мение, майор нахмурился:
     - Особенно пацанов жалею.  Куда, думаю, вы лезете, жизнь себе губите ни
за что ни про что. Видно, старею. Пора на пенсию...
     Сегодня майор  и  вправду выглядел постаревшим.  Морщинистое лицо  было
нездорового желтого цвета.
     - Знаешь, о каком времени я мечтаю? - снова заговорил майор. - Когда не
будет ни одного жулика и  хулигана.  По улицам будут ходить только честные и
культурные люди.
     - Милиционеры тогда станут безработными, - усмехнулся Петр.
     - Не волнуйся,  работа у милиции найдется,  -  успокоил Петра майор.  -
Уличное движение,  например.  Если такими темпами будет расти движение, я не
знаю, к чему мы приедем или, наверное, придем...
     Майор  тяжело  поднялся со  стула,  сунул  Петру  широкую  короткопалую
ладонь:
     - Ну, будь здоров, работай.
     Едва  стихли  в  подъезде тяжелые  шаги  майора,  как  в  комнату снова
постучали.  Петру вовсе не хотелось кого-то выслушивать,  с кем-то говорить,
но дверь все-таки он открыл.
     На пороге стояла девушка с распущенными каштановыми волосами, в светлых
брюках.  Петру показалось,  что он раньше видел девушку,  но где и когда, не
мог вспомнить.
     - Здравствуйте,  товарищ инспектор,  -  девушка смело вошла в комнату и
уселась на диване. - Так вот как вы живете... Неплохо...
     - Извините, - откашлялся Петр. - Вы не ошиблись адресом?
     Девушка радостно, по-детски рассмеялась.
     - А  вы меня не узнали?  А еще говорят,  что у милиционеров потрясающая
зрительная  память.  Стоит  один  раз  кого-нибудь  увидеть,  на  всю  жизнь
запоминают... Я - учительница, Инесса Сергеевна...
     - Бывшая учительница,  -  поддел Петр,  досадуя на  себя,  что не узнал
Володькину классную.
     - Учителя бывшими не бывают, - задиристо произнесла Инесса Сергеевна.
     "А ведь она права, - подумал Петр, - но чего ее сюда принесло?"
     - Что слышно о Володе? - спросила учительница.
     - А  вам какое дело?  -  зло ответил Петр.  -  Прокопенко -  отрезанный
ломоть... Поставлен вопрос о его пребывании в школе...
     - Поставлен, но не решен. И вообще, если вы не хотите отвечать, я пойду
к начальнику отдела.
     Учительница вскочила на ноги и, тряхнув волосами, направилась к двери.
     - Погодите!  -  остановил Петр  Инессу  Сергеевну и,  дождавшись,  пока
учительница сядет, сердито воскликнул:
     - Как вы могли поверить,  что Володька участвовал в  ограблении?  Вы же
каждый день его видели.  Сегодня окончательно установлено, что Прокопенко не
имеет никакого отношения к делу на Подлесной.
     - Что вы  говорите?  -  встрепенулась учительница.  -  Это очень важно,
очень... А как я могла поверить?
     Инесса Сергеевна задумалась и вдруг обезоруживающе улыбнулась:
     - Я же еще совсем зеленая учительница.  Первый год в школе.  И, знаете,
как важно себя поставить сразу,  чтобы ученики почувствовали,  кто ты  есть.
Тут главное первый урок.  И надо же, на первом уроке стычка с Прокопенко. Он
вертел в  руках зеркальце и пускал солнечные зайчики...  И один зайчик попал
мне в лицо. Я подумала, что он надо мной издевается, разозлилась и выставила
его из класса.  С того дня у нас с Прокопенко никаких контактов. Что бы я ни
предпринимала,  он лишь молчал или отвечал односложно "да",  "нет". И росла,
теперь я понимаю, ненависть друг к другу.
     С удивлением Петр слушал учительницу, так откровенно говорившую о себе.
     - Теперь бы  я,  -  продолжала Инесса Сергеевна,  -  или вызвала бы его
отвечать, или перевела бы все в шутку. Может, у него все это случайно вышло?
Теперь бы я...
     "Теперь бы я,  - кипел от возмущения Петр, - теперь бы мы... А о чем мы
думали раньше? Столько пламенных слов произнесли, а человека проморгали".
     - Вы  знаете,  как-то  зимой  я  проводила урок  физкультуры,  -  снова
улыбнулась Инесса Сергеевна.  -  Заболел учитель физкультуры. В общем, пошли
мы в парк,  на лыжах кататься.  И тут обнаружилось,  что Наташа Никольская -
помните,  она сидела на первой парте,  черноглазая,  симпатичная? - забыла в
классе варежки...
     "А, это она прошептала, - вспомнил Петр, - что было очень весело".
     - И что вы думаете,  -  продолжала Инесса Сергеевна. - Прокопенко отдал
ей свои перчатки... А ведь стоял январь, мороз был жуткий... Я тогда решила,
что  Наташа нравится ему  и  он  выделяет ее  среди  других девочек.  Ничего
подобного.  Она была для него,  как все.  Выходит, что Прокопенко - добрый и
внимательный мальчик...
     - Боже,  какая трогательная история!  Отпетый хулиган и  воришка отдает
свои перчатки девочке,  чтобы та не отморозила нежные белые пальчики.  Так и
хочется поплакать в платочек. - Петр картинно вскинул руки.
     В  моряка сегодня словно бес  вселился.  Любое слово учительницы ужасно
злило его.
     Инесса  Сергеевна вскочила,  хотела  что-то  сказать,  но  не  смогла и
выбежала из комнаты. Петр покрутил головой.
     - Ну и скотина ты,  брат, - обругал он сам себя. - Нахамил девушке. Она
тебе душу открыла, а ты...
     Петр  опрометью выскочил на  улицу.  Инесса  Сергеевна не  успела  уйти
далеко. Петр легко разглядел ее каштановые волосы, разлетавшиеся при ходьбе.
     Петр вновь поблагодарил природу, которая дала ему такие длинные ноги. В
несколько прыжков он догнал Инессу Сергеевну и осторожно тронул ее за руку.
     Девушка остановилась,  резко повернулась к Петру и посмотрела на него в
упор.
     - Простите меня,  -  Петр опустил голову.  - Я вел себя по-хамски. Но у
меня сегодня тяжелый день... Впрочем, это не оправдание...
     - А что случилось?
     Инесса Сергеевна так просто и  хорошо спросила,  в глазах ее было такое
неподдельное сочувствие и искреннее желание знать, что у Петра стряслось.
     И Петр,  не таясь,  рассказал девушке обо всем. И о Васе Семенкове, и о
деле на Подлесной,  и,  больше всего, о том, сколько успел наломать дров он,
Петр, всего лишь за месяц работы инспектором.
     - Как  видите,  я  ужасно зеленый милиционер,  -  уныло  произнес Петр,
приготовившись к граду насмешек, которых он ждал от девушки.
     Но Инесса Сергеевна и не собиралась смеяться над моряком.
     - Я считаю, - произнесла девушка, - что у вас есть явные педагогические
способности.
     - Да  ну,  какие способности,  -  махнул рукой Петр,  хотя в  душе явно
обрадовался похвале и  даже возгордился.  -  А  вот  чего мне  и  вправду не
хватает - так это знаний. После десятилетки на флот, а потом - в милицию.
     - Надо учиться, - просто сказала Инесса Сергеевна.
     - Надо, - притворно вздохнув, согласился Петр.
     Оба рассмеялись и неторопливо пошли по улице.
     Жара уже спала, и улица была полна народу.
     - А  вы  сообщили родителям Прокопенко о  том,  что  их  сын  не  имеет
никакого отношения к ограблению? - спросила Инесса Сергеевна.
     - Пока нет.
     - Почему?
     - Потому что  хочу  прийти к  ним  в  один  прекрасный день и  сказать:
"Здравствуйте, ваш сын нашелся!"
     - День для  них  будет и  вправду прекрасным,  -  задумчиво проговорила
Инесса Сергеевна. - Тогда я зайду сегодня к родителям Володи. Ладно?
     - Хорошо, - кивнул Петр.
     - Мы  через пару дней в  поход идем всем классом,  на  целую неделю,  -
сказала Инесса Сергеевна.  -  Я  надеялась,  что Володя будет с  нами...  До
свидания, строгий инспектор!
     - До  свидания,  -  Петр  бережно  пожал  руку  девушки.  -  Приходите,
пожалуйста.
     - После похода приду обязательно, - пообещала она.
     Вот   ведь  как   бывает.   Два   человека  поговорили  по-человечески,
почувствовали друг к другу симпатию. И сразу один воспрянул духом. Еще утром
ему казалось, что все пропало. А теперь у него появилась надежда.
     Великое дело - надежда! Вот и врачи говорят, что у Васи есть надежда. И
у Володьки есть надежда. У всех есть надежда...


        "ПРИБЛУДНЫЙ ЭКСКУРСАНТ"

     - Доблестные защитники Севастополя одну  за  другой  отбивали  яростные
атаки гитлеровцев. Малахов курган держался из последних сил...
     Разрубая воздух рукой,  седой  худощавый экскурсовод вел  рассказ.  Его
слушали с волнением, и он сам загорался от собственных слов, хотя произносил
их далеко не в первый раз.
     Слушали мужчины,  знавшие,  что  такое война,  не  понаслышке.  Слушали
женщины и плакали, вновь переживая то, что, казалось, уже забыто.
     Слушал капитан второго ранга  в  черном парадном мундире.  Он  держал в
руке фуражку,  и легкий ветерок,  долетавший с моря, ерошил его густые русые
волосы.
     Слушал и Володька Прокопенко. Он пробился поближе к экскурсоводу, чтобы
как  можно  больше увидеть и  не  пропустить ни  слова.  Ни  на  одном уроке
Володька так жадно не слушал.
     И внезапно Володьке почудилось, что он взлетел на невидимом вертолете и
увидел сверху бой...
     Под  ним  проплывал прекрасный город с  белыми домами,  синими бухтами,
зелеными садами,  а Володька слышал взрывы снарядов, скороговорку пулеметов,
слышал, как с ноющим звуком заходили в пике самолеты...
     Экскурсия направилась дальше.  А  Володька  с  капитаном второго  ранга
задержались у пушки, покореженной взрывом.
     - Сорокапятка,  -  сказал капитан не то себе, не то Володьке. - В войну
она нам честно послужила...
     - По танкам била прямой наводкой, - вскинул голову Володька.
     - Досталось ей крепко, - вздохнул капитан, обходя вокруг пушки.
     - Они  ее  подбили,  когда все  наши были убиты,  -  убежденно произнес
Володька.
     - Или когда снаряды все вышли, - сказал капитан.
     - А так бы они ее ни за что не победили, - воскликнул Володька.
     Не отрывая взгляда от пушки, капитан молча кивнул.
     - Товарищи,  -  послышался  голос  экскурсовода,  -  прошу  садиться  в
автобус. Продолжим наш маршрут.
     Экскурсия медленно потянулась к автобусу.
     Володька ринулся к  машине,  обогнал всех,  первым  влетел в  автобус и
плюхнулся на свободное сиденье.
     - Мальчик, это мое место!
     Перед  Володькой стояла дородная женщина,  подрумянившаяся на  крымском
солнце.  Володька и не думал спорить. Он покорно поднялся, уступая место. Но
женщине этого было мало.
     - И  вообще,  ты  не  из  нашей экскурсии,  -  женщина смерила взглядом
мальчишку. - Я тебя раньше не видела... Какой-то приблудный...
     К  Володьке повернулись экскурсанты.  Не любил Володька,  когда на него
глазеют.  Неприятное это ощущение.  Ну  что ж,  придется убираться восвояси.
Ведь он и  вправду приблудный.  Шел мимо,  увидел экскурсию,  присоединился.
Жаль теперь уходить,  экскурсовод здорово рассказывает.  Наверное, сам здесь
воевал,  все помнит...  А что,  если его попросить,  чтобы взял в экскурсию?
Такой человек не прогонит.
     - Это  я  приблудный,  -  заступился за  Володьку сидевший через проход
капитан,  который так и не надел фуражки, наверное, из-за жары. - А он самый
доподлинный экскурсант.
     Капитан силком заставил сесть упиравшегося мальчишку.
     - Товарищи, все в сборе? - подал голос экскурсовод от кабины водителя.
     - Все, - громко ответил за всех капитан и с видом заговорщика подмигнул
Володьке.
     - Тогда поехали, - кивнул экскурсовод водителю.
     Автобус тронулся, и Володька прилип к окну.
     Чего  только не  повидал в  тот  день мальчишка.  А  потом откололся от
экскурсии и стал бродить по улицам в одиночку.
     В  необыкновенный город попал Володька.  В  другом городе -  один,  два
памятника,  и все.  А тут что ни дом,  то памятник. Потому что за каждый дом
тут шел смертельный бой. О чем и оповещают прохожих мемориальные доски.
     Володька без устали топал по  улицам,  останавливался и  читал,  шевеля
губами, надписи на мемориальных досках.
     Остановился мальчишка и  у  нового дома,  хотя на  нем не  было никакой
мемориальной доски.
     Володька не отрывал взгляда от витрины спортивного магазина. Там стояла
ярко-желтая палатка. Возле нее на колышках висел котелок.
     Костер был картонный. Над котелком склонились картонные туристы.
     Володька фыркнул.  Ну  и  дурашливый вид у  этих туристов.  Не то что у
бородатого Миши и его друзей.
     На  другой же  день после встречи со  студентами Володька переселился в
палаточный лагерь.  И в одно прекрасное утро проснулся,  как сказал Миша, во
втором веке до нашей эры.  Володька не знал, как спали люди до нашей эры, он
же  дрых  без  задних ног.  Целыми днями таскал с  Мишей носилки.  Помогал и
другим  студентам.  Однажды сам  Аристарх одобрительно похлопал мальчишку по
плечу.
     Но как ни интересно было днем, Володька с нетерпением ждал вечера. Ждал
того  часа,  когда студенты рассаживались вокруг костра и  начинались песни,
одна уморительнее другой,  забавные истории, слушая которые, Володька визжал
от хохота.
     А вчера студенты уехали в Ленинград.  Звали с собой Володьку.  Но он не
поехал,  хотя в Ленинграде ни разу не был.  Не поехал,  сам не знает почему.
Нет,  знает. Не хотел, чтобы его жалели. Не маленький, не пропадет. Потому и
денег не взял, хотя Миша совал настойчиво. Взял лишь свои, те, что заработал
на раскопках.
     Взял еще адрес и телефон Миши.  Обещал написать или позвонить, если что
случится.
     Но вчера,  когда он остался один на пустынном берегу, Володька отчаянно
пожалел,  что не поехал с Мишей.  Но он даже самому себе не признавался, что
жалеет.
     И  тогда Володька отправился в  Севастополь.  Ведь сюда он давно мечтал
попасть, и только встреча со студентами-археологами отвлекла мальчишку.
     Володька повернулся спиной к витрине.  Хватит воспоминаний!  Надо жить!
Кстати, не мешало бы поесть.
     Он подошел к киоску,  купил булку и бутылку кефира.  Забрел на бульвар,
сел на скамейку, жадно куснул и торопливо запил из бутылки.
     Прямо перед ним город спускался террасами к бухте.  Внизу расплавленным
асфальтом чернела улица. По ней мчались, сверкая на солнце, машины.
     По  тротуару медленно шла  девочка.  Черные  волосы  свободно падали на
плечи.  Белое платье облегало смуглое длинное тело. Володька перестал жевать
и с открытым ртом смотрел на девочку.
     Девочка почувствовала Володькин взгляд,  остановилась, подняла голову и
увидела мальчишку.  Они глядели друг на друга, разделенные обрывом и улицей,
по которой мчались машины.
     - Свободно?
     Володька обернулся.  Перед ним стоял капитан второго ранга,  тот самый,
что уступил ему место в автобусе.
     - А-а, приблудный экскурсант? - обрадовался капитан, узнав мальчишку. -
Куда ты пропал? Я искал тебя...
     Он сел на скамейку, снял фуражку и пригладил русые волосы.
     - Подкрепляешься? Молодцом!
     Володька бросил взгляд на улицу -  девочка исчезла.  Он даже привстал и
завертел головой,  но  девочка словно сквозь землю провалилась.  Неужели она
привиделась мальчишке?
     - Ты чего? - заинтересовался капитан. - Ищешь кого?
     - Город осматриваю, - ответил Володька и принялся за еду.
     - А  я  и  забыл,  что не обедал,  -  признался капитан.  -  Как с утра
заправился, так и хожу.
     Володька покосился на  моряка и  почувствовал,  что  совсем не  про еду
хочет  с   ним  говорить  капитан.   И  вправду,   моряку  страшно  хотелось
выговориться,   излить  кому-нибудь  душу.   И   лучшего  собеседника,   чем
немногословный мальчишка, ему было не найти.
     - Удивительно,  но факт,  -  капитан развел руками.  -  Моряк, с 18 лет
больше в море живу,  чем на суше, а в Севастополе первый раз... Конечно, и в
кино его видел,  и книжки про него читал,  но все - не то... Тут даже воздух
особый... Верно?
     Володька кивнул,  поставил порожнюю бутылку в  урну  и  с  любопытством
уставился на капитана.
     - Сколько морей и  океанов перевидал,  -  продолжал капитан.  -  Тихий,
Ледовитый,  Северное море, Балтика. А до Севастополя никак не мог добраться.
А  теперь вот  дали командировку,  так я  все дела за  три дня провернул,  а
четвертый - весь на осмотр. Какой город! Нет улицы, не обагренной кровью его
защитников.
     Володька вспомнил, как капитан все время ходил, держа в руках фуражку.
     Капитану стало неловко,  что он все время говорит,  а мальчишке не дает
рта раскрыть.
     - А ты откуда, живешь где? - спросил капитан.
     - В Белоруссии, - коротко ответил Володька.
     - Бывал у вас,  - воскликнул капитан. - Только проездом, к сожалению...
Геройская земля. А в городе каком?
     - В Гомеле, - оглянувшись, ответил Володька.
     - А в Севастополь к родственникам приехал? - не отставал капитан.
     - Ага, к дяде и тете, - выдавил из себя Володька.
     - Так в Гомеле мой старшина живет,  Петр Устинович, - шумно обрадовался
капитан. - Не знаком?
     - Нет, - покачал головой Володька.
     - Ты много потерял,  -  сказал капитан.  -  Петя душа-парень!  А  какой
механик!   Двигатель  чувствует,   что   твой   доктор   сердце  больного...
Демобилизовался он весной, так до сих пор все его вспоминают...
     Капитан поднялся и крепко, по-мужски пожал руку Володьке.
     - Рад  был с  тобою познакомиться,  -  и,  не  выпуская руку мальчишки,
поинтересовался: - А как тебя зовут?
     Ох до чего же Володька не любил отвечать на подобные вопросы, даже если
их задавал такой симпатичный дядька, как капитан второго ранга.
     - Володя,  -  представился мальчишка и беззвучно щелкнул каблуками.  Но
разве кеды могут щелкнуть как следует!
     - А  меня -  Василий Федорович,  -  капитан еще раз крепко тряхнул руку
мальчишки.  -  Ну, будь здоров! Мне пора - старый приятель ждет к обеду... А
вечером я отбываю...
     - Вечером? - вырвалось у Володьки.
     - Вечером, - подтвердил Василий Федорович.
     Ну,  это уже просто нечестно.  Только он выложил капитану все про себя,
как тот уезжает. А ведь он, Володька, еще ни о чем не расспросил капитана.
     - Можно,  я вас провожу к приятелю?  -  встрепенулся Володька. - Дядя и
тетя к сыну своему в лагерь уехали, и мне некуда спешить...
     Капитану и  самому не хотелось так скоро расставаться с  приглянувшимся
ему мальчишкой.
     - Отлично, пошли вместе, - ответил Василий Федорович.


        "ОБЕД У ПРИЯТЕЛЯ"

     Капитан  отворил  дверь  и   подтолкнул  Володьку  в   тесную  прихожую
однокомнатной квартиры.
     - Саша, принимай гостей! - громко позвал Василий Федорович.
     Ему никто не ответил.
     - Ничего не понимаю,  - протянул капитан, выгружая купленную в магазине
снедь на столик в прихожей, и тут же заметил у телефона записку.
     Василий Федорович развернул сложенный вдвое листок бумаги, от удивления
даже присвистнул:
     - Фью!  Сашка  задерживается  на  работе...  Собрание.  "Кашеварь  сам,
припасы на  кухне..."  Это он  мне предлагает.  А  я-то думал,  грешный,  мы
придем, а стол ломится от яств.
     Володька глянул на огорченную физиономию капитана и спросил:
     - Где кухня?
     - Вот, - капитан показал на стеклянную дверь.
     - Сейчас стол будет ломиться от яств, - закасывая рукава, весело сказал
Володька.
     Он  подхватил  продукты,  купленные капитаном,  и  направился в  кухню.
Василий Федорович потянулся следом.
     - Ты что надумал?
     Володька вооружился ножом и начал потрошить рыбу.
     - Ну  и  мастак  ты,   -  восхитился  капитан,  понаблюдав  за  ловкими
движениями мальчишки. - Где научился?
     - Жизнь научила, - усмехнулся Володька.
     Он зажег газ, поставил сковородку на огонь, плеснул растительного масла
и положил кусок рыбы, обваляв его сперва в муке.
     Капитан снял китель,  отнес на  вешалку и  вернулся в  кухню,  на  ходу
закасывая рукава белоснежной рубахи.  Аппетитно шипя, на сковородке жарилась
рыба.
     Увидев, что капитан взял нож, собираясь ему помочь, Володька сказал:
     - Я один справлюсь, Василий Федорович. А вы отдохните...
     Капитан сел на табуретку, откинулся к стене, вытянул ноги.
     - А я и вправду устал,  -  промолвил Василий Федорович.  - Мой парадный
костюм явно не для крымской жары... Да-а, какой город, какой город!
     Покончив  с  рыбой,  Володька взялся  за  помидоры с  огурцами.  Он  их
сполоснул под