принятая большинством исследовате-
лей, слегка отличается от той, которую дает  Борис  Стругац-
кий -- его понимание фантастического реализма несколько  ши-
ре, но речь не об этом). В этом направлении плодотворно  ра-
ботал Житинский до того исторического момента, когда он  по-
нял, что рок-н-рол мертв: вершиной его трудов стал совершен-
но великолепный роман "Потеряный дом, или Разговоры с милор-
дом". Вадим Шефнер привнес в это  направление  лиричность  и
своеобразное умение "зависать  над  реальностью".  Приблизи-
тельно такой же реализм исповедует и Катерли.
   В книгу вошли две повести и три рассказа.  Давшая  назва-
ние сборнику повесть "Сенная  площадь"  состоит  из  сюжетно
взаимосвязанных зарисовок с натуры -- зарисовок скорее  пор-
третно-характерных, нежели событийных. Ко всем героям  своим
Катерли относится с любовью и пониманием --  даже  дураки  и
сволочи описаны у нее со своеобразной нежностью. Иногда соз-
дается ощущение, что автор как бы извиняется за них: мол, не
виноваты они, гражданин читатель, что такими  их  сделали...
кто? -- а вы, будто, не знаете... Повесть  "Червец"  --  уже
другая проза. Здесь есть сюжет, который автора,-- это  очень
чувствуется,--  сковывает:  события  разворачиваются  вокруг
появления на свалке возле некоего НИИ  огромного  ленточного
червя, которого руководство НИИ пытается  выдать  за  зримый
результат своей деятельности. Повесть, определенно,  задумы-
валась автором как сатира, но формально сатирический  персо-
наж там только один -- многоликий товарищ Пузырев, воплощаю-
щий в себе недремлющее око  как  самый  компетентный  орган.
Остальные герои, от алкоголика-слесаря до профессора,  блис-
тательно реалистичны и как-то слабо соответствуют якобы  са-
тирическому настрою. У рецензента даже родилась  мысль,  что
именно товарищ Пузырев стал заглавным персонажем повести  --
но нет, не стоит делать такие  натяжки.  Это  не  пойдет  на
пользу ни читателю, ни повести.
   Впрочем, я сомневаюсь, что имеет смысл  расписывать  дос-
тоинства составивших сборник произведений. Они  хороши  сами
по себе. От полного совершенства их спасает только одно: они
слишком умны для большинства фэнов.
   С чем мы их и поздравляем.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #4 (93)
____________________________________________________________

Андрей ЛАЗАРЧУК. Священный месяц Ринь. / Суперобл. Д.Холодо-
ва; Ил. П.Кудряшова.-- СПб.: Terra Fantastica, 1993  (Кольцо
Мариколя; 3).-- ISSN 5-7921-0020-9.-- 384 с., ил.; 30  т.э.;
ТП+С; 60х90/16.
____________________________________________________________

   В этом сборнике для меня по-настоящему новой была  только
повесть "Иное небо". "Священный месяц Ринь" я имел честь на-
печатать  в  <174>нулевом<175>  номере  покойного    журнала
"Z.E.T.", "Мумия" была у меня в рукописи -- и то, и другое я
знаю наизусть: сам делал набор. Писать об этих двух  расска-
зах легко: думано-передумано... Повесть "Тепло и свет"  вош-
ла в сборник в слегка переработанном виде -- но  впечатление
от нее, в общем-то, не изменилось...
   Собственно, цель переработки последней повести именно для
этого сборника ясна: из четырех произведений лишь она откло-
нялась от "генеральной линии" -- темы альтернативных  миров.
Переработка выразилась в том, что повесть была  оформлена  в
виде писем человека из альтернативного мира аналогу его воз-
любленной из нашего мира. Честно говоря, от такого "свежего"
заворота слегка тошнит: до сих пор у фэнов на слуху совпаде-
ние коллизий лазарчуковской "Монетки" и "Карен  в  бесконеч-
ности" Уотт-Эванса. Простите, Андрей  Геннадьевич,  вы  меня
сами вынудили подымать это старье, повторив наезженный  пас-
саж. Этого не стоило делать, даже если давило издательство.
   "Иное небо" и "Священный месяц Ринь" отрабатывают альтер-
нативные варианты истории России. В "Священном месяце"  Рос-
сийская Империя сохранилась до конца двадцатого века,  после
чего распалась (повторив судьбу СССР)  на  дюжину  самостоя-
тельных территорий с разными общественными  устройствами  (в
частности, Москва стала столицей русского православного цер-
ковного государства). Действие повести  разворачивается  че-
рез полтора столетия после распада Империи на чужой планете,
где русской православной церкви удалось получить  определяю-
щее влияние на местное население. В принципе, Лазарчука вол-
нует не  столько  тема  взаимоотношения  (взаимовоздействия)
двух цивилизаций, сколько вопрос о том, насколько далеко мо-
жет завести религиозный догматизм во взаимоотношениях социу-
мов на Земле. Надо сказать,  ситуация  вырисовывается  весе-
ленькая: практически весь мир вынужден  содержать  закоснев-
шую и деградирующую  тоталитарную  Русь,  постоянно  идя  во
взаимоотношениях с ней на  уступки  под  давлением  ядерного
шантажа церковников. Такой уступкой была  и  передача  целой
обитаемой планеты под практически  полный  контроль  русской
православной церкви, что приводит к катастрофе.
   Само собой, вряд ли миру грозит  православный  догматизм,
но исламский фундаментализм "ничуть не хуже". Мировой  поря-
док,  смоделированный  Лазарчуком,  не  особенно  далек   от
реальности, и приблизится к ней еще больше, когда в  Аравий-
ской пустыне взорвется первое доморощенное  ядерное  устрой-
ство.
   Что же касается художественных достоинств повести, то она
написана с редким мастерством. Автор блестяще проработал ан-
тураж, нашел шикарного главного героя, закрутил классную ин-
тригу и, как следствие, создал вещь, которая читается "навы-
лет". Некоторая вторичность   в н е ш н е й   идеи  (уничто-
жаемая "по незнанию" инопланетная цивилизация -- увы, неори-
гинально) искупается прекрасным построением  произведения  в
целом.
   Действие повести "Иное небо" разворачивается в  альтерна-
тивном мире, где Германия выиграла Вторую мировую войну, ок-
купировав всю европейскую территорию  России  и  большинство
европейских стран. Национальное русское государство, образо-
вавшееся в Сибири, развивается по пути "демократического ка-
питализма". Третий Рейх, пережив "оттепель" в сороковых  го-
дах, мощный индустриальный рост в 50-60-х годах и  кризис  в
70-х, дожил до девяностых годов  и  трещит  по  швам  (конец
двадцатого века Лазарчук, кажется, жестко  связывает  с  ги-
белью крупнейших империй -- это и понятно: Союз-то  распался
именно тогда, отсюда и сходство моделей). Судьбы  мира  дол-
жны определиться на встрече руководителей  четырех  основных
государств (Германии, Сибири, США и Японии). Главный  герой,
агент Отдела особых операций  ВВС  Сибири,  обеспечивает  со
своей боевой группой безопасность  встречи.  Лазарчук  пишет
очень динамичный и жесткий триллер с элементами политическо-
го детектива. У этой повести те же плюсы, что и у "Священно-
го месяца": герой, интрига и антураж.  Но  главное,  на  мой
взгляд, достоинство повести -- реалистичный, живой,  осязае-
мый альтернативный мир. Мир, который  дает  возможность  под
необычным углом рассмотреть процесс распада  империи,  гран-
диозную социальную катастрофу. Поражает масштабность постав-
ленного Лазарчуком социального эксперимента. В  "Человеке  в
Высоком Замке" Филип Дик на такой масштаб не замахивался. Он
ограничился философскими и психологическими аспектами  моде-
лирования альтернативных миров. А Лазарчуку оказался  вполне
по силам куда больший замах...
   Конечно, повесть не без  греха:  надуманным  и  абсолютно
неоправданным выглядит появление в финале "агентов из  буду-
щего". Зачем они?.. Бог весть. Довольно было бы и  концепции
"неустойчивой реальности"... Не слишком  понравились  мне  и
отчетливые "столяровские" тональности (особенно в начале по-
вести). "Рваный" сюжет (давно и умело  используемый  тем  же
Столяровым) -- очень мощный инструмент  для  завода  пружины
сюжетного напряга, и Лазарчук пользуется им  вполне  профес-
сионально. Но -- раздражает...
   Последнее произведение сборника -- рассказ  "Мумия".  Еще
один альтернативный мир, но на этот раз альтернативность его
принципиально метафорична. В 1924 году, после того, как  Ле-
нин умер и был забальзамирован, его мумия была оживлена кол-
дуном. Мумия может существовать только за счет жизненной си-
лы  детей,  которых  приводят  в  Кремль  на  экскурсии  ("к
Самому")  --  совершенно  однозначная  метафора,  вызывающая
сильнейший эмоциональный  отклик  читателей.  В  рамках  не-
большого рассказа Лазарчук успевает набросать и жуткую  кар-
тину существования в этой "Стране Советов": террор "государ-
ственных колдунов", повсеместное насаждение суеверий  (осуж-
даемое на словах и поощряемое на деле), иррациональный ужас,
превратившийся в обыденность. Это тем более страшно, что по-
разительно похоже на   н а ш у   прежнюю жизнь: только  суе-
верия магические заменялись у нас суевериями  идеологически-
ми -- замена такая же простая, как замена пятиконечных звезд
на Кремле на магические пентаграммы...
   В целом сборник получился очень выразительным. Портит его
только "Тепло и свет" -- увы, не вписывается, ни по  эстети-
ке, ни по тону... Впрочем, господа, я не претендую на объек-
тивность: литература -- предмет принципиально  субъективного
восприятия. И мой субъективизм подсказывает мне, что  Андрей
Лазарчук -- один из лучших современных российских авторов.
   Не сочтите за лесть, Андрей Геннадьевич.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #5 (1'94)
____________________________________________________________

Виктор Пелевин. Синий фонарь. / Худ. А.Астрин.-- М.:  Текст,
1991 (Альфа-фантастика).-- ISBN 5-8595-0013-0.-- 316 с.; 100
т.э.; ТП; 60х90/16.
____________________________________________________________

   Сборника Пелевина мы ждали долго и  с  нетерпением.  Этот
автор вошел в литературу, как входят только будущие  класси-
ки. Он никому не подражал и, кажется, ни у кого не учился --
ему это было не нужно. Он просто писал -- и  пишет  --  так,
что читающий его рассказы начинает терять связь с  реальнос-
тью. Это потрясающее ощущение, и всякий, кто не испытал это-
го, пусть немедленно найдет и прочитает эту книгу.
   Пелевин ошеломил меня первыми же своими рассказами. Еще в
1989 году, на семинаре в Дубултах, я прочел в рукописи "День
бульдозериста", вошел в состояние "перевернутый стакан" и до
сих пор не могу из него выйти. Я бросаюсь  на  каждую  новую
публикацию Пелевина и устраиваю  себе  настоящий  пир  души.
"Затворник и Шестипалый", "Принц Госплана", "Оружие  возмез-
дия", "Жизнь и приключения Сарая номер ХII"... За эти шедев-
ры, кажется, буквально дрались печатающие  фантастику  науч-
но-популярные журналы. "Знание-сила" в 1991 году  публикова-
ла Пелевина в таких количествах, как будто редакции  за  это
платили валютой: "Хрустальный  мир",  "Откровение  Крегера",
"Луноход"... Старались не отставать и в "Химии и жизни," и в
"Науке и религии." А вот толстые литературные журналы  спох-
ватились поздновато: пока лишь "Знамя" опубликовало  повесть
"Омон Ра".
   В самом сборнике несколько рассказов напечатаны  впервые.
Это "Девятый сон Веры Павловны" (единственный рассказ, кото-
рый мне у Пелевина совершенно не нравится, но мои литератур-
ные вкусы вовсе не идеал), "Синий фонарь", "Новости из Непа-
ла" (эдакие некрологические фантазии), "Мардонги"  (не  осо-
бенно) и "Онтология детства" (удивительнейший рассказ).
   Мне довольно трудно представить себе  читателя,  которому
проза Пелевина может активно не нравиться, поэтому я без ма-
лейших сомнений рекомендую вам его сборник.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #4 (93)
_________________________________________________________________

Борис ШТЕРН. Сказки Змея Горыныча. / Худ.  А.Бондаренко.--  Киро-
воград: ОНУЛ, 1993 (Отечественная фантастика).-- 320 с., ил.;  35
т.э.; ТП; 84х108/32.
_________________________________________________________________

   Дождались!!!
   Наконец-то нашлись люди, догадавшиеся выпустить сборник  Бори-
са Штерна в нормальном переплете. Все (две) предыдущие его автор-
ские книжки выходили в мягких обложках и на долгую жизнь (в отли-
чие от рассказов Бориса Гедальевича) явно не претендовали. И  вот
-- третий заход.
   Сборник составили два цикла ("Сказки Змея Горыныча" и "Приклю-
чения Бел Амора") и отдельно взятый шедевр "Безумный  король".  В
цикл о Бел Аморе по вполне понятным  причинам  не  вошел  рассказ
"Досмотр-2", остальные же четыре вещи ("Чья планета?", "Досмотр",
"Спасать человека" и "Кто там?") в сборниках Штерна уже  выходили
-- как, впрочем, и "Безумный король". Если меня не  подводит  па-
мять, Штерн сделал в большинстве текстов  косметические  поправки
-- не кардинальные, но заметные. Рассказам это не повредило.
   В "Сказки Змея Горыныча" включен знаменитый  и  очень  любимый
массами (и мною в том числе) "Горыныч", а  также  пять  вещей,  в
книгах доселе не появлявшиеся. Именно на этой пятерке и стоит ос-
тановиться подробнее.
   "Кащей Бессмертный -- поэт бесов". Прекрасный рассказ-притча о
том, как официально признанный бездарным поэт Кащей  за  талантом
ходил. Рассказ написан заметно более тяжелым слогом, чем  сходный
по подходу к теме "Горыныч" -- жаль, конечно,  но  что  поделать:
иные времена, иные тексты. В "Горыныче" (1976) даже чернуха  пах-
ла черемухой, в "Кащее" же (1990) нужником  благоухает  абсолютно
все. Возможно, пессимизм Штерна и далее будет возрастать  обратно
пропорционально курсу украинского карбованца -- лично я  могу  об
этом только сожалеть.
   "Иван-Дурак, или Последний из КГБ (из исторических сказок Змея
Горыныча)" относится, на мой взгляд, к  повестям,  которые  очень
интересно читать и абсолютно неинтересно перечитывать. В  повести
масса увязок на реалии предпоследнего (августовского)  российско-
го путча, на чисто фэнские и  околофантастические  обстоятельства
(кто не знает -- не поймет) и  угрызания  известных  исторических
деятелей (типа  Якова  Бронштейна).  Написано  все  по-штерновски
блистательно, читается навылет -- и не более того. Шикарная  фор-
ма при содержании, близком к абсолютному нулю. Безусловно,  такие
вещи тоже нужно публиковать -- хотя бы за  тем,  чтобы  у  автора
впоследствии не возникло желания написать нечто подобное...
   А вот "Реквием по Сальери (Из музыкальных опусов Змея  Горыны-
ча)" меня здорово порадовал. Великолепная, тонкая и очень  точная
сатира на новое поколение администраторов от  искусства,  сменив-
ших в руководящих креслах соцреалистических монстров. Как написа-
но! Какие краски! Какая, черт побери, музыка!.. И  ложка  густого
дегтя в финале: снова путч, танки, стрельба,  вынос  тел.  Зачем?
Бог весть. Неужели Штерн не нашел более достойного  способа  зак-
руглить отлично задуманный сюжет?
   Миниатюрка "Остров Змеиный, или Флот не подведет!" -- еще один
один образчик злободневного штерновского юмора.  Мишенью  его  на
этот раз послужила страсть военно-морских сил всех  стран  черно-
морского бассейна (и еще США) занимать стратегические рубежи быв-
шего СССР. На мой взгляд, мелковато для Штерна. Хотя,  опять  же,
читается навылет и с большим удовольствием.
   Рассказик "Туман в десантном  ботинке  (из  лирических  сказок
Змея Горыныча)" мне просто не понравился. Вымученно и  неинтерес-
но. И, в отличие от прочих вещей, совершенно без изюма.
   Честно говоря, меня весьма беспокоит  курс,  которым  дрейфует
Штерн: все больше упор на собственно текст, все  меньше  внимания
содержанию. Пока что его вывозит то, что собственно текст у него,
как правило, выше всяческих похвал, но надолго ли Бориса Гедалье-
вича хватит -- лепить красивые, но пустые горшки? Не  надоест  ли
через годик-другой? Вспомним: нечто подобное произошло с Алексан-
дром Силецким -- сначала пошли пустые словесные выкрутасы,  потом
и злобная банальщина в "Достойном  градоописании"  за  содержание
сошла, а потом?.. Дальнейшее -- молчанье.
   Смотрите, Борис Гедальевич! Вы никогда не шли по  чужим  путям
-- не ступите же и на этот ненароком...
                                                  Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #6 (2'94)
____________________________________________________________

Сумерки мира. / Сост. Д.Громов, О.Ладыженский; Худ.  А.Пече-
нежский.-- Харьков: Основа, 1993  (Перекресток;  6).--  ISBN
5-1100-1122-2.-- 478 с., ил.; 50 т.э.; ТП; 60х90/16.
____________________________________________________________

   Производственные пертурбации издательств приводят к  мас-
се недоразумений. Шестой том харьковской серии "Перекресток"
появился раньше  второго,  третьего,  четвертого  и  пятого.
Впрочем, в данном конкретном случае читателю еще повезло:  в
этом томе нет вторых и третьих частей эпических циклов -- по
крайней мере, прямых продолжений.
   Впрочем...
   Открывает антологию заглавный роман  Г.Л.Олди  (под  этим
"зарубежным" псевдонимом работают Д.Громов и  О.Ладыженский;
маски нынче падают чуть ли не сами -- достаточно заглянуть в
копирайт "Сумерек мира"). Действие романа  происходит,  если
не ошибаюсь, в том же стилевом пространстве, что и  действие
повести "Живущий в последний раз", опубликованной  в  первом
томе серии. Мир этот прикрывают те же тучи,  что  висят  над
конановской Киммерией -- мрачное очарование зарниц над обре-
ченным миром, сталь во взорах всех без  исключения  персона-
жей, эпичность, заставляющая авторов забыть о  герое-челове-
ке и возлюбить героя-Историю.
   Хотя, отечественные авторы не были бы таковыми,  если  бы
только этим и ограничивались.
   Итак, вечный бой с нечистью. В красном углу ринга -- Мно-
гократные, живущие девять жизней, неутомимые охотники за Пе-
ревертышами, злобными оборотнями.  В  синем  углу  ринга  --
Изменчивые, могущие принимать облик зверя, доблестные  бойцы
с Мертвителями (как читатель уже догадался, под этим  именем
выступают Многократные). Зрительный зал заполнен простым на-
родом, который живет один раз и  в  зверюг  превращаться  не
умеет.
   Начало у романа славное. Что ценно -- динамика.  Пробежка
-- бой -- засада -- западня. Дух перевести некогда.  Но  вот
первая глава кончается и начинается литература. Детство, от-
рочество, юность героев. Первая любовь. Первая  кровь.  Пер-
вые размышления на тему "почему мир устроен еще херовее, чем
я думал?". На этом вечном вопросе литература кончается и на-
чинается новое мышление. Появляется третья  сила  --  варки,
воплощенная не-жизнь. И Многократные,  и  Изменчивые,  стол-
кнувшись с ними, понимают, что драться друг с другом нехоро-
шо, и что гораздо интереснее драться с варками,  наносящими,
конечно, огромный вред народному хозяйству. Увы,  драться  с
ними не получается -- мертвых не прирежешь. Тогда обе коман-
ды отправляют делегации к таинственным Отцам, чтобы  узнать,
каким дустом травят эту заразу...
   Остановимся: дальнейшее читатель  при  желании  найдет  в
книге. Здесь же имеет смысл  сказать,  что  авторам  удалось
создать достаточно эстетически однородное фэнтези на  весьма
толстой философской платформе. К сожалению, заданного в пер-
вой части романа ритма они не выдержали. Если в начале рома-
на читателю просто некогда думать о том, скучно ему или  нет
-- он вылетает из пролога, как снаряд из гаубицы, -- то бли-
же к концу этот снаряд движется  уже  по  инерции  и  все  с
большим трудом преодолевает сопротивление  текста.  Конечно,
здесь нет ничего особенного (этим грешат даже  самые  лучшие
книги), но тут важно, чтобы авторы правильно  "прицелились".
Увы, Громов и Ладыженский слегка перестарались и  снаряд-чи-
татель "падает", заметно не дотянув до слова "Конец".
   Два рассказа Г.Панченко произвели  на  меня  диаметрально
противоположные впечатления. "Псы и убийцы" -- добротная НФ:
средневековый антураж, боевые псы-телепаты,  психологические
коллизии вокруг абстактного гуманизма и исторической необхо-
димости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но на-
писан рассказ очень