лин. - Разведка,
которая "не успевает проинформировать", недорого стоит... Ваш либерализм
по отношению к арестованным, когда вы прилетели в Москву, в тридцать
восьмом, был оправдан:
   тот, кто сменил Ежова, обязан быть справедливым... Думаете, мне не
писали, что вы санкционировали слишком много пересмотров дел? Полагаете,
не сигнализировали, что на Особом совещании вы предлагали давать
обвиняемым минимальные сроки вместо максимальных? Но преступно считать,
что либерализм - по отношению к бездельничающим нелегалам, которые
отдыхают в Женеве, - в дни битвы народов допустим и оправдан.
   Сталин медленно поднял на Берия побелевшие глаза - явный признак
раздражения; когда Верховный был в гневе, зрачки исчезали, словно бы
растворяясь в размытой желтизне.
   ...Впервые Берия заметил это, окончательно перебравшись в Москву.
Ночью, после долгого разговора о том, как следует выбрать из Германии
нелегалов, чтобы не раздражать Гитлера после заключения договора о дружбе,
Сталин неторопливо походил по кабинету, потом достал из стола бумагу -
листочек в клеточку, исписанный четким и, как показалось Берия, детским
почерком.
   - Ознакомьтесь, - сказал Сталин, кивнув на письмо.
   Берия протер пенсне замшевой тряпочкой, которую постоянно носил в левом
нагрудном кармане, взял листок, пробежал строки, опустив первые,
обязательные, в которых говорилось о том, что Сталин - честь, ум и сердце
страны, великий гений, друг всех обездоленных и все в этом роде.
Остановился на третьем абзаце: "Когда нашего замечательного дирижера,
народного артиста Грузии Микеладзе привезли в кабинет Берия Л. П., он уже
был слепым, потому что во время допросов у него выбили глаза, требуя
признания в том, что он вместе с поэтами Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе
входил в диверсионно-шпионскую группу, руководимую из Парижа лидером
меньшевиков Ноем Жордания и неким полковником гестапо.
   Микеладзе втащили в кабинет тов. Берия Л. П., и тот сказал:
   - Дирижер, вас изобличили подельцы, у нас достаточно материалов, чтобы
расстрелять вас и без официального признания! Но неужели вы не хотите
облегчить совесть, выскоблить себя перед народом?!
   - Товарищ Берия, - ответил великий музыкант, я ни в чем не виноват, и
вам об этом прекрасно известно!
   - Откуда ты узнал, что я - Берия?! Ты же слеп!
   - У меня абсолютный слух, Лаврентий Павлович. Я узнаю любого человека
по голосу...
   И тогда Берия Л. П. сказал тем, кто привез к нему гения грузинского
народа:
   - Так вбейте ему гвозди в уши, чтоб он не мог никого узнавать по голосу!
   И это сделали с Микеладзе. И Родина потеряла одного из лучших своих
сынов..."
   Берия, выгадывая время, начал читать письмо второй раз, но Сталин
сказал:
   - Положите бумагу, ее незачем читать дважды... Написанное - правда?
   Берия мгновенно просчитал, что, если Сталин вызовет сюда тех трех, что
присутствовали в кабинете во время беседы с Микеладзе, они неминуемо
развалятся.
   Поэтому отвечать надо правду, замотивированную правду.
   - Да, - ответил Берия, - это правда, товарищ Сталин... Микеладзе,
Яшвили и Табидзе прилюдно обсуждали вопрос о том, как я "перекроил
историю, приписав Сталину те революционные заслуги, которых он не делал".
Более того, они говорили, что "убийство Авеля Енукидзе и Камо
санкционировано Сталиным, который убирает тех, кто работал на Кавказе в
начале века"... И еще: они повторяли слова бывшего полицмейстера
Басилашвили, который рассказывал, что якобы "Сталин был впервые арестован
не как пламенный революционер-ленинец, но как... некий Робин Гуд, дерзко
грабивший богатеев. И только в тюрьме, под воздействием Ладо Кецховели, он
примкнул к социал-демократии и с тех пор занимался экспроприациями для
партии"...
   - Вам более, чем кому бы то ни было, известно, откуда идет эта
сплетня... Меня не волнуют сплетни, я их о себе слышал немало... Меня
волнует другое: как могло случиться, что информация о факте с Микеладзе, -
Сталин кивнул на письмо, лежавшее на столе, - стала известна людям? Да,
да, людям, Берия! Многим людям!
   Думаете, в отделе писем ЦК об этом не говорят?! В их семьях? В семьях
их друзей?! Думаете, об этом не говорит Грузия? Меня во всем этом деле
меньше всего интересуете вы! Меня беспокоит престиж моих коллег, которые
рекомендовали Берия на пост наркомвнудела...
   Словом, я даю вам три дня для того, чтобы этот факт, - он снова
брезгливо кивнул на письмо, - перестал быть фактом... Если что-то делаете
- доводите до конца. У нас в России грузинские штучки не проходят, Берия.
Ясно?! Или, может быть, вы такого рода всепозволенностью решили
похвалиться своей близостью к Сталину?
   Особенно после того, как выпустили книгу об истории большевистских
организаций Закавказья?! Может быть, это не случай, а организованная
комбинация?! Может быть, вы забыли, что накануне следствия по делу
Каменева было принято постановление, запрещавшее пытки оппозиционеров?!
   Берия опустил глаза, боясь, что Сталин прочтет его: всем было прекрасно
известно, что два года Каменева и Зиновьева кормили соленой рыбой, не
давали воды и держали в камерах, где даже в жару топили печки... Зиновьев
валялся на полу, начались печеночные колики, на этом его и сломили, потом
сдался Каменев, о каком постановлении говорит Коба, он же знает все,
абсолютно все!
   Вот тогда впервые Берия и затаил ненавидящий ужас к этому человеку,
задавленный, однако, неподвижной плитою магического преклонения перед ним.
   И вот сейчас, спустя три года, походив по кабинету, Сталин раздраженно
бросил:
   - Во-первых, всю радиосвязь с вашими нелегалами необходимо прекратить
начиная с сегодняшнего дня... Вплоть до моего указания... И, во-вторых,
послезавтра я выезжаю на фронт, в район Ржева, пусть Серов подготовится...
   ...Он никому не верит, подумал Берия; он запретил связь с
резидентурами, чтобы мы не передали им о его выезде из Москвы, он не дал
мне время на подготовку, чтобы факт его поездки не стал известен кому бы
то ни было. И Ржев выбрал не зря: видимо, именно для беседы о положении на
Северо-Западном фронте он вчера вызывал не только Штеменко, но и
Шапошникова с Голиковым, которые привезли оттуда двух командармов.
   ...Наутро генерал Иван Серов отправил под Ржев эшелон с батальонами
охраны - "для проведения маневров в условиях боевой обстановки"; вызвал в
штаб всех особистов фронта: "Необходимо обсудить вопросы, связанные с
переформированием частей особого назначения".
   В тот же день в Ржев прибыло еще три эшелона: охрана начала
патрулировать все большаки и проселки в радиусе ста километров.
   А назавтра туда приехал Сталин; его отвезли на окраину разбомбленного
города и поселили в одном из чудом уцелевших домиков; Серов извинился:
   - Товарищ Сталин, беда с водопроводом... Туалет во дворе, там же и
умывальник...
   - А где, по-вашему, оправлялся Сталин в Туруханском крае? - усмехнулся
Верховный. - В ванной комнате?
   Утром он вышел из просторной избы; отправился к рукомойнику,
прикрепленному к старому вязу. Неторопливо намыливая руки, тщательно вымыл
их, потом лицо; больше всего любил земляничное мыло; впервые пользовался
им в Берлине, в девятьсот седьмом году, когда, в частности, помогал
Литвинову и Красину готовить операцию по спасению Камо из тюрьмы...
Золотой был человек Камо, таких больше нет; трагично, но его уход был
угоден истории, ибо он знал все; тем более, просился к больному Ленину
именно в то время, когда тот искал союза с Троцким против него, Сталина.
Несмотря на то что завещание Ленина было запечатано в пяти конвертах,
генеральный секретарь знал о его содержании; жена, Надя Аллилуева,
работала в секретариате Ильича, там об этом говорили, дважды обмолвился
Каменев.. Сделать подарок Троцкому, разрешить ему узнать свое прошлое -
недопустимо; именно Берия тогда и доказал впервые свою преданность, именно
он организовал трагедию с Камо, больше доверять в ту пору было некому.
Риск? Еще какой, но положение было безвыходным: с одной стороны - теоретик
Троцкий, с другой - он, Сталин, связанный с экспроприациями, хорош
генеральный секретарь, ничего не скажешь...
   ...Вытирая лицо мягкими прикосновениями крахмального вафельного
полотенца, Сталин заметил двух парней из охраны в однотипных коричневых
плащах и кепках такого же цвета - с длинными полуквадратными козырьками.
   - Кто это? - не оборачиваясь, спросил Сталин. Серов, кашлянув, ответил:
   - Охрана, товарищ Сталин.
   - Это называется не охрана, - Верховный неторопливо обернулся; лицо
бледное, глаза щелочками, - это намеренная дешифровка - вот как это
называется...
   Любой гитлеровский лазутчик за версту увидит этих загримированных
остолопов и сообщит в свой центр... Убрать их всех немедленно...
   - Слушаюсь, товарищ Сталин!
   Проводив Сталина к завтраку, Серов бросился к ВЧ, соединился с Берия.
   - Охрану не снимать, - отрезал тот. - Наверное, поставил в оцепление
рослых, а ты найди маленьких, вроде тебя, пусть на корточках ходят.
   (Спустя семь лет, во время съемок очередной картины о Сталине,
заехавший на "Мосфильм" Роман Кармен увидал поразительную картину:
народный артист Советского Союза Геловани, утвержденный решением Политбюро
для исполнения роли генералиссимуса, шел перед камерой, а за ним, на
корточках, семенили Зубов, игравший Молотова, и Толубеев, исполнявший роль
Ворошилова. Изумленный Кармен спросил Чиаурели: "Миша, в чем дело?!" Тот
ответил шепотом: "Никто не имеет права быть выше Сталина". Видимо, об этом
стало известно генералиссимусу, потому что он вызвал министра
кинематографии Большакова и сказал: "Сталин - русский человек, и играть
его надлежит русскому. Мне нравится Алексей Дикий... Товарищ Каганович
находит, что мы похожи, пусть он играет Сталина в новых картинах".
   Превозмогая дерзостный страх, Большаков ответил: "Но ведь Дикий был в
свое время репрессирован, товарищ Сталин!" - "В свое время я тоже был
репрессирован охранкой, - Сталин усмехнулся. - А ведь - ничего, народ
простил...")
   ...После первого совещания с командующими армией Сталин, перед обедом,
снова вышел мыть руки и заметил коротышек, ходивших по улице.
   - Серов, - сказал Сталин негромко, - если вы сейчас же не уберете всех
этих дармоедов, которые только привлекают ко мне внимание, вам и Берия не
сдобровать.
   Так ему и передайте.
   ...Ночью два батальона охраны были загружены в теплушки, но в Москву
тем не менее не отправлены.
   На следующее утро, убедившись, что вокруг дома нет никого, кроме взвода
автоматчиков, Сталин, усмехнувшись, сказал:
   - А вечером давайте-ка поедем поближе к линии фронта.
   ...Всю ночь разведка искала хоть один несгоревший дом примерно в
пятидесяти километрах от передовой; нашли; хозяевам было сказано, что
приедет "генерал-майор Иванов, остановится на одну ночь, не могли бы
переночевать в соседской землянке?".
   Здесь, в избе, Сталин и провел совещание с четырьмя комдивами - эти
донесут до солдат правду о том, что он, Верховный, был на передовой, но
без трезвона, шумихи и пропагандистских штучек, а скромно, как и надлежит
вести себя соратнику Ленина, продолжателю его великого дела.
   Ящик вина привез начальник его охраны Власик, он же и откупоривал
бутылки, угощая молодых генералов "саперави" и "хванчкарой".
   За обедом Сталин шутил, расспрашивал комдивов об их семьях, рассказал,
как он со Свердловым и Каменевым жил в ссылке, - изба походила на эту;
генералы замерли, услыхав в устах Сталина фамилию Каменева, - он говорил о
нем спокойно, как о здравствующем и поныне партийце, а не шпионе...
Вспомнил и Троцкого: он был маневренным военным, в этом ему не откажешь.
   Попрощавшись с гостями, Сталин попросил Власика закрыть бутылки
пробками: "Не люблю, когда вино выдыхается... В Грузии тщательно следят,
чтобы пробки были хорошо пригнаны, пора бы и нам этому научиться".
   Наутро, едва только рассвело, Сталин проснулся, с видимым удовольствием
вымылся во дворе, сказал, что время возвращаться в Москву, и
поинтересовался:
   - Серов, где хозяева этого дома?
   - Они ночевали у соседей, в землянке, товарищ Сталин...
   - Вы их как-то поблагодарили за это?
   - Нет.
   - Это плохо, Серов. Очень плохо... Человек, лишенный чувства
благодарности, бездуховен... Конечно, особенно баловать крестьян не
следует, но отмечать доброе дело - должно... Дайте им в подарок от
генерала Иванова денег...
   - Слушаю, товарищ Сталин... Сколько?
   - Сто рублей, пожалуй, слишком много, - задумчиво ответил Сталин. - А
вот тридцать передайте им от меня - в хозяйстве пригодится...
   В ту пору буханка хлеба на рынке стоила пятьсот рублей...
   По нынешнему пересчету цен этот подарок крестьянской семье выразился бы
тридцатью копейками...
 
 
   8
 
 
   После того как операция "Багратион" с блеском закончилось, Советская
Армия вышла к границам тридцать девятого года. (Константин Симонов, когда
я спросил, отчего он не продолжил "Солдатами не рождаются", усмехнулся: "Я
воевал за освобождение моей Родины. Все, что произошло потом, - новый
цикл, с иными героями и потаенными целями, но писать его будет кто-то
другой".)
   Сталин пригласил на Ближнюю дачу маршалов, - решил устроить в их честь
ужин.
   Когда все съехались, Сталин приветствовал гостей в холле, пожал каждому
руку; остановившись перед Рокоссовским, задумался на мгновение, молча
повернулся и вышел; военачальники переглянулись; Жуков ободряюще кивнул:
"Сейчас вернется".
   Сталин действительно вскоре вернулся с букетом роз, протянул их
Рокоссовскому, глухо кашлянув:
   - Это за то, что ему больше вас всех досталось.
   Понимать эту фразу можно было двояко: либо Сталин говорил о тяжести
боев (хотя Жукову доставалось не меньше), либо о том времени, когда
маршала таскали на допросы, выбивая показания о принадлежности к "банде
троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов".
   Потом Сталин пригласил маршалов во двор, где стол был накрыт
по-кавказски, под полосатым тентом; дымились карские шашлыки на углях,
жарилась молодая козлятина, на старинных сковородках, привезенных с
Кавказа, шипел желто-сливочный сулугуни.
   Вино было из Тбилиси; бутылки опечатаны особым сургучом, что означало:
   "проверено, соответствует кондиции"; ЛСУК - "Лечебно-Санитарное
Управление Кремля" - проверяло все, что подавалось на стол Верховному;
потом, впрочем, была еще одна проверка, негласная, контролировавшая
заключение медиков. Был на столе и коньяк "Варцихе"; водки стояло всего
две бутылки (Сталин ее не пил, но знал, что Толбухин и Конев коньяк не
очень-то любят, пусть себе порадуются "белой").
   Ужин удался на славу; хороший тост произнес Берия; он знал, что тост
этот нравится Сталину, поэтому разыгрывал его в лицах: "Однажды юноша
зашел на старое кладбище в горах и подивился надписям на крестах и
могильных плитах: "Гиви Кварцхава, родился в девятисотом году, умер в
девятьсот пятнадцатом, жил тринадцать лет"; "Ладо Гудиани, родился в
восемьсот сорок пятом, умер в девятьсот двадцатом, жил сорок два дня..."
Что такое, думает юноша?! Как такое может быть?! А навстречу ему шел
седобородый мудрец в белых одеждах, с посохом.
   И обратился к нему юноша: "Скажите, уважаемый, отчего такие странные
надписи на крестах?" - "Оттого, сын мой, - ответил седобородый мудрец, -
что возраст людей в этом краю определяется не годами, прожитыми на земле,
но часами дружбы!" Так выпьем же за дружбу наших маршалов, выдающихся
военачальников эпохи гениального стратега наших побед Сталина!"
   Рассказал свой любимый анекдот и Молотов: "Мужчина был в гостях,
постоянно прикладывался к рюмочке, а жена, как и полагается всем женам,
удерживала его: не надо да не надо! В конце концов она взмолилась: "Ну
хоть съешь что-нибудь! Вон, смотри-ка, хорошая булочка!" Ее муж покорно
съел булочку и сразу же обвалился со стула, прошептав при этом: "Это твоя
булочка виновата!"
   ...Потом плясал Буденный.
   Ах, как он плясал в восемнадцатом, когда собирались узким кругом; как
шел Ворошилов; как же быстролетно время, как неудержимо уходит оно, словно
песок сквозь пальцы...
   ...Сталин чувствовал, что вечер удался; редкое состояние спокойствия
размягчило его, он откинулся на спинку кресла, чуть вытянул ногу и с
прищурливой доброжелательностью обсматривал лица гостей: все свои, никакой
затаенности, недоговоренности; случилось то, чего он столько лет
добивался: наконец-то окружен гвардией, не кто-либо, но именно они
передадут поколениям правду о том, что он, Сталин, сломал шею гитлеризму;
конец - всему делу венец! Это еще надо будет посмотреть, по чьей вине
случился сорок первый год; не сейчас, конечно, сейчас нельзя мешать людям
делать их Дело, но придет время, и мы найдем истинных виновников трагедии.
Генерал Павлов - что? Сошка, мелюзга... Ворошилов не зря рассказывал, как
он нашел его в Белоруссии, в июле, на проселке, под дубом, - ноги солнцу
подставил, портянки сушил на глазах у всех...
   "А я ведь читал твои донесения, которые ты против меня сочинял, Павлов,
- сказал ему тогда Клим. - Ты ведь сигнализировал на меня, псевдонимом
подписывался, хотел под монастырь подвести, нехорошо..."
   ...Перед тем как пришло время разъезжаться, после того как все
произнесли тосты за Верховного, Берия попросил слова; Сталин несколько
удивился - это не в обычаях стола просить второй тост, тем неменее
посчитал неудобным отказывать, военные могут этого не понять, у них свое
представление о тех, кто на вершине пирамиды, нет смысла это представление
менять. Сейчас время устойчивости, все - локоть к локтю, война требует
единства...
   - Товарищ Сталин, я предлагаю выразить благодарность вашим поварам,
охране, всем, кто готовил сегодняшний стол, - Берия обернулся к тем, кто
стоял у мангалов, - наши грузинские янычары верны вам, как никто!
   Сначала Сталин поднял свой бокал, но потом заметил, как Жуков и Конев,
обернувшись, следом за Берия внимательно рассматривали поваров и охрану -
рослые грузины, в основном голубоглазые, видимо мегрелы, лица счастливые,
вот-вот заплачут от гордости: сентиментальность - гарантия фанатичной
преданности.
   Сталин поставил бокал на место, лицо собралось старческими морщинами и,
не глядя на Берия, а словно обращаясь ко всему столу, сухо посмеялся:
   - Значит, грузины Сталина любят и верны ему... Хм... А что русские?
Любопытно, как они относятся к Сталину?
   Через три дня, перед тем как маршалы разъезжались по своим фронтам,
Сталин неожиданно устроил прощальный обед: ни одного грузинского повара не
было; стол обслуживали рослые охранники - все как один русские.
   Сталин постоянно наблюдал за Жуковым и Коневым, за их реакцией; однако
ни один из маршалов попросту не обратил на это внимания.
   "...А Троицкий бы понял, - подумал Сталин. - Все-таки разница между
профессионалами, техниками войны, и политиком весьма значительна".
   ...Грузин, однако возвращать в Москву не стал: то что сделано, -
сделано, нельзя менять решения, интеллигентщина, слава богу, ушла в
прошлое и, полагаю, ни когда не вернется.
 
 
   9
 
 
   Звонок в секретариат Молотова раздался рано, в девять тридцать:
   - Американский посол Аверелл Гарриман просит соединить его с министром
иностранных дел.
   - Министр проводит совещание.
   - Когда вы сможете соединить посла с министром?
   - Я затрудняюсь дать точный ответ. Пожалуйста, позвоните в двенадцать.
   ...Помощник Молотова был предупрежден заранее, что с утра будет звонить
Гарриман, ибо уже в восемь подписчики получили "Литературную газету" со
статьей лауреата Сталинской премии Бориса Горбатова - "Человек в коротких
штанишках".
   Заголовку было предпослано слово, разверстанное на три колонки:
"предатели".
   Речь в статье шла о президенте Соединенных Штатов Америки Гарри
Трумэне, главе дружественного - согласно действовавшему тогда Договору -
государства.
   Молотову было дано указание уклониться от встречи с Гарриманом под
любым удобным предлогом; указание пришло от Сталина прошлой ночью.
   ...Помощник посла звонил в приемную минист