тимость, сила - все это было  характерно
для него. Казалось, природа одарила его больше, чем остальных.
   - У меня перерыв между встречами, - сказал он, рассматривая то,  что  они
пили. - Что у вас? Повторить?
   Прищурившись, он быстро взглянул на Мартину, как бы чувствуя ее нежелание
принять от него угощение, и снова посмотрел на Юнис.
   - Да, пожалуйста. В такую жару очень хочется  чего-нибудь  холодненького.
Тебе,  наверное,  тоже  жарко,  хотя  ты  выглядишь  холодным,  спокойным  и
собранным. Как тебе это удается? - спросила Юнис, посмеиваясь.
   - Сила привычки, - шутливо ответил он.
   - Ах вот что! - Юнис приподняла брови. - У Мартины такой же дар, как и  у
тебя: она неутомима. Если бы не я, она могла  бы  ходить  без  устали  целый
день. Я устала, а она, смотри, свежа, как цветок.
   Но Доминик не смотрел на Мартину. Он был занят с официантом.
   - Знаешь, Доминик, - сказала Юнис, когда официант ушел с  заказом,  -  ты
должен будешь несколько поумерить свой пыл, когда женишься.
   Он приподнял слегка брови:
   - Кто-то сказал о женитьбе? Только не я.
   - Конечно, не ты. Но все надеются. - Юнис посмотрела  на  него,  встретив
загадочный взгляд. - Ты  должен  согласиться  со  мной.  Неужели  работа  не
утомляет тебя?
   Он усмехнулся.
   - Задай этот вопрос лучше Бруно. Так же как и у него, у меня хватит сил и
на работу, и на жену.
   В его глазах блеснул огонек, и он не просто  засмеялся,  увидя,  как  она
смутилась, а от души захохотал, откинув голову назад.
   Юнис была шокирована. Выпрямившись, она с укоризной воскликнула:
   - Доминик!
   Он продолжал смеяться до тех  пор,  пока  не  подошел  официант.  Мартине
показалось, что Юнис, которая, пользуясь их  давнишней  дружбой,  попыталась
проникнуть в его личную жизнь, была таким образом наказана. Ей нравилось его
чувство юмора, которого, к сожалению, была совершенно лишена ее подруга. Тем
не менее не надо было быть особенно проницательным, чтобы заметить, что Юнис
нравился Доминик, которому она прощала практически все. Она снова  принялась
поддразнивать его.
   - Уверена, что у тебя есть кто-то на примете, ты только  не  говоришь  об
этом.
   Мартина напряженно переводила взгляд с Юнис на Доминика. Она  знала,  что
Юнис имела в виду Майю. Доминик, однако, был невозмутим.
   - Если бы у меня кто-то появился, я сказал бы об  этом  сначала  тебе,  а
потом той женщине. - Он поднял стакан с янтарным искрящимся вином:
   - Ваше здоровье. - Отпив немного, он  поставил  стакан.  -  Вы,  кажется,
собирались сегодня вечером в оперу?
   Юнис попыталась скрыть разочарование за вежливой улыбкой.
   - Да, а у тебя сегодня гости. Бруно так хотел, чтобы ты  пошел  вместе  с
нами!
   - У меня сейчас несколько человек. Остальные придут поздно, а мы пойдем в
театр. Встретимся с ними потом. В ложе у меня как раз шесть  мест,  то  есть
хватит  на  всех,  включая  меня  самого.  Передай,  пожалуйста,  Бруно  мои
извинения, что я не могу быть с вами, да и  вы  не  сможете  быть  со  мной,
поскольку все места будут  заняты.  А  может  быть,  зайдете  ко  мне  после
театра?
   - Спасибо, было бы чудесно. Бруно всегда говорит, что вы редко видитесь.
   - Согласен. Что-нибудь придумаем, когда вернетесь.  Уезжаете  на  неделю?
Юнис кивнула:
   - Да, Бруно  расскажет  тебе  о  том  совещании,  на  котором  он  должен
присутствовать.
   Доминик наклонил  голову.  Его  острый  взгляд  остановился  на  Мартине,
сидящей прямо и спокойно.
   - А вы, мисс Флойд, знакомитесь с красотами Венеции? Что произвело на вас
самое сильное впечатление?
   - Картины. Работы выполнены с большим мастерством  и  очень  реалистично.
Мне кажется, нужно не меньше года пробыть здесь, чтобы ознакомиться  с  ними
подробно.
   - Да что вы! - Он посмотрел на  нес  так,  будто  она  была  одета  не  в
полотняный костюм, а Бог весть во что.
   Мартина почувствовала, что  краснеет.  Спокойно,  сказала  она  себе.  Он
уверен в своей неотразимости. Сидит с видом знатока и, меряет всех  на  свой
аршин. Да, Доминик был из тех, кто всегда задавал тон.
   - Вы любите искусство, мисс Флойд? Юнис опередила Мартину:
   - Мартина великолепно рисовала в школе. Преподаватель обожал ее, говорил,
что она очень талантлива.
   Мартина недовольно заерзала на стуле. Ей  не  нравилось,  что  она  стала
центром внимания. И более того,  ей  вовсе  не  хотелось,  чтобы  он  вообще
что-либо знал о ней. Ей хотелось держаться от него как можно дальше.  Темные
глаза пристально, настороженно смотрели на нее. Ее смущение забавляло его.
   Затем ровным голосом он произнес:
   - Вы должны подпитывать свой талант. Говорю об этом, потому  что  у  меня
есть несколько картин, которые, мне кажется, могут вас  заинтересовать.  Мне
давали за них баснословную цену, но я не продал их: они мне слишком  дороги.
Их рисовала моя мать. Мне хотелось бы, чтобы вы увидели их.
   Юнис застыла при этих словах.  В  ее  раскосых  голубых  глазах  читалось
удивление.
   - Я знала, что у тебя есть коллекция очень ценных картин, Доминик. Но  не
помню, чтобы ты хоть раз говорил о работах своей матери.
   Его брови приподнялись слегка иронически:
   - Дорогая Юнис, ты никогда по-настоящему не видела мои  картины,  а  лишь
бросала взгляд. Ведь искусство - это не чашка чая. Некоторые, подобно нашему
молодому сидящему здесь другу, получают бесконечное  удовольствие  от  него.
Другие смотрят на картины как на настенные украшения или как на капитал.
   Юнис повела красивыми плечами, и  Мартине  захотелось  прийти  к  ней  на
помощь.
   - Допустим, у нас нет талантов. А знаете, насколько хороша  была  Юнис  в
спорте? Супер в плавании и в разных играх. Ей удавалось это  намного  лучше,
чем мне. А в теннисе она просто первоклассна.
   У него дрогнули губы:
   - Я и не знал. Поиграем как-нибудь вместе, Юнис?
   Он посмотрел на нее  так,  будто  увидел  впервые.  У  Мартины  екнуло  и
учащенно забилось сердце: он притягивал ее своей непохожестью на других.
   - Идея! - весело воскликнула Юнис. - Я напомню тебе, когда вернемся. -  А
пока нас не будет, присматривай здесь за Мартиной и Марко.
   Он нахмурился.
   - Почему все-таки Бруно  не  хочет  пригласить  для  ребенка  наставника?
Мужское влияние имеет огромное  значение  для  мальчика,  потерявшего  отца.
Правда, у него есть мама, которая не балует его.
   Мартина с изумлением смотрела на него:
   - Я могла бы сказать, что Марко очень не повезло с мамой.
   Доминик смотрел на нее, прищурившись. То, что она сказала, было  жестоко,
и она пожалела об этом.
   - Как и остальные, вы готовы сентиментальничать с  Марко.  Мать,  безумно
любящая своего ребенка, - угроза для общества. Она умышленно  годами  держит
его  рядом  с  собой,  мешая   развиваться   ему   самостоятельно.   Балует,
захваливает, лишая его главного - возможности самому управлять лодкой.
   Мартина сцепила пальцы:
   - У меня такое впечатление, что  Марко  потерял  не  одного  родителя,  а
обоих. Куда ему деться отсюда?
   Доминик наставительно поправил ее:
   - Марко потерял отца. Его мать страдает от происшедшего и не может думать
о сыне, пока не придет в себя.
   Мартина колебалась. Она поняла, что  совершила  ошибку,  начав  обсуждать
этот вопрос.
   В ее ответе прозвучала вся ее любовь к мальчику:
   - Марко тоже еще не оправился. Кто, как не  женщина,  сможет  помочь  ему
уйти от ночных кошмаров и обрести свой мир,  пока  он  снова  научится  быть
доверчивым?
   Вмешалась Юнис. У Мартины было такое  ощущение,  как  будто  они  с  Юнис
постоянно защищают друг друга перед  этим  деспотом,  у  которого  на  любой
вопрос был готов ответ.
   - И Бруно думает так, как  Мартина,  Доминик.  Это  проблема,  которую  я
хотела бы забыть, хотя бы на короткое время.
   Внезапно лицо Доминика сделалось непроницаемым.
   - Возможно, вы и правы. Многие проблемы можно разрешить,  если  над  этим
работать. Дайте время.
   - Интересно,  что  он  имел  в  виду,  когда  говорил  это?  -  задумчиво
поинтересовалась Юнис, когда Доминик ушел, допив свой стакан.
   Мартина не представляла. Это волновало  ее  меньше  всего.  У  него  была
неприятная способность видеть женские слабости и играть на них. Она была  бы
счастлива не видеть его больше. А если это  все-таки  неизбежно,  она  будет
вести себя с ним  с  вежливым  безразличием,  стараясь  не  поддаваться  его
притягательности.
   Юнис заговорила снова:
   - Мне все-таки интересно, не имел ли он в виду свою женитьбу на  Майе?  -
Она вздохнула. - Мне бы очень этого хотелось. Как бы сразу все разрешилось с
Марко! У Бруно был бы зять, которого он любил бы, как брата, и все  были  бы
счастливы.
   Мартина сидела и угрюмо молчала.
   Вечером она осмотрела свой гардероб, чтобы выбрать платье для  театра,  в
котором она могла бы не выделяться из общей толпы. Поскольку у нее  не  было
ничего исключительного,  она  выбрала  простое  белое  кружевное,  с  ручной
вышивкой и с небольшим вырезом  на  груди,  с  рукавами  раструбом.  Вышивку
сделала ее подружка по работе, которая была  настоящей  волшебницей  в  этом
искусстве.  Платье  прекрасно  сидело  на  ее  изящной  фигуре.  И   она   с
удовольствием смотрела на себя в зеркало, видя, как красиво облегает оно  ее
худенькие бедра. Эмилия сделала ей прическу,  забрав  все  волосы  наверх  и
приспустив завитые локоны вдоль нежных щек.
   - Чудесно выглядите, синьорина, - сказала  она,  помогая  Мартине  надеть
короткий жакет из белого меха.
   Мартина еще раз посмотрела на себя в высокое венецианское зеркало.  Глаза
блестели, небольшое личико светилось от возбуждения.
   - Не хватает пустяка, - произнесла она, уже сейчас сравнивая себя с  Юнис
и ее друзьями, на которых наверняка будут украшения. - Спасибо за  прическу,
Эмилия. У вас получилось великолепно.
   - Для меня это было удовольствием, синьорина. У  вас  чудесные  послушные
волосы. К ним достаточно только прикоснуться, и они уже  завиваются.  -  Она
поправила один локон и отступила на  шаг,  любуясь  своей  работой.  Склонив
голову набок, она восхищалась блестящими волосами и нежной шеей  Мартины.  -
Жаль, что у вас нет бриллиантового ожерелья, оно чудесно бы подошло к  этому
костюму.
   - У меня вообще нет настоящих  украшений.  Я  буду  выглядеть  скромно  и
купаться в отраженном свете синьоры Вортолини и ее друзей. - Мартина  светло
улыбнулась без всякого чувства зависти. - Еще раз большое спасибо, Эмилия.
   Когда она вошла в гостиную, Бруно поднялся  ей  навстречу.  Он  прекрасно
смотрелся в своем представительном вечернем костюме.
   - Добрый вечер, Мартина, - произнес он, оценивающе глядя  на  нее  из-под
тяжеловатых век и доставая из кармана продолговатую коробочку.
   - Я не имел ни малейшего представления, как мне отблагодарить вас за  то,
что вы делаете для нас. Но думаю, что этот небольшой подарок понравится вам.
Доставьте мне удовольствие, примите его.
   Он открыл футляр, в котором сверкали бриллианты.  Мартина  лишилась  дара
речи, глядя на этот "небольшой подарок"  -  бриллиантовое  колье  и  серьги,
комплект, который наверняка стоил безумные деньги.
   - Но, Бруно, я.., это  же  настоящие  бриллианты,  -  ослабевшим  голосом
произнесла она с прерывающимся дыханием.
   Бруно улыбался, видя ее неподдельное смятение.
   - Оно будет великолепно  смотреться  на  вашей  нежной,  красивой  шейке.
Позвольте мне. - Он застегнул колье. - Ну,  а  что  касается  сережек,  вам,
наверное,  захочется  сделать  это  самой.  Боюсь,  я  смогу  поранить  ваши
маленькие ушки.
   Не двигаясь, Мартина стояла, глядя на него. Она готова была отказаться от
такого дорогого подарка,  который  предлагали  ей  только  за  то,  что  она
согласилась побыть с Марко. Для Бруно это было пустяком. Самое главное -  то
удовольствие, которое он получил, преподнеся его ей. Мартина была тронута.
   - Это нечто волшебное, Бруно!  У  меня  нет  слов  для  благодарности,  -
поспешно произнесла она,  стараясь  скрыть  свое  замешательство.  Дрожащими
пальцами она надела сережки. - Я не  смогу  их  спокойно  носить  из  страха
потерять.
   - Конечно, страшно. Поэтому я и застраховал все это, носите их спокойно.
   Бруно ласково  подвел  ее  к  витиеватому  зеркалу,  висящему  на  стене.
Удивленная,  широко  открытыми  глазами  смотрела  она  на  свое  сверкающее
отражение. Она сознавала, что хорошо смотрится, и восхищенный  взгляд  Бруно
служил  подтверждением  этому.  Эмилия  была   права,   когда   говорила   о
бриллиантах. Их  яркий  блеск  придавал  дополнительное  свечение  глазам  и
пылающим щекам. Неожиданно она вдруг преобразилась в  прелестную  грациозную
женщину. Мартина с трудом  узнавала  себя.  Только  через  несколько  секунд
спустилась она на землю и поцеловала Бруно в щеку.
   - Спасибо, еще раз спасибо, Бруно. - Она засмеялась от удовольствия. -  Я
с трудом узнаю себя, - мягко улыбнулась она. - Вы ужасно  приятный  человек,
Бруно. Но не надо баловать меня. Я с удовольствием сделаю все, что нужно,  а
за такие подарки я никогда не смогу расплатиться.
   - Мартина, - с чувством сказал  он,  и  в  его  голосе  прозвучала  такая
интонация, что она удивилась. - Вы даже не представляете, что вы делаете для
моей жены и меня. Вы чудесный человек.
   Он по-отцовски погладил ее плечо. В комнату  вошла  Юнис.  Она  прекрасно
смотрелась в атласе устричного цвета. Ее колье и серьги  сверкали,  льняного
цвета волосы были мастерски уложены, лицо излучало улыбку.
   - Хотя и последняя, но не  самая  худшая,  -  произнесла  она,  оглядывая
Мартину. - Ну! Недаром говорят, что бриллианты - наши лучшие друзья,  и  они
так идут тебе, Марти. Ты чудно выглядишь.
   Она повернулась к мужу.
   - Ты не мог выбрать ничего лучшего, дорогой.
   - Но, Юнис.., бриллианты... - снова запротестовала Мартина.
   Юнис наклонилась и поцеловала ее в щеку.
   - Тебе нравится, и это главное, Марти. Мы сделали это от души.
   У Бруно в театре была зарезервирована ложа. Мартина сидела в своем углу и
как зачарованная  смотрела  на  великолепный  красный  плюш,  на  прекрасные
фрески, на позолоченную резьбу  и  огромный  зрительный  зал,  наполняющийся
пестрой нарядной публикой. Юнис и Бруно, сидящие  рядом,  раскланивались  со
знакомыми, включая небольшую группу, рассаживающуюся в соседней ложе.
   Проследив взглядом, Мартина увидела Доминика и  его  гостей.  Ее  тут  же
охватило волнение: она не могла избавиться от его воздействия,  проникавшего
во все уголки ее сердца. Поняв, что он смотрит на нее, она слегка  наклонила
голову и вежливо улыбнулась. Но он уже мог и не  видеть  этого,  потому  что
погас свет и воцарилась тишина. Зазвучала музыка, и Мартина целиком отдалась
тому, что происходило на сцене.
   До конца дня ее не покидали волшебные ощущения, возникшие в самом  начале
представления.  В  течение  всего  первого  акта  она   сидела   неподвижно,
наслаждаясь прекрасными голосами известных певцов.  Во  время  антракта  они
вышли из ложи  одновременно  с  Домиником  и  его  гостями.  Но  толпа  была
настолько  плотной,  что  им  не  удалось  встретиться  в  баре,  где  Бруно
представил Мартину разным графам и графиням, которые говорили на  прекрасном
английском языке, но у которых имена звучали так странно, что ни  за  что  в
жизни она не смогла бы их запомнить.  Когда  они  вернулись  в  ложу,  гости
Доминика уже сидели на своих местах. Это были две пары, одна заметно старше,
один молодой человек и блондинка, примерно одного с нею возраста. На  голове
у нее красовалась блестящая позолоченная шляпка,  платье  из  голубой  тафты
открывало соблазнительные, с красивым загаром  плечи.  Держалась  она  очень
уверенно. Подавшись вперед, она прикуривала сигарету у Доминика, держа  свою
в умело накрашенных губах. Чувствовалось, что она кокетничала  с  Домиником,
который отнюдь не пугал ее своей опытностью.
   Мартину  никогда  не  интересовали  люди,  тратящие  время  на   любовные
заигрывания. Она предпочитала оставаться верной своим идеалам, которые,  как
признавала она, порой превращались  в  мыльные  пузыри.  Она  замечала,  что
мужчины бросали на нее призывные взгляды, но у нее не было никакого  желания
вступать с ними в какие-то отношения. Знакомства, бывшие в  прошлом,  нельзя
было назвать похожими на любовные: они  казались  ей  неинтересными,  и  она
быстро порывала с ними. До сих пор ни один из мужчин,  кого  она  знала,  не
захватил ее полностью, так, чтобы она серьезно  могла  думать  о  нем.  Зная
себя,  Мартина  продолжала  с  увлечением  смотреть  на  сцену,  но   где-то
подсознательно все время чувствовала присутствие в театре Доминика.
   Когда после окончания оперы затихли бурные аплодисменты, Мартина все  еще
под  впечатлением  от  истории  смертельно  больной  Мими,  главной  героини
"Богемы",  которую  они  только  что  прослушали,  с  трудом   вернулась   к
действительности. Выходя  из  ложи,  они  столкнулись  с  Домиником  и  были
представлены его гостям. Молодую холодную блондинку звали Кэй  Янг,  пожилая
пара - ее родители. Элдред и Эми Янг из Нью-Йорка.  Вторая  пара  -  граф  и
графиня Фиделли.
   Мартина старалась избегать взгляда Доминика, и  когда  Бруно  остановился
поговорить с одним из своих старых друзей,  встретившимся  им  в  фойе,  она
осталась вместе с Юнис подождать его. Доминик со своей  компанией  вышел  из
театра. Идти к нему на ужин ей совсем не хотелось.
   Дом Доминика был построен из выдержанного венецианского камня с  высокими
окнами и балконами. Одно из них выходило на арку фасада с огромной дверью  и
причалом. Доминик стоял  в  красиво  отделанном  холле,  встречая  входящих.
Мартине удалось каким-то образом пропустить Юнис перед собой, и она  шла  за
нею следом рядом с Бруно. Слуга взял у них пальто перед входом  в  гостиную,
сверкавшую  люстрами  из  венецианского  стекла,  и  они  присоединились   к
остальным гостям.
   Народу было не так уж много - не  более  двадцати  человек,  но  все  так
приветствовали друг друга,  так  обменивались  впечатлениями  о  виденном  в
театре, что можно было подумать, что их вдвое больше. Вскоре все  перешли  к
столу, слуги помогли им рассесться, и Мартина поняла, что это  как  раз  тот
случай, когда никто из приглашенных не мог  бы  отказать  хозяину  прийти  к
нему. Здесь никто не был лишним, и вечер обещал быть приятным. Сидя на стуле
с высокой спинкой, она с удовольствием рассматривала стены, обтянутые шелком
золотистого цвета,  развешанные  на  них  картины  работы  старых  мастеров.
Переведя взгляд на  хозяина,  сидящего  во  главе  стола,  она  вспомнила  о
картинах, написанных его матерью. Слава Богу, она сидела далеко, и он не мог
достать ее своим острым взглядом.
   - Что вы думаете о Венеции, мисс Флойд? - услышала она  вопрос  слева  от
себя.
   Она повернулась и увидела  молодого  человека  с  тонкими  чертами  лица,
каштановыми волосами, примерно тридцати лет. У него были приятные манеры, но
в глазах  чувствовалась  какая-то  тревога.  Весь  подобранный,  он  говорил
дружелюбно.
   -  Прекрасный,  захватывающий  дух  город,  -  быстро  ответила  она,   с
удовольствием глядя на  соседа.  -  Такая  гостеприимность,  такое  радушие,
чувствуешь себя как дома. - Она слегка засмеялась. - Не  в  таком  роскошном
доме, как этот, но вы понимаете, что я имею в виду.
   Он рассматривал ее с возрастающим интересом, ему нравился  ее  сдержанный
смех, отсутствие всякого кокетства.
   - Могу поверить, что вы везде будете желанной гостьей. Такое впечатление,
что вы любите людей, мисс Флойд, и они не могут не платить вам тем же.
   Она очаровательно улыбнулась:
   - Вы всегда так решительны в выводах или это только потому, что мы с вами
оба англичане? - И, не дожидаясь ответа, она спросила:
   - Как долго вы в Венеции?
   - Пять лет. Мы кончали с Домиником один колледж. Два года назад я попал в
ужасную автомобильную катастрофу. Машина разбилась, и я  здорово  пострадал.
Когда же вышел из больницы,