фоном
его антиутопий, и любит героев, эти миры разрушающих. В этом
авторе есть нечто загадочное. Он  любит  то,  что  отрицает,
стремится к тому, что для него неприемлемо...
   Впрочем, есть ли здесь загадка? Мне, например, очень нра-
вится Велимир Хлебников, но я далек от того, чтобы абсолюти-
зировать формальность его работ. Более того, я отрицаю  фор-
мальные изыски имажинизма и футуризма. Умом. Но люблю  пере-
читывать "Безумного волка" Заболоцкого... А почему, черт по-
бери, нам всем так нравится невероятный в  своем  формализме
Хармс?
   Противоречие здесь, конечно, кажущееся. Одно дело --  аб-
страктный метод, совсем другое -- гениальное произведение...
в конечном счете, какая разница,  насколько  это  формально,
если ясно, что это здорово?
   Давайте назовем  это  "парадоксом  Вэнса".  Его  иррацио-
нальная тяга к абстрактным эстетикам рационализируется миро-
воззрением автора научной фантастики -- и приходит к  удиви-
тельной гармонии. Эстетика не гибнет, она вплавляется в  ге-
роя, разрушающего окаменевший труп мира -- и новый  мир  (О,
дивный новый мир!) рождается от их союза.
   Именно поэтому настолько чувствителен текст Вэнса к  глу-
пости переводчиков. Именно поэтому излишне  эмоционален  ваш
рецензент.   Именно    поэтому    --    _не_читайте_эту_кни-
гу_ни_в_коем_случае!!!
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #5 (1'94)

____________________________________________________________

Колин Уилсон. Мир пауков. Книга  первая:  Башня.  /  Пер.  с
англ. А.Шабрина; Предисл. А.Тюрина; Худ.  Е.Осипов.--  СПб.:
Орис; Позисофт, 1992 (SFинкс).-- ISBN  5-8843-6001-0.--  477
с.; 50 т.э.
____________________________________________________________

   Kолин Уилсон известен у нас в стране в основном по  пере-
воду его романа  "Паразиты  мозга"  ["The  Mind  Parasites",
1967]. Роман (в переводе, кстати, того же А.Шабрина)  произ-
водил довольно неплохое впечатление -- в основном  благодаря
тому, что автор замечательно изображал интеллектуальность. К
тому же весьма приятно смотрелись сюжетные ссылки на  произ-
ведения Лавкрафта: это вводило роман  в  литературный  "кон-
тэкст". В новой своей трилогии, "Мир пауков",  первая  книга
которой ["Spider World 1: The Tower",  1989]  объявилась  на
наших лотках летом  92-го,  Уилсон,  по-видимому,  решил  не
утомлять читателя  изложением  каких-то  особенно  интеллек-
туальных или, что еще хуже, принципиально  новых  концепций.
Мир вполне первобытно живущих людских прайдов,  кусаемых  со
всех сторон гигантскими пауками, жуками и прочими  сколопен-
драми, стар, как сама НФ: Лейнстер написал  свою  "Сумасшед-
шую планету" еще в 1919 году. А что касается блестящего наб-
людения, что подавляющему большинству homo sapiens все  рав-
но, кому задницу лизать, так первым это отнаблюдал аж Джона-
тан Свифт.
   Впрочем, Уилсон писал откровенную  "фантастико-приключен-
ческую сагу", так что мог не опасаться обвинения в  неориги-
нальности. Для саг эпигонство в порядке вещей. Для них  есть
один непреложный закон: эпический сюжет.  За  что  мы,  соб-
ственно, эти самые саги и приветствуем. И,  в  общем-то,  мы
как-то имели право ожидать, что Уилсон нам это дело  обеспе-
чит.
   И поначалу он вполне на высоте  сюжет  держал.  Антуражно
так работал, со вкусом. Жизнь в пустыне, тамошние  "хычники"
(колоритные такие, я прямо балдел), обычаи разные. Все очень
вещественно и сочно. Что ценно -- воды мало.  Почти  некогда
скучать. Схватки с пауками, плен, штормяга на море  --  пер-
вая часть была очень в кайф. Я, честно говоря,  так  и  нас-
траивался -- что дальше будет, по крайней мере, так же увле-
кательно.
   Ан шиш! Со второй части дикая жизнь главного героя кончи-
лась и началась сплошная антиутопия. Рассуждения  о  свободе
личности, о ее долге перед обществом и прочая болтовня, обя-
зательная для этого стихотворного размера,  на  первобытного
человека как-то не клеилась, поэтому Уилсон по-быстрому  ор-
ганизовал для героя (а заодно и для читателя) курс  "История
социального и технологического развития человечества". Стра-
ниц эдак на сорок. Почему, мол, под мудрым руководством нау-
ки человечество приехало в рабство к паукам-мутантам.
   Тут в романе опять обнаруживается сюжет  --  правда,  ка-
кой-то судорожный. Пройдя мощную военно-политическую  подго-
товку, герой, ясное дело, принимается  гачить  пауков  почем
зря -- во имя, безусловно, светлого  будущего  человечества.
Гачит он их телепатией, а потом и найденными в подземном ар-
сенале супербластерами. Загачив эдак с пару-тройку тысчонок,
герой пресыщается кровью несчастных созданий, бросает маму и
братишку в плену и уходит в партизаны. Кончается первый  ро-
ман трилогии хорошо, хотя герой так и не успел за всеми  за-
ботами обломать свою  избранницу  (вместо  этого  он  как-то
оченно неожиданно обломал совершенно  постороннюю  тетку)  и
закончить разгром пауков. Видимо, этими вопросами он  вплот-
ную займется в следующих двух книгах.
   Пожелаем ему успеха, а нам с вами -- хороших  редакторов.
А то читаешь, как "братья двинулись за ними в  противополож-
ном направлении" (с.62), так сразу какая-то раздвоенность на
душе.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #4 (1993)
____________________________________________________________

Роджер Зилазни. Князь Света. /  Пер.  с  англ.  В.Лапицкого;
Оформл. П.Борозенца.-- СПб.: Северо-Запад, 1992 (Fantasy).--
ISBN 5-8352-0041-2.-- 414 с.;  200  т.э.;  ТП+С;  84х108/32.
____________________________________________________________

   Я обожаю этот роман ["Lord of Light", 1967]. Я люблю  его
с трогательностью первой любви, люблю с тех самых  пор,  как
впервые прочитал в самопальном переводе. С тех пор ничто так
и не смогло поколебать моего глубочайшего уважения к  талан-
ту Роджера Желязны.
   Впрочем, все в мире относительно -- и моя любовь к  этому
роману тоже. В переводе Лапицкого, например, я  не  способен
этот роман даже уважать. Какую, например, ассоциацию у  оте-
чественного читателя может вызвать фраза "чудна Дива при ти-
хой погоде"? Имел ли в виду эту ассоциацию  Желязны?  Сильно
сомневаюсь. Цитировать Шекспира, Вергилия, Данте, Гилберта и
Сэлливэна, в конце концов -- это он запросто, а  вот  Гоголя
-- вряд ли. Тогда зачем нужна была переводчику эта  самодея-
тельность?
   Уже по крайней мере четверо преданных  поклонников  этого
романа каялись мне, что были покорены виртуозной  афористич-
ной проповедью, которую читает  монахам  Махасаматман-Сэм  в
первой главе. По переводу Лапицкого, впрочем, создается  со-
вершенно определенное впечатление, что Сэм  этой  проповедью
просто пудрит монахам мозги, полагая, что  перед  ним  сидит
толпа безмозглых тупиц.  Оригинал  романа,  впрочем,  такого
прочтения вовсе не допускает -- Желязны сделал  главным  ге-
роем отнюдь не жулика с хорошо подвешенным языком, а целеус-
тремленного и чрезвычайно умного и деятельного политика.  По
переводу В.Лапицкого сделать такой вывод трудно.
   Даже перевод названия романа вызывает протест. Титул Мат-
рейи, по традиции буддизма, "Властелин Света".  В  принципе,
его можно было бы перевести и как "Князь Света" --  если  бы
не очевидное противопоставление русского произношения  этого
титула титулу Князя Тьмы. Надо ли говорить, что  роман,  вы-
держанный целиком в духе  восточных  религиозных  философий,
ничего подобного не предполагает?
   В результате перечисленных -- а также  многих  других  --
передержек, натяжек и просто  произвола  переводчика,  роман
почти целиком лишился  первозданной  прелести.  А  жаль.  Он
вполне заслужил полученную им в 1968  году  премию  "Хьюго".
Более того, на мой взгляд, это лучший роман Роджера Желязны.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #4 (1993)
____________________________________________________________

Роджер ЖЕЛЯЗНЫ. Девять принцев в Янтаре. / Пер. с  англ.  Ян
Юа; Худ. Я.Ашмарина.-- СПб.: Terra Fantastica,  1992  (Золо-
тая цепь; 1).-- ISBN 5-7921-0001-2.-- 224 С., ил.; 100 т.э.;
ТП; 60х90/16.
____________________________________________________________

   Слышал я об этом новом переводе "Эмберских Хроник" много,
и когда наконец книга очутилась у меня в руках, я вцепился в
нее мертвой хваткой, с жадностью оголодавшего вампира.  Вце-
пился и...
   Я слишком многого ждал. _Слишком._
   Безусловно, накопал переводчик много -- достаточно взгля-
нуть в комментарии, чтобы в этом убедиться. И работал он ув-
леченно, с огоньком. На чем и погорел.
   Возьмем, скажем, имена персонажей. Насчет глупости Гилин-
ского и прочих безымянных, переводивших "Caine" как  "Каин",
не стоит и говорить. В этом пункте я  полностью  согласен  с
Яном  Юа.  Но!  Цитирую  (с.219):  "Кэвин  (Corvin)  --   от
corvinus, то есть имеющий свойства ворона..." И  спорить  бы
не стал, кабы в оригинале героя не  звали  Corwin  --  через
"дабл-ю". Прочитайте-ка это по-английски. И  при  чем  здесь
"Кэвин" -- нормальное английское имя,  ведь  пишется-то  оно
совсем не так, как имя героя "Хроник"?..
   Теперь. Раз уж господин переводчик взялся пояснять  имена
основных персонажей, то неча халтурить. Почему одних братьев
нужно "разъяснять", а других -- ни в какую?  Только  потому,
что они не лезут в концепцию? Как,  например,  Жерар  --  не
Джерард, а именно Жерар -- в оригинале его имя написано под-
черкнуто по-французски, так что в кельтский эпос он  никаким
боком не лезет. Видимо, ошибся Желязны. Не  учел  возможного
желания переводчика сделать вещь более концептуальной.
   А "разъясненные" имена? Зачем было устанавливать загадоч-
ную связь между Джулианом (пардон, Джулиэном)  --  и  снопом
сена? Из-за его волос (кстати, они у него темные  --  с.37)?
Из-за цвета доспехов? Или это просто намек  на  толстые  об-
стоятельства, очевидные для переводчика, но скрытые от масс?
   В предваряющей комментарии заметке "От переводчика"  ска-
зано, что "есть смысл в том, чтобы подкрашивать имена в бла-
гозвучные тона русского языка, но и в этом должно быть  чув-
ство меры". Браво! И в этом тоже! И в том, чтобы  _не_  под-
крашивать -- тоже. Произнесите еще раз "Двэкин". За гигиени-
ческим пакетом не потянуло?
   В той же заметке "От  переводчика"  тонко  замечено,  что
"русский вариант книги обладает всеми прелестями и недочета-
ми оригинала". Насчет недочетов спорить не  буду.  А  вот  с
прелестями, увы, промашка. Обладает. Но не всеми. Не  скажу,
что я крутой дока и словил _все_ прелести оригинала, но я уж
точно словил кое-что, что Ян Юа проморгал.
   Вот, скажем, едут Корвин (sic!) с Рэндомом в Янтарь, зах-
ватив в заложники Джулиана (с.79). Их останавливает патруль.
Корвин показывает пальцем на заложника и вопрошает у  страж-
ника (стражника, а не сторожа!): "You see what a  picture?",
каковую фразу Ян Юа переводит  вполне  осмысленно:  "Улавли-
ваешь сюжет?"
   Спорить не буду: имелось в виду именно это. Но не только.
В английском языке слово "picture" имеет одно интересное для
нас значение -- оно обозначает расклад карт. _Карт,_ got it?
Любой переводчик просто обязан был взвиться здесь от востор-
га и перевести эту фразу, ну, скажем,  так:  "Сечешь,  какой
расклад?"
   С реалиями  Тени  под  названием  Земля  переводчик  тоже
как-то не на короткой ноге. Скажем, он  поминает  "Грейхаун-
дскую автобусную станцию" (с.18). Наверное, он  предположил,
что это такой местный топоним. Между тем "Grayhound" --  это
одна из известнейших в США компаний, занимающихся автобусны-
ми пассажирскими перевозками. Во-первых,  это  стоило  пояс-
нить, во-вторых, прилагательное следовало написать со строч-
ной буквы, и не "грейхаундскую", а "грейхаундовскую".
   На странице 19 упоминается "запах тоника" от волос героя.
У меня сразу возник вопрос -- зачем бы это джентльмену поли-
вать прическу спиртными напитками (доселе тоник  мне  встре-
чался в литературе именно в таком качестве). На той же стра-
нице встречаю "лососевые кафельные плитки". Имеется в  виду,
видимо, не то, что плитки сделаны из свежего лосося, а  цвет
этих плиток. Человек, слабее Яна Юа знающий ихтиологию  (ка-
кое все-таки разностороннее образование дает  Пекинская  на-
циональная опера!), как-то слабо  представляет  себе,  какой
именно цвет имеется в виду -- цвет лососевой чешуи или  цвет
лососевого мяса. Оказывается, мяса -- оранжево-розовый тон.
   На странице 26 герои вдруг начинают говорить  по-француз-
ски. В оригинале написание так и остается французским. В пе-
реводе же "n'est pas?"  и  "oui"  превращаются  в  уродливые
"несс-па" и "уи". Вот уж уи так уи.
   А стиль! На странице 18 сказано: "додумался до того,  что
у меня разболелась голова". Такое ощущение, что голова  раз-
болелась давно, но додумался он до этого  только  что.  Туго
соображает.
   Эрик изображен на Козыре  "с  влажной  кудрявой  бородой"
(с.27). Наверное, позировал Дворкину после  бани.  Здесь  же
герой испытывает "дикое ощущение смертельной необходимости".
Мечтаю испытать хоть разок -- но, даже  испытав,  постарался
бы сказать об этом не чересчур изобретательно.
   На странице 35 герой выясняет, что разбирается  в  оружии
-- "по крайней мере, в рубящем". Эксперт бы сказал "в холод-
ном", так что, пардон, не разбирается.
   Страница 46: "прыжком лосося сломавшее ее планы". Коммен-
тариев не имею. Впрочем, нет: в этой фразе переводчик  умуд-
рился влепить подряд четыре буквы "е". Знатоки оценят.
   Но -- наконец-таки герои  выбираются  в  Янтарь  (кстати,
всячески приветствую перевод слова "Amber" -- даже  несмотря
на то, что при этом имя Единственной  Реальности  во  многом
лишилась прелести произношения). Здесь  у  переводчика  кон-
чаются трудности с реалиями, но  продолжаются  трудности  со
стилем. Глубокомысленные замечания  типа  "сила  и  скорость
урагана и копера" (с.71-72) вызывают некоторое остолбенение:
все-таки, скорости урагана и копера качественно разные вещи.
На странице 74 Рэндом "начал вполголоса  перечислять  непри-
личности" -- сказано так, будто Корвин, сидя рядом с братом,
густо краснеет. Могу себе представить. Корвин,  если  верить
Яну Юа, вообще малостеснителен. Например, на странице 126 он
говорит: "Мне хочется переспать с этим", причем имеет в  ви-
ду не собственные гомосексуальные наклонности. Что же?  Поп-
робуйте догадаться.
   Честно говоря, я уже устал цитировать. Цитатки эти мы со-
бирали на пару с Яном Шапиро (считаю его соавтором этой  ре-
цензии), и их набрали больше, чем страниц в книге.  С  полей
бы собирать такие урожаи. К середине книги надоело.
   Верно подметил Эрик на странице 117: "Нелегко  лежать  на
голове". Согласен на все сто. Можно голову  испортить  (даже
если иметь в виду  подтекст  этой  пословицы).  Поэтому  ос-
тальные цитаты мы оставим при себе.
   Итак, вывод.
   Нет, господа. Концептуально нового  перевода  не  получи-
лось. Не получилось даже более-менее грамотного перевода  --
как это ни обидно Яну Юа и вашему покорному слуге. Могу ска-
зать это с уверенностью, ибо разыскал и прочитал оригинал. И
знаете что? Я избавился  от  мысли,  что  "Nine  Princes  in
Amber" -- средняя книга (сие суждение возникло у меня  после
перевода Гилинского). Желязны в оригинале раз в пять  умней,
чем в _любом_ -- подчеркиваю это слово -- существующем  ныне
переводе на русский язык.
   Я, конечно, понимаю, что языки не всем  легко  даются.  Я
понимаю, что совет читать книги на языке оригинала  в  наших
условиях бесполезен. И все-таки. Если вам не понравилась пе-
реводная книга -- не спешите отзываться плохо о  ней  самой.
Весьма вероятно, что она того не заслуживает. В  отличие  от
ее переводчика.
   Dixi.
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #5 (1'94)
____________________________________________________________

Владимир Савченко. Должность во Вселенной. /  Худ.Е.Шуляк.--
Киев: Укр. письменник, 1992.-- ISBN 5-3330-0886-8.-- 416 с.,
ил.; ТП; 84х108/32.
____________________________________________________________

   Новый -- и, надо признаться, долгожданный -- роман Влади-
мира Савченко разочаровывает до невероятия. Всегда  грустно,
когда талантливый и умный человек вместо того,  чтобы  хоро-
шие книжки писать, вдруг принимается  просвещать  человечес-
тво относительно пути, коим ему, человечеству, следует идти.
Пусть даже не в социальном плане, а в  мировоззренческом  --
это, конечно, далеко не так избито, но не менее скучно.
   Итак, в центре повествования... в общем, инженер  на  сто
двадцать. Инженеру очень повезло в научном смысле: он  сумел
поймать некое атмосферное явление -- так называемый Шар -- в
километровую металлическую авоську (чувствуете,  каков  мас-
штаб? -- ничего, это цветочки) и вокруг этого дела сразу ор-
ганизовался институт. Инженер  на  сто  двадцать  становится
главным инженером на двести, к  нему  присоединяется  дирек-
тор-профессор на двести тридцать и  они  принимаются  мучить
находку. В Шаре выясняется неоднородность  пространства-вре-
мени: чем ближе к середке, тем шибче время и  большей  прос-
транство. Так что то, что снаружи Шар  километровый,  ничего
не значит -- внутрях он ширше, чем снаружи.  Это  дело  наши
герои быстро научаются использовать, выстраивая  здание  ин-
ститута прямо в Шаре, так что рабочий день на  первом  этаже
длится, скажем, двое суток, на десятом -- восемь, на двенад-
цатом -- цельных пятнадцать,  а  ежели  повыше  пятидесятого
забраться, так можно и годами сидеть -- а  вне  Шара  только
обед подойдет. Кстати, профсоюз, вроде бы, против  этого  не
возражает, потому что профсоюзу тоже, наверное, интересно: а
как это народ перенесет такую нагрузку. Народ нагрузку пере-
носит на удивление хорошо, вынося из Шара, как и полагается,
научные знания в несметных количествах.
   Постепенно обнаруживается, что в центре Шара сидит  целая
вселенная: со звездами, галактиками и планетами, на которых,
знамо дело, живут разумные существа. Вселенная  эта  в  шаре
умещается, потому что живет со спринтерской скоростью  сотен
пульсаций в секунду. Познавательно? Еще бы! Сильный удар  по
закосневшему мировоззрению. Рождение и гибель миллионов  ци-
вилизаций в секунду. Масштабы убойные.
   Ученые и инженера, удовлетворив научное любопытство,  на-
чинают интересоваться этической стороной дела и быстро выяс-
няют для себя, что наблюдать  за  Шаром  неэтично:  слишком,
мол, резвый скачок научных знаний -- он не к добру.  Поэтому
главный инженер на двести героически гибнет, а директор-про-
фессор на двести тридцать решает устроить  диверсию,  выпус-
тить Шар и развалить институт. Нечего, мол,  узнавать  слиш-
ком много научных сведений. К счастью, все кончается хорошо.
   Честно говоря, я был потрясен. _Зачем_ Владимир  Иванович
сделал героями совершеннейших нелюдей? Почему они  откровен-
но читают друг  другу  мировоззренческо-философские  лекции,
которые скучны, а местами просто глупы? Савченко  совершенно
не стесняется прямо в тексте ставить себе в  заслугу  отсут-
ствие внешней интриги, динамичного сюжета -- но это  же  из-
вращение! Он сделал упор на мировоззрении -- да, идея об от-
носительности мировых  констант  настолько  же  плодотворна,
насколько бесплодна эта идея в обесчеловеченном полухудожес-
твенном тексте. Почему же автор -- образованнейший  человек!
-- заставляет главного героя убеждать читателя  в  опасности
научного и технологического прогресса -- убеждать  настолько
горячо, что когда этот постулат отвергается героем, мы,  чи-
татели, уже не способны это понять? Неужели при  всем  своем
таланте Савченко не увидел, что написал ерунду?
                                             Сергей БЕРЕЖНОЙ
"Интеркомъ" #4 (93)

____________________________________________________________

Юлий БУРКИН. Бабочка и  Василиск.  /  Предисл.  А.Кубатиева;
Худ. С.Алексеев.-- Алматы: Экспресс-книга, 1994 (Б-ка журна-
ла "Миры").-- ISBN 5-7239-0