...
     Адмирал оттопырил нижнюю губу:
     - Это   не  характеристика,  а  дифирамб.  У  тебя  привычка  все
преувеличивать. Какие у него недостатки?
     - Недостатки? В упрек ему, пожалуй, можно поставить то, что он по
характеру и  образу  мышления  больше  штатский,  чем  военный.  Очень
добросовестен, повышенно эмоционален, иногда наивно принципиален.
     - Я вижу,  что твой дружок стал  офицером  по  недоразумению.  Ну
ладно,  пусть  занимается  "магией".  А  ты будешь ведать специальными
сводками для  чинов  высшего  командования  и  Белого  дома.  -  Старк
выколотил пепел из трубки в пепельницу и откинулся в кресле. - Ну, как
там мартышки?  Готовятся?  Мне кажется, что мы все-таки преувеличиваем
опасность. А?
     Донахью ответил после небольшой паузы:
     - Я  беседовал с некоторыми весьма осведомленными людьми в Токио.
По их мнению, японцы будут всячески пугать нас, делать вид, что пойдут
на все. Но вряд ли решатся на войну.
     - Я тоже так думаю.  Если и начнут, то надо иметь в виду короткую
схватку.  Десять  раундов им без нефти не выдержать.  Значит,  им надо
начать с удара,  чтобы послать нас  в  нокдаун.  Куда  же  они  должны
ударить?   Только  по  Перл-Харбору.  Но  они  отлично  знают,  что  в
Перл-Харборе нельзя атаковать торпедами.  Для торпед требуется глубина
не  меньше  семидесяти  пяти  футов.  (Фут  - единица измерения длины,
равная 30,48 см.)
     - А  в Перл-Харборе не больше тридцати,  - сказал Донахью.  - Для
того чтобы напасть  на  Перл-Харбор,  японцы  должны  сперва  углубить
гавань в два раза.
     Оба рассмеялись. Старк ударил кулаком по кожаной папке.
     - Бог ниспослал нам удачу - мы стащили у японцев машинку и теперь
будем регулярно читать "магию". И эта "магия" подтвердит правоту наших
предположений  относительно дальнейшей политики Токио.  Они,  конечно,
помирятся с нашей помощью с Чунцином*, чтобы освободить себе руки  для
нападения  на  северного соседа. (* То есть правительством Чан Кай-ши,
поддерживаемым американскими правящими кругами.)
     На белом  телефоне  одновременно  с  гудением  загорелась красная
лампочка.  Старк взял трубку и,  выслушав то, что ему доложили, сказал
Донахью:
     - В  секторе  радиоразведки  начали  действовать   две   машинки,
сделанные нами по японскому образцу.  Быстро управились,  молодцы. Уже
приступили к перехвату "магии". Приготовь к вечеру первую сводку.
     Донахью вскочил с кресла и щелкнул каблуками.

                              26 августа
     Салон красоты был уже закрыт.  Отдельных клиенток впускали только
через  террасу  в  той половине дома,  где проживала Рут Кюн,  хозяйка
одного из лучших в Гонолулу косметических кабинетов.  Этим ходом могли
пользоваться только самые почетные клиентки.
     В приемной сидели три дамы.  Перед ними на  лакированном  столике
стояли  бокалы  с  ананасным  соком  и  тарелочки с солеными земляными
орехами.  Дамы ждали вызова в соседнюю комнату - вход в нее  закрывала
китайская ширма с золотым шитьем.
     - Я  рада,  что  Эрни  наконец-то  переведут  с  этой  галоши,  -
произнесла важная горбоносая дама,  похожая на верблюда. - И именно на
то самое судно, как предсказал хиромант.
     Дама оглянула  собеседниц,  но  они  не  откликнулись.  Очевидно,
потрясающая история с переводом ее сына на  другой  корабль  уже  была
известна всему Гавайскому архипелагу.
     Не дождавшись вопросов,  горбоносая вынуждена была сама  прервать
паузу:
     - Я рада,  но в то же время боюсь,  что надолго расстанусь с моим
мальчиком...
     Ее длиннолицая  соседка  с  тойтерьером  на  коленях   изобразила
удивление:
     - Почему? Уезжаете отсюда?
     Выдержав паузу, горбоносая ответила:
     - Нет. "Лексингтон" уйдет, кажется, на Мидуэй. В ноябре.
     Полная дама, курившая сигарету, сказала:
     - Не надо убиваться преждевременно. Марджори тоже боялась, что ее
муж   окажется  в  подчинении  у  своего  дядюшки,  но  все  кончилось
благополучно.
     - Она  имела  право  ужасаться,  -  заметила длиннолицая.  - Дядя
Рональда - знаменитый на весь  американский  флот  людоед  -  питается
жаренными в сухарях лейтенантами.
     Из-за ширмы показалась  высокая  белокурая  женщина  с  массивным
бюстом  -  Рут Кюн,  хозяйка салона.  При виде тойтерьера она вытянула
губы и наклонилась к нему, заскрипев корсетом. Песик лизнул ее в щеку.
Рут сказала с легким немецким акцентом владелице песика:
     - Вам этот цвет бровей очень идет. Подчеркивает цвет лица.
     - Посмотрим,   как   оценит   это   мой   магараджа,  -  ответила
длиннолицая. - Он очень строгий критик.
     - Муж  -  это  еще не так важно,  - вставила горбоносая.  - Надо,
чтобы нравилось другим раджам. Когда вернется ваш тиран?
     - В следующую среду.
     Рут стала почесывать песика за ухом.  Дамы заговорили о вчерашнем
событии  в  парке  Моаналуа,  где знатный турист из Европы,  испанский
маркиз,  застал свою супругу со старшим артиллеристом  с  "Аризона"  в
положении,   не  требующем  пояснений,  и  подал  жалобу  командующему
тихоокеанским флотом.  Затем стали говорить о капитане третьего  ранга
Риччи,  на  которого  вдруг  свалилось наследство от тети в Каире.  По
слухам,  тетушка нажила состояние не совсем приличным путем.  У  Риччи
состоялась отчаянная пьянка,  кончившаяся тем, что два офицера морской
пехоты решили взобраться на крышу башни Алоха - их  сняли  с  третьего
этажа.
     Беседу прервали вышедшие из-за ширмы массажистки - они пригласили
клиенток. Рут чмокнула песика в носик и прошла к себе.
     В столовой сидел  ее  отец  -  Бернард  Кюн,  крупный  мужчина  с
серебристой  шевелюрой.  Рут  поцеловала  его  в  щеку и вопросительно
подняла брови.
     - Я пришел,  Рутхен,  без предупреждения, - Бернард погладил дочь
по руке.  - Экстраординарные обстоятельства.  Сейчас сюда  приедет  на
минутку один джентльмен...
     Рут сдвинула брови и покачала головой:
     - Так не годится...
     - Не беспокойся, деточка. Это местный японский генеральный консул
Кита.  Ему  надо срочно поговорить со мной,  а в обычном месте сегодня
нельзя.  Насчет слежки не бойся.  Он заедет сюда только в том  случае,
если убедится, что за ним нет хвоста.
     - Все равно - очень рискованно.
     - Не  волнуйся.  - Он улыбнулся.  - Как дела с сестрой полковника
Флинта?
     - Завтра повезу ее смотреть рыб.
     - В аквариум?
     - Нет,  на  туристском  пароходе  со стеклянным дном.  Потом меня
пригласят к Флинтам на партию маджонга.
     - Что нового?
     - Ничего   особенного.   Капитан   второго    ранга    Кристофер,
по-видимому,  получит назначение в Сан-Диего,  а "Лексингтон" в ноябре
направится на Мидуэй, только что слышала.
     - Кто сказал?
     - Мать  лейтенанта  Юстеса,  который  переведен  на  авианосец  с
минного заградителя "Оглала".
     Кюн хмыкнул:
     - Это  очень  интересно.  Значит,  оба авианосца - "Лексингтон" и
"Энтерпрайз" - уйдут отсюда. Но это надо проверить как следует.
     - Кстати,  миссис  Вандергрифт  говорит,  что  ее  муж  не  будет
назначен к своему дяде -  вице-адмиралу  Лесли.  А  тот  находится  на
Филиппинах.
     - Вандергрифт плавает на "Хелене"?
     - Нет, на миноносце "Кэссин".
     Раздался тихий звонок.  Рут  вышла  из  комнаты  и  через  минуту
вернулась  вместе с японцем - худощавым,  с резко выпирающими скулами,
очень подвижным.  Рут предложила ему кофе,  но он помахал рукой  перед
носом. Она неслышно выскользнула из комнаты.
     - Беспрерывное наблюдение за рейдом начнем через  две  недели,  -
быстро заговорил японец. - А до этого надо будет срочно подготовить те
посты, о которых мы говорили. Как дела у вас?
     - Вполне  нормально.  -  Кюн взял карандаш и набросал на бумажной
салфетке план.  - Посты учредим  здесь  и  на  возвышенности  Вайанаэ,
оттуда просматривается вся гавань.
     - А в Калама?
     - Скоро будет готово. В Раникае уже есть.
     - А на Мауи?
     - Пункт между Ровакула и Балеакала подготовлен.
     Кита удовлетворенно хмыкнул:
     - Особенно важен пост на Мауи. Там надежный человек?
     - Родственник моей жены, немец. Он врач санатория в Кура.
     - Устройте так,  чтобы с ним мог держать прямую связь Нисина. Тот
самый, которого вы видели в прошлый раз.
     - Помню. - Кюн улыбнулся. - Хорошо, что он похож на гавайца.
     - Вот его запасной телефон.  Но  по  нему  надо  говорить  только
кодом. Встречаться с ним можно у китайца-ювелира на Кинг-стрит.
     Кита написал номер телефона и адрес  на  бумажной  салфетке.  Кюн
прочитал,  вынул  зажигалку  и сжег бумажку в блюдце,  затем аккуратно
размял пепел кончиком карандаша.
     - Вас привез сюда Нисина? - спросил Кюн.
     - Нет.  На нашей машине в  таких  случаях  ездить  рискованно.  Я
приехал на такси. Шофер - японец, мой человек.
     Кита встал.  Кюн провел его по  коридорчику  и  открыл  дверь  на
террасу.   Кита   подошел   к   машине,  стоявшей  на  другой  стороне
Калакауа-авеню под пальмами.
     Как только машина двинулась, он спросил у шофера:
     - Что сказал Нисина?
     - Он связался с капитан-лейтенантом Идэ, и тот ждет вас сейчас на
горной дороге около виллы Эспинозы за  скалой,  -  четко  отрапортовал
шофер.  -  Нисина  просил  иметь  в  виду,  что с прошлой недели около
банановой фермы установлен новый пост военной полиции.
     - Идэ хорошо прикрыт?
     - Очень хорошо.  Он из Вашингтона проехал прямо в Мексику, достал
там  мексиканский  паспорт  на  имя  Доминго  Акино  и,  приехав сюда,
устроился на ананасной плантации. Мексиканец японского происхождения.
     Кита ударил себя кулаком по колену:
     - Вот так  они  всегда  делают.  Держали  от  меня  в  строжайшем
секрете,  но  потом  увидели,  что  дело  хлопотное,  и подкинули мне.
Хлопоты мои, заслуги их.
     - Нисина сказал, что Идэ приказано работать самостоятельно, но он
будет держать связь с вами.
     Кита сердито дернул головой:
     - Значит, будет лезть в мои дела. И мешать...
     Проехав мимо  пляжа  Вайкики,  они домчались до подножия Макапуу,
затем  повернули  обратно  и  по  горной  дороге  поехали  в   сторону
университетского   поселка.   На   море   виднелись  огни  проходивших
пароходов.  Со стороны острова Кауаи летел самолет с зеленым и красным
огоньками. Оставив позади коттеджи профессоров, машина пошла вверх - в
сторону Нууану-Пали. Кита приказал потушить фары.
     Они проехали мимо опытного сада с ореховыми деревьями и плантации
сахарного тростника,  огороженной колючей проволокой, и остановились у
скалы,  выступающей на дорогу.  Из зарослей папоротника вышел человек.
Шофер открыл дверцу,  человек проскользнул в машину  и,  сев  рядом  с
Кита, показал головой на шофера. Кита сказал:
     - Мой связной, он в курсе всего.
     Человек поклонился и назвал себя:
     - Доминго Акино. Идэ.
     Кита ответил поклоном:
     - Мне сообщил о вас Нисина. Связь будем держать через него.
     Идэ откашлялся в руку и подчеркнуто вежливо сказал:
     - Мы будем держать прямую связь. Это санкционировано.
     Кита запротестовал:
     - Это не  совсем  удобно.  Такие  встречи  сопряжены  с  огромным
риском.
     - Ваши опасения понятны,  но  все  равно  мы  должны  встречаться
лично.  Не  ночью,  не так таинственно,  как сегодня.  Из Японии будут
приходить в адрес генконсульства  письма  от  моей  матери.  Переписка
будет  касаться  ее  переезда  сюда - это мой личный код.  Я стану сам
получать  письма.  Вряд  ли  американские  контрразведчики  заподозрят
человека,  который совершенно открыто среди бела дня будет приходить к
вам за письмами,  присылаемыми обычной почтой.  Предельная хитрость  -
это отсутствие всякой хитрости.
     Кита сердито промычал:
     - Если они начнут подозревать, я сейчас же прерву связь с вами.
     Идэ пропустил эти слова мимо ушей.
     - Значит, я буду ходить к вам. А они следят за вами?
     - За генконсульством?
     - 3а всеми, и особенно за вами.
     - Мы приняли кое-какие  меры.  Один  секретарь-практикант  делает
все, чтобы подогревать интерес к себе.
     - Мне сказали в  Токио,  что  вам  удалось  завербовать  крупного
джимена,  чуть  ли  не самого Шиверса.  Кажется,  так зовут начальника
местного  отдела  Эф-Би-Ай?  (Джимен  -  сотрудник  Федерального  бюро
расследований (Эф-Би-Ай).)
     Кита фыркнул:
     - Скоро    на    Гиндзе   будут   болтать,   что   я   завербовал
государственного секретаря Хэлла.
     Идэ тихо сказал:
     - Когда я работал в Шанхае,  еще до начала войны с китайцами, нам
удалось обработать двух европейцев,  работавших в полиции сеттльмента.
А потом оказалось, что они были подставлены к нам и дурачили нас.
     - Значит,  зона  вашей  деятельности...  -  начал Кита,  но Идэ с
вежливым поклоном перебил его:
     - Ваша  работа  мне известна.  Я не буду мешать вам,  мы не будем
дублировать друг друга.  - Идэ посмотрел в окошко машины.  - Поверните
назад,  я скоро выйду.  Мне хотелось бы попросить вас составить список
японцев,  местных уроженцев,  которых можно будет использовать.  И  не
только  жителей  Оаху,  но  и  других  островов.  В  первую же очередь
японцев, проживающих около аэродрома Канеохэ и Соленого озера...
     - Директивы  по  работе,  -  прервал  его  Кита,  -  я получаю по
соответствующей линии. А ваши...
     Идэ повторил:
     - Прошу  составить  список.  Через  некоторое   время   дипкурьер
доставит  вам  нужные  распоряжения.  И  еще  прошу.  К дочери хозяйки
плантации,  где я работаю,  на днях приезжала одна японка.  Недавно  я
ехал с ней на пароходе из Иокогамы.  Судя по всему,  она имеет широкий
круг знакомств среди американцев и может пригодиться  нам.  И  внешние
данные подходящие.
     - Как ее зовут?
     - На пароходе она называла себя Хаями Марико. Слышали о ней?
     - Нет. - Кита повернулся к шоферу: - Абэ, тебе известна такая?
     Шофер уклончиво ответил:
     - Наверное, кто-нибудь знает.
     Идэ продолжал:
     - Я хотел бы познакомиться  с  ней  через  кого-нибудь.  С  вашей
помощью. Но сперва прошу собрать о ней сведения. Буду надеяться...
     Посмотрев в окошко, Кита быстро сказал:
     - Вылезайте  здесь.  За  поворотом заправочная станция и казарма,
там не показывайтесь.  - Он поклонился и сердито буркнул:  -  Берегите
себя.
     - Прошу извинить за хлопоты,  которые я вам доставляю,  -  учтиво
ответил Идэ. - Берегите себя.
     Как только машина  замедлила  ход,  Идэ  поклонился  и  выскочил.
Машина помчалась в гору - внизу, направо от дороги, показалось море.
     - Он будет здорово мешать мне,  - Кита цокнул языком,  - довольно
бесцеремонный господин. Наверное, потребует, чтобы ему передали Нисина
или еще кого-нибудь.  И не нравится мне вся эта история с мексиканским
паспортом. Может с треском провалиться.
     - Но он опытный,  - заметил  Абэ,  -  работал  в  Шанхае.  Нисина
сказал...
     - Здесь не Шанхай,  болван! - крикнул Кита. - Там на рейде стояли
наши линкоры.  Никакого риска.  Там мог работать любой идиот.  - После
короткой паузы Кита сказал:  - Наверное,  придется отдать  тебя  этому
Идэ.
     Абэ повернулся к Кита и жалобно протянул:
     - Лучше кого-нибудь другого...
     - Будешь выполнять только отдельные его поручения.  Но  ни  слова
ему о моей работе,  слышишь?  О том,  из какой истории я тебя вытащил,
никому не скажу. Понял?
     Абэ молча кивнул головой. Кита ткнул его кулаком в плечо:
     - Если сболтнешь что-нибудь,  выдам с  потрохами  Баллиганту.  Он
тебя в два счета пошлет на горячий стул.
     - Не скажу ничего.
     - И особенно насчет того, что я встречаюсь с Баллигантом. Держать
рот на замке. Понял?
     Абэ хмыкнул и поклонился.
     На всякий случай Кита решил немножко покружить.  Машина  еще  раз
объехала вокруг горы Тантал,  затем промчалась по восточному берегу до
храма мормонов и, повернув обратно, направилась по дороге через Куурау
в город.  Никакой слежки не было замечено. Когда стали спускаться вниз
к городу, Абэ сказал:
     - А  я знаю эту Хаями Марико.  Она училась с моей сестрой в одной
школе. А сейчас Марико студентка-медичка.
     - Напиши об этом, - приказал Кита.
     - В последнее время она часто приходит в аптеку на  нашей  улице.
Кажется, покупает лечебные травы для своей бабушки.
     - Чья аптека?
     - Корейца Ан Гван Су на Маунакеа-стрит.
     - Напиши обо всем и принеси мне завтра утром.

                             27 сентября
     Ввиду особой  секретности документов,  идущих под грифом "магия",
было приказано обходиться без  стенографисток  и  машинисток.  Поэтому
Т-бюро, как назвали группу японоведов-переводчиков при дальневосточном
отделений разведывательного отдела  штаба  флота,  напоминало  мужской
монастырь. В дальний конец коридора на третьем этаже здания штаба, где
размещалось загадочное Т-бюро, женщины совсем не заходили.
     Тексты переводов  поступали на стол к Уайту.  Он их просматривал,
вносил исправления и передавал в таком виде Донахью,  а тот нес  их  к
капитану    третьего   ранга   Макколла   или   прямо   к   начальнику
разведывательного управления Уилкинсону.  От переводчиков  требовалось
только умение быстро и точно переводить с японского,  а не способность
печатать без помарок.  Уайт получал уже порядком  исчерканные  тексты,
сам тоже вносил поправки и делал вставки. Не удивительно, что при виде
очередных сводок "магии" Донахью вскидывал руки и стонал:
     - И такую мазню представлять начальству! Убийцы!
     Но начальство  жадно  хватало  переводы  расшифрованных  японских
телеграмм и упивалось содержанием текста, а не его внешним видом.
     Флотские и армейские дешифровщики получили по две машинки "97"  и
перемалывали   на   них   "магию".   Флотские   обрабатывали  "магию",
перехваченную в нечетные дни, армейцы - перехваченную в четные.
     В бюро работали квалифицированные офицеры-лингвисты,  обучавшиеся
в Японии и прошедшие  шлифовку  у  профессора-японоведа  Колумбийского
университета    Елисеева,    сына    бывшего   владельца   крупнейшего
гастрономического  магазина  в  Москве.  Но,  несмотря   на   солидную
подготовку,  японоведам-переводчикам приходилось трудновато.  Японские
телеграммы писались латинскими буквами, то есть фонетическими знаками,
и  в  этом  заключалась  опасность  -  в японском языке уйма одинаково
звучащих слов.
     - Проклятый   язык,  -  тихо  ругался  старший  лейтенант  Пейдж,
щупленький и лысый,  в очках.  - Это они  специально  выдумали,  чтобы
насолить всем,  кто изучает их язык.  Извольте догадаться,  о чем идет
речь.  Орган,  артерия,  возвращение,  срок, флагманский корабль, ваше
письмо и так далее - все звучит одинаково: "кикан". Целых восемнадцать
значений!  Или  "иси".  Означает  и  камень,  и  врач,  и  желание,  и
наследник, и воля покойного... поди разберись, о чем идет речь.
     - И еще смерть через  повешение,  -  вкрадчивым  голосом  добавил
старший лейтенант Крайф. За смазливую внешность и умение подлаживаться
к начальству его прозвали Гейшей.
     - Кто-нибудь из нас действительно повесится.  - Пейдж вздохнул. -
Вчера над одной фразой просидел битых два часа,  потому  что  японский
шифровальщик  забыл  указать  долготу  гласных,  собака.  А ведь слово
"кото",  если не оговаривать долготу гласных,  может означать тридцать
три разных понятия...
     - Все зависит от контекста, - сказал Уайт.
     Пейдж мотнул головой:
     - Он  часто  совсем  не  помогает.  Приходится   гадать.   Кошмар
какой-то.
     Гейша похлопал себя по голове:
     - Скоро у нас у всех вылезут волосы, как у Пейджа.
     Капитан-лейтенант Шривер - чуть-чуть сутулый,  с седой  прядью  -
покосился на Гейшу и произнес:
     - Волосы  лезут  у  тех,  кто  думает.  За   свою   шевелюру   не
беспокойтесь.
     Шривер недавно вернулся из Токио,  где  был  помощником  морского
атташе. Его отозвали по требованию японского правительства за скандал,
учиненный   на   банкете   в   турецком   посольстве   в   пр