Юге;
Япония уберет войска из Индокитая  после  заключения  мира  с  Китаем;
Америка  не должна мешать японо-китайскому замирению;  Япония получает
нефть и прочее с Юга.
     - Это так называемое предложение "оцу",  - пояснил Пейдж.  - Явно
рассчитано на то, что мы не примем его.
     Донахью удивленно поднял брови:
     - Но ведь сюда прилетел второй посол,  и он вместе с Номура будет
вести переговоры.  Значит,  Токио хочет продолжать переговоры. Если бы
там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.
     - Его прислали для того,  чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу,  -
сказал Уайт.
     Пейдж протянул  Уайту  "Чикаго  трибюн"  от  27 октября.  Красным
карандашом было отчеркнуто  следующее  место  в  редакционной  статье:
"Каким  жизненным  интересам  США может угрожать Япония?  Она не может
напасть на нас.  Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база
на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота".
     - Вот так думают они,  - Уайт кивнул в сторону Донахью.  - Но то,
что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.
     Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта.
В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.
     - Все меры приняты,  - доложил он.  - Всем радиостанциям морского
ведомства   приказано   отныне   контролировать  японские  заграничные
радиопередачи,  включая объявления и тексты песенок.  Я  уже  попросил
записывать  для  меня  японские танго и слоуфоксы.  Такие же директивы
даны армейским радиостанциям  и  станциям  радиоперехвата  федеральной
комиссии  связи.  Теперь  будем  ждать сводку погоды.  - Он взглянул с
улыбкой на Донахью.  - Я уже заключил пари на несколько дюжин  бутылок
олд парра. А вы?
     Донахью пошел к дверям.  У порога он обернулся и кивнул в сторону
Уайта:
     - Мы заключили пари.  Вы все будете свидетелями  Он  проиграет  и
уступит мне свою желтую... лилию.

                              28 ноября
     Оба посла сидели  в  угловом  кабинете  с  большим  электрическим
камином.  Они  недавно  вернулись от Хэлла.  Номура успел облачиться в
халат.  Курусу был еще в визитке и серых брюках  в  черную  полоску  -
строгий и чинный. Он держал в руках тетрадку.
     Адмирал диктовал секретарю-драгоману:
     - Таким   образом,   ответ   американской   стороны   сводится  к
контртребованию, чтобы Япония признала четыре принципа. Признание этих
принципов  будет  означать,  что  Япония  принимает  все  американские
требования:  эвакуировать войска из Китая и Индокитая,  упразднить все
правительства   на   территории   Китая,   с   тем   чтобы  чунцинское
правительство стало единственным...
     Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик:
     - Все равно не запомнить.  Буду говорить  и  заглядывать  в  нее.
Правда, придется искать слова.
     Номура показал на драгомана.
     - Исида знает наизусть всю тетрадку.  Он будет сидеть около вас и
подсказывать.  - Сделав несколько глотков из  чашки  с  чаем,  адмирал
продолжал   диктовать:   -  Новым  является  предложение  относительно
заключения  коллективного  договора  о  ненападении,  причем  в  числе
участников договора фигурирует Чунцин.  Таким образом,  принятие этого
предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и  вообще  поставит
ее в унизительное положение...  К этому прибавь то,  что я продиктовал
раньше, и перепиши все начисто.
     Драгоман вышел  из  кабинета.  Но тут же вернулся и сообщил,  что
Токио вызывает посла  Курусу  -  у  аппарата  начальник  американского
отдела  министерства  иностранных  дел  Ямамото.  Курусу  взял трубку.
Слышимость была неважная,  но помогло то,  что у Ямамото была отличная
дикция. Номура взял отводную трубку.
     Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой.
     Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова "свадьба".
     Курусу. Говорили примерно о том же,  о чем вчера говорила  Умэко.
Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос.
     Ямамото. Южный?
     Курусу. Да,  южный.  Одно  время  казалось,  что  свадьба  - дело
решенное. Как вы считаете... ребенок родится?
     Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро.
     Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой.
     Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться?
     Ямамото. Я  думаю,  что  родится  крепкий  ребенок.  Вы   сделали
заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан?
     Курусу. Нет, не сделали.
     Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров.
     Курусу. Продолжать? Попытаемся.
     После паузы Ямамото сказал:
     - Так или иначе, но мы не можем продать гору.
     Разговор кончился.  Положив трубку,  Курусу вздохнул, поднес руку
ко лбу и стал медленно массировать надбровье.
     - В Токио не хотят уступать, - пробормотал он. - Сугияма и Нагано
взяли верх.
     - Надежд  на  свадьбу  нет,  -  сказал  Номура.  - И по-видимому,
родится ребенок. Это неизбежно.
     Оба посла  погрузились  в  молчание.  На  улице  заиграл оркестр.
Адмирал подошел к окну и отодвинул  гардину.  На  той  стороне  улицы,
перед  закусочной,  вокруг  музыкантов  собрались люди.  Но как только
оркестр смолк и негритянка в форме офицера  Армии  спасения,  отчаянно
размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться.

                              29 ноября
     Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну.
Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд.  Потом пошел
в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой.  Пейдж тоже  устал:
он громко зевал, потягивался и яростно тер затылок.
     Уже третью  ночь  подряд  Уайт  и  Пейдж  сидели  до   утра.   Из
дешифровального  сектора  "магия"  поступала  в течение всего вечера -
надо  было  готовить  материал  для  утренней  сводки.  Хозяин  теперь
требовал, чтобы первую сводку клали ему на стол не позже девяти утра.
     Кофе и холодная вода отогнали сон.  Уайт закончил  редактирование
всех  телеграмм.  Самыми  важными  были две - обе из Токио от министра
иностранных дел.
     Первая - от 22 ноября - гласила:
     "Если можно будет разрешить все вопросы к 29  ноября,  мы  решили
ждать.  Но на этот раз,  подчеркиваем,  это - крайний срок, изменен не
будет. После этого дня события начнут развиваться автоматически."
     А во второй - от 28 ноября - говорилось:
     "Через несколько дней вам будет послано сообщение о точке  зрения
правительства,  и на этом фактически переговоры будут закончены. Но вы
не создавайте у американцев впечатления, что переговоры закончены.
     Сообщите им, что ждете директивы правительства."
     Уайт ударил ладонью по столу:
     - Утренняя сводка ошеломит нашего Хозяина и его вассалов.  Японцы
готовятся к прыжку. Как у тебя? Дай кодированный текст.
     Пейдж возился с расшифровкой телефонного разговора между Курусу и
Ямамото.
     - Все в порядке.  Спасибо Шриверу, это он достал в Токио код "РИ"
для телефонных разговоров.  - Он передал Уайту японский  текст.  -  Из
этого   разговора  видно,  что  со  "свадьбой"  ничего  не  получится.
"Свадьба" - это соглашение.  "Родится ребенок" - это разрыв.  Токио не
хочет "продавать гору", то есть идти на уступки.
     - А кто такая Кимико-сан?
     - Это президент Рузвельт, а Умэко-сан - Хэлл.
     Уайт усмехнулся:
     - Наша  утренняя сводка разочарует начальство.  Они с нетерпением
ждут сигнала насчет "северного ветра", а дело идет к "восточному".
     Пейдж потянулся   и   громко   зевнул.  Уайт  предложил  немножко
прогуляться.
     Они прошли мимо гаража Белого дома.  Около статуи Боливара стояли
полицейские в высоких резиновых  сапогах.  У  здания  Торговой  палаты
выстроились разноцветные туристские и школьные автобусы.  Их окатывали
водой из шлангов негры-мойщики.
     Уайт и  Пейдж  медленно  прошлись по Пенсильвания-авеню до здания
Национальных архивов и вернулись в бюро.  Сейчас  же  явился  дежурный
солдат-негр  и  начал  убирать  помещение.  Окончив уборку,  он принес
большой брезентовый мешок и стал ссыпать  в  него  бумажный  мусор  из
корзин "магов".
     Загудел телефон  на  столе  Уайта.  Звонил  начальник   японского
направления Макколла:
     - Опять просидели всю ночь,  Уайт?  Бедняжка.  На рождество я вам
устною недельный отпуск, походите на лыжах.
     - Боюсь,  что на рождество нам будет не до лыж.  Утренняя  сводка
будет весьма зловещей. Свадьбы не будет, родится большущий ребенок.
     Макколла свистнул - он знал код "РИ":
     - Я  приеду  только  к двенадцати.  Передайте все Донахью,  пусть
скорей доложит Уилкинсону.  Запись разговора Курусу с Токио включите в
сводку.
     Вскоре явился Донахью - прямо с теннисного корта,  с  ракеткой  в
чехле. Он бегло прочитал сводку и почесал подбородок.
     - Как видишь, разрыв близок, - сказал Уайт.
     - Судя  по  телефонному разговору Курусу - Ямамото,  они не хотят
прекращать переговоров,  - сказал Донахью. - Тут же написано черным по
белому: "Насчет свадьбы не прекращайте разговоров".
     - Но в "магии" от двадцать восьмого  говорится,  что  "фактически
переговоры будут закончены".
     Донахью поморщился:
     - Почему  ты  истолковываешь текст так предвзято?  Здесь сказано,
что  через  несколько  дней  из  Токио  будет  прислана  телеграмма  с
изложением  позиции Японии,  и на этом данная стадия переговоров будет
закончена.  Мы дадим ответ,  и снова начнутся переговоры,  но  уже  на
другой  основе.  Токио  лихорадочно ищет почву для компромисса.  Вчера
ночью Номура беседовал с  патером  Драутом,  потом  с  министром  почт
Уокером.  И  тому и другому он заявил,  что будет продолжать встречи с
Хэллом.
     - И  кончится  это тем,  что они бабахнут нас по башке,  - сказал
Уайт.
     - По базе тихоокеанского флота, - уточнил Пейдж.
     Донахью взмахнул ракеткой:
     - У вас какие-то чугунные головы. Мне надоело твердить вам одно и
то же.  Японцы не смогут напасть на Перл-Харбор, потому что там только
тридцать футов глубины.  Следовательно, торпедная атака исключается, а
без торпед нет смысла нападать на линкоры.
     Пейдж возразил:
     - Англичане сбрасывали  торпеды  на  полигоне  глубиной  в  сорок
футов, а это почти столько же, сколько в Перл-Харборе.
     - Сообщение об этих испытаниях мы получили только от  агентов,  -
сказал  Донахью,  -  подтверждений не было.  На наш официальный запрос
английское командование не дало вразумительного ответа.
     Донахью взял  папку  с  телеграммами для сводки.  Уайт показал на
"магию", лежащую на столе:
     - А эту возьмешь? Адресована генконсулу в Гонолулу.
     - Она не войдет в сводку.
     - Почему? Очень интересная.
     Донахью махнул рукой и ушел.  Уайт взял  телеграмму  со  стола  и
пошел за ним.  Он открыл дверь кабинета Уилкинсона. Тот сидел в кресле
и читал газеты.
     - Что у вас? - спросил Уилкинсон, подняв очки на лоб.
     - Донахью  не  пожелал  взять  для  сводки   эту   "магию".   Она
представляет первостепенный интерес.
     Уайт положил перед начальником телеграмму.
                              "Из Токио.
                        Генконсулу в Гонолулу
                                Э 113
     Сообщите о   кораблях,   стоящих   в   следующих   зонах:    зона
Перл-Харбора,  залив  Мамала в бухте Гонолулу и прилегающая акватория.
Просим собрать данные в совершенно секретном порядке."
     Уилкинсон прочитал телеграмму и положил ее на стол:
     - Ничего  экстраординарного.  Такие  задания  посылаются   многим
японским консулам, находящимся около военных гаваней.
     Уайт подошел вплотную к столу Уилкинсона и наклонился вперед:
     - Эта "магия" говорит о том,  что японцы готовятся к нападению на
Гавайи.  Надо немедленно известить адмирала Киммела и генерала  Шорта,
чтобы были наготове.
     - Мы послали позавчера им телеграмму  о  том,  что  японцы  могут
начать  военные  действия  против  Филиппин,  Таиланда,  Борнео  и  на
перешейке  Кра.  Можете  не  волноваться.  -  На  благообразном   лице
Уилкинсона появилась улыбка. - Мы не спим. А вам надо пойти поспать. У
вас очень утомленный вид, Уайт.
     Уайт повысил голос:
     - При чем тут Борнео и Кра? Речь идет о Перл-Харборе!
     Уилкинсон слегка поднял брови и откинулся в кресле. Потом спустил
со лба очки и с любопытством уставился на подчиненного.
     - Мне  кажется,  я  сам  знаю,  что  надо  делать,  - произнес он
подчеркнуто спокойно. - И знаю, кому нужно посылать телеграммы.
     Уайт крикнул:
     - Нет,  не знаете!  Вы ничего не видите! Или видите, но ничего не
делаете...
     В кабинет вошел Донахью.  Он схватил Уайта под руку и зашептал  в
ухо:
     - Успокойся, Никки, считай до двадцати. Успокойся, ради бога.
     Уилкинсон снова поднял очки на лоб и сложил руки на животе.
     - Уайт, вы переутомились, я понимаю вас, - он сочувственно кивнул
головой,  -  сдали  нервы.  Держите  себя  в  руках  и  не устраивайте
припадков в служебное время.  Сходите к невропатологу.  Мы  следим  за
японским  флотом.  Наша  радиоразведка  уже  заметила,  что возрастает
концентрация сил японского флота,  они вовсю ведут ложный  радиообмен,
чтобы  сбить  нас с толку.  Мы также обнаружили скопление самолетов на
Формозе и перемещение авиации к югу от  Японии.  Мы  вполне  допускаем
возможность   нападения  Японии  на  Филиппины  и  на  английские  или
голландские владения. Но... японцы могут наброситься и на других. И вы
знаете на кого.  И эту альтернативу, весьма вероятную, мы, разведчики,
не вправе сбрасывать со счетов.
     Донахью погладил Уайта по плечу.
     - Ты совсем издергался,  Никки, и выбился из сил. Ходи со мной по
утрам  в  манеж.  - Он повернулся к Уилкинсону.  - Получены сведения о
том,  что японцы уже утвердили план военной администрации в  Сибири  и
сейчас в Токио идет тайная мобилизация всех переводчиков-россиеведов.
     Уайт с трудом произнес:
     - Простите... Я позволил себе...
     Уилкинсон молча пожал плечами и обратился к Донахью:
     - Вчера Дайана потащила меня в Национальную галерею.  Я собирался
туда уже несколько лет, но никак не удавалось. Я не знал, что там есть
Утрилло, две замечательные вещи... парижские переулки. Видел?
     - Мне недавно сказали об этом,  - ответил Донахью.  -  Непременно
схожу.  Любопытная  судьба  у  этого замечательного мастера.  Пока был
пьяницей и бродягой...
     - Это был Верлен от живописи, - заметил Уилкинсон.
     - Вот именно,  он был форменным пропойцей,  в пьяном  виде  делал
потрясающие  шедевры  и  прославился на весь мир.  А с тех пор как его
прибрала к рукам богатая вдова и поселила в шикарном доме, он перестал
писать.  Говорят,  теперь  он только молится и пьет лимонад.  Утрилло,
увы, кончился.
     Уилкинсон покачал головой:
     - Жаль.  Я очень люблю одну его  картину.  Написана,  кажется,  в
тринадцатом  году.  Это  -  деревенская  церковка  с  часами на башне.
Изумительная серо-зеленая гамма.
     Уайт вышел из кабинета и столкнулся у входа в бюро с Шривером.
     - Энди! - воскликнул Уайт. - Как дела?
     Шривер заметно осунулся, виски у него стали совсем белыми.
     - Уилкинсон  не  хочет  пускать  меня  обратно  в  бюро.  Спасибо
Донахью,  устроил в контрразведку в Перл-Харборе. Буду помогать Уолшу.
Контр-адмирал Тернер сказал мне:  "Вы едете в самое безопасное место в
мире".
     За его спиной показалась голова Пейджа:
     - А вы, Энди, тоже считаете Перл-Харбор безопасным местом?
     Шривер засмеялся:
     - Нет,  не считаю.  Я знаю,  что японские адмиралы умеют выбирать
места для ударов.
     - А у нас наверху не понимают этого, - сказал Пейдж.
     Уайт протяжно вздохнул.
     - Такое  впечатление,  - произнес он глухим голосом,  - как будто
японцы изобрели страшное оружие.  Направляют из Токио через весь океан
невидимые лучи на наших начальников и усыпляют их мозги.

                              29 ноября
     Кита получил  условную  телеграмму,  означавшую,  что  29  ноября
прибудет тайный дипкурьер, с которым надо встретиться на пароходе.
     По расписанию пароход "Акаси-мару" должен был прибыть в  Гонолулу
в  девять часов утра - он шел из Кобе в Мексику,  с заходом на Гавайи.
Но пароход опоздал из-за шторма на три с лишним часа.
     Кита поднялся  по трапу.  Его встретил помощник капитана с черной
повязкой на глазу.  Он провел генконсула к себе в каюту и ушел. Спустя
минуту явился дипкурьер.
     Кита видел его впервые.  Дипкурьер назвался Огасавара. Сразу было
видно - он не чиновник ведомства иностранных дел,  а офицер. И не ниже
капитана второго ранга.  Судя по раскрасневшемуся  лицу,  он  выпил  с
утра.
     - Какие у вас новости? - спросил Огасавара.
     Кита ответил:
     - Авианосец "Энтерпрайз" вышел из Перл-Харбора  и  направился  на
Уэйк.
     - Когда вышел?
     - Три дня тому назад.
     - Это прекрасная новость.  За нее надо выпить. - Дипкурьер достал
из  шкафа  бутылку  саке  и  наполнил чайные чашечки.  - Я,  очевидно,
останусь в Мексике. Обратно все равно не успею.
     Кита отпил полчашки:
     - Значит, наши вышли с Курил?
     - Да.  Вы  получите директиву о сожжении документов,  и сейчас же
после этого последует сигнал.
     - Знаю. Мои люди уже дежурят круглосуточно у радиоприемника.
     - Сигнал может быть передан и  в  виде  телеграммы  о  назначении
секретарей Касиваги и Минами - это будет означать,  что мы начинаем. -
Дипкурьер осушил чашку и громко икнул.  - А может  быть,  не  получите
никакого сигнала, не до этого будет.
     - Пожалуй,  можно будет приступить к  ликвидации  документов,  не
дожидаясь телеграммы.
     Дипкурьер кивнул и согнал  с  лица  улыбку.  Вытащив  из  кармана
листок, он сказал:
     - Давайте  проверим  пункты,  откуда   будут   даваться   сигналы
подлодкам. У вас все готово?
     - Когда начать подачу сигналов?
     - С завтрашнего вечера.  Значит так...  - дипкурьер поднес листок
близко к лицу и зажмурил один глаз: - С чердаков домов в бухте Раникай
и в деревне Калама.
     - Это на Оаху, а на Мауи - с пункта между Ровакула и Балеакала.
     Дипкурьер спрятал листок в карман и спросил:
     - Как дела у Идэ?
     - Он мне не говорит, но, по-видимому, все хорошо.
     - Передайте ему, что накануне событий ему сообщат через связного,
что надо делать. Назовите мое имя, он знает.
     - А он не будет сердиться, что я не устроил ему встречу с вами? У
него тяжелый характер.
     Огасавара рассмеялся.
     - Не  советую  с  ним  ссориться.  Очень решительный человек.  Не
постесняется даже вас...  Будьте осторожны.  Время такое, нервы у всех
на пределе.  - Он улыбнулся и поклонился.  - Извините меня, я немножко
выпил.
     - Ну что вы,  - Кита тоже поклонился.  - Я тоже выпил.  Только не
надо путать:  у трапа меня встретил человек с черной  повязкой  вместо
белой. Значит, ударим?
     - Да.  - Огасавара сделал жест фехтовальщика,  опускающего меч на
голову противника. - Наверное, через неделю.
     - Тренировку закончили?
     - Да.  Несколько месяцев упражнялись в Кагосиме, сделали из бухты
макет Перл-Харбора.  Летали бреющим полетом над бухтой и тренировались
в  сбрасывании  торпед  и  бомб.  А Сакурадзима исполняла роль острова
Форд.
     - Технику сбрасывания на мелководье отработали?
     - Научились  сбрасывать  на  глубинах  менее  тридцати  футов.  К
торпедам приделываем специальные стабилизаторы "Кай-два".
     - Молодцы.  Меньше тридцати!  - с восхищением произнес  Кита.  Он
рассмеялся:  -  Вот будет сюрприз для американцев - этого они никак не
ожидают.
     На прощание Огасавара сказал:
     - Итак, ждите со дня на день. Все будет зависеть от погоды.
     Сойдя с  парохода,  Кита поехал на Ривер-стрит;  вышел из машины,
покружил по переулкам и,  убедившись,  что за  ним  никто  не  следит,
направился в китайский ресторанчик.
     В маленьком  зале  на  первом  этаже  сидели  торговые  моряки  -
европейцы и негры. Пройдя зал, Кита поднялся по крутой лесенке навер