Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
скоро их разговор
перешел в ссору.
Пытаясь расслышать, о чем они говорят, я даже пошел на риск, что они
меня заметят, но они уже кричали друг на друга, а значит, я мог спокойно
слушать через открытую дверь вагона, не видя их и оставаясь для них невиди-
мым. Филмер в ярости выкрикнул:
- Я сказал - перед Ванкувером!
Костлявый человек сердито ответил с канадским акцентом:
- Вы сказали - перед Виннипегом, и я это сделал, и гоните мои деньги.
- Ку-ку! - пропела Даффодил, неуверенно шагая к ним по гравию на вы-
соких каблучках и в своих шиншиллах. - Не пойти ли нам посмотреть, как там
Лорентайдский Ледник?
ГЛАВА 10
Черт бы ее побрал, подумал я от всей души. Будь она трижды проклята,
и еще что-то в таком же смысле.
Из купе Джорджа я видел в окно, как Филмер пошел ей навстречу, изо
всех сил стараясь улыбаться и отвлекая ее внимание от костлявого человека,
который направился обратно к вокзалу.
Перед Виннипегом, перед Ванкувером. Опять Джулиус Аполлон их перепу-
тал. "Вы сказали - перед Виннипегом, и я это сделал, и гоните мои деньги".
В словах этого человека звучали злоба и угроза.
Что перед Виннипегом? Что он сделал? И в самом деле - что?
Я подумал, что о вагоне Лорриморов речи идти не может. Филмер не про-
явил к этой истории никакого интереса и отнесся к ней спокойно; очевидно,
он в ней не участвовал. Впрочем, он, вероятно, и должен был оставаться спо-
койным, если рассчитывал, что нечто должно случиться только перед Ванкуве-
ром. Он не ожидал, что вагон Лорриморов будет отцеплен - ни перед Ванкуве-
ром, ни перед Виннипегом, в этом я был убежден. Наоборот, он всячески ста-
рался завязать близкое знакомство с Мерсером - а такой план действий тут же
рухнул бы, если бы Лорриморы прервали путешествие, что они сделали бы не-
медленно, если бы "Канадец" врезался в их дом на колесах.
Но если не вагон Лорриморов, то что еще случилось? Что такое случи-
лось перед Виннипегом, что, по замыслу Филмера, должно было случиться перед
Ванкувером? Каким образом этот костлявый уже заработал свои деньги? Об этом
можно было гадать сколько угодно. Он мог кого-нибудь ограбить, подкупить
помощника конюха, испортить лошадь...
Испортить лошадь, которая должна была выступать в Виннипеге, вместо
той, которая заявлена в Ванкувере?
Судя по ярости, звучавшей в их голосах, ошибка была катастрофической.
В Виннипеге должны были скакать только Флокати и Высокий Эвкалипт...
Лорентайдскому Леднику предстояло скакать в Ванкувере вместе с Правом Голо-
са и Спаржей... Неужели Филмер сделал такую глупость и перепутал, кроме го-
родов, еще и клички лошадей? Нет, не может быть.
Тупик. И все же... ведь этот костлявый человек что-то все-таки сде-
лал.
Тяжело вздохнув, я стал смотреть, как мимо идут супруги Янг, направ-
ляясь скорее всего к вагону для лошадей. Вскоре за ними последовали Ануины.
Мне очень хотелось сразу же выяснить, в каком состоянии лошади, но я решил,
что, если с какой-нибудь из них что-то случилось, я очень скоро об этом ус-
лышу.
Жаль, что я не смог сфотографировать этого костлявого, но мне важнее
было слышать, о чем они говорят.
Если он сделал что-то с лошадьми или что-то такое, что с ними связа-
но, - значит, он едет с нами в поезде, подумал я. Он не просто встретил нас
в Тандер-Бее. Если он едет в поезде и пошел вместе с другими болельщиками к
вокзалу, Филмер мог увидеть его из окна... и при одном виде его напрягся
так, что у него окаменела шея... и если Филмер еще не заплатил ему за
что-то... тогда он вернется и сядет в поезд...
Я вышел из купе Джорджа и, миновав две двери, зашел к себе, чтобы
взять из сумки Томми свой фотоаппарат-бинокль с телеобъективом. Потом сел у
окна и стал ждать, когда вернется костлявый.
Вместо него через некоторое время в моем поле зрения появились Филмер
с Даффодил, которые шли наискосок к вокзалу, а вскоре после этого мимо мо-
его окна под громкие звонки с гудением, грохотом и скрежетом прополз огром-
ный ярко-желтый дизельный тепловоз, а за ним - длинные серебристые вагоны
из гофрированного алюминия. Ежедневный "Канадец" въехал на соседний путь и
остановился точно вровень с нашим поездом. Теперь передо мной был уже не
прекрасный, четкий фотокадр, в котором умещался весь вокзал, а совершенно
ненужное мне окно чьего-то купе.
Чертовское невезение, подумал я. Снова сунув бинокль в сумку и не
имея никакого разумного плана, я не спеша побрел в вагонресторан. Если так
дело пойдет и дальше, то сбудутся самые скверные предчувствия Билла Бодле-
ра, генерала, и прежде всего Джона Миллингтона. В ушах у меня так и звучал
его голос: "Я же говорил вам, что надо послать кого-нибудь с опытом работы
в полиции..."
Когда я дошел до двери Джулиуса Аполлона, мне пришло в голову, что
"Канадец" будет стоять где стоит все двадцать пять минут, предусмотренные
его графиком. В течение двадцати пяти минут... ну, сейчас уже, скажем,
двадцати двух... Филмер будет оставаться на вокзале. Он не станет обходить
длинный состав, чтобы вернуться к себе в купе. Или станет?
Нет, не станет. Зачем ему это нужно? Он только что туда пошел. В моем
распоряжении двадцать минут на то, чтобы попробовать чтонибудь сделать с
его кодовыми замками.
Если бы я еще немного задержался, у меня, возможно, не хватило бы ду-
ха, но я просто открыл его дверь, поглядел в обе стороны, нет ли кого-ни-
будь в коридоре - никого не было, - вошел в купе и заперся там.
Черный портфель все еще стоял на полу у стены, под костюмами. Я выта-
щил его, сел в одно из кресел и с ощущением какой-то нереальности происхо-
дящего принялся за правый замок. Мысли у меня путались. А вдруг кто-то вой-
дет?.. А вдруг, например, войдет проводник спального вагона?.. Что смогу я
сказать в свое оправдание? Ничего. Абсолютно ничего. На правом кодовом зам-
ке стояла комбинация один-три-семь. Я стал действовать методически, начиная
с нее, - набрал один-три-восемь, потом один-три-девять, одинчетыре-ноль, и
после каждой комбинации пробовал, не откроется ли замок. Сердце у меня бе-
шено билось, я задыхался.
В своей работе мне приходилось пренебрегать осторожностью, а в прош-
лом не раз подвергаться физической опасности, но никогда еще я так не рис-
ковал.
Один-четыре-один, один-четыре-два, один-четыре-три... Снова и снова
пробуя, не откроется ли замок, я взглянул на часы. Прошло всего две минуты,
а ощущение было такое, словно целая жизнь.
Один-четыре-четыре, один-четыре-пять... Всего возможна тысяча комби-
наций... Один-четыре-шесть, один-четыре-семь... За двадцать минут я переп-
робую, может быть, сотни полторы. Однажды мне уже довелось это делать, но
не в такой напряженной обстановке - когда тетя Вив установила комбинацию на
новом чемодане и потом забыла ее... Один-четыре-восемь, один-четыре-де-
вять... По лицу у меня стекал пот, пальцы в спешке соскальзывали с крохот-
ных колесиков... Одинпять-ноль, один-пять-один... Замок, щелкнув, открылся.
Это было невероятно. Мне просто не верилось. Ведь я только еще начал! Те-
перь нужна еще одна такая же удача. На левом замке стояла комбинация
семь-три-восемь. Я попробовал открыть замок. Ничего не вышло.
Со слабой надеждой, что оба замка можно открыть одним и тем же вол-
шебным словом, я поставил колесики на один-пять-один. Ничего не вышло. Не
так это просто. Я попробовал сделать наоборот - пятьодин-пять. Ничего. Я
стал пробовать похожие комбинации: один-дваодин, два-один-два,
один-три-один, три-один-три, один-четыре-один, четыре-один-четыре...
шесть... семь... восемь... девять... три нуля. Не получается.
Все, больше я выдержать не мог. Снова поставив на левом замке комби-
нацию семь-три-восемь, я запер правый замок и набрал одинтри-семь. Потом
протер замки рукавом, поставил портфель в точности туда, где он стоял, и,
весь дрожа, отправился в вагон-ресторан. И, еще не дойдя до него, начал жа-
леть, что не задержался до самого отправления "Канадца", понимая, что упус-
тил один из самых лучших, а может быть, и единственный шанс посмотреть, что
взял с собой в поезд Филмер.
Может быть, если бы я набрал один-один-пять, или пять-пятьодин... или
пять-один-один, или пять-пять-пять...
Нелл сидела одна за столиком, возясь со своими бесконечными списками
- теми, что обычно находились в ее папке, - и я уселся напротив, испытывая
некоторую неловкость. Она подняла глаза:
- Привет.
- Привет.
Она внимательно посмотрела на меня:
- Что это вы так разгорячились? Занимались бегом?
Сидячими упражнениями для тренировки сердечной мышцы. Нет, только не
сознаваться.
- Вроде того, - ответил я. - Как дела?
Она недовольно покосилась на "Канадец".
- Я как раз собиралась пойти на вокзал, когда приехала вот эта штука.
Вот эта штука, как будто поняв намек, плавно двинулась вперед, и че-
рез двадцать секунд перед нами снова открылся вокзал. Большинство пассажи-
ров нашего поезда, включая Филмера и Даффодил, тут же пошли через пути к
вагонам. Среди них, направляясь к вагонам болельщиков, шел костлявый.
Господи боже! Про него я и забыл. Забыл, что нужно его сфотографиро-
вать. О чем же я думаю?
- В чем дело? - спросила Нелл, увидев выра жение моего лица.
- Я только что заработал двойку. Двойку с минусом.
- Может быть, вы слишком многого от себя ожидаете, - сказала она бес-
страстно. - Совершенства не бывает.
- Есть разные степени несовершенства.
- И велика катастрофа?
Я немного успокоился и подумал. Костлявый находится в поезде, и мне
еще может представиться удобный случай. Я уже знаю, как отпирается один за-
мок портфеля Филмера, а если хватит времени, возможно, смогу отпереть и
другой. Поправка: если хватит храбрости.
- Ну хорошо, - сказал я, - допустим, тройку с минусом - мог бы спра-
виться и лучше. Но до четверки все же далеко.
Миллингтон справился бы лучше. В этот момент появились одновременно
Зак и Эмиль - Эмиль был готов накрывать столы к обеду, Зак с театраль-
но-преувеличенным негодованием потребовал сообщить ему, должны ли актеры
разыграть следующую сцену перед обедом, как было запланировано с самого на-
чала, и если нет, то когда. Нелл взглянула на часы и задумалась:
- Вы не могли бы отложить ее до вечернего коктейля?
- По плану мы в это время должны разыграть уже следующую, - возразил
он.
- Ну а... Не могли бы вы разыграть их обе сразу?
Он, поворчав, согласился и ушел, сказав, что им придется порепетиро-
вать. Нелл нежно улыбнулась ему в спину и спросила, замечал ли я когда-ни-
будь, как серьезно относятся актеры ко всему на свете? Ко всему, кроме ре-
альной жизни, конечно.
- Вы киса, - сказал я.
- Но у меня есть такие крохотные, ласковые коготки.
Пришли Оливер с Кейти, и Эмиль принялся стелить скатерти и ставить
приборы. Я встал и начал им помогать, а Нелл, не без ехидства глядя, как я
складываю розовые салфетки в виде водяных лилий, сказала:
- Ну-ну, какие скрытые таланты!
- Вы бы видели, как я мою посуду, - сказал я в ответ. Эти невинные
детские шуточки, как мы оба догадывались, вполне могли внезапно перерасти
во что-то серьезное. Но пока на поверхности все было тихо, спокойно, весело
и ничем нам не грозило - можно было продолжать в том же духе до тех пор,
пока мы не будем готовы к тому, чтобы между нами все изменилось.
Как обычно, пассажиры начали заходить в ресторан раньше времени, и я,
стараясь не встречаться с Нелл взглядом, в своей форменной одежде слился с
фоном.
Выяснилось, что пассажиры не в восторге от своего пребывания на стан-
ции, потому что на них накинулась свора репортеров, которые чуть не довели
Занте снова до истерики, а у Мерсера поинтересовались, хорошо ли так выс-
тавлять напоказ свое богатство, разъезжая в собственном вагоне, и не напро-
сился ли он сам на неприятности, прицепив его к поезду. Такое обращение с
ним вызвало всеобщее возмущение. Все знали, что он отправился в это путе-
шествие ради общего блага - ради славы канадского скакового спорта. Все
четверо Лорриморов, сопровождаемые сочувственным шепотом, появились в рес-
торане одновременно, однако двое молодых тут же отделились от родителей и
друг от друга, и каждый нашел себе прибежище: родители по собственной ини-
циативе присоединились к Филмеру и Даффодил, расстроенная Занте направилась
прямиком к миссис Янг, а Шеридан вцепился в Нелл, которая уже встала из-за
столика, и заявил, что она должна сидеть с ним, потому что она единственный
приличный человек во всем этом проклятом поезде. Нелл, не уверенная, что
это можно считать комплиментом, тем не менее присела напротив него, пусть и
ненадолго. Удерживать Шеридана в рамках приличий или хотя бы не позволять
ему выходить из них слишком далеко определенно относилось к числу действий,
направленных на предотвращение критических ситуаций, и поэтому входило в ее
обязанности.
Глядя на Шеридана, можно было подумать, что ему вполне подошло бы
второе имя Джулиуса - Аполлон: он был высок, красив, светловолос - насто-
ящий сын Солнца. Но под этой внешностью скрывалась трагедия - холодность,
высокомерие, недостаток здравого смысла и сдержанности. "Мини-психопат, -
подумал я. - А если уж на то пошло, то, может быть, и не совсем "мини", раз
Занте считает, что ему место за решеткой".
Австралийцы Ануины, сидевшие со своими соперниками - владельцами Фло-
кати, были обеспокоены какой-то вялостью, которую заметили у Верхнего Эвка-
липта, и сочли это следствием того, что на поезде ему дают однообразный
корм - прессованные жмыхи и сено; хозяева же Флокати с плохо скрытой ра-
достью рассуждали о том, что в таком долгом пути без разминки хорошее сено
лучше всего. Сено успокаивает.
- Не хотим же мы, чтобы они лезли на стену, - сказал мистер Флокати.
Миссис Ануин недовольно заметила, что Высокий Эвкалипт какой-то сон-
ный. Владельцы Флокати сияли, хотя и пытались изобразить сочувствие. Если
Высокий Эвкалипт действительно окажется вялым, тем лучше шансы у Флокати.
По-видимому, пока поезд стоял, все владельцы воспользовались случаем
навестить своих лошадей, но, сколько я ни слушал, ни разу не слышал, чтобы
кто-нибудь еще на что-то жаловался. Я подумал, что на следующий день Высо-
кий Эвкалипт, получив вдоволь овса и размявшись на свежем воздухе, может
заметно оживиться. До заезда, в котором ему предстояло скакать, оставалось
еще больше сорока восьми часов. Если костлявый действительно подложил Высо-
кому Эвкалипту какой-нибудь транквилизатор, он перестанет действовать за-
долго до этого времени.
По мере того как я размышлял на эту тему, мне казалось все менее и
менее вероятным, чтобы он мог сделать что-нибудь подобное: для этого ему
пришлось бы сначала миновать дракона в женском обличье - Лесли Браун. Но
ведь ей, надо думать, время от времени приходится покидать свой пост - ска-
жем, чтобы поесть или поспать...
- Я просила вас, - громко сказала мне Даффодил, - принести мне чистый
нож. Я уронила свой на пол.
- Конечно, мэм, - отозвался я, вернувшись к действительности и с ис-
пугом сообразив, что она уже не в первый раз меня окликает. Я быстро принес
ей нож. Она только молча кивнула, целиком поглощенная разговором с Филме-
ром, и я с большим облегчением отметил, что он не обратил на эту мелочь ни-
какого внимания. Но как же я мог, горестно подумал я, как я мог расслабить-
ся, находясь так близко от него? А ведь только вчера от одного его присут-
ствия у меня начинало сильнее биться сердце.
Поезд, как всегда, незаметно тронулся и снова покатился мимо беско-
нечных безлюдных скал, озер и хвойных лесов, которые, казалось, простирают-
ся до самого края света. Мы покончили с обедом и кофе и начали уборку, и,
как только представилась возможность, я вышел из кухни и направился в го-
ловной конец поезда. Джордж, которого я отыскал прежде всего, сидел у себя
в купе, ел толстый, едва не рассыпающийся бутерброд с ростбифом и запивал
его диетической кока-колой.
- Ну, как все прошло в Тандер-Бее? - спросил я.
Он скривился, но без особого неудовольствия.
- Они ничего не обнаружили сверх того, о чем сообщил им я. Никаких
следов. Теперь они думают, что тот, кто отцепил вагон - кем бы он ни был -
находился в нем, когда поезд отправился из Картье.
- В собственном вагоне Лорриморов? - удивленно переспросил я.
- Да. Трубу отопления могли разъединить на станции, а? Потом поезд
отправляется из Картье, а саботажник сидит в вагоне Лорриморов. Потом, в
полутора километрах от Картье - а? - наш саботажник вынимает шпильку из
сцепного устройства, и вагон отцепляется. Некоторое время вагон катится
дальше по инерции, потом останавливается, а он слезает и пешком возвращает-
ся в Картье.
- Но зачем кому-то понадобилось это сделать?
- Не будьте ребенком. Есть люди, которые устраивают всякие безобра-
зия, потому что это придает им веса в собственных глазах. В жизни у них ни-
чего не получается, а? Ну вот, они и поджигают чтонибудь, или ломают, или
пишут лозунги на стенах - лишь бы как-то напомнить о себе, а? Или пускают
под откос поезда. Подкладывают на рельсы бетонные блоки. Я видел, как это
делается. Могущество, власть над другими - вот это для чего. Скорее всего,
тут зуб на Лорриморов. Власть над ними, над их собственностью. Так думают
следователи.
- Хм, - произнес я. - Но если так, то саботажник отправился бы не в
Картье, а на какой-нибудь наблюдательный пункт, откуда мог бы видеть стол-
кновение.
Джордж удивленно посмотрел на меня:
- Ну, возможно...
- Поджигатели часто помогают тушить пожары, которые они устроили.
- Вы хотите сказать, что он поджидал бы поблизости... чтобы помогать
после крушения? Может быть, даже вытаскивать жертвы?
- Конечно. Так острее всего чувствуешь свое могущество - когда зна-
ешь, что все это устроил ты.
- Я никого поблизости не заметил, когда мы возвращались к вагону, -
задумчиво сказал он. - Я светил фонарем... Там никто не шевельнулся, а? Ни-
чего такого не было.
- Ну и что собираются делать следователи? - спросил я.
Его глаза сощурились, а на губах появилась знакомая усмешка.
- Напишут длинные рапорты, а? Запретят нам прицеплять собственные ва-
гоны. Свалят всю вину на меня - почему этого не предотвратил, а?
Эты мысль его, по-видимому, ничуть не огорчала. Взгляды у него были
так же широки, как и плечи.
Я расстался с Джорджем, проникшись к нему немалым уважением, и пошел
вперед, в центральный вагон-ресторан, где за чашками кофе сидели все акте-
ры, уткнувшись в машинописные экземпляры сценария, что-то бормоча про себя
и время от времени издавая громкие восклицания.
Зак бросил рассеянный взгляд в мою сторону, но нарушить его сосредо-
точенность было бы невежливо, и я пошел дальше, через сидячий вагон, три
спальных и передний салон-вагон. По пути мне постоянно кто-нибудь попадался
навстречу, но никто не обращал на меня внимания.
В конце концов я добрался до двери вагона для лошадей и постучал.
После опознания и формальностей, которые сделали бы честь любой стране, ук-
рывающейся за железным занавесом, я был снова допущен мисс Браун в святая
святых.
Расписываясь во второй раз в ее списке "Томми Титмус", я с интересом
отметил, насколько вырос этот список, и обратил внимание на то, что она да-
же Мерсера заставила расписаться, прежде чем его впустить. Я спросил ее, не
побывал ли в вагоне кто-нибудь, кроме владельцев и конюхов, и она, наду