а не установленный объект...Возможно, это случайно затесавшаяся
машина, а может...
     -- А почему не сработало внешнее кольцо?
     --  Стыдно сказать,  оно сработало, но именно в  этот момент  оператору
приспичило  в туалет. Наелся соленых грибов...Сами  понимаете,  человек есть
человек, -- Огурцов отвел взгляд и сменил ногу. --  Во всяком случае, другой
версии у нас пока нет.
     --  Зато у  президента  на  наш с тобой  счет  может  возникнуть вполне
определенная версия. Догадываешься какая? Останемся без погон и будем гонять
голубей на территории Кремля. Это в лучшем случае...
     К ним  подошел помощник президента. Он снизу вверх глядел  на  Трубина,
пожалуй, самого рослого человека в окружении президента.
     --  Вас  зовет  президент, --  сказал  помощник, -- пожалуйста,  будьте
лаконичнее, у него сегодня и без того нелегкий день.
     Президент уже снова сидел в машине. Подошедший к нему Трубин наклонился
и в такой нестроевой позе отдал честь.
     -- Я вас слушаю, товарищ президент, какие будут указания?
     -- Да какие тут могут быть указания! Приготовьте лучше зеленого чайку и
дайте немного коньяка.
     -- Слушаюсь?
     -- Это не  все. Свяжитесь с секретарем  Совета безопасности, пусть ждет
моего вызова. Министра  МВД,  директора ФСБ и шефа контрразведки переключите
на мой пульт связи...У вас есть лишний свитер или бушлат, я немного вспотел?
     В воздухе  падал  градус. С того места,  где остановился  президентский
кортеж,  хорошо проглядывалось ясное,  с  перламутровыми  отливами небо,  на
котором  сказочно, по-рождественски,  мерцали  звезды.  Стояла такая тишина,
словно в один миг все в мире замерло. И вот эту благословенную тишину, будто
парусину  ножом,  разорвали выстрелы  --  несколько  одиночных, затем  --  в
разнобой и снова -- безмолвие.
     Было  слышно, как  щелкнули кнопки  на кобурах,  офицер-связист положил
руку на цевье "винчестера", водители включили зажигание и одна часть охраны,
теснясь, окружила  машину президента,  другая расширяясь,  занимала круговую
оборону.  Все понимали:  участок дороги, на  котором они  задержались, легко
простреливается с любой точки темнеющего со всех сторон леса.
     И  вдруг, в той стороне, куда  уходила темная  лента асфальта, возникли
огненные  сполохи.  Тугие  отсветы автомобильных  фар заскользили  по  белым
снегам и с  каждым мгновением стали приближаться к президентскому кортежу. И
все, кто окружал его, почувствовали что-то неладное...
     Полковник  Трубин,  наклонившись к  открытой двери, приказал ординарцу,
чтобы тот соединил его с Костоправом. Майор Костоправ -- командир отдельного
воздушного  сопровождения,  осуществляемого вертолетом Ми-8. Трубин вместе с
радиотелефоном  отошел  на  пару шагов  от машины,  он  не  хотел, чтобы его
разговор  с Костоправом  слышал  президент.  Но  когда  вертолетчик  доложил
Трубину,  что из-за того что замерзли патрубки, подводящие масло к винтовому
редуктору,  они вынуждены были  сделать вынужденную посадку, Трубина чуть не
хватил удар. Сквозь зубы он проговорил:
     -- Если через минуту ты, майор, мне не доложишь, что делается на дороге
в квадрате 5-А, можешь прощаться со службой.
     Но майора не надо стращать, он и без того в жуткой заморочки и понимает
всю тяжесть своей ответственности.
     -- Уже взлетаем, -- сказал он, -- слышите, винты заработали...
     И верно,  буквально  через несколько  секунд  над  темной  полосой леса
взошли  огоньки,  послышался  тугой  рокот  вертолетного  движка.  Трубин  с
облегчением вздохнул,  хотя отчетливо видел, как огни на трассе приближаются
с угрожающей скоростью.
     Рядом появился  помощник президента.  Поднявшись на цыпочках, и вытянув
шею,  он  старался   рассмотреть  то,  что  вызвало  такое   беспокойство  у
полковника.
     Трубин наклонился к президенту и тихо сказал:
     -- Борис Николаевич, я  вам  потом все объясню, но  сейчас, прошу  вас,
покинуть машину.
     Запищал  радиотелефон.  Полковник,  прижав трубку  к  уху,  с  деланным
спокойствием проговорил:
     -- Трубин слушает.
     Костоправов несколько надтреснутым голосом доложил:
     -- Это резвится кодла Расколова. Всего пять транспортов, три тяжелых --
два "линкольна" и "Роллс-Ройс", джип и  еще какая-то  иномарка... Боюсь, те,
кто в них находится, не дают себе отчета о последствиях...
     -- Ты мне говори дистанцию!
     -- 2800 метров... Идут, сволочи, под 120, в четыре ряда.
     -- Значит, по всему фронту магистрали? Что предлагаешь делать?
     Из машины раздался недовольный голос президента:
     -- Что там у вас за совещание, Валерий Александрович?
     Трубин опять наклонился к двери и негромко ответил:
     --  На  большой скорости  к  нам  приближаются  машины  известного...--
полковник явно не находил  подходящего  слова, -- бандита Расколова,  хотя в
это время здесь никого не должно быть.
     -- Значит, мы  имеем  дело  с привидениями?  --  президент  невозмутимо
попивал чай, в который он плеснул несколько граммов коньяка.
     И снова голос Костоправа:
     -- Дистанция 2100...Я связался с  помощником Расколова,  а тот лыка  не
вяжет. У него в салоне наяривает музыка и слышатся пьяные голоса...
     -- Один момент, -- сказал полковник и  снова обратился к президенту: --
Борис Николаевич, нам немедленно  нужно покинуть трассу. К сожалению, кругом
сугробы, машины увязнут, надо пешим ходом...
     -- Пока я в этом броневике, я в безопасности. Не это ли мне внушали все
мои телохранители?
     Трубин обвел взглядом  притихших людей,  машины, сквозь стекла  которых
просматривались  огоньки  от  сигарет. Впереди президентского  "Роллс-Ройса"
стояли два "линкольна" и шестидверный "мерседес".
     -- Придется  съезжать с трассы,  -- сказал Трубин помощнику президенту.
-- Это теперь не от нас зависит, дикая случайность, абсурд...
     -- Мы никуда не  будем съезжать, -- загудел голос главы государства. --
Этого  еще  не хватало,  чтобы  президент  России уступал  дорогу  какому-то
пьяному пижону. Садитесь, полковник, в машину и продолжаем движение.
     Трубин готов был провалиться сквозь землю. Наверное, впервые в жизни он
не  знал,  что делать.  Однако все  решил президент: своей тяжелой рукой  он
зацепил  полу  пальто Трубина и  втащил его  в салон.  По  внутренней  связи
президент  обратился к водителю лидирующей машины: "Петр Иванович, почему мы
стоим? Давайте трогайтесь, мне не терпится принять душ..."
     -- Это ошибка,  товарищ  президент!  --  Трубин  явно  терял над  собой
контроль. Огурцов и сотрудники дорожной  инспекции  таким  поворотом событий
были ошеломлены.
     --  Не  паникуйте, Валерий Александрович,  мы сейчас  проверим, у  кого
крепче нервы. Я в юности  мечтал стать летчиком...хотелось пойти  на таран с
"Мессершмиттом"  и... никакой пощады фашистам. И  тем и этим, которые сейчас
прут нам навстречу.
     Раздался зуммер, на связи был Костоправ.
     -- Дистанция 1500 метров. Скорость Расколова  -- 160 в час. По-прежнему
идут в четыре ряда. Какое будет решение?
     -- Еще раз свяжись  с этой сволочью  и предупреди о последствиях. Скажи
ему, что если не уступит дорогу, сомнем и скажем, что так и было.
     --  Бесполезно, пьян  в  дупль...  900  метров,  напоминаю: критическая
отметка -- 500. Жду приказа.
     Трубин лихорадочно просчитывал варианты.
     -- Ах,  черт...Надеюсь, твои ПТУРы  (противотанковые управляемые ракеты
--  прим.  авт.) еще не заржавели?  --  кажется,  полковник  наконец  принял
какое-то решение.
     -- Как  звери,  только  и  ждут, кого  бы схавать...До вас 750... Между
прочим, захватывающее зрелище, только чертовски глупое.
     Из автомобиля-лидера по громкой связи раздался голос старшего офицера:
     --  Товарищ  полковник, дистанция  опасно сокращается, боюсь,  ситуация
может  стать  неуправляемой...Разрешите  выехать навстречу и...торпедировать
этих полоумков...
     -- Возможно,  ситуация и может стать неуправляемой, но только не у нас,
-- президент двумя руками поправил на  голове  ондатровую шапку.  --  Сейчас
увидим, кто кого...
     Трубин  совершенно  механически  повторил жест  президента,  но тут же,
словно устыдившись,  снял с головы шапку и положил на колени. Поднес к губам
микрофон радиотелефона.
     --  Слышь,  майор  Костоправ, прищеми,  пожалуйста, Расколову хвост, но
так, чтобы всем было радостно...Прошу тебя, погрей мне душу...
     Время  для полковника  как  будто остановилось. Секунды превратились  в
вечность. И когда наконец раздались, один за другим, четыре разрыва, все его
существо напряглось, со лба струйками полился пот. Поднятое взрывной  волной
снежное  облако  какое-то  время  парило  над полем, а когда оно осело,  все
увидели,  мягко говоря, не  совсем заурядное зрелище. Под звездным небом, по
обеим  сторонам  дороги, вздыбились  хаотично  разбросанные  машины, которые
напоминали искореженные  танки, подбитые  под Москвой  героями-панфиловцами.
Один "линкольн" лежал на крыше, другой, пробороздив широкую снежную борозду,
замер на боку. "Роллс-Ройс", в котором находился  Расколов, встав  на  попа,
представлял собой жалкое зрелища. У него были оторваны двери, сорвано правое
крыло, пуленепробиваемые стекла выбиты до последнего сантиметра. Больше всех
досталось джипу и тяжелой "ауди": видимо, в них  тоже попали осколки  ракет,
выпущенных из вертолета -- две кучи  металлолома чернели на взбитом взрывами
снегу...Из  "линкольна"  выбрался человек, но он не  мог  стоять  на ногах и
почти висел на распахнутой дверце...
     Все,  кто  находился  в  машинах президентского кортежа,  слышали,  как
вертолетный движок будоражит ночь, как по днищу бьют осколки  потревоженного
взрывами асфальта и машин, угодивших под залпы Костоправа.
     -- Вы правы, Борис Николаевич, тонкой оказалась  кишка Расколова. Очень
тонкой.
     Президент сидел и вертел в руках початую бутылку дагестанского коньяка.
     --  Ну  вы даете, Валерий Александрович!  Теперь того и  жди, когда вся
российская пресса начнет лить на наши головы ушаты грязи...
     --  Ну и черт с  ней! Она  и  так  озверела и изовралась, как последняя
шлюха.  Посмотрите  во что наша  пресса  превратила  похороны Льва  Рохлина.
Просто цирк! Во всем обвинила вас.
     -- А  мне не привыкать. Единственное, в чем пока меня не обвиняют --  в
краже картин из Третьяковской галерее.  Но, не сомневаюсь, еще  дойдет и  до
этого. --  Президент вплотную прильнул  к  окну.  --  Однако твой  Костоправ
неплохо ориентируется на местности...
     --  Что  вы  хотите,  Герой  России!  Это  его  вертолеты  обеспечивали
безопасный  выход наших войск из Афганистана. За три дня  ребята  Костоправа
наваляли  моджахедов столько,  сколько,  пожалуй, за всю афганскую  войну не
положил весь ограниченный контингент...
     --  Ладно,  нашли, чем  хвалиться! Лучше выясните,  что произошло возле
моей резиденции...



Глава семнадцатая


     Первым  по  лестнице  бежал  Бронислав. Перед тем, как открыть дверь  в
подвал, он взял в каждую руку по гранате и, повернувшись к брату, приказал:
     -- Выдерни кольца, сейчас мы тех, кто в подвале, немного встряхнем. Они
подошли  к  тяжелой  дубовой  двери  и  Димка  рывком  распахнул  ее,  давая
возможность  Брониславу  бросить гранаты.  Они  с  металлическим  перестуком
покатились по  цементному полу, прижались  к плинтусам, и прогремевший взрыв
сотряс здание, выбросив через дверной проем смерч дыма и пыли. В подвале они
увидели человека, лежащего возле бурта с картошкой, второй, видимо, раненый,
со стоном пытался отползти в темный угол.
     Через окно хорошо просматривался ближайший сектор двора и узкая полоска
звездного  неба. И в  какое-то  мгновение, к их удивлению,  куда-то  исчезла
автоматная трескотня, лишь однажды  прозвучал выстрел,  за которым наступила
тишина.  Димка, встав на колено Брониславу, начал выбираться из подвала. Они
возвратились на дорогу тем же путем, каким пришли на территорию строения No9
-- через забор и мусорные контейнеры.
     Небо по-прежнему было чисто и мороз стал еще злее.
     Машина  стояла  почти впритирку с  забором  и  потому  ее  нельзя  было
рассмотреть из окон дома. Это был приземистый "форд" темного цвета.
     -- Ложись! -- тихо приказал Бронислав и первым упал у  подножия забора.
Пополз.  Ему не  хотелось  тревожить небольшую  ранку на  кисти руки, но  он
понимал иначе незамеченным не подойдешь.  В тусклом свете приборной доски он
увидел силуэты  двух  человек.  Он  сразу  же  узнал  голос  говорившего  по
телефону:  "Идет  зачистка  дома,  через  десять  минут  кончаем  работу   и
уходим..."
     "Ага, сейчас уйдешь", -- прокомментировал про себя Бронислав. Присевший
у заднего колеса Димка, шепотом спросил: "Кривозуб здесь?" Бронислав кивнул.
     Он на корточках  обогнул машину и резко  открыл переднюю  дверцу. Ствол
автомата, уперся в висок Кривозуба.
     -- Сидеть, птаха! -- приказал Бронислав и эти слова были для Кривозуба,
словно  пароль.  Это  была  его  любимая  присказка,  когда   дело  касалось
чьего-либо задержания или наведения порядка на  таможнях.  -- Сидеть, птаха!
Убери грабли от кобуры.
     На другой  стороне  машины шла возня  -- это Димка  вытаскивал  из  нее
здоровенного  лба, не успевшего воспользоваться  автоматом. Удар прикладом в
челюсть вышиб из него малейшую возможность к сопротивлению.
     Сначала в  "форд" забрался Димка  -- он  уселся  на переднее сиденье и,
уперев ствол в живот Кривозуба, ждал, когда брат устроится позади них.
     Пленный молчал. От  него исходили запахи  дорогого одеколона, коньяка и
дешевых сигарет. Кривозуб никак не мог отвыкнуть от "Примы".
     -- Слышь, Клык, -- обратился к нему Бронислав, -- доложи своему фюреру,
что зачистка закончена, -- ствол автомата холодил затылок его лютого врага.
     -- Слышу до боли знакомые нотки, -- голос Кривозуба  сел, однако, в нем
не было и тени страха. -- Не думаю, что эта встреча  тебе что-то даст. Ты же
знаешь, проигрывает всегда тот, кто идет против своих...
     -- Только  не  тебе  об этом говорить...Лучше  заводи тачку  и  прогрей
мотор, сейчас поедем в одно место...Тут недалеко...
     -- И что дальше?
     -- Отъедем в укромное место и по душам покалякаем. Без свидетелей.
     -- А этот? -- Кривозуб мотнул головой в сторону Димки.
     -- Не бери в голову, этот парень глухонемой, -- Бронислав надавил дулом
в  затылочную, впадину Кривозуба. --  Пока едешь  -- живешь, и, может,  даже
появится шанс еще раз выйти сухим из воды. Как тебе такая перспектива?
     Кривозуб включил зажигание, но с  места не трогался. Димка взял лежащий
на сиденье  мобильник и  набрал номер  Шедова. Ответили  не сразу. Голос был
неузнаваем,  словно с  того  света. Слова едва  угадывались: "Мне,  кажется,
перебило сонную артерию, -- сказал Шедов. -- Фердинанд тоже ранен... Мертвое
поле... --  говоривший тяжело задышал, -- слышь, Демьян,  все,  что у меня в
сейфе,  поделите с  братом, остальное  пусть  достанется  моей  жене...Марии
Петровне...Скажите,  что  я помнил  ее  до  последней  минуты...Подожди,  не
отключайся,  силенок  нет...Меня  --   в  землю   и  никаких  крематориев  и
памятников. Напишите -- родился тогда-то, подох тогда-то..."
     Димка слегка отстранил от себя трубку.
     -- Кто это? -- спросил Бронислав.
     -- Дядя  Витя, -- и в микрофон: --  Держитесь, Виктор Александрович, мы
сейчас вас вытащим оттуда...
     -- Поздно, Демьян, мой трамвай ушел... Уходите отсюда и переждите  ночь
в  Архангельском  лесу,  а там  как  получится, --  Шедов захрапел  и  начал
говорить что-то невразумительное.
     Димка ощутил дуновение смерти.
     -- Чего,  Клык, ждешь? -- грозно спросил Кривозуба Бронислав. -- Давай,
трогай, скажу, где заворачивать.
     Позади показались люди, бегущие в их сторону. Димка передернул затвор и
сильно вдавил ствол автомата в рыхлое тело пленника.
     Мотор начал набирать обороты, "форд" медленно,  без  напряга,  двинулся
вперед. У поворота на мостик Димка крутанул руль и  машина съехала с дороги.
Они обогнули оставленный ими  "шевроле"  и припарковались перед заснеженными
молодыми сосенками.
     --  Демьян,  выйди, пожалуйста, у нас  с  коллегой предстоит задушевный
разговор, -- попросил Бронислав брата.
     Димка беспрекословно  вылез из машины. Дверцу  оставил полуоткрытой. Он
думал о Шедове, о последних его словах.
     Вытащил пистолет, взвесил на ладони, металл ледышкой захолодел руку, и,
близнец, отжав предохранитель, снова положил оружие в карман куртки.
     Когда Бронислав с Кривозубом остались одни, близнец, тщательно подбирая
слова, заговорил:
     --  Возможно, отсюда выйдет  только один из нас, --  он протянул руку и
быстрым движением  выдернул  из  кобуры Кривозуба пистолет. Судя по  весу  и
обводам рукоятки, это был крупнокалиберный ствол и скорее всего из семейства
"Смит и Вессон".
     -- Куда же,  Клык, подевался твой любимы "маузер"?  Надеюсь,  ты еще не
забыл,  как шмалял  из него  по шинам чужих  иномарок?  Это, кстати, у  тебя
неплохо  получалось, -- Бронислав конфискованный пистолет бросил на переднее
сиденье. Свой "стечкин" он  тоже  извлек из  кармана и с некоторой задержкой
кинул туда же.  --  Сейчас  мы с тобой сыграем в рулетку,  -- сказал он и  в
голосе прозвучала нехорошая сбивка. -- Оба наши ствола на сиденье, на равном
расстоянии от нас, кто первым сгреб, то и в...б...
     --  Не пугай, ты  же  знаешь  мою реакцию,  --  и  хотя голос Кривозуба
вибрировал, страха он тем не менее не выказывал.
     -- А это мы сейчас увидим, а боженька нас рассудит. Но прежде ответь --
где закопал моих друзей: Игоря Веселова, Бориса Дементьева... И где их бабки
и машины?
     -- Не шей мне того, чего не было...
     -- Я бы поверил тебе, если бы сам не лежал  в гробу, в котором ты  меня
отвез  в  Лосиностровский  заповедник...Или  напомнить,  как  ты  со  своими
фашистами выбивал из меня деньги? И что ты тогда говорил?
     -- Что ты продался режиму вместе со своей вшивой фирмой...И если бы еще
раз мне представилась такая же возможность, я сделал бы то же самое...
     -- Значит, во имя идеи ты колол черепа и расчленял тех, кто умел своими
мозгами добиваться успеха?
     Кривозуб поерзал на сиденье, ему явно этот вопрос был поперек души.
     --  Я поступил с  вами так,  как поступают  с врагами Родины. Тут любая
хитрость  в  масть...Ты  помогал  придти  к   власти   ненавистному   народу
президенту, в октябре  1993  года штурмовал  Белый дом, а  сейчас  защищаешь
Арефьева. А знаешь, сколько этот селезень на прошлых выборах отвалил бабок в
пользу антинародного президента?
     -- Ты, дешевка, за весь народ не расписывайся, у самого сопатка в пуху.
     -- Я жалею  лишь об одном, что  не застрелил тебя там, у Белого дома. Я
ведь  видел,  как ты с охранником  президента  выходил из  машины...Я десять
минут  держал  вас под  прицелом и  в  любой  момент  мог откалибровать тебе
башку...
     -- Что ж ты миндальничал?
     -- Не было приказа стрелять.
     -- А был приказ штурмовать телевидение и захватывать ИТАР-ТАСС?
     Лицо Кривозуба исказила  лютая ненависть, однако, темнота не  позволила
Брониславу разглядеть  предвестницу опасности. Он  пропустил лишь мгновение,
которого  вполне хватило, чтобы  Кривозуб  первым завладел пистолетом. Ствол
"Смит и  Вессон"  уперся  ему  в  щеку  и  Бронислав  почувствовал пороховой
запашок.
     --  Чтобы меня  в  этом обвинять, нужны более веские аргументы, а пока,
Броненосец, у тебя хилые доказательства.
     --  Доказательства на  моей шкуре, следы  на которой  остались от твоей
пилы. Что ж ты тогда не довел свое дело до конца?
     --  Еще  не  вечер,  Броня!  Твоя  рулетка,  парень,  закончилась,  как
закончилась власть  твоего президента. Ты  видел моих  орлов в деле и таких,
как мы, по  России десятки  тысяч,  и, поверь, скоро будут миллионы. Прощай,
предприниматель Шедов, и в следующей жизни не будь таким раздолбаем...
     На  близ