Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
ал в трубке голос Билла.
Я проглотил комок, стоявший в горле.
- Ваша мама была... замечательная женщина.
"Он по голосу услышит, что я едва сдерживаю слезы, - подумал я. - Он
решит, что я ненормальный".
- Если вам от этого станет легче, - сказал он, - могу сообщить, что
она была о вас примерно такого же мнения. Вы помогли ей хорошо провести ее
последнюю неделю. Она хотела жить, чтобы узнать, что произойдет. Перед
смертью она сказала: "Я не хочу уходить, пока не кончится эта история. Я
хочу увидеть этого молодого человека-невидимку". Ей становилось хуже и ху-
же... все это время.
Спешить не надо в эту ночь покоя,
Под вечер надо биться, горевать
И возмущаться тем, что свет уходит...
- Тор? - произнес Билл.
- Мне очень жаль, - сказал я, немного взяв себя в руки. - Очень жаль.
- Спасибо.
- Вы, наверное, сейчас... - начал я и беспомощно умолк.
- Ошибаетесь, - мгновенно ответил он. - Я ждал здесь вашего звонка.
Мы с вами не оправдаем ее надежд, если не станем действовать дальше. У меня
было много часов, чтобы об этом подумать. Меньше всего она хотела бы, чтобы
мы сдались. Поэтому я начинаю с того, что сообщаю вам: мы получили телекс
от Филмера, где он объявляет, что стал единственным владельцем Лорентай-
дского Ледника. Но мы намерены уведомить его, что Скаковая комиссия провин-
ции Онтарио лишает его лицензии на владение лошадьми. Мы сообщим ему также,
что он не будет допущен на прием в Выставочном парке.
- Я бы... э-э... предпочел сделать это иначе, - сказал я. - Что вы
хотите сказать?
Я глубоко вдохнул, заговорил и снова говорил долго. Он слушал так же
внимательно, как и генерал, время от времени покашливая, и в конце концов
сказал только:
- Хотел бы я, чтобы она была еще жива и могла все это слышать.
- Я тоже.
- Ну что ж... - Он помолчал. - Я поддерживаю. Главная проблема - вре-
мя.
- Да.
- Вам лучше самому поговорить с Мерсером Лорримором.
- Но...
- Никаких "но". Вы там. Я не смогу попасть туда раньше, чем завтра к
вечеру, хотя бы потому, что по вашему плану я много чего должен сделать
здесь. Незамедлительно переговорите с Мерсером - нельзя, чтобы он вернулся
в Торонто.
- Ладно, - неохотно ответил я. Впрочем, я так и знал, что сделать это
придется мне.
- Хорошо. Вы наделяетесь всеми полномочиями, какие вам только понадо-
бятся. Мы с Вэлом вас поддержим.
- Спасибо. Большое спасибо.
- Увидимся завтра, - сказал он. Я медленно положил трубку. Смерть бы-
вает невероятно несправедлива, все это знают, но как обидно, как обидно...
Не только горе, но и возмущение охватило меня. "Спешить не надо в эту ночь
покоя..." По-моему, если я правильно помню, то последними словами, которые
она мне сказала, были: "Спокойной вам ночи". Спокойной ночи вам, дорогая
миссис Бодлер. Идите спокойно. Идите радостно в эту ночь покоя.
Некоторое время я сидел без сил, невыспавшийся, терзаемый болью и
унынием, навеянным ее смертью, чувствуя, что на предстоящие два дня меня
просто не хватит, пусть даже я сам все это задумал.
Долгое время спустя я заставил себя позвонить в отель "Четыре времени
года" и попросить Мерсера. Но вместо него трубку взяла Нелл.
- Все звонки переключают на меня, - сказала она. - Бемби лежит. Мер-
сер и Занте сейчас летят в Хоуп на вертолете, который для них арендовали,
чтобы опознать тело Шеридана, которое доставят туда на машине.
- Все это выглядит как-то очень по-деловому.
- Власти хотят убедиться, что это Шеридан, прежде чем что-то предпри-
нимать.
- Вы не знаете, когда Мерсер и Занте вернутся?
- Они надеются, что около шести.
- Хм-м... Жокейский клуб просил меня провести небольшое совещание.
Как вы думаете, Мерсер согласится?
- Он ужасно любезен со всеми. Чересчур спокоен.
Я задумался:
- Вы не сможете связаться с ним в Хоупе?
Она нерешительно ответила:
- Вероятно, смогу. У меня есть адрес и телефон того места, где он бу-
дет. Только я думаю, что это полицейский участок... или морг.
- Не сможете ли вы... не сможете ли вы передать ему, что, когда он
вернется в отель, его будет ждать автомобиль, который доставит его прямо на
небольшое совещание с руководством Жокейского клуба? Скажите ему, что Жо-
кейский клуб выражает ему свое глубочайшее соболезнование и просит уделить
ему совсем немного времени.
- Наверное, смогу, - с сомнением в голосе сказала она. - А как насчет
Занте?
- Мерсер должен быть там один, - сказал я категорическим тоном.
- Это важно? - спросила она, и я представил себе, как она нахмури-
лась.
- Я думаю, для Мерсера это важно.
- Хорошо. - Она приняла решение. - Тогда Занте сможет подходить к те-
лефону вместо матери, потому что я должна быть на приеме. - И тут ей пришла
в голову мысль: - А разве на приеме из Жокейского клуба никого не будет?
- Мерсер туда не захочет пойти. Им нужно спокойно поговорить с ним
наедине.
- Ну хорошо, я постараюсь это устроить.
- Огромное спасибо, - с жаром сказал я. - Я позвоню попозже.
В пять часов я снова позвонил ей. Вертолет уже в воздухе, летит об-
ратно, сказала Нелл, и Мерсер согласился, чтобы за ним заехали в отель.
- Вы просто прелесть.
- Скажите в Жокейском клубе, чтобы не задерживали его надолго. Он ус-
тал. И он опознал Ше-ридана.
-Я бы с удовольствием вас расцеловал, - сказал я. - Путь к сердцу
мужчины лежит через его агента из туристической фирмы.
Она рассмеялась:
- При условии, что этот путь кого-то интересует.
И она положила трубку - я услышал деликатный щелчок. Не хочу с ней
расставаться, подумал я.
Машина, которую я прислал за Мерсером, забрала его и доставила в
"Хайетт". Шофер, следуя данным ему указаниям, сообщил Мерсеру, в какой но-
мер подняться. Лорримор позвонил в дверь люкса, который я заказал, так ска-
зать, в его честь, я открыл и впустил его.
Он сделал шага два, а потом остановился и с неудовольствием присталь-
но вгляделся в мое лицо.
- Это еше что такое? - спросил он с возрастающим раздражением, гото-
вый уйти. Но я закрыл за ним дверь.
- Я работаю в Жокейском клубе, - сказал я. - В Жокейском клубе Вели-
кобритании. Я откомандирован сюда, в Жокейский клуб Канады, на время рейса
Скакового поезда и празднований в честь канадского скакового спорта.
- Но вы... вы...
- Меня зовут Тор Келси, - сказал я. - Было решено, что мне лучше не
ехать в поезде открыто, в качестве агента-охранника Жокейского клуба, по-
этому я поехал под видом официанта.
Он внимательно осмотрел меня с ног до головы. Осмотрел парадный кос-
тюм богатого молодого владельца, который я надел специально для такого слу-
чая. Окинул взглядом дорогой номер.
- Господи, - произнес он растерянно и сделал несколько шагов вперед.
- Зачем я здесь?
- В Англии я работаю с бригадным генералом Валентайном Кошем, - ска-
зал я, - а здесь - с Биллом Бодлером. Они возглавляют службы безопасности
Жокейских клубов.
Мерсер кивнул. Их он знал.
- Поскольку они не смогли прибыть сюда сами, они оба упономочили меня
переговорить с вами от их имени.
- Да, но... О чем переговорить?
- Может быть, вы присядете? Не хотите ли... чего-нибудь выпить?
Он посмотрел на меня с каким-то сухим юмором.
- Вы можете предъявить какие-нибудь документы?
- Да.
Я достал свой паспорт. Он раскрыл его, прочитал мои имя и фамилию,
взглянул на фотографию, дошел до того места, где значилась моя профессия -
расследования. Потом протянул паспорт обратно.
- Да, я бы чего-нибудь выпил, - сказал он. - Тем более что вы так
ловко подаете всякие напитки. Коньяку, если можно.
Я открыл буфет, в котором стоял предоставленный отелем по моей прось-
бе запас вина, водки, виски и коньяку, налил порцию как раз по его вкусу и
даже кощунственно положил в стакан льда. Он с едва заметной улыбкой взял
стакан и уселся в одно из кресел.
- Никто не догадался, кто вы такой, - сказал он. - Никому это и в го-
лову не пришло. - Он задумчиво отхлебнул глоток. - Зачем вы ехали на этом
поезде?
- Меня послали из-за одного пассажира. Из-за Джулиуса Филмера.
Он только начинал чувствовать себя более или менее непринужденно, но
тут от его спокойствия мгновенно не осталось и следа. Он поставил стакан на
стол и уставился на меня.
- Мистер Лорримор, - начал я, садясь напротив него. - Мне очень жаль,
что такое случилось с вашим сыном. От всей души жаль. Весь Жокейский клуб
передает вам свои соболезнования. Тем не менее я полагаю, что должен ска-
зать вам прямо: и бригадный генерал Кош, и Билл Бодлер, и я - все мы знаем
об... э-э... об инциденте с кошками.
Я видел, что он был потрясен.
- Вы не можете этого знать!
- И мне представляется, что Джулиус Филмер тоже знает.
Он безнадежно махнул рукой:
- Как он-то смог это узнать?
- Бригадный генерал сейчас выясняет это в Англии.
- А откуда узнали вы?
- Ни от кого из тех, кто дал вам слово хранить это в тайне.
- Не от колледжа?
- Нет.
Он на секунду прикрыл лицо рукой.
- Возможно, Джулиус Филмер еще будет предлагать вам отдать ему Право
Голоса в обмен на свое молчание, - сказал я.
Его рука опустилась и легла на горло. Он прикрыл глаза.
- Я об этом думал, - сказал он и снова открыл глаза. - Вы видели пос-
леднюю сцену того представления?
- Да.
- С той самой минуты я... я не знаю, что мне делать.
- Это решать вам, - сказал я. - Но... вы разрешите кое-что вам сооб-
щить?
Он сделал неопределенный жест, выражавший согласие, и я заговорил и
опять проговорил довольно долго. Он слушал в высшей степени внимательно, не
сводя глаз с моего лица. Когда человек про себя не согласен ни с одним сло-
вом, которое слышит, он смотрит в пол, в стол или куда угодно, но не в лицо
говорящего. К концу моей речи я уже знал, что он сделает то, о чем я его
прошу, и был ему благодарен, потому что для него это будет нелегко. Когда я
умолк, он задумчиво произнес:
- Значит, это представление не было случайным совпадением? Отец, ко-
торого шантажируют преступлением его дочери, конюх, которого убивают, пото-
му что он слишком много знал, человек, который способен наложить на себя
руки, если лишится своих лошадей... Вы это сами написали?
- Эту часть - да. Но не все с самого начала.
Он слабо улыбнулся:
- Вы показали мне, что я делаю... что я был готов сделать. Но больше
того... Вы показали это и Шеридану.
- Я об этом думал, - сказал я.
- Да? Почему?
- После этого он стал выглядеть по-другому. Он изменился.
- Как вы могли это заметить?
- Такая у меня профессия.
Он встрепенулся:
- Нет такой профессии.
- Есть, - сказал я.
- Объясните.
- Я наблюдаю... и когда что-то начинает выглядеть не так, как раньше,
пытаюсь понять и выяснить почему.
- Постоянно наблюдаете?
Я кивнул:
- Да.
Он задумчиво отпил глоток коньяку:
- И какую перемену вы заметили в Шеридане?
После некоторого колебания я ответил:
- Мне просто показалось, что у него в голове что-то перевернулось.
Как будто он что-то увидел по-новому. Это было чтото вроде прозрения. Я не
знал, долго ли оно продлится.
- Возможно, и недолго.
- Возможно.
- Он сказал: "Прости меня, папа", - добавил Мерсер.
Теперь уже я в недоумении уставился на него.
- Он сказал это перед тем, как выйти на площадку. - У Мерсера перех-
ватило дыхание, но он проглотил комок, подступивший к горлу, и через неко-
торое время продолжал: - Он был какой-то тихий. Мне не спалось. На рассвете
я вышел в гостиную, и там сидел он. Я спросил его, в чем дело, и он сказал:
"Я сам загубил свою жизнь, да?" Все мы знали, что так оно и есть. Ничего
нового тут не было. Но он впервые сказал это сам. Я попытался... попытался
его утешить, сказать, что мы будем стоять за него, что бы ни случилось. По-
нимаете, он знал про угрозу Филмера. Филмер при всех нас заявил, что ему
известно про кошек. - Он невидящим взглядом смотрел поверх своего стакана.
- Шеридан уже не в первый раз такое сделал. Двух кошек он убил точно так же
в четырнадцать лет, у нас в саду. Мы водили его к психотерапевтам... Они
говорили, что это трудности переходного возраста. - Он помолчал. - Один
психиатр сказал, что Шеридан - психопат, что он не может сдерживать себя...
но на самом деле он мог, почти всегда. Он мог удерживаться от хамства, но
считал, что богатство дает ему на это право... Я говорил ему, что не дает.
- Зачем вы отправили его в Кембридж? - спросил я.
- Мой отец учился там и учредил стипендию. Ее предоставили Шеридану в
знак признательности - как подарок. Иначе он не попал бы в колледж - его не
хватало на то, чтобы подолгу чем-то заниматься. Но потом... потом мастер
колледжа [Глава колледжа в Оксфорде и Кембридже] сказал, что они не могут
больше его держать, стипендия там или не стипендия, и я понял... Конечно,
они не могли. Мы думали, там у него все будет хорошо... мы так на это наде-
ялись...
"Как много они ждали от Шеридана, и все впустую", - подумал я.
- Я не знаю, собирался ли он выброситься с площадки сегодня утром,
когда вышел туда, - сказал Мерсер. - Не знаю, может быть, это был внезапный
порыв. Он очень легко поддавался внезапным порывам. Безрассудным порывам...
иногда почти безумным.
- Когда стоишь там, на площадке, чувствуеип большое искушение, - ска-
зал я. - Взять и прыгнуть.
Мерсер с благодарностью взглянул на меня:
- Вы это чувствовали?
- Немного.
- Прозрения Шеридана хватило до сегодняш него утра, - сказал он.
- Да, - сказал я. - Я видел... когда принес вам чай.
- Под видом официанта... - Он покачал голо вой - с этим он еще не
совсем освоился.
- Я буду вам благодарен, - сказал я, - если вы никому не расскажете
про официанта.
- Почему?
- Потому что для моей работы больше всего нужна анонимность. Мое на-
чальство не хочет, чтобы люди вроде Филмера знали о моем существовании.
Он медленно, с пониманием кивнул:
- Никому не расскажу.
Потом он встал и пожал мне руку.
- Сколько вам платят? - спросил он.
Я улыбнулся:
- Достаточно.
- Как бы я хотел, чтобы Шеридан мог пойти работать. Но ему ни на что
не хватало усидчивости. - Он вздохнул. - Я буду считать, что сегодня утром
он это сделал ради нас. "Прости меня, папа..."
Мерсер посмотрел мне прямо в глаза и сказал просто, не оправдываясь,
не извиняясь:
- Я любил сына.
В понедельник утром я отправился на ванкуверский вокзал, чтобы вместе
с Джорджем Берли давать показания представителям железнодорожной компании,
расследовавшим два инцидента - историю с буксой и самоубийство.
Меня записали под именем Т.Титмуса, исполняющего обязанности официан-
та, что показалось мне забавным: это можно было истолковать по-разному.
Джордж держался стойко и решительно, от его иронической ухмылки остался
только веселый блеск в глазах. Мне было приятно видеть, что в компании он
имеет немалый вес, что с ним говорят если не почтительно, то, во всяком
случае, уважительно и к его мнению прислушиваются.
Он предъявил комиссии фотографию Джонсона и сказал, что хотя он и не
видел, как тот залил чем-то рацию и вывел ее из строя, но может сказать,
что именно в купе этого человека он очнулся связанным и с кляпом, и еще мо-
жет сказать, что именно этот человек напал на Титмуса, когда тот отправился
назад, чтобы зажечь предупредительные огни.
- Это был он? - спросили меня. - Можете ли вы с уверенностью его
опознать?
- Безусловно, - ответил я.
Потом они перешли к смерти Шеридана. Печальная история, сказали они.
Но здесь мало что можно было установить - разве что зафиксировать время,
когда это случилось, и содержание переговоров по рации. Семья не предъявила
компании никаких жалоб или претензий. Все остальные выводы должно было сде-
лать официальное следствие.
- Не так уж плохо обернулось, а? - сказал мне Джордж потом.
- Вы придете на скачки в форме? - спросил я. - Если вам это нужно.
- Да, пожалуйста. - Я дал ему листок бумаги со своими инструкциями и
пропуск на ипподром, который выпросил у Нелл.
- До завтра, а?
Я кивнул:
- В одиннадцать.
Мы разошлись, и я, хоть и с большой неохотой, заставил себя отыскать
врача, которого мне рекомендовали в отеле, и попросил его меня осмотреть.
Врач оказался худым пожилым человеком, который имел привычку шутить,
глядя поверх очков со стеклами в виде полумесяца.
- Ага, - сказал он, когда я снял рубашку. - Кашлять больно?
- По правде говоря, от любого движения больно.
- Тогда, пожалуй, надо бы сделать снимочек, как вы считаете?
Я согласился и ждал целую вечность, пока он не появился снова с боль-
шим рентгеновским снимком, который прикрепил на экран.
- Ну-ну, - сказал он. - Есть хорошая новость: сломанных ребер у нас
нет, и позвонки тоже целы.
- Прекрасно. - Я испытал немалое облегчение, хотя и слегка удивился.
- А что у нас есть - так это перелом лопатки.
Я в недоумении уставился на него.
- Никак не думал, что такое бывает.
- Все бывает, - сказал он. - Смотрите. - И он ткнул пальцем в снимок.
- Да еще какой перелом. От края до края, на всю толщину. Нижняя часть левой
скапулы практически отделена от верхней, - радостно объявил он.
- Хм-м, - произнес я озадаченно. - И что нам теперь с этим делать?
Он посмотрел на меня поверх очков.
- Ну, фиксировать обломки штифтом будет, пожалуй, слишком, как вы
считаете? - сказал он. - Тугая повязка, две недели полной неподвижности -
этого должно хватить.
- А что, если вообще ничего не делать? - спросил я. - Срастется?
- Возможно. Кости - замечательная штука. Особенно у молодых. Попро-
буйте ходить с рукой на перевязи. Но вам будет удобнее, если вы позволите
мне прибинтовать вам руку к груди под рубашкой, и потуже.
Я покачал головой и сказал, что у меня намечается что-то вроде медо-
вого месяца - поездка на Гавайи.
- Человек, который отправляется в медовый месяц с переломанными кос-
тями, - сказал он без тени улыбки на лице, - должен то и дело глупо хихи-
кать без малейшего повода.
Я тут же глупо хихикнул, потом попросил его дать письменное заключе-
ние и разрешить мне взять снимок, расплатился за все .это и забрал улики с
собой.
Зайдя в аптеку на обратном пути в отель, я купил перевязь для руки в
виде широкой черной ленты, которую тут же испробовал прямо у прилавка и об-
наружил, что так гораздо лучше. Когда я вечером открывал дверь сначала ге-
нералу, прилетевшему из Хитроу, а потом Биллу Бодлеру, прибывшему из Торон-
то, рука у меня была на перевязи.
Билл Бодлер окинул взглядом гостиную моего люкса и заметил, что мне
щедро оплачивают путевые издержки.
- Какие там путевые издержки? - сказал генерал, отхлебывая моего вис-
ки.
- Он сам за все платит.
Билл Бодлер удивился.
- Но вы не можете этого допустить! - сказал он.
- Разве он вам не говорил? - рассмеялся генерал. - Он богат, как
Крез.
- Нет... Не говорил.
- Он никогда про это не говорит. Боится.
Билл Бодлер, с его волосами морковного цвета и испещренным рубцами
лицом, посмотрел на меня, не скрывая любопытства.
- Тогда почему вы занимаетесь этим делом? - спросил он.
Генерал не дал мне отв