сманской империи.  В городе - большой
пожар,   пылает  гарем   султана.   Секретарь  французского  посольства  с
любопытством,  свойственным молодости,  поспешил  туда,  откуда  доносился
запах черной гари и  гул  толпы.  Для одних пожар дворца был развлечением.
Для  других  -  прекрасным поводом поживиться.  Навстречу французу спешили
какие-то люди,  которые тащили куски драпировок,  вазы,  золоченые перила.
Попался даже человек,  который нес толстый фолиант. Он листал его на ходу,
держа вверх ногами.  Фолиант заинтересовал француза.  Заглянув в него,  он
изменился в  лице.  Это  были  сочинения Тита  Ливия,  которые  сотни  лет
считались погибшими безвозвратно.
     На беду,  у  француза не оказалось с собой денег.  Повторив несколько
раз,  что вообще-то он не собирался продавать книгу и  что он и сам был бы
не прочь почитать ее, человек согласился все-таки дойти до дома секретаря,
где у того были деньги.  По настоянию француза драгоценный том был спрятан
под плащ. Но они не прошли и сотни шагов, как водоворот толпы разлучил их.
Бесценная находка была потеряна навсегда.
     О  печальной судьбе этой  книги  можно  только догадываться.  На  эту
грустную мысль наводит другой случай.  Одна из  потерянных книг Тита Ливия
была  порвана  на  куски  и  погибла.  Ее  плотные  пергаментные  страницы
пригодились владельцу для различных хозяйственных нужд.  Ученому,  который
набрел  на  эту  находку,  удалось  заполучить лишь  одну  -  последнюю  -
страницу!
     Не  намного добрее отнеслось время  и  к  другим древним авторам.  Из
сорока книг Полибия только пять спаслись от  гибели,  а  из  тридцати книг
Тацита -  четыре.  Плиний Старший написал двадцать книг по истории. До нас
не дошло ни одной!
     Кто знает,  какие из этих книг погибли на костре, который в I веке до
нашей эры устроил римский император Август. Историк Светоний рассказывает,
что по повелению императора было сожжено свыше двух тысяч различных книг.
     Особое   удовольствие  римским   властителям  доставляло  уничтожение
христианской литературы.  Позднее им  было воздано той  же  монетой.  Папа
Григорий VII  приказал предать  пламени  императорскую библиотеку в  Риме.
Уникальные рукописи и  книги погибли в огне.  К 1000 году существовало уже
свыше  двадцати восьми  папских  посланий и  решений  церковных соборов  о
запрещении книг.  Это  было  в  те  времена,  когда  единственным способом
распространения  книг   оставался  долгий   и   малопроизводительный  труд
переписчика.  Нередко изъятие и  уничтожение одного-двух экземпляров книги
означало ее окончательную гибель.
     В  1497  году  в  Италии были  сожжены <Божественная комедия> Данте и
<Декамерон> Боккаччо.  Сожжение это  организовал Савонарола,  проповедник,
фанатик и кумир толпы.  Но судьба прихотлива.  Участь,  которой Савонарола
обрек  героев  Боккаччо и  Данте,  через  год  стала  судьбой его  самого.
Савонарола был  обвинен  в  ереси  и  публично  сожжен  вместе  со  своими
сочинениями.
     Противоборство  переписчиков  книг   и   тех,   кто   уничтожал   их,
продолжалось всю историю, с тех пор как существует написанное слово. Чтобы
переписать  книгу,   нужны  недели,   месяцы.  Чтобы  сжечь  -  достаточно
нескольких  минут.  Не  удивительно,  что  в  этом  противоборстве нередко
побеждали  факельщики.  Европа  оскудевала книгами.  Как  вы  думаете,  из
скольких книг  состояла французская королевская библиотека в  середине XIV
века?  В шкафах из красного дерева,  инкрустированных перламутром,  стояло
всего   двадцать  книг!   Двадцать  книг!   Таков  был   прискорбный  итог
многолетнего истребления литературы.


                                  * * *

     Дело,  конечно,  было не в книгах. Дело было в знаниях, которые несли
книги.  Не книг,  а новых знаний боялись губители библиотек.  Знания - это
прогресс,  это  дальнейшее развитие  человеческого общества.  Но  на  пути
прогресса  всегда  находились  люди,   желавшие  затормозить  его,   люди,
боявшиеся,  что новые знания потрясут старые, привычные устои. И не только
привычные, но и выгодные определенным слоям, группам, классам.
     Мракобесие не  возникает из  пустоты,  оно  всегда  имеет  конкретные
социальные причины. Обскурантизм в средние века, например, был своего рода
разновидностью борьбы феодализма за  свое  существование -  властители той
эпохи прекрасно понимали, что просвещение ускорит гибель их строя. Еще бы!
Если дать образование крепостным массам, что останется от крепостничества?
Можно рассказать в этой связи историю еще одной исчезнувшей библиотеки. На
этот раз дело было в России.
     1773 год.  Осень,  промозглый октябрь.  В  столицу Российской империи
Санкт-Петербург из  далекого Парижа  приезжает старый и  больной,  скромно
одетый во  все черное человек.  Он  проделал этот тяжелый для него путь на
лошадях,  путь,  длившийся несколько месяцев, только потому, что его лично
пригласила русская императрица Екатерина II.  И  он сразу же был принят ее
величеством.  <Двери кабинета императрицы,  -  пишет он  в  одном из своих
писем,  -  открыты для меня все дни.  Я  вижу ее с глазу на глаз с трех до
пяти,  а  порой  и  до  шести>.  И  сама  императрица не  скрывает  своего
удовольствия от  бесед  с  парижским гостем.  Этим  гостем был  знаменитый
ученый  и  публицист  Дени  Дидро,  один  из  славной  плеяды  французских
энциклопедистов.
     Знаменитое детище Дени Дидро  и  его  соратников  <Энциклопедию,  или
Толковый    словарь   наук,   искусств   и   ремесел>   называли   великой
разрушительницей старого:  ее толстые фолианты наносили тяжелые  удары  по
церкви,  по  королевской  власти,  по невежеству.  Энциклопедию ненавидели
знать и клерикалы,  военные и полиция,  мещане и ученые,  придерживавшиеся
традиционных  взглядов  на  мир.  Сам Дидро писал:  <Слово <энциклопедист>
превратили в какой-то одиозный ярлык:  его стали наклеивать на всех,  кого
желали  изобразить  перед  королем  как  людей  опасных,  выставить  перед
духовенством как врагов религии,  передать в руки судей как преступников и
представить  перед  народом  как дурных граждан.  До сих пор считают,  что
энциклопедист   -   это   человек,   достойный   виселицы>.    Французское
правительство  неоднократно  пыталось приостановить издание Энциклопедии и
уничтожить тома, уже вышедшие в свет.
     И  вот  молодая  русская императрица Екатерина II  сначала предлагает
перенести  печатание  Энциклопедии в  Санкт-Петербург или  Ригу,  а  затем
приглашает Дени Дидро к  себе в  гости.  Заигрывание Екатерины II с Дидро,
как и дружба по переписке с Вольтером, необходимы были русской императрице
в связи с двумя обстоятельствами.  Первое -  не имевшая никаких формальных
прав  на  русский  престол безродная немецкая принцесса,  не  знавшая даже
толком  языка  страны,  которой ей  пришлось управлять,  всячески пыталась
показать,  что именно она,  а  не  умерщвленный ею прямой потомок царского
рода Романовых ее  бывший муж  является продолжателем дел Петра I.  Отсюда
<окно в  интеллектуальную Европу>,  дружба с  Вольтером,  дружба с  Дидро.
Второе  обстоятельство  -  умная  государыня  хотела  сама  разобраться  в
опасностях,  нависавших не только над французским абсолютизмом,  но и  над
абсолютизмом вообще.
     Про Энциклопедию Екатерина II  вскоре скажет,  что видит в  ней всего
две цели:  <Первую -  уничтожить христианскую религию, вторую - уничтожить
королевскую власть>. Про Дидро она сообщит французскому посланнику Сегуру:
<Я подолгу и  часто беседовала с Дидро,  но более ради любопытства,  чем с
пользою.  Если б я доверилась ему,  мне пришлось бы все перевернуть в моей
империи: законодательство, администрацию, политику, финансы; я должна была
бы все уничтожить, чтобы заменить это непрактичными теориями>.
     Узнав о  смерти Дидро,  Екатерина II потребовала у своего постоянного
корреспондента Гримма:  <Добудьте  для  меня  все  произведения Дидро.  Вы
заплатите за  них,  что потребуют.  Конечно,  они не  выйдут из моих рук и
никому не повредят>.  В  1785 году русская императрица покупает библиотеку
Дидро,  около трех тысяч томов на  французском,  английском,  итальянском,
латинском и  греческом языках.  Покупает для себя,  чтобы книги <никому не
повредили>. Екатерина прекрасно понимает, какие опасности для самодержавия
могут вызвать книги,  <выпущенные из рук>.  Недаром она считала, что книга
Радищева <Путешествие из Петербурга в Москву> пострашнее Пугачева...
     После  взятия  парижанами Бастилии Екатерина II  просит исполнить для
нее <Марсельезу>,  но,  не дослушав до конца,  молча уходит. Узнав о казни
Людовика XVI,  русская императрица заболевает.  Она приказывает вынести из
своего кабинета бюст  Вольтера (а  парижане тем  временем тела  Вольтера и
Дидро торжественно переносят в Пантеон). Что касается библиотеки Дидро, то
императрица заявила,  что книги <не выйдут из моих рук>,  и действительно,
она  их  не  выпустила.  Книги  постепенно  исчезли,  библиотека  великого
французского энциклопедиста пропала бесследно.


                       Потерянные и забытые знания

     Люди  не  только уничтожали знание.  Они  стремились сохранить его  в
тайне,  оградить от  непосвященных.  Эта традиция сокрытия знаний уходит в
самое  отдаленное прошлое.  Один  из  первых таких фактов связан с  именем
индийского  императора  Ашоки   (268  -  232  гг.   до  новой  эры).  Внук
Чандрагупты,  объединителя Индии,  он хотел быть достойным своего великого
деда. Считая, что для правителя война - наиболее верный способ запечатлеть
свое имя в веках, он возглавил поход против соседнего царства Калинги.
     Жители Калинги отчаянно сопротивлялись. В одной из битв солдаты Ашоки
убили  свыше  семи  тысяч воинов противника.  Вечером на  поле  только что
закончившейся битвы прибыл император.  Ашока был потрясен зрелищем убитых,
видом тысяч людей, истекавших кровью. Такой ценою расплачивались другие за
его тщеславие.
     Все остальные годы своей жизни Ашока посвятил наукам, распространению
буддизма и  созидательной деятельности.  Существует предание,  будто ужасы
войны произвели на  него такое сильное впечатление,  что он  решил сделать
все, чтобы человеческий ум и познания никогда не смогли быть направлены на
уничтожение.
     Согласно преданию,  Ашока  основал одно  из  самых  тайных  обществ -
Общество Девяти Неизвестных.  Целью этой  организации было  не  допустить,
чтобы  сведения о  каких-то  важных  средствах уничтожения попали  в  руки
людей.
     Традиция  засекречивания  знаний  была  в  древности  повсеместна.  В
<Сравнительных жизнеописаниях> Плутарх пишет,  что  Александр Македонский,
который  был  учеником Аристотеля,  приобщился к  неким  глубоким знаниям,
которые  философы  называли  устными  и  скрытыми и  не  предавали широкой
огласке. Находясь в походе, Александр узнал, что Аристотель в своих книгах
открыл некоторые из  этих знаний.  Тогда Александр написал ему откровенное
письмо,  текст которого гласил: <Александр Аристотелю желает благополучия!
Ты  поступил неправильно,  обнародовав учение,  предназначенное только для
устного преподавания.  Чем же будем мы отличаться от остальных людей, если
те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием?
Я хотел бы превосходить других не столько могуществом,  сколько знаниями о
высших предметах. Будь здоров>.
     Это  был  один  из  путей  сокрытия знаний -  какие-то  самые  важные
сведения не доверялись письму,  а передавались только устно.  Другим путем
была зашифровка знаний.  Различные символы,  условные фразы, обозначения и
недомолвки  преграждали  путь  к  истинному  смыслу  написанного.   Такими
предстают,  например,  перед нами  многочисленные рукописи по  алхимии.  В
настоящее время их  насчитывается свыше ста тысяч.  Это значит,  что почти
сто  тысяч человек стремились изложить на  бумаге или  пергаменте какие-то
сведения,  которые,  как они считали,  не должны исчезнуть вместе с  ними.
Какова практическая ценность этих сведений? Мы не знаем. Человек проникает
в  глубь материи,  он  посылает экспедиции в  самые труднодоступные районы
Земли  и  в  космос,  но  было  бы  неплохо  чаще  отправлять экспедиции в
заповедные области забытых и потерянных человеческих знаний.
     Прием скрывать какой-то  сокровенный смысл за символами присущ многим
священным книгам.  Так, традиция Каббалы - мистического учения в иудаизме,
проповедовавшего поиск основы всех вещей в цифрах и буквах, - представляет
космогонию,  или полное знание о создании и развитии мира,  в виде некоего
символического дворца.  Дворец этот имеет пятьдесят дверей, причем все они
открываются  одним  ключом.  Знание  этого  ключа  дает  доступ  к  тайнам
космогонии.  На  каждую  из  четырех  сторон  горизонта выходит по  десять
дверей, девять других ведут вверх, в небо. Кроме того, существует еще одна
дверь,  о которой ничего не известно. Только открыв ее, можно узнать, куда
она ведет, - возможно, вниз, в бездну. Во всяком случае, никто из вошедших
в нее не возвращался обратно.
     Среди  сведений,  распространение которых находилось в  древности под
запретом,  были и  знания чисто практического,  так  сказать,  прикладного
характера.  Рассказывая о тех,  кто пытался получить золото,  мы упоминали
известного ученого Востока ар-Рази и  его сочинение <Книга тайны тайн>.  А
ведь  сочинение это  посвящено просто-напросто химии.  Там  есть  главы  о
кальцинации свинца и олова,  о растворении, о возгонке, о поташе и извести
и т. д.
     Можно вспомнить в этой связи и историю компаса.  Как гласит предание,
когда герой древнегреческого эпоса Геркулес отправился в  свое плавание на
запад,  Аполлон,  желая помочь ему  в  этом  трудном предприятии,  подарил
Геркулесу чашу.  Известно много скульптур, на которых Геркулес изображен с
чашей в  руке.  Трудно догадаться,  как  могла помочь герою в  его дальнем
путешествии чаша.
     Но для финикийцев это не было загадкой. У них чаша Геркулеса означала
сосуд,  где в  воде на  поплавке плавала намагниченная иголка.  Это и  был
компас.
     Древнегреческий историк Страбон писал о  финикийцах:  <Они  развивают
науку  и  изучают астрономию,  арифметику и  ночное  плавание>.  Искусство
кораблевождения включало в себя, очевидно, и умение пользоваться компасом.
Вполне понятно,  что  финикийцы,  будучи морской нацией,  опасались утраты
этой монополии и  не только не спешили поделиться своим умением с  другими
народами, но всячески скрывали его.
     Засекречивание знаний в ряде случаев приводило к тому,  что многие из
них оказывались утрачены безвозвратно. В других случаях некоторые открытия
человечеству пришлось делать дважды и даже трижды.
     Принято считать,  что  первым,  кто совершил путь вокруг Африки,  был
португальский  мореплаватель  Васко  да   Гама.   Однако,   вопреки  этому
представлению,  бытовавшему многие века, честь эта, видимо, принадлежит не
ему.  Можно полагать,  что за  две тысячи лет до Васко да Гамы путь вокруг
Африки проделали финикийские корабли.  Значит, они были первыми? Тоже нет.
По  сообщению Геродота,  за сто лет до того,  как мимо мыса Доброй Надежды
под  красными парусами проплыли корабли финикийцев,  вблизи этих  берегов,
огибая Африку, прошли суда, которые отправил в эту экспедицию фараон Неко.
     Так дважды было сделано, а потом забыто это величайшее открытие.
     Можно привести пример и из более позднего исторического периода. Один
немецкий монах  научился делать бокалы из  красного стекла очень красивого
оттенка.  С его изделиями не могло сравниться никакое другое. Понятно, что
эти  красные бокалы  ценились необычайно дорого  и  не  каждый европейский
король  мог   позволить  себе   уставить  свой   стол   красными  рюмками,
изготовленными монахом.  Пришло время,  и  монах умер,  так и  не  доверив
никому своего секрета.  Рассказывают,  что  перед  смертью он  сказал:  <Я
слишком долго искал способ изготовления красного стекла, чтобы кому-то его
отдать>. Только спустя долгие годы был открыт секрет монаха: он добавлял в
стекломассу золото,  которое и придавало стеклу изумительный красный цвет.
Поэтому такое  стекло стало  называться <золотой рубин>.  Сегодня особенно
славятся  его  изготовлением  чехословацкие  мастера.   Когда  вы  увидите
где-нибудь  рубиновое  чешское  стекло,  вспомните историю  его  открытия,
которое едва не оказалось утраченным безвозвратно.
     К числу потерянных знаний относится и открытие Америки.  Неверно, что
Колумб  был  первым  европейцем,   совершившим  путь  через  Атлантику.  О
существовании этого  материка знали еще  кельты.  Их  поселение в  Америке
называлось Витраманналанд - Земля белых людей.
     Раз  в  год,  весной,  к  зеленым  берегам  Витраманналанда подходили
корабли.  Они привозили новых переселенцев и  вести с  родины.  Но однажды
корабли не  пришли.  Следующей весной их  опять не было.  Напрасно десятки
глаз  целыми днями вглядывались в  ровную и  безразличную линию горизонта.
Шли  годы,   старики  умирали,  подрастала  молодежь,  которая  только  из
сбивчивых рассказов старших знала о какой-то далекой земле там,  за морем,
откуда все они приплыли когда-то.
     Прошло десять веков,  прежде чем  у  этих же  берегов снова появились
корабли из Европы.  Но потомки кельтов,  давно уже смешавшиеся с племенами
индейцев,  не узнали своих ближайших родичей -  норманнов. Пуская стрелы в
сторону корабля,  с  криками поспешили они  прочь от  побережья,  в  глубь
страны.
     И опять на берегу задымились печи, с утра до вечера далеко разносился
стук топоров.  Переселенцы-норманны строили дома.  Однако к  1450 году все
существовавшие  здесь  поселения  исчезли.   Корабли  норманнов  перестали
бороздить северные воды Атлантики,  путь в Америку был снова и,  казалось,
окончательно забыт.  Поселенцы смешались с  местным населением.  В  районе
Великих Озер и долины Огайо воцарился каменный век ирокезских племен.
     Есть свидетельство,  что путь за океан знали и ирландцы.  В VIII веке
папа  римский  обвинил одного  влиятельного ирландского церковного деятеля
Виргилия  в  ереси.  Ересь  заключалась в  том,  что  Виргилий  говорил  о
существовании антиподов - людей, живущих на противоположной стороне Земли.
Это противоречило тогдашнему церковному учению,  утверждавшему,  что Земля
плоская.  Виргилий сам поехал к  папе римскому и  оправдался.  Он  доказал
папе,  что  ирландцы совершали путешествия за  океан,  на  противоположную
сторону Земли, туда, где лежат большие неизведанные земли.
     Но еще до норманнов,  ирландцев и  кельтов о  великом морском пути на
запад,  к  далекому континенту,  знали  историки Древней  Греции  и  Рима.
Клавдий Элиан, например, писал в своих <Различных историях>: <Европа, Азия
и  Ливия (Африка) -  это острова,  опоясанные океаном.  За  ними находится
континент огромной протяженности.  Там  есть большие города,  где законы и
обычаи совершенно отличные от наших...>
     Знаменитый римский оратор Цицерон тоже  верил  в  существование этого
континента и говорил, что земля, известная римлянам, - только малый остров
по сравнению с ним.
     Все эти сведения греческие и римские авторы черпали, очевидно, из еще
более древних источников - карфагенских и финикийских хроник.
     Упоминание об  острове (возможно,  Кубе,  Гаити или другом из  группы
Антильских островов), открытом карфагенскими мореплавателями, содержится в
книге <Удивительные истории>,  приписываемой Аристотелю.  <Говорят,  что в
море за  Столбами Геркулеса карфагенянами был найден остров.  В  его лесах
росли всевозможные деревья и  замечательные фрукты,  там  были  судоходные
реки,   а  сам  он  находился  на  расстоянии  многих  дней  пути.   Когда
карфагеняне,  которые  владычествовали на  Западном Океане,  увидели,  что
много  купцов и  других людей,  привлеченных плодородием почвы и  приятным
климатом,  стали часто посещать его,  а  некоторые даже поселяться на нем,
они и