отом.
   "Мне надо подняться", - билось в мозгу, но я не  могла:  там,  за  чертой
света, кто-то мог подстерегать  меня.  Я  стиснула  голову  руками,  заорала
"мама", прыгнула вперед и замерла в спасительной темноте.
   - Они ушли, - громко сказала я и испугалась. На четвереньках я  выбралась
в прихожую и включила  свет,  стояла,  прижавшись  к  стене,  ожидая,  когда
стихнет резь в глазах, потом осмотрелась: никого.  Я  вернулась  в  комнату,
рыдая от бессилия, зажгла верхний свет.  Комната  была  пуста.  Я  выключила
настольную лампу возле постели  и  обессиленно  сползла  на  пол.  Не  знаю,
сколько я так сидела, без мыслей, опустошенно, завороженно, в комнате  стало
сереть, близился рассвет. Я смогла подняться и вышла в ванную. Из зеркала на
меня смотрело чужое лицо с совершенно безумными глазами. Чувство было такое,
точно мне изнасиловали душу. Собрав все силы, я  подняла  голову  и  сказала
громко в пустоту:
   - Ты, ублюдок! Я тебе врала, от первого до последнего слова я тебе врала.
   В дверь звонили весьма настойчиво. Я осторожно подошла и спросила:
   - Кто?
   - Я, открывай.
   Я открыла и увидела Люську, ее левый глаз украшал здоровенный синяк.
   - Были? - спросила я.
   - Твою мать, твоего отца и твою бабушку!  -  прорычала  Люська,  лицо  ее
пылало. - Твоя идея разделиться. Меня чуть не убили, каково это  с  моими-то
нервами! - Люська рухнула на диван, сверля меня  гневным  взглядом.  Я  села
напротив и стала ждать.
   - Пришли ночью, двое.  Дверь  вышибли.  Можешь  себе  такое  представить?
Допрос мне устроили, видишь, как украсили?
   - Ты сказала?
   - Еще чего! - фыркнула Люська и добавила:
   - Правда, до утюга не дошло.
   - Выдержала нашу историю?
   - Слово в слово.
   - А они?
   - Пообещали сладкую жизнь  и  тебе  велели  передать,  что  из-под  земли
достанут.
   - Любопытно, - сказала я.
   - Куда уж  любопытней.  Вот,  телефончик  оставили,  на  случай,  если  я
чего-нибудь вспомню.
   Я взглянула на бумажку с записанным на ней номером и  убрала  в  кошелек:
никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни.  Люська  подозрительно  на
меня поглядывала.
   - Ну и как же ты от них отделалась? - полюбопытствовала я.
   - Сами ушли. Тут и милиция пожаловала:  кто-то  из  сердобольных  соседей
вызвал. - Люська помолчала немного и продолжила:
   - И Серега пропал, должен был утром  прийти  -  не  появился.  Звонила  -
занято.
   - Еще позвони.
   Люська прошествовала к телефону. Серега оказался дома, Люська  поговорила
с ним пару минут и вернулась, лицо у нее было озадаченное.
   - Что? - поинтересовалась я.
   - Просил к нему подъехать.
   - Зачем это?
   Люська пожала плечами:
   - Сказал: не по телефону. Едем, что ли?
   - А я-то зачем поеду?
   - Затем. Боязно мне что-то, да и Серега сказал, чтобы вместе приехали.
   Дверь нам открыла женщина лет  пятидесяти  с  больными  глазами,  указала
рукой на нужную дверь со словами:
   - Там он лежит.
   Серега и правда лежал, точнее, полулежал на груде подушек. Вид у него был
такой, словно его использовапи вместо боксерской груши: глаза заплыли,  губы
разбиты, ухо разорвано.
   - "Скорую" вызывал? - спросила я.
   - Нет.
   - Почему?
   - Отлежусь. - Говорить ему было трудно. Люська сначала запричитала, потом
гордо продемонстрировала свой синяк, а я стала осматривать Серегу: били  его
профессионально - очень больно и вполне безвредно.
   - Легко отделался, - сказала я, - ребра, нос и зубы целы,  а  ухо  сейчас
зашью. - Я раскрыла сумку, Серега слегка запаниковал:
   - Ты что, это всегда с собой таскаешь?
   - А как же, - влезла Люська, - она ж у нас доктор Айболит.
   Когда с ухом было покончено, я спросила:
   - Где они тебя?
   - Здесь, - усмехнулся Сергей. - Пятеро. Родителей  в  ванной  заперли,  а
меня в комнате отметелили. Очень советовали забыть про вас.
   - А ты? - спросила Люська.  Серега  задумался,  облизнул  губы,  глаз  не
поднимал.
   - Что я? - Он вздохнул. - Слушайте, что-то тут не  так.  Не  простые  это
ребятки, не какие-то дешевые уголовники. Тут народ покруче.
   - Так, - сказала  Люська,  устраивая  ранее  охраняемое  Серегой  тело  в
кресло. - Ты что ж это, бросить нас хочешь?
   - А что я могу, а? Против пятерых с кулаками не попрешь.
   - Ты когда объявление в газету давал, о чем думал?
   - Да, работа охранника не сахар, могут и морду набить, -  хмуро  заметила
я, лично  я  Серегу  прекрасно  понимала,  он  обиженно  засопел,  а  Люська
услужливо плеснула в огонь маслица:
   - Конечно, наш Кевин Костнер думал бабки стричь да по ночам развлекаться,
а тут, подумать только, плохие дяди.
   Серега сверкнул глазами, потом покачал головой и сказал:
   - Вам бы лучше уехать куда. Да и мне тоже.
   - Слушай, - сменила Люська кнут на пряник, - я тебе буду  платить  в  два
раза больше. Он отрицательно покачал головой.
   - Покойнику деньги ни к чему.
   - Что за чушь, - возмутилась Люська. - Не убьют же тебя.
   - Еще как убьют, - обиделся Серега.  Его  благоразумие  вызывало  у  меня
уважение.  Дураком  он  явно  не  был.  Люська  таращила  глаза,  до   краев
переполненная гневом.
   - Но не можешь же ты нас бросить. В конце концов, мужик ты или кто?
   - Что я сделаю один? - в отчаянии вопрошал Серега.
   - Ладно, - пришла я ему на помощь. - Это всего лишь работа, и  ты  можешь
отказаться. Меняй профессию, пока не поздно.
   Я пошла к двери, и тут Люська применила запретный, но весьма  эффективный
прием:  она  заревела.  Плачущая  Люська   выглядела   весьма   забавно,   я
притормозила, решив взглянуть на это зрелище, однако Сереге оно забавным  не
показалось, с отчаянным видом он разглядывал стену перед собой.  И  сохранял
молчание. Нет, дураком он не был. Люська, слегка подзатянув сцену, поднялась
с кресла, колыхнула бюстом и, сверкая глазами, сказала:
   - Если меня убьют, это будет на твоей совести.
   Вскинув голову, она выплыла из комнаты, при этом больше  напоминала  леди
Макбет, чем несчастную жертву. Я, естественно, отбыла вслед за ней. На улице
Люська сказала:
   - Ну и черт с ним. Только под ногами  путается...  Что  делать-то  будем,
объявления читать или правда в бега вдаримся?
   - В бега нам, пожалуй, не с руки.
   - Поехали ко мне, что ли? Чего на ветру стоять?
   - Пойдем пешком, - предложила я.
   - К чему это обувь-то портить?
   - К тому. Подумать мне надо.
   - Ладно, подумай.
   Мы  шли,  и  Люська,  как  ни  странно,  думать  мне  не  мешала,  видно,
сокрушалась из-за Серегиного отступничества. А мне  в  голову  лезли  разные
любопытные мысли. Вот почему, к примеру, Люськины визитеры рассыпали  угрозы
с просьбой и остальным их передать,  а  мой  настоятельно  рекомендовал  его
забыть? А  если  допустить,  что  он  из  другой  фирмы?  Может  еще  кто-то
интересоваться денежками, помимо законных владельцев? С моей  точки  зрения,
при таком раскладе ситуация  невероятно  запутывается.  Зубы  у  меня  опять
схватило.
   - Что? - среагировала Люська. - Зубы?
   - Нет.
   - А вот и врешь. Давай дома посмотрю.
   - Только у трупа. Это все твои дурацкие пирожные.
   Возле дома нас ждал сюрприз в виде Сереги. Он  сидел  на  скамейке  около
подъезда, нахохлившись и пряча лицо в ворот куртки.
   - За зарплатой пришел, штрейкбрехер? - спросила Люська.
   - Нет, - сказал он и, отводя глаза, добавил:
   - Не могу же я вас бросить в самом деле.
   Рейтинг Серегиных мозгов резко упал в моих глазах.
   - Ну пошли тогда, защитничек, - не очень любезно сказала Люська.
   - Нет, поедем со мной.
   - Куда это? - удивились мы.
   - К брату. Если кто и сможет помочь, так это Денис. Поехали.
   - О господи, - закатила глаза Люська. - Еще один крутой парень.
   - Он не просто крутой, - хмуро заметил Серега. - Он... в общем,  он  тот,
кто нам нужен. Я звонил ему, объяснил ситуацию, поехали, он ждет.
   Лично мною ничего хорошего от крутых парней не ожидалось, однако еще  раз
пережить сегодняшнюю ночь тоже не хотелось, потому, поймав такси, мы поехали
к Денису. Жил он в девятиэтажке на  седьмом  этаже,  лифт,  само  собой,  не
работал. Серега позвонил, послышались шаги, и дверь распахнулась. На  пороге
стоял парень в распахнутой на груди спортивной куртке. Ростом  он  был  ниже
Сереги и не так широк в плечах, но, увидев его грудную клетку, я поняла, что
очень долго буду бить по ней кувалдой, прежде  чем  смогу  нанести  ощутимый
урон. Парень этот состоял из сплошных мускулов, развитых, мощных  и  отлично
тренированных.
   - Проходите, - бросил он и пошел в комнату, мы послушно поплелись следом.
- Располагайтесь, - Денис сделал широкий жест рукой  и  улыбнулся.  До  сего
момента он мне казался очень молодым, едва ли старше Сереги, лицом он чем-то
напоминал брата: глаза, губы, светлый ежик волос, но было  оно  сухощавым  и
строже, и улыбка у него была, мягко говоря, неприятная,  и,  чтобы  вот  так
улыбаться, требовалось прожить на  свете  куда  больше  двадцати  пяти  лет.
Несколько секунд он разглядывал Серегу, потом спросил:
   - Кости целы?
   - Целы.
   - Врачу показывался?
   - Меня Таня смотрела.
   Денис вопросительно взглянул на меня, Люська, само собой, сразу влезла:
   - Вот, рекомендую, хирург из БСП, золотые руки. А я по зубам.  Если  зубы
прихватит, так сразу ко мне.
   Денис еще раз взглянул на Серегу.
   - Значит, кости целы? Ну что ж, хорошая работа.
   - Рад, что тебе понравилось, - ответил Серега, Денис засмеялся,  потрепал
его по плечу, Серега улыбнулся. По тому, с  каким  обожанием  он  взирал  на
брата, в глазах которого наблюдалась прямо-таки отцовская забота, было ясно,
что этих двоих связывают не только кровные узы, налицо была крепкая братская
любовь.
   Между тем мы  замерли  на  пороге  комнаты,  которая  тоже  являла  собой
уникальное в своем роде зрелище. На единственном окне  висели  легкие  белые
шторы, в правом углу стояла раскладушка, застеленная армейским одеялом, а  в
левом - мотоцикл. Больше в комнате ничего похожего на мебель не наблюдалось,
шведскую стенку и тренажеры я к таковым причислить не могу. Пол был  застлан
огромным  пушистым  и  очень  дорогим  ковром   серо-белых   тонов.   Люська
присвистнула:
   - Обувь снимать?
   - Я босиком хожу и не мерзну.
   Мы стащили сапоги и вошли в комнату.  Интересно,  как  он  сюда  мотоцикл
затащил, подумала яэ а Люська об этом спросила.
   - На руках, - ответил Денис, - сесть можно на раскладушку.
   - Подо мной она развалится, - заметила Люська и  стала  подпирать  стену,
Серега тоже остался стоять, я присела на армейское одеяло, а Денис  на  пол,
скрестив ноги и при этом неудобств как будто не испытывая.
   - У вас проблемы, если я правильно понял? - Я кивнула.  -  Несколько  лет
назад кто-то сел в тюрьму, оставив этой леди деньги. Так?
   - Так, - отозвалась Люська.
   - Сколько?
   - Что сколько?
   - Сколько денег?
   - Пять тысяч, - соврала Люська, не моргнув глазом.
   - Баксов? - уточнил Денис.
   - Само собой, - обиделась Люська.
   - Леди проявила непостоянство, к тому же деньги потратила. Так?
   - Так.
   - Все?
   - Так ведь инфляция, - пожала плечами Люська.
   - Тогда чем вы собираетесь платить мне? Мы переглянулись.
   - Положим, кое-что у нас есть. Если вы назовете разумную сумму...
   - Мои услуги стоят недешево.
   - Сколько?
   - Давайте еще раз все уточним. Вам  надоедают  уголовники  из-за  старого
долга. Так?
   - Да.
   - Я берусь избавить вас от них за тысячу баксов.
   - Нам надо это обсудить, - сказала Люська и вышла в кухню,  я  следом  за
ней. - Он нам нужен, - сказала она, я кивнула, - пусть подавится этой тыщей.
   - Если он тот, за кого себя выдает, наша липовая история  рухнет  в  пять
минут.
   - Ну и что? Главное, чтобы он был в деле. Займись им.
   - Я подумаю, - ответила я. Люська  фыркнула  и  вернулась  в  комнату,  я
следом за ней.
   - Мы согласны. Ты избавляешь нас от этих типов, мы платим тебе тысячу.
   Он усмехнулся, не могу сказать, что эта усмешка прибавила  мне  бодрости.
Через несколько минут Денис, одетый  в  джинсы,  свитер  и  кожаную  куртку,
спускался с нами на улицу.
   - Я отвезу вас в одно местечко, поживете там, пока я разберусь  с  вашими
друзьями.
   - Я что-то не понимаю, - проявила  любопытство  Люська,  -  ты  нас  что,
охранять не будешь?
   - Вы мне платите за то, что я избавлю вас от неприятностей,  а  охрана  -
это вот его хлеб. - Он засмеялся и ткнул Серегу в живот, тот охнул и  слегка
согнулся.
   - Осторожно, - вмешалась я, - мне уже надоело штопать этого парня.
   Возле дома стояла белая "семерка", как оказалось,  собственность  Дениса.
Он сел за руль, я рядом с ним, а Люська с Серегой сзади. На светофоре  Денис
перестроился в левый ряд, потом вдруг шарахнулся вправо под истошные сигналы
автомобилей и рванул под красный.
   - Ты чего? - удивился Серега.
   - Друзья у нас на хвосте, "пятерку" видишь? Пасут от самого дома.
   - Что будем делать? - тревожно спросил Серега, кости у него,  видно,  еще
болели.
   - Сейчас к универмагу подъедем, войдем внутрь,  потом  отвезешь  девочек.
Помнишь, как мы играли? Сможешь оторваться?
   - Смогу. А ты куда?
   - А я их попасу. Пора знать, с кем дело имеешь.
   Через пятнадцать минут  мы  по  всем  правилам  отрывались  от  "хвоста".
Припомнив ловкий трюк, Серега как будто смог уйти от  докучливых  соседей  и
вздохнул с явным облегчением. Я же никакого облегчения не испытывала: Денис,
вольно  блуждающий  где-то,  вызывал  смутную  тоску  и  беспокойство,   его
следовало держать на глазах. Тут Серега затормозил возле пятиэтажки.
   - Ну, вот, - сказал он, - приехали.
   Мы поднялись на второй  этаж,  Серега  отпер  дверь,  и  мы  оказались  в
однокомнатной квартире, меблированной какой-то рухлядью,  пахло  плесенью  и
гнилью, зато в прихожей красовался телефон.
   - Это что ж такое? - изумилась Люська, перспектива жить здесь ей,  как  и
мне, не улыбалась.
   - Денис велел здесь ждать. - Было ясно, других предложений у Сереги нет и
быть не может. С появлением брата он переменился, от его крутости ничего  не
осталось, он стал тем, кем и был: добродушным, не очень взрослым и  забавным
парнем. То, что теперь за все отвечает Денис, его, безусловно, устраивало. В
общем, он был солдатом при хорошем командире. Так как  командир  вполне  мог
оказаться в стане врагов, за Серегой стоило присматривать.  Это  спокойствия
тоже не прибавляло.
   Мы протосковали часа два, когда вдруг зазвонил телефон.  Серега  вышел  в
прихожую и снял трубку.
   - Да, - это единственное слово, которое он произнес.  Что  говорили  ему,
понять  было  невозможно,  в  комнату  он  вернулся  совершенно  потерянным,
буркнул:
   - Ждите здесь, - и пошел из квартиры. Мы бросились вдогонку с  вопросами,
но он лишь повторил:
   - Ждите здесь. - Я сомневалась, что он  нас  слышит,  таким  очумелым  он
выглядел.
   - Что за черт! - выругалась Люська, падая в кресло. - Куда его понесло? И
что, интересно, нам делать?
   - Ждать. И ради бога, не скули вслух. У меня голова разболится.
   Люська просьбе вняла и еще два часа вела себя  вполне  сносно.  Потом  мы
нашли карты и стали резаться в "дурака".  За  этим  занятием  нас  и  застал
Денис.
   - Твой братец куда-то сбежал, - сообщила Люська.
   - Я знаю, - ответил Денис, устраиваясь в кресле.
   - Может, он еще где подрабатывает?
   - Не думаю, скорее всего ему просто трудно вернуться.
   - Интересно, - заметила Люська, а Денис, по очереди поглядев нам в глаза,
сказал:
   - А теперь давайте поговорим серьезно. Что вы взяли в машине?
   - В какой? - удивилась Люська, удивление она слегка переигрывала.
   - В той самой машине, из-за которой начался этот бардак.
   - Какими ты словами бросаешься, - сокрушенно заметила Люська, - нехорошо.
   Денис извлек из куртки пистолет и сказал, улыбаясь  как-то  по-особенному
подло:
   - Вот этой штукой я тебе все зубы выбью,  если  будешь  дурочку  из  себя
строить. На эти игры времени нет.
   То, что он обращался к Люське, меня несколько утешило, однако  ненадолго:
много ли зубов у Люськи? Денис продолжал сидеть в кресле,  строго  глядя  на
нас, Люська заерзала.
   - Еще один тупица, - как-то вяло сказала она, - чего это все лезут к  нам
с этой машиной? Хоть бы кто поинтересовался, а знаем ли мы, о чем речь?
   - Я вам сейчас объясню ситуацию, - терпеливо начал Денис. - Полтора  часа
назад мне сказали, что если вы в течение двух дней не вернете то, что  взяли
из машины, Серега будет возвращен домой частями. Людей, которые сказали  мне
это, я немного знаю и верю им на слово. Кстати, как они выманили его отсюда?
   - По телефону позвонили.
   - Ясно, - усмехнулся Денис, - сказали: "Твой брат у нас",  и  он  понесся
сломя голову.
   - Вот-вот, а должен был сидеть здесь и нас охранять, -  заметила  Люська,
держалась она молодцом, хотя во взгляде читалось томление.  -  И  ты,  между
прочим, обещал нас от неприятностей избавить, а не от зубов.
   -  Мне  очень  жаль,  -  опять  усмехнулся  Денис,  -  но  обстоятельства
изменились.
   - Вот и верь людям после этого...
   - Если не возражаете, мы поплачем вместе, только несколько позже. А  пока
меня интересует то, что вы взяли из машины.
   - Нас это тоже интересует, - вмешалась я, - может, ты перестанешь  тыкать
в нас пистолетом и выслушаешь?
   Денис кивнул, однако пистолет не убрал, а  я  изложила  нашу  версию.  Он
слушал внимательно, неотрывно глядя мне в глаза, чужие взгляды меня  никогда
не смущали, по-моему, я все изложила вполне искренне.
   - Звучит неплохо, - согласился Денис, - но есть нюанс. Парни, с  которыми
вы были, пустились в бега.
   - Что ж тут удивляться? Ты видел,  как  твоего  братца  отделали?  И  им,
наверное, досталось. Дуракам разве докажешь, что ты возле машины две  минуты
был и ушел? Вот и бегают пареньки.
   - Может, оно и так, только вам придется убедить меня в этом.
   - Как это? - не поняла Люська.
   - Хочу проверить, как долго вы будете придерживаться этой версии.
   - Мне твои выходки надоели, идиот, - грозно сказала Люська и,  поднявшись
с дивана, пошла к Денису. - Стреляй, ковбой.
   - Не подходи к нему, - заорала я,  но  опоздала.  Не  меняя  позы,  Денис
выбросил вперед кулак, он пришелся Люське в живот, она  рухнула  на  колени,
хватая ртом воздух, лицо мгновенно посерело от боли. Денис поднялся и  пошел
ко мне, на ходу извлекая из  кармана  наручники,  я  решила,  что  дергатъся
бессмысленно, и через пару секунд оказалась  прикованной  к  батарее.  Денис
вернулся к Люське, которая все еще  не  могла  отдышаться,  связал  ей  руки
ремнем за спиной и подтянул к  другой  батарее.  Люська  пару  раз  все-таки
смогла  достать  его  ногой,  пользы  от  этого  не   было,   но   моральное
удовлетворение доставило. Совершив этот подвиг, Денис прошелся  по  комнате,
насвистывая мотивчик, и извлек утюг, включил его в розетку и сел в кресло. Я
стала смотреть на жизнь без оптимизма, а Люська ерзать.
   - И чего это ты делать собрался? - мрачно спросила она.
   Он молчал, минут через десять взял утюг, подошел к Люське, схватил ее  за
волосы левой рукой, а правой поднес утюг к лицу.
   - Объясняю, красавица. Сейчас я тебя так пропечатаю, с красивой  мордахой
простишься навеки.
   - Я ж тебя, гада, в тюрьме сгною, - ответила Люська.
   - Возможно, но рожа твоя от этого лучше не станет.
   - Козел, твою мать! - рявкнула Люська, голова ее дернулась, а я  заорала.
Спина Дениса скрывала от меня происходящее, когда я  вновь  увидела  Люську,
никаких увечий на ее лице не наблюдалось, но смотреть на нее  было  страшно:
она дико материлась, вращала глазами, плевалась и странно поскуливала.
   - Уйди, гад, - наконец произнесла она нечто членораздельное, -  подавись,
гнида, чтоб тебе эти деньги костью в горле застряли.
   Я с облегчением вздохнула.
   - Развяжи, - продолжала бушевать Люська.
   - Нет, - покачал головой Денис, устраиваясь в кресле, -  сначала  ты  мне
все расскажешь.
   Люська заревела злы