Доминик пригласил меня к  себе  на  поправку.  А
потом  предложил  работать  у  него  секретарем.  К  тому  времени  я  очень
привязался к этим местам и согласился.
   - Думаю, что после той неторопливой жизни, которая характерна для здешних
мест, вам было бы трудно уехать отсюда.
   -  Для  нас  она  не  такая  уж  неторопливая.  Доминик  ведет   довольно
напряженный образ жизни. Он много работает и постоянно  занимается  спортом.
Хотелось бы и мне иметь столько энергии.
   -  Все  придет,  когда  вы  окончательно  поправитесь,  -   сказала   она
успокаивающе. Он покачал головой.
   - Я никогда не буду таким, как Доминик. Нам обоим по тридцать, но порой я
чувствую себя как шестидесятилетний.
   Мартина снова  посмотрела  в  сторону  Доминика,  подумав,  что  за  этой
красивой внешностью и силой скрывается еще и ум. Она видела, как он, откинув
голову назад, смеялся от всего сердца над какой-то остротой, которую  сказал
ему сидящий рядом человек. У него было хорошее чувство юмора  и  способность
нравиться многим женщинам. Скольких он любил? Но не по-настоящему,  если  он
до сих пор не женат. Задумавшись, она снова повернулась к своему соседу.
   Он продолжал говорить о катании  на  водных  лыжах,  о  зимнем  спорте  в
Сан-Морице, о том, как он помогает Доминику собирать урожай  на  его  ферме,
расположенной на Венецианских холмах.
   - Марко любит бывать там, - заметил он.  -  Вы,  наверное,  останетесь  с
Марко, пока Вортолини будут отсутствовать? Бедное маленькое существо!
   Мартина почувствовала в нем союзника.
   - Вы знакомы  с  его  матерью?  Простите,  я  не  уловила  ваше  имя.  Он
усмехнулся:
   - Джимми Бейкер. Но все зовут меня  просто  Джимми.  Я  встречал  синьору
Вортолини, но незнаком с ней близко. Не  многие  в  Венеции  знают  ее.  Она
появлялась в обществе очень редко, только когда гостила у своего  зятя.  Как
ни странно, она никогда не отказывалась от приглашений Доминика, была на его
ферме тоже. Сейчас она на греческих островах.
   - Не могу понять, почему бы ей не взять с собой ребенка?
   - Вероятно, она скоро здесь появится. Любовь к семье - вторая натура всех
итальянцев. Как и  Доминик,  я  очень  люблю  их,  восхищаюсь  их  энергией,
энтузиазмом и обаянием. Чтобы полностью оценить их, надо пожить  среди  них.
Театральные жесты, бурный темперамент - это все показное. На самом деле  они
очень сердечные, чувствительные,  добрые  люди.  По  крайней  мере,  она  не
отправила Марко к своим родителям в Милан.
   Мартине это показалось странным.
   - Почему? Ему наверняка было бы  лучше  с  бабушкой  и  дедушкой,  чем  в
Венеции, где ребенку негде даже поиграть.
   Ответ прозвучал довольно сухо.
   - Милан - не лучшее место для мальчика. Там ужасный климат: почти полгода
дожди и туман. Когда я там был, меня удивляло,  как  при  такой  подавляющей
человека погоде жителям удается постоянно сохранять хорошее настроение.
   Он рассказал ей, что у Доминика  в  Милане  есть  вилла,  где  живет  его
тетушка. Но он редко останавливается там, только тогда,  когда  приезжает  в
Милан по делам. Мартина с удовольствием  слушала  его.  В  нем  было  что-то
привлекательное. У него, возможно, не хватало той энергии и напора, которыми
обладал его шеф, но с ним было значительно спокойнее.
   После ужина, во время которого все вкусно поели и  изрядно  выпили  вина,
гости направились в гостиную, окна с балконами которой выходили  на  Большой
канал. Мартина вместе с Джимми Уордом Бейкером  подошла  к  окну  и  глубоко
вдохнула приятный ночной воздух.
   Был теплый спокойный летний вечер, наполненный  разными  звуками.  Лилась
песня гондольера, везущего молодую пару, в наполненных ароматами сумерках из
расположенной неподалеку гостиницы доносился  оркестр,  из  проходящей  мимо
лодки слышались приглушенные голоса и смех. Лодка проплыла,  и  на  какое-то
время воцарилась тишина. Джимми закурил сигарету и молча стоял, взявшись  за
перила балкона и глядя на сапфировое небо.
   - Как много мы теряем и как много не видим, когда спим ночью,  -  грустно
проговорил он. - Идеальное время для того, чтобы снять с себя напряжение дня
и познать красоту пустынного мира. - Повернувшееся  к  ней  лицо  неожиданно
стало мальчишеским и задорным.
   - Как вы думаете насчет того, чтобы прокатиться по шоссе ночью, когда все
спят? У моей машины приличная скорость.  Представляете,  что  это  могло  бы
быть? Вы, я и звезды.
   Мартина поморщилась.
   - Пожалуйста, - умоляюще произнесла она. - Я отказалась от  всего  этого,
приехав сюда. Мой любимый транспорт - гондола, да еще в такую ночь, как эта.
Звучит более романтично.
   Он быстро бросил на нее изменившийся взгляд.
   - В машине, мчащейся с  большой  скоростью,  безопаснее.  Водитель  будет
вынужден все свое внимание сосредоточить на дороге.
   Мартина, пытаясь убедить себя в том,  что  он  не  опасен,  судя  по  его
внешнему виду, с любопытством спросила:
   - Неужели за  такой  добродушной  внешностью  может  скрываться  страшная
натура?
   - Бывший человек. Встреча с такой молодой и симпатичной девушкой, как вы,
напомнила мне о тех  временах,  которые  были  перед  тем,  как  я  попал  в
катастрофу. - Он достал сигарету и задумчиво выпустил струйку  дыма.  У  рта
появилась горестная складка.
   - Могу поспорить, что так не думают девушки, которых вы оставили.  Почему
так грустно? Вы не хотите больше видеться с девушками или  они  не  отвечают
вам взаимностью?
   Он коротко и тяжело усмехнулся:
   - Уверяю вас, они могли взять реванш.  Это  я  теперь  старая  развалина,
которому остались одни воспоминания.
   - Вы говорите о случившемся? Конечно, это обидно.
   - Джимми! - Низкий голос  прервал  их  беседу.  Мартина  вся  напряглась,
обернулась и увидела фигуру Доминика, стоящего у входа на балкон. -  Марчезе
Кондивере хотел бы с тобой переговорить, прежде чем уйдет. - Он посмотрел на
них проницательным взглядом и продолжал со своей обычной лаконичностью:
   - Относительно набросок о Ренессансе.
   Джимми с видом человека, взбудораженного печальными воспоминаниями, слабо
улыбнулся Мартине.
   - И все-таки я предпочитаю шоссе, мисс Флойд.  Может  быть,  нам  удастся
договориться. До свидания. Спасибо, Доминик.
   На лице Доминика было такое выражение,  что  у  Мартины  мгновенно  опять
возникло чувство неприязни к нему. Оставшись  с  ним  наедине,  она  тут  же
подумала, как бы ей уйти отсюда, избавиться от его  присутствия,  внутренней
жестокости и этой притягивающей силы. Но он так встал, что всякая  дорога  к
отступлению была для нее перекрыта.
   Мартина отвернулась и снова стала смотреть на канал.
   - Если  Джимми  приглашает  вас  покататься  на  машине,  мисс  Флойд,  я
категорически советую вам отказаться, - произнес он, глядя на ее напряженный
профиль, нежную щеку и такую незащищенную детскую шею, на  которой  сверкало
бриллиантовое колье.
   - Действительно? - Она повернулась  к  нему.  -  Есть  какая-то  причина,
почему я должна отказаться? - холодно спросила она, стараясь, чтобы голос не
выдал ее: так сильно билось ее сердце.
   Он спокойно смотрел на нее, не обращая внимания на ее враждебность.
   - Даю вам слово, что существует. Если я говорю вам об этом, это только  в
ваших интересах.
   - Вы говорите очень странно. Мне он понравился.
   - Этого-то я и боялся.  Джимми  нравится  женщинам.  Он  был  мастером  в
любовных делах до того, что с ним случилось. Женщины крутятся вокруг него  и
остаются до тех пор, пока не устают от его полной поглощенности самим собой.
Вы знаете, Джимми любит, когда он нравится.
   - Мне кажется, он ваш друг? - холодно спросила она.
   - Да, и очень близкий. Я говорю вам то, что я спокойно могу  сказать  ему
самому. - В его голосе опять зазвучала насмешка. - Мгновение назад у вас был
мечтательный взгляд. В сочетании с  чувством  сострадания  это  опасно.  Это
могла сделать волшебная  венецианская  ночь?  Или  виноват  Джимми,  который
разбудил новые чувства в вашем молодом сердце? -  Он  поднял  руку,  как  бы
предчувствуя, что она собирается ему резко ответить. - Пожалуйста, позвольте
мне предупредить вас. Венеция может заставить вас поверить в то,  что  жизнь
состоит только из одних удовольствий, от которых никогда не  устаешь.  Здесь
масса романтики. Посмотрите туда. - Он показал на  воду  под  балконом,  где
отражался свет от фонаря и покрытая мхом мачта покачивалась при движении.  -
Годы назад вместо электрических были масляные лампы. Их нежный свет  как  бы
оживлял старые дворцы и придавал нежный таинственный оттенок водам, чего  не
могут делать современные лампы. Иллюзия  романтического  величия  исчезла  с
появлением теперешних  фонарей.  Так  и  с  людьми.  Ваше  неопытное  сердце
поддастся  иллюзиям  романтики.  Будет   слишком   тяжело,   когда   суровая
действительность разобьет их.
   Мартина резко вздернула подбородок, как  бы  защищаясь.  Его  насмешливый
голос вызвал у нее чувство глубокого раздражения.
   - Почему вы все время пытаетесь поучать? Считаете, что я отношусь  к  тем
идиоткам, которые готовы в припадке романтики пасть к ногам первого мужчины?
   Он небрежно прислонился к окну. Откровенная насмешка,  читавшаяся  в  его
взгляде, доводила ее до бешенства.
   - Я считаю, что вы уже именно так повели себя, судя  по  этому  колье.  А
затем последует кольцо?
   Мартина вздрогнула. Намек, который слышался за этими словами, заставил ее
вспыхнуть.
   - Какое ваше дело? Посмотрите сначала на себя. - Она вся  дрожала.  -  Во
всяком случае, можете быть уверены, что вы меня нисколько не интересуете. Вы
настолько циничный, самонадеянный, холодный человек, просто ужасно!
   К своему стыду, она готова была расплакаться. Прищурившись, не  выказывая
никакого неудовольствия тому, что она говорила, он произнес довольно мягко:
   - Знаете, я никогда ни от кого не слышал таких слов. Надеюсь, вы измените
свое мнение. А сейчас, если позволите, я вернусь к гостям.
   Усмехнувшись, он  слегка  поклонился  и  ушел.  Одна,  в  сумерках  этого
чудесного вечера, который был для нее уже испорчен, Мартина, дрожа, смотрела
на побелевшие суставы пальцев, сжимающих перила балкона. Она заставила  себя
успокоиться, решив, что никогда больше не позволит ему быть с ней наедине.
   Она почувствовала, что стало прохладней, когда кто-то накинул ей на плечи
ее меховой вечерний жакет.
   - Оденься, Марти.  Доминик  попросил  меня  принести  тебе  это.  -  Юнис
улыбнулась. - Он беспокоится, что ты из  теплой  комнаты  вышла  на  воздух.
Любуешься?
   - Да, - ответила Мартина. - Мы уже уходим?
   - Да, дорогая. Как тебе  понравилось?  Юнис  вся  светилась,  и  не  было
никаких сомнений в том, что она получила от вечера большое удовольствие.
   Мартина взяла подругу под руку, когда они уходили с балкона.
   - Я никогда не забуду этот вечер, - ответила она, слегка  сморщив  нос  и
тепло улыбаясь. И это была правда. То, что Доминик  проявил  заботу  о  ней,
говорило о том, что он как бы приносит свои извинения.  Она  сдержала  порыв
тут же все рассказать Юнис. Но  лучше,  если  она  забудет  этот  неприятный
случай. Может быть, когда-нибудь ей удастся отплатить ему  за  это.  Детская
мысль, но как было приятно хотя бы подумать об этом.

Глава 4

   Мартина удивлялась тому, как легко  входила  она  в  новую  жизнь.  Марко
перевели в комнату, смежную с ее, и Бруно был доволен, что мог  доверить  ей
мальчика. Все его вещи перенесли в ее шкафы, и его маленькие туфельки теперь
каждый вечер выставлялись для чистки перед дверью Мартины.  Каждое  утро  он
ходил в дом по соседству, где жили друзья Бруно, чтобы побыть  с  детьми,  а
Юнис и Мартина могли пойти куда-нибудь вдвоем.
   Ей начинало нравиться ее пребывание здесь.  Восхищало  гостеприимство,  с
которым ее встречали везде, где  бы  она  ни  появлялась.  Было  приятно  то
добродушие, с которым относились  к  ее  итальянскому  языку.  Она  пыталась
овладеть им, подхватывала на лету короткие фразы, и, когда  произносила  их,
делая какие-то ошибки, это звучало очаровательно и приводило в восторг  тех,
кто слушал ее. Кроме того, она получала удовольствие от  обедов  и  вечеров.
Ленч теперь устраивали на воздухе, проходил он более  непринужденно,  чем  в
день ее приезда.
   Юнис практически уже не выглядела такой настороженной и  несчастной,  как
раньше, опять стала веселой, искрящейся. Мартину радовало,  что  ее  подруга
снова обрела спокойствие. Бруно по-прежнему много внимания уделял Марко,  но
чувствовалось, что присутствие Мартины помогало ему.
   Единственным  облаком  на  горизонте  был  для  нее  Доминик  Бернетт  ди
Равенелли. Несколько дней он отсутствовал по делам, как сообщила Юнис, чтобы
участвовать в каких-то собраниях. Эта новость порадовала Мартину, у нее даже
улучшилось настроение. Ей хотелось собраться с мыслями. И  вдруг,  к  своему
ужасу, она узнала, что в день его возвращения -  в  четверг  вечером  -  они
приглашены к нему на обед. До самой последней минуты Мартина надеялась,  что
что-нибудь случится и они не пойдут. Но ничего не случилось.
   К одежде, которую она выбрала, не требовалось никаких украшений. Это  был
костюм из плотной белой ткани с вышивкой  на  юбке,  воротнике  и  манжетах.
После того как Доминик так зло пошутил насчет колье, она не доставала его из
футляра. Ей все время хотелось  сказать  ему,  что  это  подарок  Бруно,  но
какое-то упрямство не позволяло ей сделать этого. Может  быть,  она  слишком
много думала об  этом  вечере.  Ведь  не  будут  же  они  там  единственными
приглашенными, и,  конечно,  у  нее  будет  возможность  держаться  от  него
подальше, чтобы не слышать этот раздражающий, поучительный тон.
   Костюм очень шел ей, подчеркивая изящность фигуры и придавая ей  скромный
и одновременно благородный вид. Это была  настоящая  Мартина  Флойд,  одетая
просто, но со вкусом, без всяких бриллиантов. Девушка, намного  отличающаяся
от окружения ее подруги.
   Неожиданный стук в дверь заставил ее  оглянуться,  и  она  увидела  Юнис,
которая какое-то время рассматривала ее.
   - Марти! Какой чудесный костюм! У тебя великолепный  вкус:  все,  что  ты
надеваешь, смотрится прекрасно. Ты выглядишь  так  изящно,  как  героиня  из
какой-нибудь сказки, и так аппетитно, что тебя хочется съесть. Уверена,  что
Доминик не будет скучать без нас с Бруно, - пошутила она.
   Мартина вздрогнула.
   - Что?.. Что ты имеешь в виду, Юнис? - нервно спросила  она  со  странным
предчувствием.
   - Извини, ради Бога, Марти, но я должна просить  тебя  пойти  к  Доминику
раньше нас. Бруно еще не вернулся с собрания.  Он  позвонил  и  сказал,  что
задержится. Лучше будет, если кто-то из  нас  пойдет.  А  я  останусь  ждать
Бруно.
   Мартина пыталась скрыть свой испуг и неодобрительно улыбалась.
   - Но Юнис! - воскликнула она. - Должна ли я вообще туда идти? Не могла бы
ты позвонить, что мы не придем? Там наверняка будут и другие гости, а я ведь
его почти совсем не знаю.
   Юнис пожала плечами.
   - Приглашены только мы. Остальные гости Доминика  уехали  несколько  дней
назад. Я не могу  отказать  ему,  и  потом  уже  слишком  поздно,  чтобы  он
пригласил кого-то еще. Знаю, ты не боишься быть  с  ним  одна.  Не  понимаю,
Марти. Многие бы  отдали  что  угодно  за  встречу  с  ним.  К  тому  же  он
великолепный хозяин, как ты знаешь. - Она засмеялась и погладила мягкую щеку
Мартины. - Веселее! Мы придем попозже. Я позвонила ему  и  сказала,  что  ты
придешь первая. Спускайся в гостиную и выпей что-нибудь  перед  уходом.  Это
придаст тебе смелости. - Ее улыбка вдруг стала озорной.  -  Доминик  пришлет
транспорт. Наверное, это будет гондола, ведь  он  знает,  что  они  нравятся
тебе.
   - Надеюсь, хоть его-то там не будет, - мрачно  произнесла  Мартина.  Юнис
засмеялась.
   - Прекрати! Я уверена, тебе понравится. Ну, жду тебя  в  гостиной,  когда
будешь готова.
   Мартина нехотя взяла свой жакет и вечернюю сумочку. Она бы не  удивилась,
если бы Юнис и Бруно вообще не появились у Доминика. Она не  обвиняла  Юнис.
Естественно, что той хотелось побыть с Бруно наедине, а  сейчас  она  всегда
третья. И Юнис борется за свое счастье. Что касается ее самой, она  была  бы
счастлива помочь Юнис в этом, могла бы ради этого пообедать  с  кем  угодно,
только не с Домиником Бернеттом ди Равенелли.
   Ее лицо омрачилось при мысли о Марко,  спящем  в  комнате  рядом.  Бедный
мальчик оказался неожиданно причиной смерти своего отца, а  сейчас  является
угрозой для семьи Юнис и Бруно. Мартина тихонечко вошла к нему и  проверила,
все ли в порядке. С нежностью посмотрела она на  ангельское  спящее  личико,
темные шелковистые ресницы казались особенно длинными,  подчеркивая  контуры
порозовевшего от сна лица. Кудрявые волосы  упали  на  лоб,  а  одна  ручка,
полусогнутая в локте, откинулась на подушку. Она положила ее,  как  следует,
осторожно подоткнула одеяло и замерла. Он тихо прошептал:
   - Папа.
   С остановившимся сердцем Мартина  поняла,  что  он  звал  во  сне  своего
собственного  отца.  Бедный  малыш!  Она  постояла  немного,  пока   он   не
успокоился, и вышла из комнаты с влажными глазами.
   Доминик прислал за нею не гондолу, а моторную лодку, которую вел молодой,
лет двадцати, красивый итальянец. Загорелый, с черными играющими глазами, он
смотрел на Мартину с нескрываемым восхищением и затем,  взяв  себя  в  руки,
учтиво произнес:
   - Добрый вечер, синьорина. Синьор Равенелли  сказал  мне,  что  я  должен
подвезти только одну гостью и что она очаровательна.
   Его  улыбка  была  настолько  явно  дерзкой,  что  Мартина  не  могла  не
улыбнуться. Она поколебалась, прежде чем решилась  с  его  помощью  сесть  в
лодку. Несколько мгновений он крепко держал ее за руку, пока ей  не  удалось
освободиться. Когда она села, он неохотно отошел от нее.
   Мартине было забавно наблюдать за ним. Все женщины  в  проплывающих  мимо
лодках обращали на него внимание, и он позировал перед  ними,  не  лишая  их
удовольствия. Посылая им горячие улыбки, он напоминал Мартине тех  развязных
гондольеров, которых она имела возможность наблюдать на  Риваделли-Скьявони,
с веслами,  небрежно  лежащими  на  плечах,  в  соломенных  шляпах,  надетых
набекрень. Этот молодой человек, возможно, был одним из них.
   Когда наконец он включил скорость, она старалась  не  смотреть  на  него,
сосредоточив свое внимание  на  других  лодках.  Они  плыли  по  освещенному
каналу, проходя мимо отдыхающих групп людей, и  наконец  подошли  к  палаццо
Равенелли.
   У дверей стоял лакей, который проводил ее в холл. У нее было только  одно
желание - уехать поскорее обратно.
   С замиранием сердца она увидела Доминика, спускающегося по лестнице своей
небрежной элегантной походкой. Вечерний костюм очень шел к его темным глазам
и строгим чертам лица, бронзового от загара и ветра. Когда он приблизился  к
ней и склонился к ее  руке,  от  него  повеяло  настоящей  мужской  силой  и
обаянием.
   - Добрый вечер, мисс Флойд, - негромко и вежливо произнес он.
   Она постаралась не показать, что его улыбка произвела на нее впечатление.
Опустив глаза, она держалась довольно холодно.
   - Юнис умоляет вас простить ее. Они с Бруно подойдут позже.
   Он насмешливо приподнял брови:
   - Верю. Судя по вашему тону, вам бы очень этого хотелось. - Он  посмотрел
на нее искоса, слегка поддерживая ее под локоть, когда они пересекали  холл.
- Или мысль об обеде со мной пугает вас?
   Мартина вся напряглась от его  подшучивающего  тона.  Он  преследовал  ее
своими насмешками, безусловно наслаждаясь тем, что он хозяин положения.
   - Мы практически незнакомы, - напомнила она.
   -  Разве?  Тогда  самое  время  наверстать  упущенное.  -  Он  с  улыбкой
наклонился к ней.
   Мартина почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
   - Для этого нет причин. Думаю, что, если бы не Юнис и Бруно, я не была бы
вообще приглашена.
   - Вы действительно так думаете? Я бы так не сказал. Время  от  време