если не явки и пароли Казарина, то
адреса дружков-наркоманов он сдать должен. Чтобы не было обидно за
бесцельно прожитое в засаде время.

Сначала нарисовалась длинная согбенная тень, верхний край которой коснулся
ног Волгина. Следом вышел и "обрусевший негр". Присел на корточки и долго
возился со шнуровкой высокого десантного башмака, хитро оглядываясь по
сторонам. Так и не завязав, заправил концы шнурков в голенище и, широко
раскачиваясь, двинулся прочь от дома. Опер скользнул следом.

Нарезав круг по двору, парень проявил интерес к волгинской "ауди", но
задерживаться не стал, справил малую нужду и подвалил к таксофону, с
которого позвонил, картинно прикрывая диск ладонью. Говорил он пониженным
голосом, но, по случаю позднего времени и открытого пространства, слова
разносились далеко.

- Але, Рому позови! Але, ты? Приветик. Все ништяк, чисто. Да, как ты и
говорил. Ну... Ну, лады, я тогда к Маринке забурюсь, если чо - ищи там.
Ага!

Волгин прятался рядом и, предположив, что парень направится к проспекту,
вознамерился перехватить его на выходе со двора. Не получилось: повесив
трубку "ямаец" резво зашлепал в обратную сторону, пропал в кустах и вскоре
нарисовался на фоне "ауди".

Покидая машину, Волгин дверь запирать не стал, и это обстоятельство
насторожило парня. Он долго смотрел по сторонам и ковырял в носу, не в
силах сделать выбор. Подобраться к нему возможности не было, опер поставил
машину грамотно, так, чтобы все подходы просматривались издалека.
Приходилось ждать...

Отбросив сомнения, парень нырнул в салон. Дверца тихо чмокнула, становясь
на место, и Волгин с трудом подавил мелкобуржуазный, недостойный
профессионала крик "Держи вора!"

"Ямаец" взял бинокль и две целые пачки "Житана", выбрал несколько кассет,
отточенным движением снял магнитолу. Настроение у него явно поднялось, день
был прожит не зря, - вылезая из машины, он загундосил "Отшумели летние
дожди", представляя, как толкнет знакомому барыге шмотки, затарится
героином и придет к подружке по-человечески, с водкой и чеком. Ширнуться и
завалиться под толстый Маринкин бок - что еще нужно для полного счастья? И
на утреннюю дозу бабки останутся. Еще бы заставить себя помыться.

- "...но сказала ночка: "зиму жди..." " - тянул наркоман, когда откуда-то
сверху на него обрушился кулак. Грезы пропали. Запахло тюремной камерой.

Волгин ударил расчетливо - "ямаец" сознания не потерял, хотя некоторое
время и пытался прикинуться оглушенным. Открыв глаза, он заголосил:

- Я больше не буду, честно! Это случайно!

- Молчать!

Волгин отволок его в сторону, сковал наручниками и закурил, присев рядом на
корточки.

- Где Рома?

Тишина и частое моргание.

- Мне по-другому спросить? Более доходчиво?

- Не знаю я никакого Ромы. Отпустите, а? Я больше не буду, а вы все равно
ничего не докажете.

Парнишка говорил дело. Вменять ему кражу при отсутствии свидетелей было
делом почти нереальным. У нас ментам, тем более операм, в таких ситуациях
не верят. Не в Америке.

- Быстро оклемался. Который раз уже влетаешь? Вижу, что не первый. Значит,
грамотный. Где Ромик? Ну, живо! Сдаешь Рому - прощаю кражу. Я же мент, хуже
того - опер, и в этом районе работаю, - Волгин похлопал по нагрудному
карману, где лежало служебное удостоверение. - Неужели не сумею тебя
оприходовать? Или тебе свидетели нужны? Будут свидетели! Меня тут каждая
собака знает. Весь двор за меня проголосует. Так будет базар? Или оформлять
по полной программе? На тебе, я так чувствую, условный срок висит. Значит,
сейчас, конкретно, закроют. Лет на пять.

- А вы, правда, отпустите?

- За кражу? Отпущу, хер с тобой. В следующий раз влетишь. Ну, где наш друг?

- Впадлу мне его сдавать. Вы ему точно ничего не скажете?

- Ну так.

- Он у бабы одной гасится. Адрес не знаю.

- А телефон? Ты ж ему, сучонок, только что звонил!

- В кармане, на коробке записан.

- Он сюда приедет? Или ты для него взял что-то?

"Ямаец" замялся.

- Та-ак, - Волгин пальцем приподнял его - подбородок. - Рома просил просто
хату проверить, а ты там еще и прихватил что-то. Верно?

- Я только сто долларов и нашел... Для него это не деньги, а мне долг утром
отдать нужно. Не отдам - хана!

- А Рома тебя что, за бесплатно отправил?

- Дал немного...

- Ненасытный ты, братец. Когда он приедет?

- Сказал, минут через двадцать выезжает.

- На машине?

- Не на верблюде же.

- Не остри.

Волгин ошмонал задержанного. Коробок нашелся. На этикетке был нацарапан
телефонный номер, внутри вложен конвертик с марихуаной.

- Да ты, парень, совсем оборзел!

- Это не мое, это мне подброс... Ой, что это я! Отпустите меня, пожалуйста,
- я ведь не себе, для ребят взял!

- Молчи лучше. В Штатах за одни эти слова пять лет получил бы.

Волгин позвонил в местное отделение и попросил забрать задержанного.
Повезло: знакомый опер не успел уйти домой и приехал сам, так что все было
проделано быстро и незаметно для посторонних.

- Знакомые всђ лица! - Опер посадил "ямайца" в "уазик". - За кражи влетал,
две судимости, и обе условно. Сейчас, поди, тоже по машинам шарился?

- Нет, одна наркота. Я его случайно зацепил.

- Помощь не требуется?

- Пока нет. Если чего - буду свистеть.

- Ну, давай. Будь здоров, свисти погромче. Вариантов поимки Казарина было
много, но Волгин сразу отбросил уличные и прошел в дом, где занял одну из
ступенек короткой неосвещенной лестницы на чердак. Закрыл глаза,
прислонился затылком к стене. Руки подрагивали, и адреналин в крови,
конечно, гулял, но Сергей чувствовал, что тянет "пустышку". Слишком все
складно получается. В то же время, он понимал, что Казарин неспроста
ударился в бега и уж если решил вернуться в квартиру, то чтобы забрать
что-то важное, поэтому задерживать его нужно обязательно с этим "важным" в
кармане. При обыске ведь можно и не найти, если хорошо спрятано.

Дверь одной из квартир отворилась, и вышел худосочный жилистый дедок с
пачкой папирос в кулаке. Раскурив "беломорину", он постоял у перил,
сплевывая вниз табачные крошки, с хитрым видом посмотрел в потолок и начал
спускаться, оставив дверь приоткрытой. Из квартиры тянуло запахом жареной
картошки, громко работало радио. Страдала Ветлицкая: "Плейбой, клђвый
такой, одет как денди..."

С началом второго куплета во двор заехал Казарин. Музыка не дала оперу
услышать шум мотора.

Рома затормозил у подъезда, выждал секунду и вдавил акселератор, проверяясь
последний раз. Никто вдогонку не кинулся, и он, успокаиваясь, сделал круг
по двору и остановился. Посидел за рулем. В салоне грохотала та же песня,
очень нравившаяся Казарину. Он дослушал до конца только после этого вошел в
дом. Лифт перехватили буквально из-под носа, кабина ушла вверх и застряла
где-то на средних этажах. Не в силах перенести ожидание, Казарин пошел
пешком.

Жилистый дедок стоял на десятом этаже и курил вторую папиросу. Казарин
прошел мимо, кивком обозначив приветствие, но цепкие пальцы дернули за
рукав куртки, и пришлось обернуться:

- Тебе чего, старый?

- Не ходил бы ты, сынок, наверх, - благодушно улыбаясь и пыхтя "Беломором",
предупредил дед. - Тебя там засада ждет.

Сказано было тихо, и притаившийся выше Волгин ничего не расслышал, но
Казарин встрепенулся, ошалело посмотрел на доброжелателя и громко
переспросил, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног:

- Какая засада? Ты чего несешь, старый?

Волгин вскочил и успел преодолеть один пролет, пока Казарин соображал.
Потом Рома опомнился и стартовал.

- Ур-род! - Сергей отпихнул пенсионера с дороги.

Тот был доволен собой и улыбался, вероятно, воображая себя правозащитником.

Казарин грохотал так, что дрожали стены. Волгин бежал бесшумно и выигрывал
в скорости, но поскользнулся на брошенном кем-то шприце, пересчитал
задницей несколько ступеней и отстал.

На улицу они выскочили с разницей в несколько секунд, но обалдевшему от
страха Роме этого хватило, чтобы прыгнуть за руль и включить зажигание.
Нога отпускала педаль сцепления, когда из подъезда вылетел опер. Казарин
бросил машину вперед и влево, целя капотом в колени преследователя.
Губастое лицо исказила гримаса, брызнула на ветровое стекло слюна, и за тот
миг, который потребовался машине на преодоление полутора метров. Рома успел
дюжину раз повторить:

- На, падла, на!

Выхода не было, и Волгин прыгнул на капот, вцепившись руками в "дворники".
Знакомое по фотографиям лицо оказалось совсем рядом, в десяти сантиметрах
от его глаз. В Казарине не осталось ничего от умелого обольстителя
скучающих женщин. Один страх, дикий страх, и ни капли разума.

- Стоять, сука, убью! - рявкнул Волгин. Казарин короткими рывками бросал
машину вправо-влево. Двигатель надсадно ревел на второй передаче. Волгин
ударил рукой по ветровому стеклу, и Казарин отпрянул, дернул рулем. Машина
послушно шарахнулась, ноги опера взметнулись над левым крылом, капот
оказался в стороне, и правый ботинок коснулся вращающегося колеса.

Машина вылетела на проспект, сиганув с бордюра на середину проезжей части,
заложила еще один вираж, вильнула, уворачиваясь от лобового столкновения с
грузовиком... Перекресток они проскочили на красный, впритирку с едва
успевшим затормозить автобусом. Будь скорость поменьше - Волгин спрыгнул
бы, но Казарин с тупым усердием давил акселератор, и оставалось только
держаться.

Все-таки Волгину удалось выхватить пистолет. Патрон уже был в стволе, и
нужно было только сбить предохранитель, но тот никак не поддавался, -
большой палец раз за разом соскальзывал с него, пока передние колеса
кабриолета не попали в глубокую яму. Волгина подбросило, ударило грудью о
капот так, что из глаз брызнули искры, но он сумел наконец опустить
неподатливый флажок.

- Убью! - оскалился он, тыча стволом в лобовое стекло на уровне глаз
Казарина. В последний момент сместил прицел, и, хотя выстрел полыхнул
Казарину в лицо, пуля, пробив стекло, прошла над головой и, разорвав мягкий
тент, унеслась в облака.

Казарин бросил руль и ударил по тормозам. Двигатель захлебнулся и смолк,
машину рвануло вправо, при ударе диском о поребрик Волгин слетел с капота,
перекатился и замер перед носом машины.

Наступившая тишина оглушила сильнее выстрела. Волгин сел, потряс головой.
Повезло...

Казарин втихаря пытался включить зажигание, деревянной рукой вгонял рычаг
КПП в положение задней скорости. Волгин поднял пистолет и дважды выстрелил
по передним колесам. Казарин плечом вышиб дверь и на четвереньках, подвывая
от страха и высоко задирая накачанный специальными упражнениями зад,
попытался слинять в темноту.

- Стоять, - очень тихо сказал Волгин, и зад замер. - Лежать.

Казарин плашмя рухнул на асфальт и закрыл голову руками.

Не спасло.

Волгин бил расчетливо, чередуя руки и ноги, и под его ударами Казарин
перекатывался на грязном асфальте, локтями защищал лицо и верещал:

- Не надо! Я все скажу! Ну не надо, пожалуйста! Больно, о-о-о!!!

В таком положении люди склонны к откровенности. И Казарин, действительно,
рассказал бы все. Вспомнил бы даже фамилию акушерки, которая принимала его
роды. Ситуация, что и говорить, располагала к чистосердечным признаниям. Не
надо судить со стороны. Только те, кто после долгой погони надевал на
преступника наручники или сам бывал в бегах, имеют право на этот суд. Наряд
ГИБДЦ подкрался бесшумно. Фары неожиданно осветили Волгина, и два бравых
инспектора, которые вообще-то редко оказываются там, где нужны, нацелили на
него "макар" и "калаш".

- Свои, уголовный розыск, - крикнул Сергей, прикрывая глаза от света.

- Свои дома спят, - отозвался сержант, передергивая затвор автомата. -
Ручонки подними и от мальчика отойди. Хватит его обижать! Ну, кому сказано!

Лязгнул и затвор пистолета.

- Сам отойди, придурок! "Убойный" отдел Северного РУВД, старший
оперуполномоченный Волгин. Мной задержан преступ...

- А нам насрать, - почти ласково оборвал сержант, поводя стволом автомата.
- Мы-то не из Северного, и даже не из этого района. Отдельный городской
батальон дорожно-патрульной службы. Так что, дружок, шевели ножками...

Препирательства заняли не так уж много времени, но момент был упущен. Когда
Рому сажали на заднее сиденье патрульного БМВ, он вздернул ободранный
подбородок и сказал с вызовом:

- Я стану говорить только в присутствии моего личного адвоката...

- За что же тебя так женщины любят? - спросил Волгин, разглядывая
задержанного в свете настольной лампы, заботливо к нему развернутой.

- За то, что хер длинный.

Это была единственная фраза, которую Казарин произнес за тридцать минут
общения. На то, чтобы разобраться с ДТП и стрельбой, перевезти задержанного
в РУВД, потребовался не один час. Рома остыл и, убедившись, что воздействие
грубой физической силы ему больше не угрожает и он не окажется с опером
один на один посреди пустынной дороги, приободрился. Вторично потребовав
адвоката, он на вопросы не отвечал и предавался двум занятиям: разглядывал
свои ботинки и морщился, ощупывая пострадавшую физиономию. Последняя
красочно отражала все трудности, которые пришлось испытать в недавнем
прошлом ее носителю.

- Чем он длиннее - тем больше его можно укоротить.

- Чего?

- Того. Закон относительности.

Была б уверенность в причастности мальчика Ромы к убийству - и никуда б он
не делся, колонул бы его Волгин, как сухое полено. Но уверенности не было.
Совсем не было.

- Вставай, гуманоид. Идешь отдыхать.

- Куда?

- Тебе понравится.

В камере Казарину не понравилось, но его мнением никто не интересовался.
Волгин устроился в кожаном кресле, махнул полстакана водки, которую купил
по пути в РУВД, наказал дежурному разбудить его, когда приедет следователь,
и очень быстро уснул.

Катышев барабанил кулаком по двери и орал:

- Волгин! Вставай, сучий потрох!

Сергей протер глаза, взял часы. Шесть утра ровно. Всего два часа удалось
поспать. Поднимаясь из кресла, невольно вскрикнул от боли - показалось, что
и разогнуться не сможет, так болел отбитый бок. Доковылял до двери, впустил
начальника. Встал у окна и, потирая поясницу, зачем-то спросил:

- Дождя нет?

- Тебе дождь нужен? - Катышев засек бутылку на полу возле кресла, улыбнулся
и налил себе сто пятьдесят граммов. - И дождь смывает все следы! За что
тебя уважаю, Сергеич, - выпивка у тебя классная. Ну, прозит!

- Следак приехал?

- И уехал. За десять минут справился. Казарин твой быковать начал, от
показаний отказался, адвоката, бля, требует. Следак его вообще закрывать не
хотел. Доказательств ему не хватает! Вот осел! Всем хватает, ему - мало.
Экспертиза по пальцам не готова, признания нет, а опознание ночью проводить
просто не захотел. Доработайте, говорит, материал, а потом уж Казарина
заново приводите. Нет, прикинь, да? Говорит, будет все пучком - арестую.
Ну, я ему так прямо и сказал: ты чо делаешь? Короче, на "сотку[7]"
добазарились.

- Я ж просил меня разбудить... А кто следователь?

- Поперечный. Который и на осмотре был. Он сегодня, оказывается, по городу
дежурит, мы его с какого-то изнасилования выцепили.

Костя Поперечный был парень хороший, но молодой, еще неопытный, и поэтому
пребывал в постоянных метаниях между прямолинейной трактовкой УК и УПК[8],
указаниями своего, прокурорского, начальства и "наездами" руководства
милицейского.

- Обыск на казаринский адрес он выписал?

- Ни фига! Сказал, еще утром приедет.

- Ну и черт с ним...

- Я лично проконтролирую, - заверил Катышев, но Волгин лишь скептически
покачал головой: всем было известно, что деловая активность начальника
ограничивается рамками рабочего времени, - сразу после утренней "сходки" он
умотает к очередной любовнице, откуда станет названивать домой и плести
байки о том, что сидит в засаде на террористов. Впрочем, сейчас жена
Катышева была в отъезде, и он мог гулять без всякой конспирации. - А
вообще-то, Сергеич, ты тоже не во всем прав. Какого хрена ты сунулся в
одиночку?

- Сам же просил пару эксцессов...

- Хорошо, если Казарин сядет. Победителей, блин, не судят. А если нет? Что
за коррида со стрельбой получилась? Неправомерным применением оружия
пахнет!

- Иди ты, Василич, лесом. Я к нему на капот для удовольствия прыгнул? Что,
надо было ждать, пока он меня по стенке размажет? Неправомерное...

- Не кипятись, я Поперечному то же самое сказал. Говорю, злостное
сопротивление, угроза жизни, блин, сотрудника. Конкретное покушение. Не
хочешь "мокруху" - возбуждай эту статью и смело по ней закрывай, все
основания есть, а уж в камере мы его и по Локтионовой дожмем. Не повелся,
гад! Казарин, мол, не знал, кого давит, скажет, что от бандита спасался.
Если б, говорит, сотрудник в форме был... Я ему так и сказал: ты чо
делаешь?

- Не помогло?

- Ну, мимо! Насмерть уперся. Волгин пожал плечами:

- Если по закону, так там, действительно, "пять два[9]"...

Начальник ушел. У Сергея оставалась еще половина литровой бутылки водки, а
пережитый стресс настойчиво требовал, чтобы его сняли. Опер запер дверь,
устроился в кресле поудобнее и взял стакан...


Из протокола допроса подозреваемого КАЗАРИНА Романа Родионовича:

"22.04.76 года рождения, уроженец Новозаветинска, русский, гражданин РФ,
ранее не судимый, имеет среднее техническое образование, проживает по
адресу... на учете в ПНД и РНК не состоял, не работает.

Проживаю постоянно по вышеуказанному адресу, где занимаю отдельную
двухкомнатную квартиру, принадлежащую на праве частной собственности моим
родителям. Они - пенсионеры, последнее время живут в деревне...

Около года назад, через одну из своих знакомых, назвать фамилию которой
отказываюсь, я познакомился с Локтионовой Инной, проживающей на улице
Парковой. Она дала мне номер своего телефона и предложила звонить, но
только по рабочим дням и в дневное время. При этом не скрывала, что
находится замужем, но хочет вступить со мной в близкие отношения и даже
готова платить за это деньги. Предложение денег настолько меня возмутило,
что я первый раз позвонил Локтионовой только через месяц после нашей
встречи, хотя она сразу понравилась мне как женщина. К тому времени от
кого-то из друзей я неоднократно слышал, что Локтионова часто изменяет
мужу. Осенью и зимой 1997 года я встречался с Локтионовой около десяти раз,
потом наши отношения прекратились, по моей инициативе и были восстановлены
только в июне этого года, - я сам позвонил ей, когда у меня было плохое
настроение и хотелось развеяться. В течение лета мы встречались примерно
8-10 раз, в основном - у нее дома, но дважды она приезжала и ко мне. Как
мне показалось, в первой половине сентября у нее появился новый любовник,
т.к. наши встречи, по ее инициативе, прекратились. Меня это устраивало. Но
в субботу, 19 сентября, Локтионова сама позвонила мне и пригласила в гости,
сообщив при этом, что ее муж улетел в командировку и не появится до конца
следующей недели. В тот день я приехать не мог, был занят делами, но
приехал в воскресенье, около 23 часов, и оставался в ее квартире до утра,
уехал около 11 часов и снова приехал к ней. в понедельник, 21 сентября,
около 22 часов.

Когда я приехал, Локтионова выглядела как обычно, была в нормальном
настроении. Мне кажется, что незадолго до моего приезда она слегка выпила,
т.е. находилась в состоянии алкогольного опьянения легкой степени. Мы
поужинали в гостиной. Это заняло у нас немного времени, и примерно в 0.30 я
пошел на кухню мыть посуду, а Локтионова пошла принять душ. В душе она
пробыла около 20 минут, затем прошла в спальню, а я - в ванную. Около 1
часа я пришел к Локтионовой в спальню, и мы вступили в интимные отношения.
Точное время назвать не могу, но примерно через полтора часа мне
потребовалось сходить в туалет. Когда я выходил из спальни, Локтионова
оставалась лежать на кровати. Она была полностью раздета. Она не спала,
просто отдыхала. Лежала она на спине.

Выйдя из комнаты, я сразу же получил сильный удар по голове и потерял
сознание. Свет в коридоре был выключен, так что я не видел, кто меня бил.