кондоминиума, и  портье, никогда  не
любивший  тебя,  озаряется  улыбкой,  в  которой не  достает трех  зубов,  и
говорит:
     - Добрый вечер, мистер Дерден. Вызвать вам такси? С вами все в порядке?
Не хотите ли позвонить по телефону.
     Ты звонишь Марле в отель "Регент".
     Служащий говорит:
     - Соединяю, мистер Дерден.
     В трубке звучит голос Марлы.
     Портье  стоит у меня за  плечом  и  слушает. Служащий в  отеле "Регент"
тоже, наверное, слушает. Ты говоришь: Марла, нам нужно поговорить.
     Марла отвечает:
     - Проваливай, говнюк!
     Тебе  угрожает  опасность,  говоришь ты.  Ты  имеешь право  знать,  что
происходит. Надо встретиться. Поговорить.
     - Где?
     Там, где мы встретились в первый раз. Помнишь? Ну же, напряги мозги.
     Шар белого исцеляющего света.
     Дворец о семи вратах.
     - Ясно, - отвечает Марла. - Могу там быть через двадцать минут.
     Будь.
     Ты кладешь трубку, и портье говорит:
     - Я могу вызвать вам такси,  мистер Дерден. Оно довезет вас бесплатно в
любую точку.
     Парни из бойцовского  клуба следят за тобой. Нет,  говоришь  ты,  такая
славная ночь, я лучше прогуляюсь.

     По субботам  в  подвале Первой  Методистской церкви  собираются больные
раком кишечника. Когда ты приходишь туда, Марла уже там.
     Марла Зингер затягивается сигаретой. Марла  Зингер  закатывает глаза. У
Марлы Зингер - синяк под глазом.
     Ты  сидишь  на  ковре  в  стороне  от  круга  медитирующих  и пытаешься
представить  животное,  символизирующее  твою  волю, а  Марла косит на  тебя
подбитым глазом. Даже когда  закроешь глаза, чтобы представить себе дворец о
семи  вратах, по-прежнему чувствуешь на себе  взгляд Марлы. Ты  общаешься  с
ребенком, живущим внутри каждого из нас.
     А Марла смотрит.
     Затем наступает время объятий.
     Открой глаза.
     Каждый должен выбрать себе партнера.
     Марла пересекает комнату тремя быстрыми  шагами и бьет меня по лицу изо
всей силы.
     Полностью слейтесь с партнером.
     - Ты, кусок дерьма засраный, - говорит Марла.
     Все вокруг смотрят только на нас.
     Затем Марла начинает бить меня по очереди обеими руками.
     - Ты кого-то убил, - кричит она. - Я вызвала полицию, и они будут здесь
с минуты на минуту.
     Я хватаю ее за руки и говорю: может быть, полиция и приедет, но, скорее
всего, нет.
     Марла  выворачивается  и кричит,  что  полиция  мчится сюда  на  полной
скорости, чтобы посадить меня на электрический стул и  изжарить меня живьем,
так, чтобы глаза лопнули, или же, по меньшей мере, сделать мне укол смерти.
     Наверное, похоже по ощущениям на укус пчелы.
     Большая  доза фенобарбитала натрия и забываешься глубоким  сном.  Как в
Долине Псов.
     Марла говорит, что она видела, как я убил кого-то сегодня.
     Если речь идет  о моем начальнике, говорю я, то да, да, да,  тысячу раз
да. Я  это знаю, и полиция это знает, и все уже ищут меня, чтобы сделать мне
укол смерти, но это Тайлер, а не я, убил моего начальника,
     Просто у  меня  с  Тайлером одинаковые отпечатки пальцев, но  кому  это
объяснишь.
     - Заткнись,  говнюк!  - говорит Марла и показывает мне на свой подбитый
глаз. - Тебе и твоим ученичкам просто  нравится избивать людей. Помни,  если
ты еще раз тронешь меня, ты - покойник.
     - Я видела, как ты застрелил человека сегодня вечером, - говорит Марла.
     Нет,  это же была  бомба,  говорю  я,  и  взорвалась  она утром. Тайлер
просверлил  дырку в мониторе  компьютера, а затем заполнил его бензином  или
дымным порохом.
     Все, кто на самом деле болен раком кишечника, стоят и смотрят на нас.
     - Нет, - говорит Марла, - я проследила за тобой до отеля "Прессман". Ты
работал там официантом на одной из этих вечеринок с трупом.
     Вечеринки  с  трупом -  это когда богачи собираются  в отеле на  званый
ужин,  во время которого  разыгрывается  какая-нибудь история  в  духе Агаты
Кристи. Где-то между селедкой под  шубой  и седлом  дикого кабана  на минуту
гаснет свет, и  кого-то понарошку убивают. Это  считается изысканным и очень
веселым развлечением.
     Остальную  часть  вечера  гости  напиваются,  едят консоме с мадерой  и
пытаются догадаться, кто среди них - убийца-психопат.
     Марла кричит:
     - Ты убил советника мэра по переработке вторсырья!
     Это Тайлер убил советника мэра по переработке чего-то там такого.
     Марла кричит:
     - Да у тебя даже рака-то нет!
     Все случилось так быстро.
     Пальцами щелкнуть не успеешь.
     Все смотрят на тебя.
     Я кричу: у тебя-то его тоже нет!
     - Он ходит сюда уже два года, - визжит Марла, - а сам здоров как бык.
     Я пытался спасти тебе жизнь.
     - А кто тебе сказал, что ее стоит спасать!
     Потому  что ты  следишь за мной. Потом  что ты следила за мной  сегодня
вечером и видела, как Тайлер Дерден убил кого-то, а Тайлер убьет любого, кто
попытается помешать "Проекту Разгром".
     Все  в комнате  отвлеклись  от  своего  маленького несчастья.  От этого
своего  рака.   Даже  те,  что  уже  сидят  на  обезболивающих,  очнулись  и
внимательно смотрят на нас.
     Я говорю  им: извините.  Я  не хотел никому причинить вреда. Нам  нужно
идти. Нам нужно поговорить обо всем с глазу на глаз.
     Все кричат в ответ:
     - Нет! Оставайтесь! Рассказывайте дальше!
     Я  никого не убивал, говорю я. Я  не Тайлер Дерден. Он -  мое второе я,
половина  моего расщепленного  сознания. Я спрашиваю: видел ли кто-нибудь из
вас фильм "Сивилла"?
     Марла спрашивает:
     - Ну и кто тогда собирается убить меня?
     Тайлер?
     - Ты?
     Нет, Тайлер, говорю я, но я с ним справлюсь. Ты просто должна держаться
подальше  от  участников  "Проекта  Разгром". Тайлер  мог  отдать  им приказ
следить за тобой, чтобы похитить или еще чего-нибудь похуже.
     - Почему я должна верить тебе?
     Все случилось так быстро.
     Я говорю: потому что, мне кажется, что ты мне нравишься.
     Марла говорит:
     - Нравишься? И только?
     Все это звучит невыносимо сентиментально. Не требуй от меня признания в
любви, говорю я.
     Все вокруг улыбаются.
     Мне нужно идти.  Мне  нужно  выбраться отсюда.  Я  говорю  ей:  держись
подальше от парней, выбритых налысо или с побитым лицом. Синяки под глазами.
Выбитые зубы. Все такое в этом роде.
     Марла спрашивает:
     - А ты куда?
     А я займусь Тайлером Дерденом.

28

     Его  звали  Патрик  Мэдден,  и  он  был  советником  мэра  по  вопросам
переработки вторсырья.  Его  звали  Патрик  Мэдден,  и  он  был  противником
"Проекта Разгром".
     Выйдя на улицу из Первой Методистской церкви, я сразу вспомнил все.
     Я вспомнил все, что было известно Тайлеру.
     Патрик  Мэдден  составлял список  баров, в  которых  проходят  собрания
бойцовского клуба.
     Внезапно  я вспоминаю,  как обращаться с кинопроектором. Как взламывать
замки. Я вспомнил, что Тайлер снял дом на Бумажной улице еще до того, как он
явился мне на пляже.
     Я знаю даже, откуда взялся Тайлер. Тайлер  любил Марлу. С первой  нашей
встречи часть меня влюбилась в Марлу, и эта-то часть и стала Дерденом.
     Впрочем  ничего из этого не имеет значенья. По крайней мере, сейчас. Но
воспоминания  возвращались  ко  мне,  пока  я  шел от  церкви  к  ближайшему
бойцовскому клубу.
     По субботним вечерам встречи  бойцовского клуба проходят в подвале бара
"Арсенал".  Наверное,  он  уже значился  в списке,  который составлял Патрик
Мэдден, бедный мертвый Патрик Мэдден...
     Я  вхожу  в  бар  "Арсенал"  и толпа расступается  передо мной,  словно
расстегивающаяся  застежка  "молния".  Для  всех здесь я  -  Тайлер  Дерден,
великий и ужасный. Бог и отец.
     Я слышу, как вокруг все говорят:
     - Добрый вечер, сэр!
     - Добро пожаловать в бойцовский клуб, сэр!
     - Спасибо за то, что пришли, сэр!
     Мое лицо только недавно начало заживать. Дыра  в щеке перестала  зиять.
Мои губы снова начали улыбаться своей обычной улыбкой.
     Поскольку  я  -  Тайлер Дерден,  я  -  выше  всех правил.  Я вызываю на
поединок всех парней в  этом  клубе. Пятьдесят  боев.  Без обуви. Голыми  по
пояс.
     Поединок продолжается столько, сколько потребуется.
     Ведь если Тайлер любит Марлу.
     То и я люблю Марлу.
     То, что  происходит дальше, словами описать невозможно. Я хочу изгадить
пляжи Франции, которых  никогда  не  увижу. Только  представь себе  охоту на
лосей в сырых лесах на склонах каньона вблизи от развалин Рокфеллер-центра.
     В  первом же бою мой противник  захватывает  меня в  двойной нельсон  и
размазывает лицом, щеками, дырой  в  щеке по  бетонном полу, пока все зубы у
меня во рту не ломаются и не вонзаются своими зазубренными корнями в язык.
     И теперь я уже могу вспомнить, как мертвый Патрик Мэдден лежит на полу,
а  рядом его  крошечная  жена, похожая на  статуэтку  девочки  с шиньоном на
голове,  хихикая,  пытается  влить  шампанское из  бокала между  мертвых губ
своего мужа.
     Жена  сказала,  что  фальшивую  кровь  легко  отличить   от  настоящей,
поскольку  она очень красная. И  с этими словами  она  опустила два пальца в
алую лужицу, а затем положила их к себе в рот.
     Зубы вонзились в мой язык. Вкус крови.
     Жена Патрика Мэддена ощутила вкус крови.
     Я    вспомнил,    как    стоял    на   краю   танцевального   зала    с
обезьянками-астронавтами, одетыми  официантами, которые окружали меня, будто
телохранители.  Я  помню  Марлу  в  платье с темно-красными розами,  которая
смотрела на меня с другой стороны зала.
     Во время второй схватки мой противник уперся коленом мне между лопаток.
Он завернул мне руки за спину и принялся  бить меня грудью о бетонный пол. Я
слышал, как с одной стороны хрустнула моя ключица.
     Я хотел  бы раскрошить молотком на мелкие кусочки греческую коллекцию в
Британском музее и подтереться Моной Лизой.
     Жена Патрика Мэддена стояла, подняв два окровавленных пальца, с кровью,
скопившейся  между зубов  во рту,  и кровь  ее  мужа  стекала по  пальцам  и
струилась по ладони, по запястью, по алмазному браслету и капала с локтя.
     -  Схватка номер три. Я очнулся, и как раз  настало  время для  схватки
номер три. У пас в бойцовском клубе больше нет имен.
     Твое имя не имеет значения.
     Твоя фамилия не имеет значения.
     Номер третий откуда-то знает, что мне нужно. Он проводит захват рукой и
прижимает мою голову к груди. Темно и душно, воздуха ровно столько, чтобы не
заснуть. Он удерживает голову сгибом  руки, как младенца или футбольный мяч,
а костяшками второй руки молотит меня по голове.
     До тех пор, пока обломки моих зубов не протыкают мне щеку.
     До тех пор, пока дыра в моей щеке не соединяется  с уголком рта, отчего
рваная, кровавая гримаса рассекает все мое лицо от носа до уха.
     Номер третий лупцует меня  до  тех по  пока не  разбивает в  кровь свой
кулак.
     До тех пор, пока слезы не начинают струиться у меня из глаз.
     Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.
     Все, что ты создал, будет забыто.
     Все, чем ты гордился, будет со временем выброшено на помойку.
     Я - Озимандия, я - мощный царь царей.
     Еще  один удар, мои челюсти щелкают, и откушенная  половина моего языка
падает на пол, где на нее кто-то наступает.
     Маленькая фигурка жены Патрика Мэддена  становится  на колени  рядом  с
телом своего мужа, а  кругом пьяные  богачи -  люди, которых Мэддены считали
своими друзьями, хохочут во все горло.
     Она зовет его:
     - Патрик?
     Лужа крови становится все больше и больше, и, наконец, касается края ее
юбки.
     Она говорит:
     - Патрик, кончай, хватит притворяться мертвым!
     Кровь  начинает подниматься  по  ткани  ее  юбки за  счет  капиллярного
эффекта - все выше и выше и выше.
     Вокруг меня участники "Проекта Разгром" начинают кричать.
     И вслед за ними начинает кричать жена Патрика Мэддена.
     А в подвале бара "Арсенал"  Тайлер Дерден  падает на пол  теплым комком
окровавленного мяса. Великий  и  ужасный Тайлер Дерден, который на мгновение
обрел  совершенство  и сказал,  что  минутное совершенство  оправдывает  все
усилия.
     И  я  встаю и  начинаю новый бой, потому что хочу умереть.  Ведь только
умирая, мы перестаем быть участниками "Проекта Разгром".

29

     Тайлер  вновь  стоит  передо   мной:  он  как  всегда  красив  красотой
ангела-блондина.
     А  я  - окровавленный образец биологической ткани, подсыхающий на голом
матрасе в моей комнате на Бумажной улице.
     Из моей комнаты исчезли все вещи.
     Зеркало, на котором висела фотография моей ноги, сделанная тогда, когда
у меня десять минут был рак. Хуже, чем рак. Зеркало исчезло. Дверь шифоньера
открыта: шесть пар белых рубашек, черные брюки, нижнее белье, носки, туфли -
все исчезло.
     Тайлер командует:
     - Вставай!
     Под кажущейся человеку нерушимой поверхностью  вещей зачастую вызревают
кошмары.
     Все потихоньку рассыпается.
     Обезьянки-астронавты куда-то подевались.
     Все  перевезено  в  другое место:  человеческий  жир,  спальные  койки,
деньги. Деньги - в первую очередь.
     Тайлер говорит:
     - Меньше всего мы нуждаемся в  твоем мученичестве. В твоей мученической
смерти.
     Ты не имеешь права на печальную и трагичную смерть:  твоя смерть должна
быть радостной, возвышающей смертью.
     Тайлер, мне так больно. Убей меня прямо сейчас.
     - Вставай!
     Лучше убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня. Убей меня.
     - Ты должен умереть величественной смертью,  - говорит Тайлер. - Только
представь себе:  ты стоишь  на  вершине высочайшего  здания  в мире, которое
захвачено участниками "Проекта Разгром". Дым валит из окон. Мебель падает на
головы глазеющей толпы. Опера  смерти, величественное  зрелище - вот что нам
требуется.
     Нет, говорю я. Слишком долго ты использовал меня.
     - Если ты не согласишься, мы займемся Марлой.
     Веди меня, говорю я.
     - Тогда  вылезай, сука,  из  этой долбаной норы,  - говорит Тайлер, - и
садись к нам в машину.
     Вот как мы с Тайлером оказались на  крыше небоскреба  "Паркер-Моррис" и
вот почему ствол пистолета Тайлера находится у меня во рту.
     Нам осталось жить последние десять минут.
     Как  и небоскребу "Паркер-Моррис".  Я  знаю это, потому  что это  знает
Тайлер.

     Ствол пистолета утыкается мне в самые гланды. А Тайлер говорит:
     - Мы умрем не на .самом деле.
     Я отодвигаю ствол языком, так чтобы он упирался в щеку, и говорю:
     - Тайлер, что ты городишь! Мы же не вампиры!
     Нам осталось жить последние восемь минут.
     Пистолет  - только на тот  случай,  если полицейские вертолеты прилетят
быстрее.
     С точки зрения Бога, на крыше  находится один человек, засунувший ствол
пистолета к себе в рот, но я-то знаю, что пистолет - в руке у Тайлера.
     Возьмите одну часть 98%-ной дымящей азотной кислоты, и смешайте с тремя
частями концентрированной серной кислоты.
     Вы получите нитроглицерин.
     Осталось семь минут.
     Смешайте  нитроглицерин  с  опилками, и  вы получите отличный  пластит.
Некоторые предпочитают смешивать нитроглицерин с ватой  и  английской солью.
Это тоже дает неплохой результат. А некоторые  мешают нитру с парафином.  Но
при этом получается ненадежная взрывчатка.
     Четыре минуты.
     Мы стоим на краю крыши,  я и Тайлер,  и ствол пистолета  у меня во рту.
Хотелось бы знать, насколько он чистый.
     Три минуты.
     И вдруг я слышу чей-то крик.
     Я вижу Марлу, которая с криком "Постой!" бежит ко мне по крыше.
     Марла видит только меня, она не видит Тайлера, потому что Тайлер  - это
моя  галлюцинация, а не  ее. Пшик.  Тайлер испарился  как иллюзионист. И  на
крыше остался только я, засунувший ствол пистолета себе в рот.
     -  Мы  следили за  тобой,  -  кричит Марла.  - Я и весь народ  из групп
поддержки. Не надо делать этого. Убери пистолет.
     У нее за спиной - все, кто  ходят в группу для больных раком кишечника,
и  паразиты мозга,  и  те, кто  с меланомой, и туберкулезники.  Они хромают,
ковыляют, едут в инвалидных колясках следом за ней.
     Они кричат:
     - Постой!
     Холодный ветер приносит мне их голоса; они кричат:
     - Остановись!
     - Мы можем помочь тебе!
     - Позволь нам помочь тебе!
     В небе уже слышен стрекот полицейских вертолетов.
     Я кричу: прочь! Уходите отсюда! Здание вот-вот взорвется!
     Я не себя хочу убить, кричу я. Я хочу убить Тайлера.
     Я - Железная Решимость Джо.
     Я помню все.
     - Не могу  назвать это  любовью,  -  кричит  Марла,  - но  ты мне  тоже
нравишься.
     Осталась одна минута.
     Марле нравится Тайлер.
     - Нет, мне нравишься ты, - кричит Марла. - Я знаю, в чем различие между
тобой и мной.
     Ноль минут.
     Но взрыва нет.
     Уткнув ствол ружья в  свою здоровую  щеку,  я говорю:  Тайлер,  так  ты
все-таки смешал нитру с парафином, верно?
     Но при этом же получается ненадежная взрывчатка!
     Мне ничего не остается.
     Полицейские вертолеты все ближе и ближе.
     Я нажимаю на спусковой крючок.

30

     В доме моего отца много покоев.
     Разумеется, когда я нажал на спусковой крючок, я умер.
     Лжец.
     И Тайлер тоже умер.
     Когда полицейские вертолеты закружили над крышей, а Марла и все люди из
групп поддержки, которые  не могли спасти самих себя, пытались спасти  меня,
мне ничего не оставалось, как нажать на спусковой крючок.
     Это все же лучше, чем нормальная жизнь.
     Совершенство не может длиться вечно.
     Симулянт.
     На  небесах  очень тихо,  потому что  все  ходят в тапочках  на  мягкой
подошве.
     На небесах я не страдаю бессонницей.
     Люди  пишут мне письма, люди меня помнят.  Для  них я  - герой. Скоро я
поправлюсь.
     Ангелы здесь - точь-в-точь как в Ветхом Завете. Они делятся на легионы,
у  них  есть свое  начальство,  и они работают  посменно.  Порядок,  как  на
кладбище. Еду тебе приносят на подносе вместе с тарелочкой, на которой лежат
таблетки. Как в "Долине Кукол".
     Я повстречался с Богом. Он сидел  за  просторным  ореховым столом, а за
спиной у него висели все его дипломы. Бог спросил меня:
     - Зачем?
     Зачем я причинил столько боли?
     Неужели  я  не  понимал,  что каждый из  нас  обладает уникальностью  и
красотой снежинки?
     Неужели я не знал, что все мы - проявления высшей любви?
     Я  смотрел на Бога,  который,  сидя за  столом, что-то черкал  в  своем
блокнотике, и думал, что Бог тоже ошибается.
     Мы не уникальны.
     Но мы и не просто разлагающаяся органическая материя.
     Мы существуем.
     Просто существуем, и с нами происходит то, что происходит.
     И Бог сказал мне:
     - Нет, это не так.
     Как вам угодно. Ладно. Пусть будет так. Богу всего не объяснишь.
     Бог спрашивает меня, что я помню.
     А я все помню.
     Пуля из пистолета  Тайлера разорвала мою вторую щеку, так что ухмылка у
меня стала уже  от уха  до  уха.  Как у злобной  тыквы  на  Хэллоуин. Как  у
японского демона. Как у Скупого Дракона.
     Марла  осталась   жить  на  Земле,   она   пишет  мне  оттуда   письма.
Когда-нибудь, пишет она, я смогу вернуться обратно.
     И если  бы на небесах  был телефон, я бы позвонил Марле отсюда, и когда
бы она сняла трубку, я не стал бы молчать.
     Я бы сказал:
     - Привет. Как дела? Расскажи мне все подробно.
     Но я и сам не хочу обратно. Пока.
     И вот почему.
     Потому  что  время  от  времени у ангела, который  приносит мне  еду  и
таблетки, подбит глаз или свернут на  сторону  заштопанный  подбородок, и он
говорит мне:
     - Нам вас не хватает, мистер Дерден.
     Или  же  кто-нибудь  со  шваброй  в  руках, проходя  мимо,  бросает мне
шепотом:
     - Все идет по плану. Он шепчет:
     -  Мы должны уничтожить  цивилизацию,  чтобы  сделать из нее что-нибудь
более приличное.
     Он шепчет:
     - Мы с нетерпением ожидаем вашего возвращения.

ПРИМЕЧАНИЯ.

     Гла