ый и поперечный утверждал, что  у  нее
будет от меня ребенок.
   Келли засмеялась:
   - Вот здорово - ее рыжие волосы и  твои  зеленые  глаза.  И  как  вы  его
назовете?
   - Да-а, тебе палец в рот не клади!
   Она повернулась, увидела морщинки у его глаз, ямочки на щеках и белозубую
улыбку. И засмеялась в ответ.
   - Отчего ты так развеселилась? - спросил он.
   - Не знаю, - ответила Келли, поднимая  голову,  чтобы  видеть  блеск  его
зубов. Он был невероятно привлекателен в призрачном лунном  свете,  и  Келли
была счастлива, что сидит рядом с ним. - Я не пила  столько  шампанского  со
времени моей свадьбы. Боюсь, что наделаю глупостей.
   - Ноги еще держат тебя, - подбодрил ее  Мэтт  с  благодарной  улыбкой.  -
Хотел бы я увидеть, как ты делаешь глупости.
   - Мистер Хеннеси! - Перед  ними  возникла  запыхавшаяся  юная  женщина  в
мерцающем серебряном платье. Было очевидно, что краска на  платье  напылена.
Келли удивленно подняла брови: сама она выглядела бы смехотворно в  подобном
туалете. Еще нелепее для нее было бы покрасить волосы в  тот  же  цвет,  что
избрала для себя незнакомка. Келли широко  улыбнулась,  приветствуя  молодую
женщину, однако та сразу погасла.
   - Да? - выпрямился Мэтт. И Келли в  очередной  раз  изумилась  тому,  как
быстро он вернулся  в  свой  сценический  образ.  Мгновенно  напрягся  и  за
какие-то доли секунды стал тем, кого она не знала.
   - Скоро начнется фильм, - выдохнула женщина, словно только что  пробежала
Бостонский марафон.
   На лице Мэтта вспыхнула улыбка, казалось предназначенная только ей одной,
а затем он опять повернулся к Келли:
   - Пошли, старушка, надо отрабатывать угощение. Он  помог  ей  встать,  но
палуба закачалась у нее под ногами сильнее, чем прежде.
   Кинозвезд окружало море шампанского. Келли подумала,  что  ее  печень  не
выдержала бы такого образа жизни.  Под  руку  с  Мэттом  она  вошла  в  зал,
отделанный красным  бархатом,  и  восторженно  улыбнулась,  когда  все  стоя
зааплодировали им. Драгоценные камни сверкали в  желтом  свете,  имитирующем
газовый, набриолиненные головы  кивали  и  улыбались,  когда  они  с  Мэттом
проходили мимо. Мэтт подвел ее к креслу и  поцеловал,  прежде  чем  оставить
одну. Он поднялся на сцену для краткого выступления, предваряющего  премьеру
фильма.
   - Я привез сюда Келли,  чтобы  представить  ее  вам,  -  обратился  он  к
зрителям, засунув руки в карманы брюк и  демонстрируя  свое  всем  известное
пренебрежение светскими условностями. - Но, похоже, она  не  разделяет  моей
потребности во внимании публики.
   Келли кивнула ему с выражением "ты опять за свое" и  вежливо  улыбнулась.
Все вокруг зашептались. Ее поразило, что те же самые люди, которые завтра не
узнают ее в продуктовом магазине, сегодня заискивают перед ней,  словно  она
принцесса, - лишь из-за того, что она пришла сюда с Мэттом.
   - Келли взяла на себя труд стать моим гидом по  Сент-Луису,  -  продолжал
Мэтт, и выражение лица у него было  точь-в-точь  как  на  той  фотографии  в
газете. - Я вынужден признаться во всеуслышание, что, пока не встретил ее, я
не представлял себе, что за чудесное  место  ваш  Сент-Луис.  Она  по  праву
гордится этим городом. Здесь я замечательно провел время и был бы  счастлив,
если бы получил возможность повернуть его вспять.
   Аудитория была в восторге - так, словно Мэтт пригласил их всех к  себе  в
гости.
   Келли не знала, когда она попадет домой. Судно  причалило,  но  вечеринка
продолжалась. Лишь оркестры сменились. После фильма и обеда начались  танцы,
и Келли пришлось  порядком  поволноваться:  у  нее  оставалось  мало  шансов
потанцевать с Мэттом. Он, разумеется, пользовался большим успехом,  а  когда
вернулся к ней с двумя бокалами пунша, то разговорился  с  весьма  известным
адвокатом по разводам, запретив Келли танцевать с кем бы то ни было.
   И вот  наконец  настала  очередь  Келли.  Мэтт  оказался  непревзойденным
танцором. Келли знала, что не следует удивляться этому, но  все  равно  была
поражена. Она не встречала мужчины, который  мог  бы  танцевать  с  подобной
грацией, без видимых усилий. И это доставляло  ей  удовольствие.  В  детстве
Келли наивно полагала, что Фред Астор - инопланетянин,  поскольку  никто  не
мог отплясывать чечетку, как он. Если это на самом деле так,  Мэтт  родом  с
той же планеты.
   Люди, собравшиеся в бальном зале, расступились, давая простор  элегантной
танцующей паре - Мэтту и Келли, и у нее перехватило дыхание  от  волнения  и
радости.
   Во время танца Мэтт, наверное, слишком близко  прижимал  ее  к  себе.  Ей
нравилось, как он поглаживает ее талию своими  чуть  шероховатыми  пальцами.
Нравилось прижиматься щекой к его груди, ее сводил с ума хмельной аромат его
одеколона.
   Когда же музыканты перестали играть, Келли дорого дала бы  за  то,  чтобы
они заиграли снова. Может, это от шампанского у нее было  такое  приподнятое
настроение, но ей подумалось, что Элиза Дулитл  наверняка  чувствовала  себя
так же. После вечера, проведенного в объятиях Мэтта, Келли не  могла  думать
ни о чем другом.
   Они попрощались с  гостями  и  отбыли  в  оставленном  для  них  лимузине
киномагната - усталые и довольные. Мэтт обнимал Келли, и они вместе напевали
мелодии, под которые только что танцевали.
   Келли не сомневалась, что переживает счастливейший момент в своей жизни.
   - Я не отпущу мою Келли, - сказал Мэтт, когда они добрались до ее дома. -
А машина и здесь переночует.
   Встав на  тротуар,  Келли  не  торопясь  вдохнула  ночной  воздух,  чтобы
привести в порядок свои чувства. От выпитого  шампанского  звенело  во  всем
теле.
   - Лучше не оставлять машину у моего дома, - заметила она.
   - Им и так все  известно,  -  улыбнулся  Мэтт,  беря  ее  сумочку,  чтобы
вытащить ключ. - Великое дело для имиджа: Мэтт Хеннеси будет спать на  твоем
ложе.
   - Ты просишь чудовищно много, - укорила она.
   Их  голоса  разбудили  нескольких  птиц,  обрушивших  на  них  все   свое
негодование. Мэтт отпер дверь и увлек Келли за собой.
   - Эй, смотри! - Он повел ее в гостиную, где на  кофейном  столике  стояла
бутылка "Каберне Совиньон". - Это от Мисси. Я ее откупорю.
   - От Мисси?
   Мэтт подал Келли записку: "Я  не  могу  оставить  белое  вино  для  Мэтта
Хеннеси не охлажденным. Загляните в морозильник: там есть лед".
   Келли фыркнула, сердясь на проницательность подруги, и сбросила туфли  на
высоких каблуках. Паркет приятно холодил горячие ступни.
   Мэтт откупорил бутылку и протянул Келли бокал, свободной рукой развязывая
галстук.
   - Давай присядем.
   Келли вытянула ноги в чулках, потерла друг о  друга  затекшие  ступни.  И
сделала глоток, хотя, конечно же, ей было уже достаточно. Мэтт скинул пиджак
и сел рядом, расстегивая тугой воротник рубашки.
   - Не забудь взять драгоценности, - напомнила  она,  вопреки  собственному
желанию. Сапфиры и бриллианты поблескивали на  ней,  как  звезды  на  ночном
небе. Она отпила еще глоток, поставила бокал на край стола и  посмотрела  на
Мэтта. - Спасибо за чудесный вечер.
   Он улыбнулся ей, скользя руками по кушетке сзади нее.
   - Это и мне доставило  удовольствие:  ты  показала  себя  выше  всяческих
похвал, как я и думал.
   - Знаешь, оказалось, что все не так уж трудно.  Единственная  проблема  в
нашей инспектрисе. Сестра Агата убеждена в том, что ты собираешься появиться
в больнице в один из ближайших дней и  обесчестить  меня  прямо  на  рабочем
месте.
   Он улыбнулся, и на щеках обозначились ямочки. Келли захотелось поцеловать
их.
   - Национальная пресса не поднимет этой темы до понедельника - до тех пор,
пока не выйдут журналы. Вот когда ты по-настоящему окажешься в фокусе.
   Она покачала головой:
   - Ты не предупредил меня. Не надо было приходить ко мне в больницу.
   Он отпил глоток и откинул голову назад, смакуя вино.
   - Тебе бы неплохо исчезнуть из "Скорой помощи" на недельку-другую. Может,
тогда ты избежишь самого трудного.
   Келли нахмурилась, потянувшись за своим бокалом.
   - Я работаю, дружище. И не могу исчезать, когда мне хочется.
   - Разве у тебя не бывает отпуска?
   - Я приберегла его на Рождество. Собираюсь в Колорадо.
   Мэтт кивнул и  выпил  еще  бокал.  Келли  поразилась:  сколько  же  нужно
алкоголя, чтобы свалить его? Сегодня он выпил так много...
   - Там твоя семья? - спросил Мэтт.
   - Нет! - резко ответила она и  сама  на  себя  рассердилась  за  подобную
невежливость.
   Но, к счастью, он не придал этому значения, поскольку ничего не знал о ее
отношении к Рождеству, о том, как больно ей видеть знакомые улицы Сент-Луиса
тщательно принаряженными. Не знал Мэтт и о том, как сильно Келли  надеялась,
что Майклу удастся разогнать тени ее прошлого. А он погиб и лишь увеличил ее
горе.
   - Нет, - повторила она  более  ровным  голосом.  -  На  Рождество  я  еду
кататься на лыжах. С Мисси.
   Родные Мисси забыли о ней, а у Келли их вообще не  было.  Поэтому  каждый
год они проводили отпуск вместе.
   - А где твоя семья?
   Келли будто окаменела. Почему это так важно для него? Это  не  его  дело.
Это никого не касается. Ей захотелось еще вина -  может,  хоть  оно  немного
облегчит ее бремя?
   Повернувшись к нему для ответа, Келли выдавила из себя печальную улыбку:
   - Мэтт, все серьезнее, чем ты думаешь. Я не касаюсь этой темы, когда  мне
весело.
   - Значит, для тебя это еще тяжелее, чем несчастье с Майклом? -  догадался
он. Его голос дрогнул:
   - Что произошло тогда, Келли?
   Она отвернулась - от боли, отразившейся в его  глазах.  Да,  тяжелее,  он
прав. Мэтт затронул то, о чем со времени гибели Майкла она не позволяла себе
даже думать - за исключением  кабинета  доктора  Мартинсона.  Если  бы  Мэтт
попытался ворошить прошлое Келли, он  встретил  бы  суровый  отпор.  В  этом
случае она не подпустила бы его к себе так близко. Но он незаметно пробрался
сквозь защитную броню, и он так добр к ней... Да, он имеет право знать все.
   Потирая лоб, чтобы унять боль,  Келли  начала  свой  рассказ.  Тепло  его
участия согревало ее, как солнечный  луч.  А  он  слушал  с  тем  заботливым
вниманием, с каким джентльмен открывает перед своей леди закрытые двери.
   - Был канун Рождества. Мама с папой уехали в гости.
   Она помолчала, вспоминая. Ее родители, Эдни и Фрэнсис, экономили всегда и
на всем, чтобы послать Келли в частную школу и колледж. Чтобы  дать  ей  то,
чего  не  имели  сами.  Отец  Келли  был  постовым  полисменом,  всего  лишь
сержантом, а мать - домохозяйкой и до рождения Келли потеряла двух детей. Ее
никогда не покидала тоска по умершим детям, она скорбела о том, что  никогда
не увидит их взрослыми. Эдни и Фрэнсис очень хотели,  чтобы  Келли  училась.
Они хотели гордиться дочерью.
   Келли посмотрела на свой пустой бокал - ободок блестел, как бриллианты на
ее браслете.
   - Они задержались в гостях и спешили домой, так как я должна была поехать
на вечеринку. Их сбил пьяный водитель. - Келли  слышала  вой  сирены  и  шум
толпы на площади. Но никак не ожидала, что в автомобильную катастрофу попали
ее родители. - Мать умерла у меня на руках. - Так же, как и Майкл,  добавила
она про себя. - А отец выжил. Он снова  женился,  на  миловидной  женщине  с
кучей детей. Они живут в Чикаго, отец оттуда родом.
   Голос Мэтта прозвучал невероятно мягко:
   - Отец винит во всем тебя? Она зябко передернула плечами:
   - Полагаю, что бессознательно. Ему приходится  кого-то  винить,  ведь  он
любил мою мать с двенадцати лет.
   С тех пор Рождество для Келли  стало  периодом  жестокого  одиночества  и
комплекса вины. Она выучилась на медсестру, пошла работать в "Скорую помощь"
и думала, что  сможет  справиться  со  своим  горем  при  поддержке  Майкла,
надеялась, что его сострадание исцелит ее. Но после смерти Майкла  ей  стало
еще хуже, и она сдалась на волю судьбы.
   - Майкл погиб тоже в канун Рождества? Келли  не  могла  представить  себе
более мягкого голоса. Она чувствовала, что успокаивается в  нежных  объятиях
Мэтта.
   - Нет, после. Видишь, тебе повезло, что мы встретились не в декабре. Я не
живу в это время.
   Рыдания стояли у нее в горле, но  Мэтт  взял  ее  лицо  обеими  руками  и
бережно притянул к себе. Его улыбка была по-прежнему мягка,  а  сине-зеленые
глаза приняли в себя ее муку.
   - Келли, - сказал он тихо, - больше я не  сделаю  ничего,  что  могло  бы
расстроить тебя. И обещаю не приставать с вопросами.
   Его глаза смотрели на нее с теплотой и участием, и  Келли  почувствовала,
как застарелая боль рассасывается, точно нарыв.  Мэтт  был  так  близко!  Он
разделил с нею ее  страдания.  И  когда  он  улыбался,  глядя  на  нее,  она
чувствовала, что погружается в него и становится сильнее  вместе  с  ним  Он
наклонился над Келли, поцеловал одну ее щеку, а затем другую, собирая слезы.
Келли сидела неподвижно. Боль  понемногу  стихала.  Его  руки  касались  ее,
подобно исцеляющему огню. Келли закрыла глаза и подняла лицо  к  Мэтту,  ища
его губы - такие мягкие и сильные одновременно.  Однако  вновь  инстинктивно
отшатнулась, упершись руками в его грудь и чувствуя, как сильно  бьется  его
сердце. Между ее пальцами - там, где  был  расстегнут  воротник  рубашки,  -
курчавились мягкие волосы. Близость к Мэтту взбодрила ее, и, едва  он  снова
прикоснулся к ней, все ее чувства обострились. Она разомкнула  губы,  пробуя
теплоту его кожи и упиваясь сладостью единения с ним, как будто он вернул ей
жизнь. Внезапно Келли пришло в голову, что она уже давно отчаянно  нуждается
в этом.
   Мэтт медленно повернулся к ней всем телом. Его губы осторожно  искали  ее
глаза и шею. Он поцеловал ее в ушко и одним движением распустил волосы - они
упали и гладкой волной накрыли плечи. Он поцеловал ее снова  и  погладил  ее
волосы, словно дорогой шелк. Потом  провел  пальцем  по  мочке  уха  и  шее.
Поцеловал плечо и руку - неспешно, словно запоминая их вкус и очертания.
   Келли  обняла  Мэтта  за  плечи,  пытаясь  обхватить  их  широту   своими
маленькими  руками.  Потрогала  пальцами  выпирающие  через   накрахмаленную
рубашку мускулы. Она растворялась  в  его  жизненной  силе  и  всеми  порами
впитывала его нежность. Келли потянулась к его горлу  и  поцеловала  впадину
меж ключиц. Она обрела покой в гавани его  груди.  Поглаживая  грудь  Мэтта,
наслаждаясь его мускулатурой, она постепенно спустилась к животу.
   - Келли, - шептал он в ее волосы. Его язык щекотал ей ухо. - О, Келли!  -
Одной рукой он прижал ее к себе, а другой почти благоговейно ласкал ее.  Его
пальцы пробегали по ее  спине,  вызывая  дрожь  во  всем  теле.  Но  вот  он
осторожно спустил с ее плеч платье, и пальцы коснулись обнаженного  плеча  -
сначала одного, потом другого.
   Келли трепетала от желания, как никогда в жизни. Она жаждала, чтобы  Мэтт
взял ее всю, без остатка. Впервые за два года она испытывала наслаждение  от
прикосновения мужчины. В глазах Келли появились слезы.
   Он поцеловал ее. Его язык бегал по ее губам,  а  руки  ласкали  шею.  Его
прикосновения были мучительно легки, его пальцы обводили ее  плечи,  гребень
ключицы, потом он открыл прелесть чувствительной кожи ее груди. Обвел  соски
слегка шероховатыми пальцами, а затем взял в ладони нежнейшую плоть.
   Вся дрожа, Келли закрыла  глаза.  Ласка  Мэтта  отозвалась  внизу  живота
горячей волной. Она чувствовала себя так, словно стала  гибким  инструментом
удовольствия в уверенных руках Мэтта. Открыв глаза, она увидела  его  темную
взъерошенную голову на своей груди и с трудом удержалась от крика. Долго  не
удовлетворяемое желание, которое он разбудил, билось в ней сладкой болью,  и
она знала, что нет для нее никого на свете, кроме Мэтта - Мэтта,  ласкающего
ее. В нее будто вонзили нож  удовольствия.  Когда  Мэтт  осторожно  сжал  ее
напряженные соски зубами, она изогнулась дугой, откинув голову  назад.  Руки
Матта были дерзки и нетерпеливы. Его губы, язык и зубы дразнили ее груди  до
тех пор, пока она не забыла себя.
   - О Боже, Келли, - шептал он. Его прекрасное лицо прижалось к  ней.  -  Я
хочу тебя. Я хочу выпить боль из твоих глаз.
   Келли не могла в это поверить. Слова Мэтта, такие  искренние  и  горячие,
мгновенно укротили бурю в ее душе. Она вся похолодела и с трудом дышала.  Он
не мог! Боже, он не  мог  сказать  такое.  Она  поняла,  что  любит  его,  и
ужаснулась: это катастрофа.
   - Келли...
   Она увидела в его лице смущение и отвернулась.

Глава 8

   - Келли, что с тобой?
   - Мэтт... - Она запнулась,  прикрывая  руками  обнаженную  грудь,  словно
защищаясь. - Пожалуйста, не надо. Не говори таких вещей.
   - Каких? - спокойно возразил он. Его  глаз?  гипнотизировали  ее.  -  Что
плохого в том, что я забочусь о тебе?
   Она покачала головой, не в силах смотреть на него.
   - Это игра. Ты помнишь, что мы играем в игру?
   Осторожно, будто испуганного ребенка, он обнял ее. Его рука искала слезы,
застывшие на ее щеке.
   - Это давно уже не игра, Келли. Но я не хочу травмировать  тебя:  слишком
много несчастий ты перенесла.
   Он замолчал, и Келли пришлось взглянуть на него.  Его  ясный  пристальный
взгляд принес ей новые слезы.
   - Прости меня.  -  Он  тихо  засмеялся.  -  Сам  себе  удивляюсь.  Отныне
постараюсь быть осторожнее и уступлю инициативу тебе.  Мы  станем  друзьями.
Дай мне знать, когда будешь готова на большее.
   Его красивые глаза затуманились  от  слез.  И  Келли  испытала  смешанное
чувство вины и страха за то, что доставила Мэтту боль.
   - А если этого не произойдет никогда? - спросила она. Он улыбнулся:
   - Невозможно. У тебя хватит смелости. А у меня - терпения.
   Это рассмешило ее:
   - У тебя? Терпения?
   - Молодец, - улыбнулся он в ответ. - Ты всегда тактична.  -  Отбросив  со
лба случайную прядь, он наклонился, чтобы поцеловать ее.  -  А  теперь,  моя
дорогая, не следует ли тебе поспать? Ведь ты пока что работаешь.
   Она, как могла, постаралась придать своему взгляду уверенность:
   - Ты не против, если я останусь здесь?
   Вместо ответа Мэтт притянул Келли к себе. Ее голова устроилась у него  на
груди, а его руки - в шелке ее волос. Келли закрыла глаза. Ничто на свете не
смогло бы сейчас разлучить их.
   ...Когда зазвонил телефон, Келли очнулась от сна - она почувствовала, как
Мэтт вздрогнул, тело его напряглось.
   Второй звонок сжал ей сердце - она испугалась.
   - Кто может звонить в такой  час?  -  спросила  она  неожиданно  сердитым
голосом. Но Мэтт уже подошел к телефону.
   - О Боже, Мисси, что вы имеете в виду? - вскричал он.  -  Мы  только  что
вернулись. - И протянул трубку Келли:
   - Твоя добрая фея.
   -  Что  случилось?  -  приветствовала  Келли  свою  подругу  без  всякого
вступления.
   - Разумеется, ничего, - пропела Мисси, явно веселясь.
   - Мисси, почему ты названиваешь среди ночи?
   - Подумай, детка. Если ты боишься выглянуть в окно, то посмотри на  часы.
И тогда поймешь, что это глупый вопрос. Впрочем, я наверняка тоже забыла  бы
обо всем, если б Мэтт Хеннеси оказался в моей постели -  Мы  на  кушетке,  -
остроумно парировала Келли.
   - Потрясающе. Мужчина с воображением. Он становится все лучше и лучше, не
так ли? Я не стала  бы  винить  тебя  за  опоздание,  раз  уж  ты  оказалась
женщиной-вамп, но вот другие...
   - Долго ты будешь подтрунивать надо мной? -  набросилась  на  нее  Келли,
понимая, что не права. - И зачем ты вмешиваешься? Мы только...
   Она кинула взгляд за окно.  Очертания  знакомых  кустарников  становились
узнаваемыми. Начало светать.
   - Боже! - догадалась наконец Келли.
   - Поспеши, уже без десяти семь. Через десять минут начинается наша смена.
   Бросив "пока", Келли вскочила на ноги.
   - Мэтт,  я  опаздываю.  Оставайся  здесь  и  поспи.  Телефон  я  выключу.
Увидимся, когда я вернусь с работы.
   Пять минут спустя она  выбежала  из  душа,  обретя  деловой  вид.  Волосы
аккуратно заплетены в косу,  макияж  смыт,  а  вместо  украшений  Мередит  -
скромные золотые сережки.
   Сапфиры лишь блеснули, к