председатель. - Войдите! Дверь открылась чуть-чуть, и кто-то
шђпотом проговорил:

- Ну, входи, чего ты? Давай!..

- Нет, ты входи!..

Послышалась возня. Кто-то хихикнул:

- А вы подеритесь!

Председатель посмотрел торжествующе на Замкового, поднялся и, подойдя к
двери, распахнул еђ во всю ширь. Он ликовал. Крупное лицо его расплылось в
широкой, улыбке, глаза блестели.

- Входите, ребята, входите! В самое что ни на есть время пришли.

ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ДЛЯ "ЗАТРАВКИ"

Несколько дней Овсиенко ходил сам не свой. Общешкольное
пионерско-комсомольское собрание постановило: "Вырастить в этом году сто
двадцать тысяч уток, для чего в летние каникулы создать школьные бригады из
успевающих учеников".

"Из успевающих"? А у него в табеле две двойки! Извђлся бы совсем мальчишка,
да, спасибо, товарищи выручили, пожалели его, что он хоть и
неуравновешенный, но всђ-таки хорошо отличился по закупке яиц.

- Ладно, не горюй, - сказали ему ребята. - Мы тебя подтянем. Будешь
утководом. Только смотри, чтобы всђ было, как надо!

- Ну что вы! Честное пионерское!.. - клялся Овсиенко. - Ну вот нисколечко
не подведу!

Из колхоза в школу привезли фанеру, доски, гвозди. Мальчики надели фартуки,
сунули за уши карандаши и превратились в мастеровых.

В школьных мастерских только и слышно было:

"Вжик-вжик!.." Летела стружка из-под рубанков, сыпались душистые опилки.
"Тук-тук!" - вколачивались гвозди. Росла горка ящиков для перевозки утят,
укладывались в ряд кормушки и поилки. Дед Моисеич придирчиво осматривал
готовую продукцию, надевал очки на нос, колупал обкуренными пальцами щели.

- Это что? - спрашивал он. - Поилка или решето?

Тут же разыскивался виновный, налагалось взыскание: на первый раз
замечание, на второй - лишение фартука, на третий - перевод на подсобные
работы: подметать пол, выносить стружки и опилки.

За хорошую работу присуждался вымпел - голубой флажок, за отличную -
красный. Обладателями голубых вымпелов были Юра Комаров и Петя Телегин,
красного - Коля Гайдук. Как-то у него всђ ладно получалось. Да и не мудрено
- отец его был столяром-краснодеревщиком.

Разжалованный за плохую работу, Серђжа Овсиенко выносил стружки, подметал
пол, подавал гвозди и всђ тянулся к пиле или рубанку.

- Дай стругануть разок, - приставал он к Телегину. - Ну, честное
пионерское, я хорошо сделаю!

- Иди, не мешайся! - отмахивался Петя. - Провалял дурака, ну и таскай вот
теперь опилки.

Овсиенко надувал губы, садился в углу на мешок со стружками и ворчал оттуда:

- Вот летом па утятах заработаю, куплю велосипед, никому не дам, хоть
тресните! Ребята смеялись:

- А мы сами купим!

Тогда Серђжа подумал: "Заработать бы на мотовелосипед! Небось попросили
бы". И мысль эта у него засела прочно. Мотовелосипед! Здорово, а?

Девочки тоже не сидели сложа руки. Они мыли и скребли пол, законопачивали
окна в спортивном зале, где с согласия директора было решено выращивать
утят для "затравки".

Через три дня прибудет первая партия - шесть тысяч утят. Надо всђ
приготовить для них: перегородить зал на секции, устлать соломой пол,
запастись дровами, посудой для варки кормов.

Утят привезли через семь дней. Встречать их собрались обе смены. Каждому
хотелось подойти поближе, посмотреть, потрогать рукой, но Павел Андреевич"
поставил дежурных с красной повязкой. Дежурные тотчас же начали
распоряжаться, сдерживать напирающую толпу, кричать и толкаться, отчего тут
и там вспыхивали ссоры:

- Куда лезешь? Осади назад!

- Ну, ну, не толкайся!

- А чего?

- А ты чего?

- Вот смотри у меня! - Показывался кулак.

- А чего - смотри? - Противники, сближаясь нос к носу, становились в
позицию. Но следовал строгий окрик учителя:

- Это что ещђ? А ну прекратить!

Когда всех утят выгрузили, расселили по секциям, пришђл шофђр, посмотрел и
сказал удовлетворђнно:

- Хорошо оборудовали, молодцы! А что мало - не горюйте, через месяц девать
некуда будет.

Дина сбегала в живой уголок, принесла утђнка и пустила его в общую
компанию: "Ты будешь шесть тысяч первый. Гуляй, расти!" И тут же вспомнила
про свою будущую Кряку, которая сидела себе спокойно в яйце и ждала своей
очереди. А очередь еђ подходила. Дина решила собранные от своих уток яйца
отнести в инкубатор.

На следующее утро едва начало светать, а в школе уже захлопали двери, и во
дворе тонким столбом поднялся дымок от костра. Дежурное звено первой смены
приступило к своим обязанностям. Нужно было до начала занятий сварить
вкрутую яйца, очистить, мелко нарубить и накормить утят. Но всђ не
ладилось, ничего не получалось.

Незамокшие поилки текли, как решето. Костђр во дворе еле тлел. Привезђнная
из колхоза виноградная лоза для топки шипела, выпускала воду, корчилась,
как змея, но гореть не хотела. Дым стоял коромыслом, а огня не было. И деда
Моисеича, как назло, тоже не было. А ведь он учил ребят, как разжигать
костђр из сырого валежника. Вертелись на занятиях по зоотехнике, играли в
"морской бой", не слушали. А Петя Телегин на замечание Дины даже сказал:

- Подумаешь - костђр развести! Взял бумажку, поджђг, и вся недолга!

- Погодите, вот погодите, сорванцы! - урезонивал дед. - Он ещђ вам покажет,
этот костђр, где раки зимуют.

Вот они - "раки"!

Петя Телегин злился, чиркал спичками. Вырывая листы из старой тетради,
кричал на неповоротливого Гайдука:

- Опять ты мне одну тетрадку принђс?! Да что мне с тобой делать? Из-за тебя
вот не загорается!

- Чего это - из-за меня? - огрызался Гайдук. - Сам же на уроках приставал в
"морской бой" играть.

- Ну ладно, поговори у меня! - ворчал Телегин, ожесточђнно комкая бумагу.

Главный "кок" - Дина, стоя на коленях, словно древний человек перед идолом,
кланялась закопчђнному ведру, таращила глаза, изо всех сил дула в костђр.
Нет, не загоралась лоза, хоть плачь!

Наблюдавший за всем этим делом из окна учительской Павел Андреевич не
выдержал, вышел во двор и стал искать что-то возле мусорного ящика.
Наконец, найдя, что ему нужно было, нагнулся, поднял старую, стоптанную
туфлю на резиновой подошве и подошђл к незадачливым поварам.

- Ну что, не горит? - приседая на корточки, спросил он.

- Не горит, - ответил Телегин. - Ну хоть тресни! Павел Андреевич улыбнулся
чуть-чуть, поправил очки:

- Ну, а... дед Моисеич разве вам не показывал, как надо разжигать костђр?

Петя смущђнно опустил голову и принялся выковыривать щепкой ракушку из
земли:

- Да показывал, а мы...

- ...плохо слушали?

Телегин молча кивнул головой.

- Ну и то ладно, что сознађтесь, - сказал Павел Андреевич и протянул Пете
туфлю. - А это средство вам не знакомо?

Петя вскочил, хлопнул себя ладонью по лбу:

- Ах, голова моя садовая! Да как же это я забыл? Настругать резинки,
подложить под дрова - любое сырьђ загорится!

Учитель кивнул головой, поднялся и зашагал к спортивному залу.

КАК СЕРиЖА МАТЕМАТИКОМ СТАЛ

Установившаяся было тђплая погода через два дня снова испортилась. Стало
холодно. Утята, намокнув у поилок, сбивались в кучу, жалобно пищали. Их
писк и гомон смешивался с шумом ребячьих голосов и беспрестанным хлопаньем
двери. Серђжа Овсиенко и Коля Гайдук, раскрасневшись от усердия, носили
вђдрами воду из-под крана. В углу зала, рядом со. шведской стенкой,
устроились у длинного стола человек двенадцать ребят. Дробно стуча ножами,
они мелко рубили круто сваренные яйца.

За окнами, царапая в стђкла мелкой крупой, уныло посвистывал ветер. Было
зябко не только утятам, но и ребятам.

- Нет, так дальше не пойдђт, - сказала Лида, размешивая палкой корм в
бочонке. - Надо печку истопить. - И к Жене: - Долей немного.

Женя подняла ведро с водой, стала лить потихоньку.

- А где дрова взять? - возразила она. - В школе давно кончились, а в
колхозе пока допросишься...

- А я знаю где, - таинственно округлив глаза, сказал Овсиенко.

Лида замерла с палкой в руках:

- Где?

Овсиенко подошђл к защищђнному сеткой окну, кивком головы показал на
соседний, принадлежащий пекарне двор:

- Вон они, дровишки-то. Первый сорт! Лида сердито ткнула палкой в месиво.

- Тьфу, дуралей! - возмутилась она. - Вот взять бы да мешалкой тебе по шее
за такие слова! "Дровишки"!

- А что? А что? - пятясь на всякий случай к двери, оправдывался Овсиенко. -
Дроза-то чьи - государственные? А утята чьи? Тоже государственные.

- Женя, подержи-ка его, - сказала Лида, вынимая палку.

Овсиенко отскочил в сторону.

- Не буду! Не буду! - закричал Серђжа. Дурачась, упал на колени, молитвенно
сложил руки. - Ну, Лидочка, ну, честное слово, я лучше своих принесу!

Ребята засмеялись.

- Свои? - задумчиво переспросила Лида. - А ведь это здорово! Если все,
которые здесь, принесут по полену...

- Правда! Правда! - закричали ребята. - Принесђм!..

- Ну тогда давайте быстрее! Кто ближе живђт?.. Серђжа, прощаю, вставай,
кормить утят будем.

К началу занятий в печке затрещали дрова. Пришли четыре девочки из старших
классов - подменить.

- Ого, печку затопили! - обрадовалась Аня Ти-таренко, потирая покрасневшие
руки. - Вот хорошо! Мы тут и уроки будем готовить.

Уходя, Серђжа Овсиенко насупил брови, сказал басом:

- Вы тут не очень-то прохлаждайтесь. За утятами смотрите. Видите, как они к
печке грудятся? Подавят друг друга. Разгребать надо.

Аня фыркнула, встала по стойке "смирно", смешно вывернув ладонь, взяла под
козырђк:

- Есть, товарищ командир, следить за утятами! Какие будут ещђ приказания?

Овсиенко надулся, сердито повђл глазами.

- Никаких, - сказал он. - Вольно! Вам бы только дурачиться.

Девочки рассмеялись вдогонку:

- Ладно уж, иди, товарищ начальник. Серьђзный какой!

Забота Овсиенко об утятах не была лишена оснований. Он хотел добиться
наибольшего процента сохранения утят. Мысль заработать этим летом на
мотовелосипед клином засела в голове. Чем больше он вырастит утят, тем
больше за них получит.

"Значит, так, - усевшись вечером за своим столом, принялся рассуждать
Овсиенко. - Если я выра-= щу... Сколько же я выращу? - задумался он. - Тьфу
ты пропасть! И надо же им было написать условие оплаты в процентах! Ну
ладно, я выращу две тысячи утят и получу за них..."

Овсиенко схватил карандаш и помножил две тысячи утят на шесть копеек. От
полученного результата у него потемнело в глазах: "Двенадцать тысяч!"

Откинувшись на стуле, он долго смотрел зачарованным взглядом на эти
волшебные цифры. Может, он ошибся? Неправильно помножил? Нет, всђ равно -
двенадцать тысяч. Но почему же так много?

Долго смотрел, пока не догадался: да ведь это же копейки! Чтобы получить
рубли, нужно... нужно...

Левая рука его сама по себе полезла к затылку, а правая - неуверенно
зачеркнула один нулик. Ну вот, теперь, кажется, правильно будет - тысяча
двести.

Овсиенко с недоверием поглядел на полученный результат: "Что-то очень
много, - подумал он. - Если бы у нас кто из утятников получил столько, вся
станица сразу бы узнала. Нет, много! Убавлю-ка я ещђ нулик.

Серђжа и так и этак рассматривал полученное число. Долго думал и наконец
скрепя сердце согласился. "Собственно, не так-то уж мало, - успокаивал он
себя. - А премиальные? Да тут можно заработать на мотоцикл!"

Овсиенко, счастливо улыбаясь, откинулся на спинку стула. Ему уж виделся
наяву приземистый мотоцикл с никелированным рулђм и фарой. Он мчится по
станице, с шиком подъезжает к школе...

Но какое-то сомнение не давало покоя. Сколько же всђ-таки будет семьдесят
пять процентов? А девяносто шесть процентов? А потом: у него в табеле по
математике двойка. Если он еђ не исправит, не видать ему утят как своих
ушей. И мотовелосипеда не видать. Даже велосипеда паршивого!..

Поразмыслив немного, Серђжа полез под кровать и выдвинул ящик со старыми
тетрадями. Копаясь, долго искал что-то. Ага, нашђл! Вот они, задачки на
проценты! Их много, но... решались они другими. Он попросту "сдувал" их с
чужих тетрадей. И вдруг - о, радость! - ему попалась под руку шпаргалка с
записями, как найти проценты. Хлопнув себя по голове и обозвав еђ "кочаном
капусты", Серђжа с жаром принялся за вычисления.

В первый день получалось туго, а во второй он неожиданно для себя решил
задачку. Сам! Без посторонней помощи. Решил вторую, и эта получилась легко.

Ободрђнный успехами, Серђжа полез в портфель, достал тетрадь по арифметике
и... сделал домашнее задание.

Потом к нему стали ходить Юра с Петей. Они подолгу сидели вместе и решали
задачки.

Пришђл день, когда Юра сказал:

- Теперь ты математик. Только, .знаешь, давай об этом никому не скажем. Вот
будет открытие!..

Никогда так быстро не летело время в школе, как в последний перед
каникулами месяц. Уход за утятами, уроки, экзамены, подбор бригад
утятников, шум, споры, обиды, слезы. Желающих выращивать утят было хоть
отбавляй, бригад же нужно было только восемь.

- Ну вы поймите, ребята! - прижимая руки к груди, объяснял председатель. -
Рад бы создать больше бригад, да помещений нет.

Тогда началась борьба за право участия в бригадах утятников. Был объявлен
конкурс на лучшую успеваемость и активное участие в общественно полезных
делах. Троечники безжалостно исключались. Вне конкурса пошли только те, кто
отличился в закупке яиц. Но таких было немного: Павлик Крамарь, сестры
Захаровы, Юра Комаров да Петя Телегин. Серђжа Овсиенко в счђт не шђл. В
списке против его фамилии был нарисован красным карандашом большой вопрос.
Серђжа хоть и закупил много яиц, но в табеле у него были две двойки, одна
из них - по арифметике.

К удивлению всех, Серђжа носа не вешал. В школе каждую свободную минуту он
возился около утят. которые росли как на дрожжах. Утром, принимая дежурство
от старшеклассников, придирчиво осматривал утиную посуду: кормушки, поилки,
кадку для размешивания кормов.

- Опять грязную посуду сдађте! - кричал он. - Не приму!

И не принимал, пока не вымоют. Как-то получилось само собой, что
"командовать парадом" стал... он. Серђжин лозунг "Сохраним девяносто шесть
процентов утят!" был написан на склеенном в длинную полосу листе бумаги и
вывешен в спортивном зале. Это он добился, чтобы каждый день утята получали
свежую траву. Но иногда, в дождливую погоду, ребята отказывались идти за
травой, тогда он молча брал нож, надевал на голову мешок и шђл один.

Ребята злились, брали мешки, ножи и, плетясь сзади, ворчали:

- И чего ты стараешься? Всђ равно тебе ни копейки не достанется.

- А вы на мођ не заглядывайтесь! - огрызался Серђжа. - Я свођ получу, когда
нужно будет, вот вы смотрите - свођ не прозевайте.

Ребята только плечами пожимали на такую загадочную самоуверенность. Смешно.
О каком "свођм" он говорит?

В бригаду утятников он не попадђт, это уже и так ясно, как дважды два.
Завтра контрольная работа по арифметике, а у него двойка.

Но все эти расчђты были опрокинуты самым неожиданным образом.

На следующий день на урок арифметики директор школы привђл молодого
сутуловатого парня в очках, практиканта педагогического института.

Расчесав пальцами густую шевелюру, практикант сказал:

- Я хочу познакомиться с вашими знаниями. Раскрыв журнал, он, не глядя,
ткнул пальцем в середину списка:

- Овсиенко, к доске!

По классу покатился смешок. Кто-то шепнул достаточно громко:

- Вот угадал! Нашђл у кого знания спрашивать. Практикант сверкнул очками:

- Тихо, ребята! Разговорчики!.. Овсиенко вышел, одђрнул рубашку, дрожащими
пальцами взял мел.

- Пиши... - сказал практикант и начал диктовать условие задачи.

По классу снова пробежал смешок. Задача была сложная, на проценты, а на
них-то как раз и хватал Овсиенко двойки. Обычно он, записав условие, клал
мел и, глупо улыбаясь, говорил, что у него болит голова и он не может
решать задачку. Учительница, укоризненно посмотрев на него, отправляла на
место, а в журнале против его фамилии выводила жирную двойку.

Вот и сейчас, обернувшись к практиканту, Овсиенко широко улыбнулся. Класс
замер.

Тот же голос громким шђпотом произнђс:

- Сейчас начнђт на голову жаловаться. Но Серђжа жаловаться на голову не
стал. Пожав плечами, он сказал обиженным тоном:

- Да такие задачки в третьем классе решают. У всех ребят раскрылись рты от
изумления, а практикант, улыбнувшись, ответил:

- Ну вот и хорошо! Значит, мы еђ тоже решим. - И к классу: - Решайте все!

Серђжа бойко застучал мелом по доске. В этот день он получил первую, честно
заработанную пятђрку.

ПЕРВАЯ ПОБЕДА

Сестры Захаровы, несмотря на воскресный день, Хподнялись рано. -У обеих
много дел. Сегодня школа сдађт колхозу утят. Лида - дежурная. Женя сядет
заниматься. Она- не выучила стихотворение, плохо знает историю, а завтра
будут спрашивать.

Но Жене никак не хочется сидеть за книжками. Погода на дворе такая хорошая!
Совсем весна. И ещђ, очень интересно в последний раз взглянуть на утят. Они
уже большие. Дед Моисеич говорил, что утята - первый сорт и что в правлении
колхоза никак не ожидали, что какие-то мальчишки и девчонки сумеют так
хорошо вырастить утят.

Раньше Замковой только фыркал: "Жди от них добра, как же!" А потом стал
говорить, что всђ это случайно и что, конечно, если всей школой ухаживать,
то ещђ можно вырастить каких-то шесть тысяч штук, и то под неослабным
наблюдением старших. А составлять самостоятельные бригады из ребят никак
нельзя. Председатель же и дед Моисеич говорили: "Ребята хорошие, справятся".

Вот сегодня утром все пионеры будут утят сдавать. Школьный духовой оркестр
играть будет, а Женя - дома, за книжками. Как бы не так!

Женя ещђ вчера решила: когда учительница по русскому будет вызывать, то
пусть опять выйдет Лида. Но Лида сказала:

- Хватит обманывать учителей и папу с мамой! И вот, едва проснувшись, Женя
начинает упрашивать сестру:

- Лидочка, ну, Лида! Ладно, и я пойду, а?

- Отштань! - зажав зубами ленту, сердито прошепелявила Лида. - Надоела.
Школько можно за тебя к дошке выходить?!

Стоя перед висевшим в простенке небольшим зеркалом в почерневшей дубовой
рамке, Лида торопливо заплетала тонкую рыжеватую косичку.

- Ну, Ли-ида! - снова затянула Женя. - Я успею ещђ выучить, а? Вот увидишь!
Хочешь, я за тебя естествознание отвечу?

Лида вынула ленту изо рта, ловко вплела и завязала бантик.

- Не нуждаюсь! - буркнула она, принимаясь за вторую косичку. - Я все уроки
выучила. И вообще ты за меня не беспокойся. Вот! Больше о себе думай.

Женя поковыряла пальцем дырочку в одеяле.

- Ну и не надо, - сказала она. - А вот когда ты будешь вертеться на уроках
и мешать, и драться на переменах с мальчишками, и учитель попросит у тебя
дневник, ты пойдђшь со своим. Вот!

На лице Лиды появилась кислая гримаса; пальцы, заплетавшие косичку,
замерли. Как-то всегда получалось, что замечания за плохое поведение на
уроках доставались ей. И, если бы Лида подавала только свой дневник, он был
бы весь испещрђн красными чернилами. Но еђ выручала Женя. Зато, когда
вызывали к доске Женю, выходила Лида.

Так и завелось. Меняясь дневниками, они по-братски делились замечаниями и
хорошими отметками. Но Лиде это надоело. Кроме того, еђ мучила совесть.
Во-первых, это было нехорошо - обманывать учителей; во-вторых, она
беспокоилась за сестру. Получая каждый раз за Лидин ответ хорошую отметку в
свой дневник, Женя перестала готовить уроки.

Сколько раз давала Лида себе слово - не вертеться, не шуметь на уроках, не
драться на переменах с мальчишками, но всегда это слово нарушалось самым
непредвиденным образом. Вот позавчера, например: полез было на большой
перемене мальчишка из шестого "Б" класса разорять ласточкино гнездо. Лида
крикнула по-хорошему: "Слезь, а то сшибу!" Мальчишка обернулся и показал
язык. Лида сшибла его с лестницы, придавила к земле и, сорвав с его головы
кепку, отхлестала как следует по щекам. Насилу отбили. Кто это сделал? Она
- Лида, а в дневник записали Жене, потому что Лиде никак нельзя было больше
записывать. Тогда бы могли и на педсовете вопрос поставить и вообще на лето
в бригаду утят-ников не допустить.

Лида вздохнула, покосилась, глядя через зеркало на сестру, и сказала: