и  бы  послушать  у  себя  в
прекрасном домике на берегу моря.
   Она села за стол напротив него, надела очки и приняла деловой вид.
   - Текстильного промышленника из  Перу,  вполне  мог  бы  обслуживать  Боб
Мессина и его сотрудники, и Элби из Тордерда, тоже. Единственная причина, по
которой Боб вызвал вас...
   - Я совершенно согласен.
   Талли открыла рот от удивления и не закрывала его секунд пять. Когда она,
наконец, овладела собой, то сказала:
   - В самом деле!
   - Да, надо только немножко просмотреть материалы, чтобы  я  спокойно  мог
передать дела Мессине.
   У Талли брови поползли вверх, потом сдвинулись на переносице.
   - В самом деле?
   Эвен встал и потянулся.
   - В самом деле, у нас столько талантливых людей работает, уж я то знаю, я
сам штат подбирал. Пора воспользоваться их услугами.
   Она с сомнением посмотрела на него.
   - Конечно. А вы хорошо себя чувствуете?
   - Лучше некуда, Талли.
   - Вам не трудно будет позвонить Мессине  и  его  помощникам  и  назначить
встречу на завтра на утро, скажем в восемь?
   Талли с таким грохотом направилась к двери, что ясно  было,  что  сделает
все возможное, чтобы Эвен передумал.
   - Мистер Джеймсон!
   - Да?
   - А вы свой коммуникатор собираетесь в этот  раз  здесь  оставить,  когда
отправитесь в Кейпшелл? Я вас правильно поняла?
   - Эвен приподнял руку, чтобы получше рассмотреть приборчик на батарейках,
прикрепленный к поясу.
   - Нет, почему, возьму. Я же в отпуске, а не при смерти.  Она  ушла,  Эвен
пошарил в кармане рубашки и вытащил оттуда визитную карточку. Повертев ее  в
руках, он положил ее на стол и потянулся  за  телефоном.  Набрав  номер,  он
подождал. Ответил мужской голос с сильным бруклинским акцентом.
   - Сыскное агентство Хакфорта слушает, чем можем служить?

***

   Холли могла выбрать любую кровать в его доме.
   Она остановилась на его. Себе она сказала, что просто  посмотрит  на  его
комнату, а потом выберет себе одну из гостевых спален, где и будет спать. На
следующее утро она решила, что виной всему его незастеленная кровать. Ей так
хотелось привести ее  в  порядок.  Ведь  взбить  подушку  -  такое  невинное
занятие. Но,  к  несчастью,  она  слишком  близко  поднесла  к  ней  лицо  и
почувствовала его  запах.  После  этого  она  зарылась  лицом  в  подушку  и
принялась вести себя как влюбленная дура. И хотя она это прекрасно понимала,
но ничего не могла поделать с собою и, скинув с  себя  всю  одежду,  залезла
нагишом под простыни этой  королевских  размеров  кровати,  ведь  тогда  это
казалось ей столь естественным. На утро она как следует выстирала и высушила
постельное белье, а затем умышленно привела  постель  в  полный  беспорядок,
стараясь оставить ее в таком виде, в каком нашла.
   Ничего страшного, он в жизни не узнает, напоминала она себе.
   Но в каждой клеточке тела своего она чувствовала восхитительное,  сладкое
возбуждение. На следующую ночь она снова пришла спать сюда. А  на  следующий
день он позвонил с дороги и сказал, что приедет через сорок пять минут.
   Если он застанет ее в своем логове, решила она, беды не миновать.
   Мысленно приготовив себя к духоте,  она  вернулась  в  коттедж  и  начала
готовить обед. И на каждом шагу клялась сама  себе,  что  и  эмоционально  и
физически будет держаться на удалении от Эвена. И на  каждом  шагу  забывала
свою клятву и возбуждение ее только возрастало. И вот, он  прибыл.  Прибытие
его ознаменовалось громким криком через стекло веранды:
   - Подарок приехал.
   - Эвен, да как ты дотащил?
   Открыв перед ним дверь, она отступила и пропустила  его  внутрь  и  он  с
трудом вволок тяжелую коробку. Пыхтя он протащил ее на кухню  и  с  огромным
трудом взгромоздил на стол.
   - Уф! - только и смог сказать  он.  А  она  тем  временем  ловила  бокал,
который он  случайно  смахнул  со  стола.  Перед  его  глазами  промелькнула
кружевная кайма, обрамляющая ее плечи.
   - Поймала, - воскликнула она, - и они оба выпрямились.
   После этого он увидел и остальную часть ее летнего  белоснежного  платья,
стянутого на талии  красно-желтым  поясом.  Кружевная  кайма  сверху  только
подчеркивала удивленное выражение ее искрящихся зеленых глаз. И  прическа  у
нее тоже была новая. Волосы представляли  из  себя  восхитительную  кудрявую
копну, подвязанную зеленой лентой. Сердце Эвена  тяжело  забилось  о  ребра.
Четыре дня - слишком большой срок вдали от нее.
   - Привет, красавица!
   - Привет, Эвен!
   На одно замирание сердца взгляды их встретились и она тут же отвела свой.
Он подстригся и был свеже выбрит, загар его потемнел и  он  уже  не  казался
обгоревшим, что замечательно подчеркивало красоту его голубых  глаз.  Она  с
трудом поборола желание притянуть его к себе. Вместо этого она  достала  ему
из холодильника ледяное пиво.
   - У нас сегодня будет мексиканская кухня.
   - Пахнет великолепно.  Со  здоровой  жадностью,  выпив  пива,  он  одними
бровями указал на коробку.
   - А почему бы нам теперь ее не открыть?
   - Это для меня? - спросила она, - срывая ленточки и оберточную бумагу.
   - О, Эвен! - Она отступила  на  шаг  и  поглядела  на  коробку.  -  Какая
прелесть!
   - Не совсем, это просто очень большой бежевый кондиционер. Я-то знаю, что
ты больше всего любишь бирюзовый цвет и я пытался  раздобыть  бирюзовый,  но
продавец сказал, что они только, что кончились.
   Он вытер лоб, потом посмотрел на свои руки.
   - Может быть, я даже не буду дожидаться обеда, а сразу его установлю.
   Он  смотрел,  как  она  изучает  прибор,  будто  в  коробке  были  редкие
самоцветы.  Она  вскрыла  полиэтиленовый  пакет  и  достала  инструкцию   по
установке и эксплуатации.
   - Очень аккуратно.
   "Интересно, - подумал он, - а что еще делает она с такой же тщательностью
и аккуратностью, с таким всепоглощающим интересом?".
   Сознание его поплыло, увлекаемое ее образом. Он громко кашлянул.
   - Черт, как здесь жарко.
   Холли оторвала взгляд от прибора и озабоченно посмотрела на него,  широко
открытыми глазами.
   - Так вот зачем ты проверял розетку на той неделе,  ты  хотел  посмотреть
выдержит ли проводка такой  большой  прибор.  Теперь  я  в  этом  совершенно
уверена. Хотя мы через минуту сами убедимся.  Не  знаю,  как  и  благодарить
тебя, - начала она.
   - Я думаю, что достаточно будет голопеньи с  горячим  соусом.  А  теперь,
расскажи, что ты делала без меня все эти четыре дня?
   Она нагнулась и поцеловала его.
   - Восхищалась чудесами техники в твоем доме, - сказала она. - В  общем-то
и рассказывать нечего, ведь  ты  каждый  день  мне  звонил.  Звонила  вот  в
агентство "Персик"...
   Она оборвала себя на полуслове. Эвену совершенно ни к чему знать, что она
звонила в одно из лучших  агентств  на  Манхеттене,  чтобы  предложить  Стью
фотографии самых последних и лучших всеамериканских моделей. Она послала ему
с полдюжины рыжеватых блондинок на той неделе и, когда в агентстве  "Персик"
больше нечего было предложить, она договорилась и переслала  ему  фотографии
зеленоглазой евроазиатки  и  шестифутовой  брюнетки  с  веснушками,  которые
должны были показаться ему завтра. Может быть, Стью отыщет в них  то,  самое
особенное, что, по его мнению, присуще исключительно Холли.
   - Может быть, дай Бог... То  есть,  я  написала  еще  несколько  писем  с
просьбами о пожертвованиях для Лейменэйд. Ответила  нескольким  поклонникам,
прополола помидоры... А ты, как, ты? Ты, что делал?
   - Я скучал по тебе.
   Она снова обратилась к агрегату.
   - Я сказал, я скучал по тебе, Холли. Он ждал ответа.
   Она погладила руками кондиционер и сказала:
   - По-моему, им не очень сложно пользоваться?
   - Тебе положено ответить: я ведь тоже скучал.
   Она искоса посмотрела на него.
   - Я посмотрела все книги,  внизу  у  тебя  в  кабинете,  и  прочла  "Тома
Сойера", "Роботоманию", "Крутых парней" и сборник анекдотов "Соленый пес", а
потом пролистала "Плейбой" за 1971  год,  который  у  тебя  спрятан  там  за
книгами. Как мне могло быть скучно, в таком окружении?
   Ему захотелось притянуть ее к себе, прижаться губами к ее золотисто-рыжим
волосам и зашептать как он сходит с ума по  ней.  Он  глаз  не  мог  от  нее
оторвать.
   - Так тебе понравилось жить в моем доме?
   - Дом великолепный. Я воспользовалась твоим видеомагнитофоном и  погоняла
на нем свои  кассеты  с  аэробикой.  Здесь  было  слишком  жарко,  чтобы  ей
заниматься.
   Эвен представил себе Холли в ярко-розовом трико и тут же прокашлялся.
   - Давай-ка мы установим прибор, а не то мы тут расплавимся от жары.
   - Да, давай.
   Не прошло и нескольких минут, как они, на славу потрудившись,  установили
кондиционер в боковом окне коттеджа.
   - Давай-ка проверим пробки, панель в  кладовке,  которая  у  тебя  позади
спальни.
   - Давай.
   Она пошла вслед за ним в свою комнату и с  удивлением  смотрела,  как  он
отодвигает от стены небольшой секретер и соскабливает краску.
   - Потайная комната? Как в Ненси-Дрю?
   - Потайная комната, как в "Крутых парнях", - поправил он.
   Эвен открыл небольшую дверь, вжал  голову  в  плечи  и  прошел  в  темную
комнату. Немного помедлив, Холли последовала за ним. Эвен придержал ее одной
рукой, другой включил выключатель. Они молча осмотрели содержимое  кладовки.
В углу были сложены крабьи панцири, мотки веревки  и  прочие  стратегические
припасы. На полу валялись складные стулья и два пляжных зонтика, а к потолку
были подвешены удочки.
   - Боже, как давно это было, когда мне здесь нравилось, - шепнул он.
   - Тайное убежище на последний случай, да?
   - О, да! - нежно и задумчиво, сказал он. Она наблюдала как  он  ходит  по
кладовке,  рассматривает  то,  ощупывает  это;  то  и   дело   он   тихонько
посмеивался, покачивал головой, не обращая ни малейшего внимания на то,  как
душно в этом тесном помещении.
   - А каково здесь было летом на пляже, то есть, когда ты был маленьким?
   Он повернулся к ней, но смотрел не на нее. Смотрел он куда-то в пустоту.
   - О, когда мы были мальчишками, здесь было замечательно. Мы  носились  по
городу как стаи щенков, ловили крабов в бухте, катались на досках в  океане,
а потом после  обеда  до  того,  как  вечером  шли  на  набережную,  мы  все
встречались здесь. Иногда мы притаскивали сюда спальные мешки и сидели здесь
до рассвета.
   Голова его немного склонилась в сторону.
   - И так лето за летом, а потом однажды летом наступило, а.., впрочем  это
ни к чему.
   Он внимательно посмотрел на нее и потянулся к панели с пробками.
   - Подожди, ты ведь что-то хотел сказать?
   Он тихо засмеялся:
   - О, Холли, не думаю я, что тебе понравится то, что я расскажу.
   - Обязательно понравится! -  шепнула  она,  предчувствуя,  что  дело  тут
касается первой любви. Он замялся.
   - Ну же, давай, - требовала она, - мы же взрослые уже. - И она уселась на
потасканный чемодан.
   - Было это давным-давно, - начал он, усаживаясь напротив Холли  на  бухту
каната. - Мне было семнадцать и ей  почти  семнадцать,  мы  встречались  тем
летом, и ей скоро уже пора было обратно,  в  Индиану.  По-моему,  мы  с  ней
обжирались печеными яблоками, сидя у костра на пляже и целовались с ней,  но
нам этого казалось мало, и поэтому однажды ночью я привел ее  сюда,  она  на
самом деле была очень милая девочка, и ей не меньше моего  хотелось  узнать,
что это такое - заниматься любовью.
   Он снова улыбнулся и покачал головой:
   - Не верю я, что тебе хочется все это выслушивать.
   В рассеянном свете над его головой носились пылинки.
   - Хочется, - тихо сказала она.
   - Ладно, это был первый раз и для нее, и для меня.  Мы  старались  шуметь
как можно меньше, насколько я помню, а потом мне очень интересно  было,  что
же она обо всем этом думает. То есть вот нам было по восемнадцать,  и  мы  с
ума сходили друг от друга. Я  предохранился,  поэтому  последствия  меня  не
волновали. Мне просто хотелось знать, не сожалеет ли она, ведь на  следующий
день она уехала домой, и нам даже как следует поговорить не удалось, и  весь
остаток лета я думал о том, не разочаровалась ли она, может быть,  я  сделал
что-то не правильно.
   Холли страшно  удивилась,  чтобы  Эвен  -  и  сделал  это  не  правильно?
Представить себе такое невозможно.  За  последнюю  неделю  она  столько  раз
представляла себе, как она занимается любовью с Эвеном, и ни разу он  ничего
не сделал не правильно.
   - О, Эвен, это себе представить невозможно.
   Лицо его осветилось радостью:
   - В самом деле?
   Слава Богу, в кладовке стоял сумрак, лицо Холли пылало.
   - То есть я, ну представить невозможно, чтобы ты в чем-то  сомневался,  в
общем забудь, что я сказала.
   - Черта с два я забуду!
   - А что случилось? - быстро спросила она.
   - Через месяц я получил  от  нее  письмо,  она  писала,  что  по-прежнему
уважает меня.
   - О, Эвен!
   - Нет, в самом деле именно так, и еще писала, что это была самая чудесная
ночь в ее жизни, но поскольку начинается учебный год,  и  в  этом  году  она
заканчивает школу, она хочет поставить меня в  известность,  что  она  будет
встречаться с другим.
   - После этого вы как-то общались?
   - Нет. - Он встал и взял ее за руку. - А ты мне расскажешь  что-нибудь  о
себе за обедом, хорошо?
   Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами, и он тут же
понял, что она не правильно его поняла.
   - О, вечно ты все не так понимаешь, неужели ты думаешь,  что  я  способен
задать даме неджентльменский вопрос? Я хотел спросить тебя о  твоих  текущих
делах, о том, почему тебе приходится скрываться здесь.
   - Пойду займусь обедом, - объявила она, умышленно не обращая внимания  на
вопрос, и, пригнув голову, вышла в спальню.
   - Все равно я рано или поздно все узнаю, - сказал Эвен сам себе и занялся
пробками.
   - У тебя или тепловой удар, или  помутнение  рассудка,  -  объявил  Эвен,
входя в комнату. - Что именно, отвечай!
   - И то, и другое, - нагло сказала она, и взгляды  их  встретились.  Стол,
уставленный яствами, выпивкой и свечами, разделял  их  и  являлся  последним
физическим препятствием. Глаза Эвена стали серьезными и  чувственными,  а  с
лица сползло выражение добродушия, которое оно несло на себе все  то  время,
что он пребывал в коттедже.
   - Иди сюда, - резко сказал он.
   - О, Эвен, - она подошла и упала в его объятия и подставила губы под  его
поцелуй. Он стал спускать платье с  вырезом  ниже  плеч  все  ниже  и  ниже,
приговаривая:
   - Я знаю, дорогая, я знаю...
   Дыхание его было горячим, и он осыпал поцелуями ее шею и плечи. Она взяла
его  руку  и  поцеловала  костяшку,   оцарапанную,   когда   он   привешивал
кондиционер.
   - Мне так хочется довериться тебе.
   - Подожди, постой! - Он сделал шаг назад.
   В глазах ее вспыхнуло смятение:
   - Что случилось? - задыхаясь спросила она.
   - Я хочу тебя, Холли. Улыбка зажглась на ее лице.
   - Хочешь пойдем в спальню? Он покачал головой:
   - Прямо здесь, - и указал на пол, - или на столе.
   - Но я не хочу, мы не будем заниматься любовью!
   Он смотрел как меняется цвет ее лица, оно раскраснелось не от жары  и  не
от неудовлетворенного желания, оно вспыхнуло от смущения.
   - А причина этого совсем иная, чем ты думаешь.
   - А откуда ты знаешь, что я думаю? Взгляд ее требовал объяснения.
   - Холли, просто выслушай меня, это очень тяжело и мне, и тебе,  ты  очень
много значишь для меня теперь, поэтому ни один раз  прямо  здесь,  ни  целая
ночь в твоей постели не дадут мне того, чего я хочу, того,  что  мне  нужно,
что нужно нам обоим.
   - И что нам нужно?
   - Нужно, чтобы ты, черт возьми, наконец, сказала мне в чем дело?
   Он протянул к ней руки и снова надвинул на плечи эластичную кайму.
   - Пойми меня правильно, это не игра и не желание показать свою власть, мы
оба будем в проигрыше, пока ты не поделишься со мной,  потому  что  все  это
время я буду все так же хотеть тебя, так что  расскажи  мне  все  побыстрее,
поскольку с каждой секундой промедления я теряю нервные клетки.
   Он увидел как дрогнул ее подбородок, когда она украдкой взглянула  ему  в
лицо  и  тут  же  снова  отвернулась.  Он  чувствовал,  что  решимость   его
ослабевает, а перед глазами все расплывается от тревоги за нее. Господи, как
он не хочет видеть ее в отчаянии, тем более что сейчас он и сам прикладывает
к этому руку. Какой-то части его хотелось уйти, выйти за ограду  и  подышать
свежим морским воздухом, в котором не нависают неразрешимые проблемы, но при
этом ему хотелось, чтобы и она была с ним. Он подвинул к ней  стул,  и  она,
пробормотав "спасибо", уселась.
   - В гуакомоли помидоры с твоего огорода, -  сказала  она,  изо  всех  сил
стараясь придать многозначительность этой простой  фразе.  -  Я  их  никакой
химией не поливала, чтобы ты знал. - Она подвинула к нему блюдо с  энчиладо.
- А всю эту мелкую пакость я ощипывала сама, конечно  времени  у  меня  было
предостаточно.
   Ее взгляд поднялся от блюда и встретился с его.
   - Но я не жалуюсь.
   Он взял блюдо и наложил себе щедрую порцию.
   - Конечно нет, не могла бы передать мне острый соус, спасибо, кстати,  ты
когда-нибудь бывала на карнавале?
   - Фантастическая ночь! Холли обмакнула маисовую лепешку в гуакамоли.
   - Нет, его проводят всего пять лет, а я в это время всегда  была  занята,
работала. А в прошлом году была в Тусоне у  родителей.  А  сам-то  ты  бывал
когда-нибудь на "фантастической ночи"?
   - Несколько лет назад сразу после развода пара друзей затащили меня туда,
но я кричал, отбивался, словом, все это весьма  походило  на  мардиграс.  Ты
когда-нибудь бывала на мардиграс в Новом Орлеане?
   Она кивнула, он медленно улыбнулся. Конечно же, она бывала и скорее всего
она бывала на карнавале в Рио. Все  это  не  имело  ни  малейшего  значения,
потому что на самом-то деле ему хотелось знать только  одно:  занималась  ли
она когда-нибудь любовью на пляже при свете луны?
   Он резко вздохнул.
   - В таком  случае  ты  прекрасно  можешь  себе  представить  каково  там.
Оркестры рассыпаны по всей набережной, люди танцуют  все  от  рок-н-ролл  до
польки, кому что нравится и кто, что слышит, воздух наполнен запахом жареной
всячины.
   Он отхлебнул сангрея.
   - А самое лучшее - это, что все одеты в разные  костюмы.  Весело  звучит,
правда?
   - Совершенно точно, ведь это  будет  на  следующей  неделе,  в  следующую
субботу, по-моему.
   - В следующую субботу, - подтвердил он.
   - А может быть и на следующий год. Она опустила локти на стол и  подперла
руками подбородок. Эвен подмигнул.
   - Передай мне, пожалуйста, салсо.

Глава 6

   Она вынуждена была отдать  ему  должное.  Он  бесспорно  обладал  богатым
воображением и немалой храбростью, раз осмелился подать ей такую идею.
   - А еще говорил, чтобы я поднялась в спальню по самому невинному  поводу.
Это и есть твой невинный повод, это ты об  этом  секретничал  всю  последнюю
неделю, из-за этого мне пришлось пропалывать помидоры?
   Уперев руки в боки Холли заходила перед Эвеном.
   - Это надо ж додуматься до такого безумия, мне появиться на набережной во
время карнавала. Ты, что, не знаешь, что там будет Дэни Скраччи, куча других
репортеров и они все подряд будут снимать и  записывать.  Зачем  туда  идти,
чтобы меня увидели, заметили, нашли, стали пялиться?
   Она села на плетеный стул и сложила руки на груди.
   - Слушай, почему бы нам просто не остаться здесь и не посмотреть карнавал
по местному кабелю.
   Эвену было некуда деться. Если она не согласится на это его  предложение,
то он просто не знает, как выманить ее из дома. Он со счета сбился - сколько
раз за последнюю неделю он предлагал  ей  прокатиться  вместе  под  покровом
ночи, но она всегда отказывалась.
   - Так вот, сегодня ты  не  откажешься.  Думаю,  излишне  напоминать,  что
большая часть выручки, полученной от проведения праздника, пойдет  на  нужды
детской благотворительности в штате.
   - Не пытайся вкрутить мне чувство вины, не получится!
   О