ы его на этом деле!

- Как ты его поймаешь? Разве что морду набить.

- Серега, еще три года назад я такого и представить не мог!

- Посмотрим, что ты еще через три скажешь.

- Я скажу? Да я сегодня же рапорт на пенсию напишу. Хватит с меня этого
дерьма. Нахлебался. Вот оно где! На черта мне это терпеть? Петька звал, у
него кореш в охранной фирме. Сутки на воротах стоишь, трое пьянствуешь.
Значит, так: если Борисов героин толкнуть захочет, мне люди шепнут.
Попробуем его прихватить.

Волгин подумал, что начальство в случае "залета" Борисова выносить сор из
избы не захочет и предпочтет уволить его "по собственному", не привлекая
внимания. Это в том случае, если ситуация будет очевидной. А при малейшей
"непонятке" и соответственно последующей "разборке" тот же Катышев, скорее
всего, займет сторону молодого перспективного кадра, нежели старого
ворчуна.

- Будешь? - Родионов сковырнул пробку с новой бутылки пива.

- Нет. Я еще и не завтракал...

- Одно другому не мешает. Нет, ты подумай... Родионов продолжал бушевать,
но Волгин его уже не слушал. Отвернулся к окну, курил и размышлял: "Сам
виноват. Как изъяли, надо было не выпускать из рук, самому тащить к
экспертам и стоять над душой до результата. Не отвертелась бы, села как
миленькая. Или не села - если б разговор состоялся. А что сейчас? Мудак
самоуверенный! Если Борисов при делах, то он ей, конечно, растрепал, кто я
такой и чем занимаюсь. Тем более, если взял деньги. А может, он и в
кабинете водилу предупредить пытался?"

- Сергеич, до прокуратуры подбросишь?

- Чего это ты с утра пораньше?

- По жалобе объясняться. Наркоша один, трижды судимый, накатал, что я у
него дверную ручку спер.

- Чего это ты по беспределу пошел?

- Да в хату к нему ломился, он не открыл. Вот я, значит, в отместку и
постарался.

- Ты уж поосторожней, без свидетелей работай. Вон, у Борисова постажируйся.

- Да пошел он! Так как, подбросишь? Хотелось зайти в отделение, наехать на
дежурного и дождаться Борисова. Но что это даст? Дежурный еще, может, и
стреманется для приличия, а Борисова можно пронять только прямым в челюсть.
Так что пусть уж лучше все думают, что "убойщик" Волгин пытался срубить
побочную, не по его профилю, "палку" и обломался. Может, кто и обманется.

- Поехали.

Оказавшись в прокуратуре, Волгин решил зайти к Поперечному, взять протоколы
допросов Казарина и других свидетелей, чтобы сделать копии для себя.
Следователя не было, на двери кабинета висела записка: "Буду после обеда",
и Волгин хотел уйти, когда услышал голос Катышева.

ББ находился у заместителя прокурора, курировавшего вопросы следствия.
Говорил, по своей привычке, громко и убедительно:

- Казарина надо объявлять в розыск. Волгин там кое-что не доработал, но
ситуацию можно исправить. Я ему уже сделал втык.

- У Волгина есть какие-то новые соображения.

- Какие? Вы же его знаете, он не умеет признавать свои ошибки. Сплошной бой
с тенью! Работник он, конечно, грамотный, и недочеты бывают у всех, но
только он упирается до последнего и гнет свою линию. Ему бы напарника
толкового, чтоб было с кем спорить, а то варится в своем котле... Так как
насчет розыска? Скорее всего, конечно, не найдем мы его никогда, будет
вечный "глухарь" висеть, но мало ли.

- Хорошо, я посмотрю еще раз дело. Может, следователь мне не доложил о
каких-то обстоятельствах.

- Я очень прошу...

Когда Волгин вышел на улицу, Родионов уже прохаживался возле машины и даже
успел разжиться новой бутылочкой пива. Сказывалась старая закалка:
количество выпитого никак не отражалось на внешнем облике.

- Выкрутился? - Волгин отключил сигнализацию.

- А то!

- Странно, я всегда считал, что менты, как гнилые орехи, колются.

- Смотря какие менты. Если сами гнилые - то и колются соответственно... А
все-таки ты, Сергеич, не по средствам живешь!

- Бывает, грешен.

Приличная автомашина, трехкомнатная квартира, радиотелефон и другие,
недоступные при милицейской зарплате, вещи имелись не у одного Волгина -
как минимум треть оперов могла похвастаться тем же, но неприятные вопросы
почему-то задавались одному Сергею, хотя как раз с ним, казалось бы, все
было понятно. При этом никто не считал, сколько денег у него вылетает на
работу. Бензин и амортизация машины, оплата труда информаторов - не те
копейки, что подкидывает государство, а реальные, соответствующие
результату суммы, другие оперрасходы... Когда ехидничал тот же ББ - не
волновало, но косые взгляды работяг, вроде Родионова, задевали за живое.

- Не обижайся, Сергеич. Настроение плохое, вот и сказал. Я-то вижу, что ты
не на свой карман пашешь. Все равно день загублен - может, сядем
где-нибудь, примем по чуть-чуть?

- Нет, Миша, в другой раз. Извини. Сам знаешь, мне лучше не развязываться.
Не остановиться будет, а надо еще кое-что сделать.

- Смотри... А я сейчас, если честно, нырну под корягу. С людьми только
встречусь, пошепчусь по поводу Борисова. Высади меня здесь, как раз
удобно...

* * *

...Катя Багрова, рекомендованная Ларисой как лучшая подруга покойной
сестры, вела себя скромно. Без пререканий пустила в квартиру, предложила
кофе и коньяк, потом устроилась на диване, поджав под себя ноги, и
настроилась больше слушать, чем говорить. Волгин сел в неудобное,
футуристического дизайна, жесткое кресло и принялся задавать вопросы,
одновременно рассматривая комнату. Жилье может сказать о человеке очень
много, в особенности если это не временное пристанище, а своя крепость. По
этой причине опер предпочитал опрашивать свидетелей по месту жительства и
только потом, если возникала необходимость, вызывать в официальные стены.
Впрочем, такой подход хорош при постоянном наличии автотранспорта и
времени, чем опера "с земли", заваленные сообщениями о кражах, грабежах,
телесных повреждениях и разбоях, как правило, похвастать не могут.

- Жаль Инку. Но ничего удивительного в этом нет. Я, наверное, так же
закончу.

- Отчего такой пессимизм?

- От жизни, исключительно от жизни. Хотя мне сейчас, кажется, грех
жаловаться. Через три дня умотаю в солнечную Италию и не буду видеть
благословенную родину несколько лет. После смерти матери меня здесь уже
ничего не держит. Или, по-вашему, я должна голодать, но плакать у родных
осин?

- Каждый устраивается как может.

- Вот именно. Один убивает, другие ловят убийцу, а третьи устраиваются.
Инна тоже была из тех, кто устраивается. Обычно у нее получалось. Не думаю,
что она могла влезть во что-то серьезное. Понятно, что бандиты знакомые у
нее были и наверняка при ней о чем-то трепались, но ее эти темы не
волновали.

- Я слышал, она вела нечто вроде дневника, в который заносила компромат на
своих любовников.

- Весь компромат касался их постельных способностей. Даже если бы они стали
говорить о каких-то аферах, Инка ничего бы не поняла. Ее это просто не
интересовало. Она искала в жизни удовольствия, а не проблемы.

- Тем не менее не исключено, что при ней могли сболтнуть что-то лишнее. О
каком-нибудь банальном убийстве, которое замолотили ее знакомые братки.

- Вы сами в это верите? Ну, сболтнули, допустим. Мало они болтают? Она что,
сразу закладывать их побежит?

- А не могла она, при таком раскладе, слегка заняться шантажом?

- Слегка заняться? Хм... Вы мои чувства щадите? Слегка заняться! Ее
интересовали не многие вещи, но ими она занималась в полную силу. Никаких
слегка.

- Она не собиралась развестись с мужем?

- Был разговор, перед самым моим отъездом. Где-то в первой половине
августа. Эдуард нанял какого-то психа следить за ней. Она это заметила, не
знаю каким образом, и попросила своих знакомых его проучить. Дяде намяли
бока, он после этого пропал, но успел нащелкать какие-то фотографии,
которыми Эдик потом ее упрекал. Узнал кого-то из знакомых, я так это
поняла. Тогда они и поскандалили. Инка пригрозила, что разведется. Не знаю,
насколько это было серьезно. Она и раньше об этом подумывала, но ленилась
начинать. В принципе, Эдик ее устраивал. Когда спал зубами к стенке.

- Меня интересуют ее знакомые.

- Тут вам никто не поможет. Ну, ездила я с ней несколько раз в ночной клуб,
в сауне бывали, на дискотеке. Я обычно со своими знакомыми приезжала.
Видела ее парней, но что толку? Одни имена помню...

- Никогда в это не поверю. Катя. Что, ни с кем никогда?

- Ну, было с одним. Так он сейчас сидит. Летом еще подсел.

- Статья, наверное, веселая? Не пролетарская?

- Изнасилование, кажется. Не помню. Ему там много чего навешали.

- Скажи все-таки, как его звали. Будет возможность - навещу мальчика в
тюрьме.

- Да ради Бога! Только от меня привет не передавайте.

- Он, часом, не из Эдиковой "крыши"?

- Кстати, по-моему, оттуда, - впервые за весь разговор Катя посмотрела на
опера с интересом. - Кажется, у него какой-то "Филин" старший. Говорили про
него... А как вы догадались?

- Случайно. А фотографа эти же ребята отрихтовали?

- Не знаю. Наверное. Но Женя к тому времени уже сидел. Не знаю, сказать или
нет?

- Решай сама. Могу только пообещать, что информация, которая может тебе
навредить, останется между нами. Если нельзя будет ее использовать, не
подставив тебя, я ее в ход не пущу. Решай сама.

- Лариса говорила, что вам можно верить... Ладно, скажу! За месяц до того,
как его посадили, Женя одному хачику морду набил. Сильно. Тот потом в
реанимации отлеживался. Они на дискотеке что-то не поделили, в "Трюме".
Число не помню, где-то десятого июня.

- Кроме тебя об этом кто-нибудь знает?

- Да все знают!

Волгин записал данные: "Зуйко Женя, кличка Валет, домашний телефон..."

- Больше никого не помнишь?

- Вроде нет.

- Позвони, если что-нибудь в голову придет.

У дверей Катя остановила Сергея:

- Вы знаете, что она свидетелем была? Давно, года три назад. Кто-то из ее
знакомых, может, даже из Жениной команды, ее на "стрелку" притащил. Точнее,
"стрелка" в кабаке была, а ее в машине на улице оставили. Думали, что на
лохов наехали, за пять минут бабки снимут и разбегутся, а там менты всех
повязали. Инку в ментовке всю ночь продержали, показания какие-то брали. С
одним из ваших она потом встречалась.

- А ребятам ее за это что-нибудь было? Может, посадили кого?

- Нет, отмазались. Там недорого вышло, за пару штук, по-моему,
договорились. Инка потом рассказывала.

- А в каком районе это было?

- Да рядом с ее домом. Сейчас там мебельный магазин, а раньше кабак был.

* * *

- Привет, коллега! Северный ОУР беспокоит, Волгин моя фамилия. "Трюм" на
вашей "земле"?

- Куда ж он денется!

- В июне там драка была...

- Ха, вспомнил! Там каждый день кого-то дубасят.

- Черного бандосы отоварили. Он в реанимации валялся.

- Ха, и правда валялся, было дело. Что, выходы появились?

- Вроде того.

- Что, "на себя" кто-то берет?

- Пока не спрашивал.

- Бесполезно все это. Хачик даже показаний нормальных дать не смог. Сначала
мямлил, что не помнит ничего, а как только оклемался, драпанул в свой
Чуркестан. Вряд ли сюда появится.

- А свидетели?

- Смеешься, старик? Когда в "Трюме" водились свидетели? Там одни "терпилы"
и обвиняемые тусуются. Так что "глухарек" у нас вечный, сто одиннадцатая
первая[11]. Черному башню хорошо проломили. Вряд ли твой гнус колонется. Я
гак понял, ребята там серьезные развлекались. Или ты хочешь информацию нам
слить?

- А есть смысл?

- Честно? Нету. Ни малейшего смысла. Но если еще чего появится - ты,
старик, звони.

Положив трубку, Волгин придвинул к себе несколько листов, подшитых в
обложку из более плотной бумаги, - тот самый материал, по которому в мае
девяносто пятого года Инна проходила свидетелем. Чтобы отыскать его в
архиве, потребовалось время; судя по толщине подшивки, результат не мог
оправдать затраты.

Вымогательство, отказанное по "пять два". До середины девяностых годов все
отделы милиции были завалены подобными заявлениями. Как правило все
начиналось с ДТП. Так и здесь: "Прошу принять меры к розыску и привлечь к
уголовной ответственности неизвестных мне лиц, которые, угрожая физической
расправой мне и членам моей семьи, требуют передачи 1500 долларов США в
качестве компенсации за причиненный в результате дорожной аварии ущерб..."

Волгин представил, как три с лишним года назад "терпила" пришел в
отделение, как слушали его опера, как давали ему типовые для таких ситуаций
инструкции, а он кивал головой, волновался и обещал все выполнить точно.
Вымогательство - не квартирная кража, без активной помощи заявителя редко
удается доказать состав преступления, но восемь из десяти потерпевших, как
правило, вопреки наставлениям все делают наперекосяк. Этот тоже напорол
отсебятины, в результате чего всю шайку - семь человек - пришлось поспешно,
без должной подготовки, задерживать. Уголовное дело рассыпалось, не успев
возбудиться. Если бандиты и заплатили кому-то из ментов, то сделали это
зря. По закону они были чисты, почти как младенцы. Одно хорошо - от
"терпилы" отстали. Но подобного рода "профилактика" не идет в показатели
УР.

Среди задержанных числились Саша Украинцев, он же "Филин", бывший чемпион
города по боксу и нынешняя "крыша" Локтионова, и совсем еще юный в ту пору
"Валет", ныне следственно-арестованный Зуйко, насильник и мошенник. Из пяти
оставшихся фамилий две показались Волгину знакомыми, он припомнил, что
какое-то время назад встречал их в милицейской сводке. Оба братка
взорвались в машине на одной из центральных площадей; хорошо, хоть не в
Северном районе.

Объяснение Локтионовой было подшито последним. Она сидела в машине и ничего
о бурных событиях внутри кафе, где ее знакомых укладывали носом в пол, не
знала. На встречу ее привез Украинцев, пояснивший, что надо получить должок
с одного барыги. Слово "барыга" Инна, писавшая объяснение собственноручно,
впоследствии перечеркнула и дописала сверху: "потерпевший".

Еще не дочитав показания Инны, Волгин понял, что ничего полезного для себя
не найдет. Причиной убийства та давняя история стать не могла. Разве что
кое-какие связи Локтионовой проявились, но двое мертвы, один сидит, с
Украинцевым говорить бесполезно, а из трех оставшихся наверняка кто-то еще
отошел в мир иной или иным способом удалился от дел.

Ниже подписи Инны было еще что-то, привлекшее внимание Волгина, но не успел
он сосредоточиться, как пришлось отвлечься на телефонный звонок.

- Привет! Позвольте выразить соболезнования, - Лариса была слегка навеселе.

- По поводу?

- По поводу Жанны, мой дорогой.

- Земля слухами полнится?

- Угадал.

- Ну, и о чем говорят в кулуарах?

- В кулуарах говорят, что сделали вас как детей. Наркота у нее настоящая
была, без дураков. Но в отделении ее одноклассник работает, Борисов его
фамилия. Дальше продолжать?

- Она ему заплатила?

- Чисто символически. У них давняя и нежная дружба.

- Ублюдок... Про меня он ей, естественно, все рассказал?

- По-моему, даже больше. Стремился подчеркнуть свое благородство. Наплел,
какой ты крутой и какими важными делами занимаешься. Засекреченный
сотрудник ФСБ и опер районного РУОП. Одним словом, участковый
оперуполномоченный следователь прокуратуры. Так, кажется, в какой-то книге
было написано. Эдик сейчас писает кипятком и пьет коньяк с валерианкой.
Почему-то твоя активность ему не понравилась.

- Насчет тебя все спокойно?

- Нет, меня никто не подозревает. Козел отпущения уже найден и даже, боюсь,
наказан. Не переживай, он в самом деле козел. Не заедешь сегодня?

- Нет.

- Будешь пить в одиночку? Одумаешься - звони, я дома. Пока!

Сергей прошелся по кабинету. Внутри все кипело. А ведь был уверен, что
давно привык к ударам в спину и предательствам, привык рассчитывать только
на себя. Когда он, двенадцать лет назад, стал оперуполномоченным, в
уголовном розыске еще действовал неписаный закон, согласно которому новичка
принимали только с согласия всех членов коллектива, а потом все акценты
очень быстро расставляла работа. Лишние люди в этой системе надолго не
задерживались, переводились в другие службы, увольнялись в народное, как
тогда говорили, хозяйство. Все изменилось за каких-то три последних года!

Он сел за стол, придвинул материал о вымогательстве. Забыв, на чем
остановился, взялся читать объяснение Инны с начала. Приехала, сидела в
машине... Ничего интересного. Кроме одного.

У Волгина перехватило дыхание.

Сотрудник, беседовавший с Локтионовой, поленился писать, но счел
необходимым внизу второй страницы, под ее росчерком, оставить свой
автограф:

"Объяснение получил заместитель начальника отдела УР майор милиции Катышев
А.В.".

И размашистая, министерская подпись.

8. Беглец

Казарин обманул Волгина. Следуя советам друзей и адвоката, он покинул
город, но воспользовался не самолетом, а поездом. Во-первых, боялся летать.
Во-вторых, в его дорожной сумке лежал предмет, ради которого в тот
злополучный вечер он возвращался в квартиру. Револьвер "Таурус"
бразильского производства, в подарочном исполнении, полученный от одной из
поклонниц. С оружием Рома чувствовал себя спокойнее, хотя и понимал, что
вряд ли когда-нибудь сможет его применить. Он и драться-то не умел, разве
что в толпе, кучей на одного, мог помахать руками.

Ранним утром Казарин сошел на перрон города Старославянска, вдохнул полной
грудью воздух свободы и отзвонился знакомой, с которой не виделся несколько
лет, с тех еще пор, когда ездил на соревнования по бодибилдингу. Знакомая
согласилась его принять, он накупил гостинцев и завалился к ней домой, где,
исполнив обязательную программу, безмятежно уснул. Знакомая ушла на работу.

Казарин дрых до обеда. Проснувшись, с аппетитом позавтракал, принял ванну и
пообедал. Он чувствовал душевный подъем. Хотелось что-нибудь делать, но,
поскольку делать он почти ничего не умел, а то, что умел, пока не
требовалось, затеял чистку оружия. Разложил ветошь, выставил пузырьки с
ружейным маслом и коробочки со всякими хитрыми приспособлениями, купленными
в магазине "Охотник". Занятие придавало уверенности в своих силах. Проблемы
остались в прошлом. Подняв разряженный револьвер. Рома несколько раз
щелкнул в направлении входной двери.

Сидя в камере, Рома очень переживал, что оружие найдут при обыске. Не
нашли, опер лоханулся: тайник был не так уж круто замаскирован. Деньги у
Ромы были. Не так много, чтобы купить квартиру, но достаточно для
безбедного существования в течение нескольких месяцев. Что ж, он заслужил
отдых...

Подруга пришла поздно вечером. На работе что-то случилось, и она была
раздражена, но он сумел ее умиротворить. Когда она вышла из ванной, Казарин
"сверкнул" пачкой баксов и предложил:

- А не сходить ли нам куда-нибудь оторваться?

- Здесь? - Подруга надула губки. - В этой дыре? У нас только два приличных
места, "Сапфир" и "Горизонт". Но там наверняка все уже занято.

- Одевайся, что-нибудь придумаем. Место нашлось в "Сапфире". Не просто
столик, а один из лучших, недалеко от эстрады, где вскидывали ноги девицы
местного кабаре.

- Ты волшебник! - Подруга наградила Казарина долгим поцелуем. Казарин,
считавший цену закуски, закрыл глаза.

Актеру престижного места не нашлось. Его посадили около двери, на
сквозняке. Вдобавок официанты регулярно хлопали по его стулу дверью
подсобки. На важного клиента он не походил, заказ сделал скромный, и
метрдотель, ожидая к полуночи нашествия посетителей, подумывал его
выставить, но охранник, ненароком заметивший настоящий взгляд Актера,
отсоветовал.

Свой вечер Актер начал с "Горизонта". Там гуляла блатная публика, и он даже
не стал разглядывать лица, уверенный, что Ромы среди них быть не может.
Заметив плейбоя в зале "Сапфира", Актер улыбнулся: расчет оказался верен.
Оставалось ждать. Сколько часов своей жизни он провел в ожидании?

Казарин отрывался по полной программе, предпочитая бесплатные удовольствия.
Танцевал, глазел на стриптиз, распускал под столом руки и тонко острил.
Подруга была довольна и выразила неодобрение лишь однажды, когда на колени
Романа бухнулась стриптизерша