
   Касси поспешила наверх, налила горячую ванну, скинула  промокшую  одежду,
со вздохом  облегчения  погрузилась  в  горячую  воду  и,  закрыв  глаза  от
мучительной головной боли, позволила кассете своей  памяти  прокрутиться  до
печального конца.
   Когда Алек Невиль ворвался в жизнь  Касси  Флетчер,  он  был  не  безусым
мальчишкой, а искушенным, знавшим жизнь мужчиной. Касси  же  жила  замкнуто,
избегала мужчин и  все  свое  время  отдавала  практике  в  патогностической
лаборатории и  учебе  на  медицинских  курсах.  Алек  с  первой  же  встречи
набросился на нее как волк на овцу, но безмятежный взгляд  бархатных  темных
глаз Касси поумерил его прыть.
   Вечером, после работы, Алек Невиль  дожидался  Касси  у  выхода.  Усталая
Касси нашла его привлекательным, несмотря на немыслимую шевелюру и серьгу  в
ухе. Он настойчиво требовал свидания, и в конце концов она согласилась, хотя
и считала, что совершает  ошибку.  Однако  раздражение  против  него  вскоре
развеялось, и они  стали  часто  встречаться,  хотя  им  иногда  приходилось
отменять встречи: Алеку из-за работы, а Касси по  причинам,  о  которых  она
отказывалась говорить. Алек так  и  не  разгадал  тайну  этой  женщины.  Что
касалось Касси, то Алек был ее идеалом, ее мечтой, хотя она ранее об этом не
подозревала. Она приняла его условие - "никаких обязательств" -  безропотно,
убедив себя, будто и ей как раз это и надо, ведь все должно было кончиться в
конце лета после отъезда Алека из Пеннингтона в Лондон.
   Вскоре Касси влюбилась по уши. На протяжении всего  лета  они  стремились
урвать  каждую  минуту,  чтобы  вместе  перекусить  или  покататься  на  его
обожаемом драндулете с откидным верхом. Иногда они ходили в  кино.  Но  чаще
всего просто гуляли по вечерам вдоль реки. В больнице Алек  столько  времени
проводил  в  раскалившемся  на  солнцепеке  помещении,   что   с   жадностью
устремлялся на свежий воздух, как только удавалось освободиться.  Бывало,  в
воскресенье после обеда они выезжали, прихватив корзину с едой, и без  конца
говорили  обо  всем,  о  чем  только  можно  было  говорить,  кроме   личных
обстоятельств Касси Флетчер. Как все влюбленные, они стремились к уединению.
Ложились под деревом и страстно целовались. Тела их горели. Алек так искусно
ласкал ее обжигающими тело руками, что Касси казалось, она умрет,  если  ему
откажет. Но, как ни настаивал Алек, как отчаянно ни  добивался  ее,  она  не
позволяла ему того выражения любви, которого они оба  так  страстно  желали:
Она ни на минуту не забывала, что их разрыв неизбежен.
   Алек часто говорил ей, что он не мальчишка, чтобы целоваться в лесу или в
машине, а взрослый мужчина, серьезный врач, Касси лишь  пожимала  плечами  и
отвечала: или так, или никак.
   Все время сознавая, что  их  отношениям  неизбежно  придет  конец,  Касси
старалась не  думать  об  этом.  Скоро,  слишком  скоро  Алек  уедет.  В  то
последнее, роковое воскресенье они,  как  всегда,  гуляли  по  берегу  реки,
слишком поглощенные друг другом, чтобы  замечать,  что  делается  вокруг.  И
когда поднялся ветер, а небо потемнело от туч, они вдруг поняли, что слишком
далеко отошли от автомобиля. Дождь полил как из ведра; гром раскалывал небо;
молнии,  казалось,  стремились  пронзить  землю.  Алек  бежал  с   Касси   к
полуразвалившейся барже, брошенной на берегу.  Плотно  прикрыв  покосившуюся
дверь, они крепко прижались друг к другу, не обращая внимания на  паутину  и
запах  гниющего  дерева.  Касси  испугалась,  но  испуг  мгновенно  сменился
опасным, искусительным жаром. Их поцелуи  становились  все  более  горячими.
Алек отстранил ее. Его глаза, не отрываясь, смотрели на ее грудь под мокрой,
плотно прилипшей майкой. Вдруг оба упали на колени, и Алек стал стаскивать с
нее майку, освобождая ее грудь от этого лоскутика, не дававшего  его  жадным
губам прикоснуться к ней.
   Они упали на грязный дощатый пол, Алек сорвал с себя одежду, с нее - все,
что еще осталось на ней. Затем прижал к полу, не давая вздохнуть, и вошел  в
нее, а она  тихо  вскрикнула  от  внезапной  жгучей  боли.  Через  несколько
коротких мгновений все  кончилось.  Он  рухнул  на  нее,  с  чувством  стыда
уткнувшись в ее плечо. Касси горько рыдала, и слезы солеными струйками текли
по ее лицу. Она пыталась встать, но Алек не отпускал ее.  Приподнявшись,  он
посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза.
   - Нет, Касси, не отпущу. Так не отпущу. Не плачь,  милая!  Получилось  не
так, прости... Дай покажу, как это должно быть. - Она  хотела  протестовать,
но он закрыл ей рот поцелуем и заставил ее подчиниться.
   Касси забыла страх  и  боль  и  поддалась  нарастающему  наслаждению,  от
которого содрогалось все ее тело, и наконец, забыв себя, вскрикнула и крепко
схватилась за его обнаженные плечи. Алек держал ее так крепко, что  казалось
- никогда не отпустит!
 
 
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
   Касси внезапно очнулась  в  остывшей  ванне.  Сердце  ее  колотилось  так
сильно, что головная боль отступила на задний план. Она выдернула пробку,  с
трудом встала на ноги и включила самую холодную  воду,  какую  только  могла
терпеть. Почувствовав, что ей стало лучше, она накинула рубашку  и  халат  и
спустилась, чтобы перекусить. Заварила чай, поджарила тостики, сварила  яйцо
и отнесла все на подносе  в  гостиную,  где  включила  свет,  чтобы  изгнать
навеянное дождем уныние. Она ела медленно и рассеянно, думая о том  трудном,
просто мучительном решении, которое приняла после  того,  что  случилось  на
барже столько лет тому назад...
   Промучившись два дня, она встретилась тогда с Алеком и  сказала  охрипшим
от непролитых слез голосом, что, хотя до его отъезда в Лондон остался  целый
месяц, им лучше перестать  встречаться  уже  сейчас.  Касси  закусила  губу,
вспоминая, как он вдруг смертельно побледнел, как вспыхнули синие, с темными
кругами глаза на осунувшемся и удивленном лице.
   Алек требовал объяснений, но Касси отказалась что-либо говорить.  Никаких
обязательств, сам так хотел, напомнила она, запинаясь. Все  равно  он  скоро
уедет. Лучше порвать сейчас, разом обрубить, пока они еще не совсем потеряли
голову.
   Алек в этот день был без сил от бессонной ночи  и  от  вызванной  смертью
пациента тоски. Он вспылил, сыпал дикими обвинениями в  неверности,  изливая
злобу и обиду в  горьких,  необдуманных  словах.  Потом  ринулся  обратно  в
больницу, а Касси осталась одна на берегу реки, с сердцем, разбитым на такие
мелкие осколки, что не верилось, что когда-нибудь его удастся снова собрать.
   Откуда только взялись тогда силы прогнать его? - подумала она,  удивляясь
себе. Она была молода, к тому же без ума от него. Но в раннем  возрасте  она
прониклась недоверием ко всему мужскому роду и была  глубоко  убеждена,  что
если эта связь продолжится - быть беде. Алек с самого начала  недвусмысленно
выражал свое отношение к ответственности и обязательствам. И юная Касси,  на
которую вот-вот мог обрушиться избыток того и другого, решила, что нет иного
выхода, как изгнать Алека из своей жизни.
   Касси кидалась к телефону, едва раздавался звонок. Ей  стало  неловко  за
то, как она была разочарована, когда оказалось, что звонили ее мать  и  Бен,
оба - чтобы спросить, как поживает ее  рука  после  удаления  швов.  Ну,  не
вообразила же ты, будто Алек станет звонить,  язвительно  подумала  она.  Уж
ему-то известно, как поживает твоя рука.
   И все-таки, когда она уже собиралась ложиться спать и телефон зазвонил  в
третий раз, сердце ее подпрыгнуло, едва она услышала долгожданный голос.
   - Я понимаю, что поздно звонить, чтоб узнать, как ты себя чувствуешь.  Но
я весь вечер был занят в отделении имени Бернса, - сказал Алек.  -  И  очень
беспокоился. Сегодня ты мне показалась совсем больной. Надеюсь, я ни от чего
тебя не отвлекаю? - добавил он вдруг.
   - Ни от чего. Я просто собиралась ложиться.
   - Ты так выглядела, что тебе, наверное, давно надо было лечь. Тебе лучше?
   - Да. Голова уже почти прошла.
   - А как рука?
   - Слегка побаливает, но с тех пор, как не стало швов,  меня  это  уже  не
беспокоит.
   Он усмехнулся.
   - Ты всегда ведешь себя как ребенок, когда что-нибудь болит?
   - Не болит, а швы... - Она помолчала. - Очень любезно  с  твоей  стороны,
что позвонил. Ты обо всех пациентах так заботишься?
   - Нет, Касси. Да и была ты  скорее  пациенткой  Тома  Паркинсона,  нежели
моей. Мне приятно считать, что мы с тобой друзья. - Он помолчал. -  Когда-то
нас с тобой связывало нечто большее, чем дружба. Ты не забыла?
   Как будто она могла забыть!
   - Это было очень давно, Алек!
   - Никому не запрещено возобновить давнюю дружбу, - возразил  он.  -  Хотя
твой инспектор нам не позволит, я и забыл.
   Касси напряглась.
   - Алек, я не в таком возрасте, чтоб мне чтолибо запрещали!
   - Отлично. В таком  случае,  может  быть,  соберемся  все-таки  поужинать
вместе?  -  И,  помолчав,  добавил:  -  Ты  -  загадка,  в  которой  я  хочу
разобраться. Инспектор должен понять меня, при его-то профессии!
   -  Пожалуй,  некоторая  загадочность  прибавляет  прелести   женщине,   -
парировала Касси.
   - Ну, в этом прибавлять тебе нечего. - Алек помолчал. - Теперь, когда  ты
уже не моя пациентка, почему бы нам не поужинать  в  выходные,  не  тряхнуть
стариной?
   Касси задумалась. После вчерашней ссоры она понятия не имела,  что  Лайам
собирается делать в выходные. Да, скорее всего, он  опять  проведет  день  с
дочерьми.
   - Хорошо, - поспешно ответила она, чтобы не передумать. - В субботу?
   - Хорошо. Заеду за тобой в половине восьмого.
   - Я могла бы подъехать куда-нибудь. Теперь у меня обе руки в порядке.
   - Не надо, Касси, я заеду. Спокойной ночи.
   Когда Касси наконец легла, телефон зазвонил еще раз.
   - Я понимаю, что уже поздно, но, черт побери, твой телефон был занят весь
вечер. Я решил попробовать пробиться, пока не пошел всхрапнуть.
   - Здравствуй, Лайам, - учтиво произнесла она, все еще дуясь на него после
ссоры.
   - Послушай, Касси, ты извини. Ну, за вчерашнее.  -  Он  помолчал,  ожидая
ответа. - Ты слышишь?
   - Да.
   - Ты же прелесть. Ну не казнить же человека за ошибку!
   - Я и не казню тебя.  Но  я  вправе  отказать.  Что  ж,  Лайам,  принимаю
извинения. Забудем об этом.
   - Как скажешь. Можно, я зайду завтра вечером?
   - Конечно. Я приготовлю ужин. Второй раз подряд.
   Он горько усмехнулся.
   - На этот раз я его съем. В выходные я так хотел больше времени побыть  с
тобой, но мне опять подкинут дочек. Не смею их тебе навязывать вторую неделю
подряд.
   - Дэтга опять пойдет по магазинам?
   - По магазинам? Нет. Просто она неважнецки  себя  чувствует,  а  ее  мама
куда-то смоталась, и я ее избавлю от хлопот в выходные.
   - Молодец. Пока, до завтра.
   - Погоди, Касси. Ты с кем это весь вечер болтала по телефону?
   - Все с мамой, с Беном и так далее. Они справлялись о моей руке.  Сегодня
мне сняли швы, - напомнила она.
   - Черт, в самом деле! А я и забыл. Извини, Касси. У тебя все в порядке?
   - В полном. Спокойной ночи, Лайам.
   Касси решила отложить работу до следующей недели и с утра занялась садом.
Сияло солнце, погода  была  приятно  непохожей  на  вчерашнюю  грозу.  Касси
чувствовала себя бодро и с удовольствием ковырялась  во  влажной  земле.  Ей
казалось, она радуется тому, что нет больше этих  надоевших  швов.  Если  не
считать того, что сегодня ты  ужинаешь  дома  с  одним  мужчиной,  а  завтра
пойдешь с другим, вертихвостка ты этакая! - весело думала она.
   Когда приехал Лайам, Касси оказала ему подчеркнуто сдержанный прием.
   - Да не бойся, это больше не повторится, - сухо проговорил  он,  нарочито
осторожно поцеловал в щеку,  одновременно  протягивая  ей  бутылку  вина,  и
усмехнулся, когда Касси