иканском композиторе Баргере, сочинившем  "Адажио"
в 1936 году. Первое исполнение состоялось двумя  годами  позже.  Дирижировал
Тосканини.
   - Я непременно куплю эту пластинку, - сказала Аидра, - и спасибо  вам  за
то, что вы познакомили меня с ней.
   - Мне бы очень хотелось, чтобы вы послушали и другие.
   - Я бы тоже этого хотела.
   Фрей закурил. Он внимательно наблюдал за Андрой,  когда  звучала  музыка,
вопреки своей воле восхищаясь красотой ее лица с опущенными густыми,  слегка
загибающимися ресницами.  Он  раздумывал,  откуда  в  уголках  ее  прекрасно
очерченных губ эта мягкая грусть. Несмотря на отпечаток  аскетизма  на  лице
Андры,  он  заметил  в  ней  скрытую  чувственность,  и  это  возбудило  его
любопытство. Откровенно страстные женщины утомляли Фрея.
   Мелодия достигла кульминации. Андра внимательно слушала.  Он  видел,  как
сжимались  и  разжимались  ее  пальцы,  как  вздрагивали  тонкие  брови,   и
представлял, как удовольствие или боль могут отразиться в душе этой девушки.
Ее понимание и ее ощущение музыки невольно передались и ему.
   После пустой болтовни и шума этот странный  час,  проведенный  с  Андрой,
книгами и любимой музыкой, наполнил жизнь смыслом. Он не  уставая  напоминал
себе, что Андра не похожа на него, одинокого волка.  Эта  преданная  женщина
связана с каким-то человеком в Кейптауне и через неделю отдаст ему всю себя.
Мрачные мысли тревожили Фрея.
   - Почему это должно меня волновать? - спрашивал он себя. Но ему было  все
равно тяжело. Его уже тревожило будущее Андры.
   Фрей попытался мысленно отшутиться фразой из "Моей прекрасной леди":
   - Я привык к ее лицу...
   Эта веселая песенка из мюзикла попала в точку. Фрей привык  видеть  Андру
Ли, и эта привычка все  более  подчиняла  себе  человека,  который  поклялся
никогда больше не увлекаться женщинами.
   Андра была не просто женщиной. Она - личность, думал Фрей.
   День за днем, как цветок на солнце, раскрывались перед ним ее красота, ум
и грация. Ему хотелось бы знать о ней как можно больше. Еще и еще...
   Они сидели в опустевшей каюте и смотрели друг на друга в мрачной  тишине,
напряженные, оба  чувствующие  неловкость,  словно  участники  соревнований,
ожидающие первого удара соперника.
   Андра первой нарушила тишину:
   - Поставьте еще что-нибудь.
   Благодарный Фрей поднялся и взял "Влюбленный и соловей" Гранадоса.
   Пела Виттория де Лос Анжелос.  Лирическая  красота  ее  голоса  и  скорбь
соловья наполнили каюту. Андра снова закрыла глаза.  В  этот  раз  ее  брови
сдвинулись, будто от боли. Фрей видел, как вздрагивали ее губы,  как  мелкие
белые зубы покусывали нижнюю губу, словно стараясь сдержать рвущиеся  наружу
чувства. Лоб его покрылся испариной.
   Я полный дурак, грубо сказал он себе, я позволил этой девушке задеть свое
сердце больше, чем той, которая во время предыдущего рейса  сидела  здесь  с
сигаретой и болтала. Та была хорошенькой и к тому же свободной. Одна из тех,
что, оказавшись рядом, при каждом удобном случае прижимались во время танцев
и  откровенно  кокетничали.  Фрей  вспомнил,  как  она  бродила  по   каюте,
рассматривала его вещи, отмахивалась от его книг, называя их "невозможными",
и просила поставить пластинку с записью "Джи-Джи". Фрей тогда ответил, что у
него нет этой пластинки, и девушка притащила ее из  своей  каюты,  объяснив,
что везет в подарок другу. Когда  звучала  строка:  "Твое  тепло  становится
желанием", она с вызовом  взглянула  на  него.  Нехотя  он  поцеловал  ее  и
выставил из своей каюты.
   Но сейчас все было по-другому.
   Он  понял,  почему  Андра  отказалась  от  сцены  и  кино.  И   все-таки,
замужество, брак с этим парнем из Южной Африки... Для нее ли все это?
   Фрей  встал  и  принялся  ходить  по  каюте,  как  по   клетке.   Мелодия
закончилась,  и  он,  не  дожидаясь  восторгов  Андры,  стал  атаковать   ее
вопросами, выпаливая их как выстрелы. Каждый из них попадал в цель.
   - Расскажите мне о парне, за которого вы выходите замуж.  Кто  он  и  чем
занимается?
   Андра рассказала.
   - Простите мое любопытство, но какова причина столь долгой помолвки?
   - Обстоятельства. Тревор был вынужден уехать по делам фирмы, чтобы встать
на ноги. Он не хотел жениться на мне, пока  не  пробьет  себе  дорогу  и  не
построит дом.
   Фрей отреагировал довольно зло:
   - Доверчивый парень, не так ли? Вряд  ли  я  разрешил  бы  такой  девушке
оставаться одной с обручальным кольцом на пальце.
   - Это абсурд... - Андра покраснела.  Она  была  недовольна  тем,  что  он
вмешивается в ее отношения с Тревором. И все же она нашла  нужным  ответить,
недоумевая, почему это делает, ведь так легко встать и уйти.
   - Доверчивый, - повторил Фрей. - Потрясающе самоуверенный.  Я  восхищаюсь
его "эго".
   Он попал в точку. Щеки Андры еще больше покраснели.
   Слишком много в последнее время говорили об эгоизме и чванстве Тревора.
   - А почему он не должен доверять мне? О, я просто ненавижу ваш цинизм.
   Фрей расплылся в улыбке:
   - Я же говорил, что он не должен  вас  беспокоить.  Это  касается  только
меня.
   - Нет, вы направляете свои циничные намеки в мой адрес. Вы хотите,  чтобы
я тоже стала циничной и подтвердила, что Тревор дурак, доверяя мне.
   - Это неверно. Я убежден, что вам можно полностью доверять.
   Про себя она подумала: а можно ли? Вслух же потребовала:
   - Что вы еще хотите знать?
   - Еще о Треворе.  Когда  мы  познакомились,  вы  сказали,  что  он  очень
привлекательный, а миссис Оппендорф, та просто очарована им. Но нравится  ли
вашему Тревору  то,  что  нравится  вам?  Будет  ли  он  для  вас  идеальным
партнером?
   - Разумеется! - воскликнула Андра.
   Но она знала, что это не так. И теперь наконец-то жестокая  правда  дошла
до нее. И эта правда уже  не  была  похожа  на  маленькую  страшную  змейку,
которая время от  времени  проскальзывала  в  ее  воспоминаниях.  Она  стала
похожей на  быстрый  ручей.  Этот  ручей  поднял  на  поверхность  все,  что
хранилось в тайниках ее души. Вдруг она  поняла,  что  все  ее  надежды,  ее
уверенность в том, что с Тревором  ее  ждет  идиллическое  будущее,  исчезли
навсегда. Она глубоко вздохнула.
   Андра так побледнела, что Фрей встревожился и подошел к ней поближе.
   - Я сказал что-нибудь не так?
   Она поднялась со стула, дыша как загнанный зверь.
   - Да, я нахожу, что ваше  вмешательство  в  мои  дела  выходит  за  рамки
приличий.
   Фрей покраснел.
   - Андра!
   Фрей впервые назвал ее так. До этого она была мисс Ли. Андра  повернулась
и выбежала из каюты.
   Фрей не мог сдвинуться с места. Он сделал одну или две короткие затяжки и
раздавил  сигарету  в  пепельнице.  Руки  заметно  дрожали.   Лоб   покрылся
испариной. Пришлось расстегнуть воротничок, который душил его. В голове  был
хаос. Но одно он знал точно - насчет этого человека в Кейптауне у  Андры  Ли
были сомнения. Если бы это было не так, она бы просто обиделась, услышав то,
что он,  Фрей,  сказал  ей.  Или  просто  посмеялась  бы  над  его  циничным
любопытством.
   Он вспомнил выражение лица Андры, когда она слушала музыку. Если она  так
чувствует мелодию... Какой  же  она  будет  в  объятиях  человека,  которого
полюбит так же страстно, как он ее? Фрей спрашивал себя, что почувствует он,
если поцелует Андру Ли. Сможет ли рассчитывать на отклик этих очаровательных
губ?
   - Я сумасшедший, совершенно рехнулся, -  произнес  Фрей  вслух.  Пришлось
сполоснуть лицо холодной водой.
   Спустившись в ресторан, он отыскал взглядом пустой стул Андры. Ее не было
и в буфете, где приготовили "шведский стол".
   Вечером на борту должны были состояться танцы.
   Фрей поначалу решил не идти, посвятив вечер шахматам, которые так  любил.
Но, не пройдя и половины  пути  к  каюте  Уилсона,  почему-то  повернулся  и
направился к бару для курящих. Его приветствовали, предлагали выпить.  Дамы,
как обычно, окружили обаятельного помощника капитана. Фрей весело болтал, но
глаза его неустанно искали Андру. Ее нигде не было. Никто не видел ее.
   Не появилась Андра на палубе и во время танцев. Фрей мог  только  гадать,
по какой причине.
   Он пошел в каюту боцмана и  сыграл  с  ним  партию  в  шахматы.  Игра  не
настолько поглотила Фрея, чтобы мысли об Андре оставили его. Он  не  узнавал
себя. После случая с Леонорой он еще не бывал так  встревожен.  Как  они  не
похожи, подумал Фрей, будто орхидея и белая роза. Андра - белая роза. Ее  не
испортил успех. В ней чувствовалось целомудрие, которого он не встречал даже
у подростков. Но все-таки она была звездой, недосягаемой  для  него.  А  тот
человек  в  Кейптауне  смог  привязать  ее  к  себе  несколькими  словами  и
обручальным кольцом.
   - Она его не любит. Клянусь, она не любит  его,  -  сказал  себе  Фрей  в
середине игры и, сделав глупый ход, проиграл партию.
   - Ты сегодня не в форме, - заметил Уилсон. - Ты что, не видел мою ладью?
   - Боюсь, что  нет.  Похоже,  мне  пора  спать.  Голова  раскалывается,  -
пробормотал Фрей, вышел из каюты и поднялся на мостик.
   Было тихо. Опершись на поручни,  он  смотрел  на  темно-фиолетовую  воду,
блестящую от лунного света. ЛасПальмас остался далеко позади.  Еще  какое-то
время они будут в открытом море.
   "Еще пять дней, - подумал Фрей. - Только пять. Потом он явится  встречать
ее".
   Он стиснул зубы и вдруг выбросил сигару, которой угостил его Джим. Во рту
было сухо. Фрею больше не нравился сильный табак. Он подумал:
   - Я в самом деле схожу с ума. Хватит думать об этой девушке.
   В течение следующих сорока восьми часов Фрей и Андра, как обычно,  сидели
рядом в ресторане и, конечно, встречались то в одном, то в другом месте.  Но
оба вели себя так, как будто никогда  не  было  того  вечера  в  каюте.  Они
болтали о пустяках, сплетничали с Беном Лейном и  другими  пассажирами,  но,
словно по взаимной договоренности, избегали смотреть  в  глаза  друг  другу.
Ничего личного в их разговорах не было.
   Большую часть времени Фрей был занят. Андра избегала его и только однажды
поблагодарила за прекрасный  фильм,  который  он  снял  в  заповеднике.  Его
показали вскоре после Лас-Пальмаса.
   Он много думал о ней. Но ни разу после приема в своей каюте не  оставался
с ней наедине.  Фрей  не  мог  не  заметить,  что  Андра  относится  к  нему
подчеркнуто холодно, и это заставило его понять, что дружба, возникшая между
ними, оказалась недолгой. Если вообще когда-то была.
   Фрей, конечно, не знал, что Андра прожила  эти  два  дня  и  две  ночи  в
состоянии внутренней бури. Даже огромным усилием воли она не могла заставить
себя поверить, что действительно любит Тревора.
   Теперь она знала, что любви  нет.  Было  увлечение,  которое  закончилось
помолвкой. Глупо думать, что замужество - разумный поступок.
   Постоянные мысли о Фрее, о его случайных взглядах, прикосновениях стегали
ее, как нагайкой, оставляя  раны  в  душе;  пугала  сама  возможность  такой
метаморфозы. Она влюбилась во Фрея - по-настоящему влюбилась. И эту правду в
конце концов она была вынуждена признать. Андра старалась не думать, как она
переживет встречу с Тревором в Кейптауне и свадьбу с ним.
   За два  дня  до  прибытия  "Аутспен  Квин"  в  Кейптаун  капитан  Стивене
организовал прием  с  коктейлями  для  небольшой  группы  избранных  гостей,
подчеркивая таким  образом  различие  между  своей  вечеринкой  и  той,  что
устраивал его первый помощник.
   Андра пошла без всякой охоты. Отказаться она не  могла.  Настроение  было
совсем не праздничным. День выдался пасмурный, его сменил Мрачный вечер,  на
горизонте собирались облака, приближалась  гроза.  Море  казалось  хмурым  и
подозрительно спокойным.
   На Андре было прелестное черное  платье,  сшитое  французской  портнихой.
Увидев ее в дверях каюты, Роулэнд почувствовал, как сильно забилось сердце.
   "Господи! - подумал он. - Как она прекрасна! "
   Никаких драгоценностей. Только в ушах при каждом повороте головы сверкают
серьги с желтыми камнями  и  на  руке  обручальное  кольцо.  Сегодня  кольцо
особенно раздражало  его,  напоминая,  что  через  сорок  восемь  часов  она
навсегда исчезнет из его жизни.
   Капитан Стивене подошел к Андре и сказал ей  что-то  рассмешившее  ее.  И
вдруг взгляд Андры встретился с глазами Фрея, и  улыбка  мгновенно  погасла.
Фрей заметил, что она бледна, замкнута, и это встревожило его. Чувствует  ли
она что-нибудь по отношению к нему? Подчиняясь желанию быть рядом с ней,  он
подошел ближе.
   - Не хотите ли шампанского? -  спросил  бородатый  Стивене.  -  Я  сейчас
прикажу Тигру принести.
   - Тигру? - удивилась она.
   - Так мы называем моего стюарда.
   - Какие очаровательные прозвища - ваш Тигр и Пинк  капитана  Роулэнда,  -
засмеялась Андра.
   Фрею этот смех показался неестественным. Когда внимание капитана отвлекли
другие гости, Фрей взял у Тигра бокал и подал Андре.
   - Поговорите со мной сегодня, - мягко улыбнулся он.
   - Но я разговариваю с вами каждый вечер, не так ли?
   - По-моему, вы этого даже не замечаете.
   - Глупости!
   - Мы почти в Кейптауне, - произнося эти слова, он готов  был  поклясться,
что она понимает его.
   - Я знаю.
   - Вы, должно быть, рады? - с насмешкой  сказал  он.  -  Ваш  нетерпеливый
жених, конечно, считает часы до вашего приезда и скупает все цветы в городе.
   - В ваших устах это звучит заманчиво.
   - Разве вас это не волнует?
   Андра покраснела. Фрей видел,  как  нервно  дрогнули  ее  тонкие  пальцы,
державшие полупустой бокал.
   - Пожалуй...
   Почти шепотом Фрей сказал:
   - Я начинаю в этом сомневаться.
   Андра вдруг потеряла дар речи. Прежде чем она пришла в себя, Фрей  отошел
от нее, пересек каюту и заговорил с  кем-то  из  гостей.  Андра  осталась  в
одиночестве. Одна со странными мыслями; Увидев спешащего к ней  Бена  Лейна,
Андра, торопливо поставив бокал, выбежала на палубу. Сейчас  она  просто  не
выдержала бы болтовни журналиста с Флит-стрит.
   Девушка нашла уединенное местечко на другой  стороне  палубы.  Склонилась
над поручнями, устремив отсутствующий взгляд на штормовое море.
   Что имел в виду. Фрей Роулэнд?
   Что заставило его сказать, что ее не волнует встреча с Тревором?  Как  он
посмел?
   Прижав ладони к щекам, она постаралась успокоиться.
   - Что мне делать? - шептала она.
   Этот вопрос она задавала себе уже два дня и две ночи. Андра  поняла,  что
не в силах сидеть  рядом  с  Фреем  и  принимать  участие  в  обычно  пустой
болтовне. Особенно неприятна была ей миссис Оппендорф, постоянно обсуждающая
достоинства Тревора и делающая сакраментальные намеки на их будущее.
   - Дорогой мистер Гудвин, наверное, ждет не дождется  свою  очаровательную
невесту, - проворковала она сегодня за обедом.
   Андра не посмела посмотреть в сторону помощника капитана и довольно резко
ответила:
   - Кто знает, миссис Оппендорф? Может быть, мой  Тревор  сейчас  прекрасно
проводит время в Кейптауне, пока не приехала ворчливая жена?
   Все засмеялись, а миссис Оппендорф воскликнула:
   - Милая, вы никогда не станете ворчливой женой! Из  вас  получится  такая
замечательная пара...
   В этот момент Андра услышала тихий шепот Фрея:
   - Эта женщина сведет меня с ума. Я  бы  с  удовольствием  проглотил  пару
пилюль от морской болезни.
   Вставая из-за стола, Андра поймала ироничный взгляд помощника капитана  и
поняла,   что   он   чувствует.    Фрей    Роулэнд    ненавидел    приторную
сентиментальность. Андру же беспокоило то, что еще неделю назад ее ничуть не
коробили излияния миссис Оппендорф. Сегодня они были ей противны так же, как
и Фрею.
   Андра спрятала лицо в ладонях, радуясь, что наконец она  одна,  вдали  от
толпы, от корабельного оркестра, от всех и вся. Нужно  разобраться  в  своих
чувствах. Но как ни старалась она осмыслить все, что произошло,  ей  это  не
удавалось. Ясно было одно: она полюбила  Фрея.  Как  она  ошиблась  в  своих
чувствах к Тревору!
   Начинался шторм. На палубу обрушились потоки дождя. Но Андра, сжимая лицо
ладонями, даже не двинулась с места.  Она  не  чувствовала  страха,  радуясь
налетевшей буре.
   - Мне все равно, пускай в меня ударит молния, - шептала она, - мне на все
наплевать. Боже, как все ужасно!
   Услышав вдруг свое имя, она обернулась. Перед ней стоял Фрей. Струи дождя
разделяли их, словно маленькие холодные копья.
   - Андра! Я искал вас везде! Вы, должно быть, сошли с ума, если стоите под
таким дождем!
   - Зачем вы меня искали? - Раскаты грома заглушили ее глупый вопрос.
   - Ради Бога, пойдемте вниз, - уговаривал он.
   - Я не хочу.
   - Вы совсем промокли, - закричал он, хватая ее за руки  и  обводя  жадным
взглядом вымокшее платке, мокрые волосы  и  маленькие  капли,  застывшие  на
щеках и ресницах. Перед ним была не та утонченная мисс Ли, которую он привык
видеть, а беззащитная, насмерть перепуганная девушка.
   - Отпустите меня, - выдохнула она.
   - Вам нужно спрятаться от шторма!
   - Оставьте меня одну. Я не хочу уходить. Я люблю дождь.
   Ее возбуждение и безумство стали частью его сумасшедшего желания обладать
ею.
   - Вы действительно спятили, - зло закричал он.
   - И вы тоже. Зачем вы заговорили о Треворе в каюте капитана Стивенса?
   - Но ведь это правда, не так ли?
   - Кто вам дал право вмешиваться в мою жизнь?
   - Но это правда, Андра. Я не хочу ехать в Кейптаун и не  хочу,  чтобы  ты
выходила замуж за этого человека. А ты этого хочешь?
   Она старалась вырваться из его сильных рук.
   - Я не позволю вам больше говорить об этом!
   - Позволишь! Я такой же сумасшедший, как ты. С той ночи я борюсь с собой.
И ты тоже?
   - Не говорите так!.. - взволнованно повторила она.
   - Нам лучше выговориться. Нельзя постоянно подавлять свои чувства.
   - Фрей... Пожалуйста!
   Ослепительная вспышка молнии осветила ее лицо. С  сумасшедшинкой,  белое,
покоряющее, в странном освещении, поражающее неземной красотой.  Между  ними
возникло неодолимое притяжение. Во время дикого шторма  Фрей  перестал  быть
цивилизованным, различать добро и зло, он явно  сознавал  только  сильное  и
страстное желание, которое влекло его  к  этой  необыкновенной  девушке.  Им
больше не нужны слова.  Довольно  этой  неискренней  игры.  Нужно  высказать
чистую правду. А уж от нее будет зависеть - принять ее или нет.
   - Я люблю тебя, Андра, - шептал он, целуя ее холодные,  мокрые  от  дождя
щеки. - Я безумно, дико влюбился. Ты ведь тоже чувствуешь это? Я не ошибся?
   Ей хотелось сказать "да", но что-то сдерживало. Для Андры это был  момент
откровения и покорности. Казалось, все ее тело устремилось  к  нему.  Теперь
они были одним существом. Два сердца бились в унисон под проливным дождем, а
шторм обнимал их своими крыльями. Его поцелуй погасил бы любую ложь, которую
она  намеревалась  сказать,  чтобы  только  сохранить  гордость  и  верность
Тревору.
   Но теперь она принадлежала Фрею. Ее руки обнимали его, а губы прильнули к
его губам. Этого поцелуя оба ждали уже давно.
   - Нет, ты не ошибся, Фрей. Я действительно люблю тебя. Я влюбилась в тебя
очень давно, во сне. Когда-нибудь я расскажу  о  нем.  Я  узнала  тебя,  как
только увидела. Это ужасно! Ведь я еду в  Кейптаун,  чтобы  выйти  замуж  за
Тревора Гудвина. Фрей, Фрей, что мне делать?
   Пьяный от ее поцелуев, счастливый, что она покорилась, он снова  и  снова
целовал ее глаза, щеки, волосы. Какими бы сумасшедшими ни казались эти ласки
в темноте под дождем, они были настойчивы и прекрасны и дали ему возможность
в полной мере понять, какой бывает любовь между  мужчиной  и  женщиной.  Та,
настоящая любовь, которую он, циник, считал мифом.  В  этой  любви  не  было
ничего общего с его мальчишеским влечением к Леоноре. Ему хотелось обладать,
но и подчиняться. С этой ночи он всегда будет обожать  Андру  и  никогда  не
позволит ей уйти из его жизни.
   - Дорогая, - сказал он, - ты должна разорвать  помолвку.  Как  только  мы
приедем в Кейптаун, ты все объяснишь Тревору.
   Она вздохнула, закрыла