об  этой  книге,  тот
оставил  все  и  вместе  с  Фламелем  отправился  в  дальний  путь.  <Наше
путешествие,   -  писал  позднее  сам  Фламель,  -  было  благополучным  и
счастливым.  Он открыл мне истинный смысл большей части символов и знаков,
в  которых даже точки и черточки имели величайший тайный смысл...> Однако,
не доезжая до Парижа, в Орлеане ученый раввин заболел и вскоре умер, так и
не коснувшись древней книги.
     Призвав на  помощь все,  что  удалось ему узнать,  Фламель вернулся к
своим  занятиям  и   опытам,   которые  17  января  1382  года  увенчались
торжеством.  В  этот  день  ему  якобы удалось впервые получить серебро из
ртути.  А  через  несколько месяцев Фламель таким же  путем будто бы  смог
изготовить первые образцы чистого золота.
     Как бы то ни было, но известно, что вскоре после этой даты безвестный
переписчик книг становится одним из самых богатых людей Франции. Этот факт
никто не пытался опровергнуть. Неподалеку от своего дома он строит ставшую
знаменитой церковь,  а затем еще семь по всей стране.  На свои средства он
построил и содержал приюты для бедных и четырнадцать больниц.
     Огромные суммы жертвовал Фламель в пользу бедняков и богаделен. Еще в
XVIII веке казначейство раздавало на  парижских улицах милостыню из  сумм,
которые были завещаны Фламелем.
     Естественно,  что  этот поток золота,  изливавшийся из  рук человека,
только  вчера  бывшего  бедняком,   озадачил  власти.   Карл  VI   повелел
королевскому  сборщику   податей   Крамуази   тщательно  расследовать  все
обстоятельства,    связанные   с   этим   внезапным   богатством.    Какие
доказательства представил  Н. Фламель,  осталось неизвестно,  однако после
этого власти уже ни разу не беспокоили его никакими расследованиями.
     Умер Фламель в 1419 году.  Несколько веков спустя,  в 1816 году, дом,
где  он  жил  когда-то,  был  куплен одним  из  искателей сокровищ.  Новый
владелец обыскал буквально каждый сантиметр стен,  пола, потолка в поисках
золота,  которое мог спрятать Фламель.  Однако Фламель,  очевидно, не счел
нужным делать это.  Для  кого  стал бы  он  прятать золото?  Наследников у
Фламеля не было, и, умирая, все свое состояние он завещал бедным.
     Хроники рассказывают об известном алхимике Раймонде Люлле, приятеле и
сподвижнике Арнольда де Виллановы. Во время пребывания в Англии по просьбе
Эдуарда III он якобы изготовил тысячу фунтов золота для крестового похода.
Другой  алхимик,  Джордж Рипл  (XV в.),  личный друг папы Иннокентия VIII,
одного из  самых  ученых  людей своего времени,  в  1460 году  пожертвовал
Мальтийскому ордену  несколько тысяч  фунтов  стерлингов золотом.  По  тем
временам сумма эта была астрономическая.  Появление ее у простого алхимика
было не менее фантастично, чем изготовление золота в тигле.
     Правители, для которых золото являлось средством упрочения их власти,
не были равнодушны ни к алхимикам,  ни к их тайным занятиям.  Исторические
хроники утверждают,  будто английский король Генрих VI и  французский Карл
VII  именно  с  помощью  алхимиков  спасли  пошатнувшееся было  финансовое
положение своих стран.
     Слухи  об  изготовлении алхимиками золота приносили им  популярность,
которой, впрочем, не было причин радоваться. По всей Европе, да и по всему
Востоку,  за  алхимиками началась  настоящая охота.  Так  охотились бы  за
курами,  которые бы несли золотые яйца. Щедрыми наградами или силой каждый
правитель   старался   заполучить   себе   человека,   владеющего   тайной
изготовления  золота.   В  этом  отношении  характерна  судьба  одного  из
алхимиков XVI века Александра Ситония.
     Интересное свидетельство о личном знакомстве с ним мы находим в книге
известного  ученого  того  времени  профессора  Вольфганга  Дейнхейма.  Он
познакомился с  Ситонием случайно по дороге из Рима в  Германию.  <Это был
человек  исключительно  одухотворенной внешности,  высокий,  худощавый,  с
румянцем на лице. Он носил бородку на французский манер, одет был в платье
из  черного сатина,  и  его сопровождал только один слуга,  которого легко
можно было заметить по рыжему цвету волос и бороды>.
     Дорога в  то время занимала много дней и  недель,  и  два ученых были
рады обществу друг друга.  Профессор,  не зная,  кто перед ним, всю дорогу
ругал алхимиков и алхимию,  которую считал лженаукой. Ситоний уклонялся от
спора, когда же они прибыли в Базель, сказал:
     - Я думаю,  что лучше всех слов,  которые я мог  бы  противопоставить
вам,  будет факт. Поэтому не откажитесь присутствовать при опытах, которые
я проведу специально для вас.
     Самым замечательным в  последовавших опытах было  то,  что  Александр
Ситоний, дабы устранить всякое основание для скепсиса, не притрагивался ни
к  чему и  даже не  подходил к  ретортам.  Стоя на  расстоянии,  он  давал
различные указания своему скептически настроенному спутнику и его не менее
скептическому помощнику, а те их старательно выполняли.
     Не  веря  своим  глазам,  присутствующие увидели наконец,  что  после
сложных  манипуляций  реторта,   с  которой  проводился  опыт,  более  чем
наполовину оказалась наполненной золотом.  Приводя этот эпизод, участником
которого был он  сам,  профессор Дейнхейм писал в  своей книге,  что готов
подтвердить достоверность свершившегося самой страшной клятвой.
     Правда,  в  те  времена существовало поверье,  будто золото алхимиков
редко приносит счастье.  То, что это так, как нельзя лучше видно на судьбе
самого Ситония.
     Будучи в Страсбурге,  он с разрешения известного ювелира Густенховера
какое-то время работал в  его мастерской,  выполнявшей функции своего рода
лаборатории.  В  благодарность Ситоний якобы дал  ему немного философского
камня,  при помощи которого тот в  присутствии самых видных представителей
города совершил несколько превращений.
     Весть об этом разнеслась быстро,  и  вскоре в  Страсбург торжественно
прибыла делегация от чешского императора Рудольфа II.  Император приглашал
ювелира повторить этот опыт при  его дворе.  Густенховер прибыл в  Прагу и
там  у  всех  на  глазах  совершил  несколько превращений еще  раз,  якобы
израсходовав при этом весь запас бывшего у него философского камня.
     Как нетрудно догадаться, монаршие милости, которыми Рудольф II осыпал
было  ювелира,  сменились гневом,  едва тот  стал уверять,  что  не  знает
рецепта подаренного ему  состава.  Чувствуя приближение беды,  Густенховер
попытался бежать из дворца,  но стража,  расставленная повсюду,  имела уже
приказание не выпускать его.  Все оставшиеся годы жизни Густенховер провел
в подземелье,  прикованный цепью к стене.  Он мог обрести свободу,  только
выдав тайну. Тайну, которой не знал.
     Казалось бы, этот случай должен был послужить предостережением самому
Ситонию.  Но тот продолжал свои занятия и эксперименты как  ни  в  чем  не
бывало.  Он посетил Дрезден,  побывал в Гамбурге,  Мюнхене. И повсюду, как
тень,  следовали за ним какие-то люди, которые таились, прятались, а когда
он уезжал, старательно собирали осколки разбитых колб, обрывки его бумаг и
т. д.  Один  из друзей стал призывать его к осторожности,  однако  Ситоний
горько усмехнулся:
     - Если мне  суждено будет попасть в  руки какого-нибудь правителя,  я
скорее тысячу раз приму смерть, чем открою тайну.
     И он сдержал свое слово.
     Как-то  Ситоний имел неосторожность прибыть по  приглашению курфюрста
Саксонии Христиана II  в  его владения.  Дальше все происходило по ставшей
привычной схеме:  сначала внимание и  величайшие почести,  потом  тюрьма и
пытка.  Ситоний умер в  1604 году в  застенке.  Тайна его исчезла из жизни
вместе с ним.
     Случалось,  однако,  что  репутация  людей,  умеющих  делать  золото,
которая  нередко  приводила  алхимиков  за  решетку,  оказывалась  ключом,
открывавшим им дверь из темницы.
     Во второй половине XVI века два путешествующих алхимика -  Э. Келли и
Ди  -  были  схвачены по  приказу императора Максимилиана II  и  брошены в
тюрьму,  где им надлежало находиться,  пока они не откроют тайны получения
философского камня.  Максимилиан не учел,  правда,  того, что стремление к
обогащению свойственно не только императорам.  Тюремщики, узнав, кто такие
их  молчаливые узники,  выпустили их на свободу,  прельщенные надеждами на
золото из реторты.
     Но этот случай не научил алхимиков ни осторожности,  ни благоразумию.
Вскоре  после  приключения,   описанного  выше,   склонившись  на  лестные
приглашения  Рудольфа  II,   Келли  прибыл  в  Прагу  и  согласился  стать
придворным алхимиком императора.  В  первые же дни ему был пожалован титул
маршала Богемии вместе с  приличествующими этому званию мундиром и знаками
отличия.
     Это было тем самым хорошим началом,  которое предвещает обычно плохой
конец. Келли отказался открыть императору секрет философского камня и, как
следовало  ожидать,   был   заключен   в   тюрьму.   Зная   участь   своих
предшественников,  Келли понимал,  что его ждет. Он стал действовать через
друзей,  оставшихся на свободе.  Благодаря их стараниям в  судьбе алхимика
неожиданное участие приняла английская королева Елизавета. Дело в том, что
Келли  был  англичанином и  подданным ее  величества.  На  основании этого
королева потребовала от  чешского императора его освобождения,  и  алхимик
сделался объектом переписки двух монархов.
     Оказалось,  однако,  что ничто не  могло принести ему большего вреда,
чем  заступничество королевы.  Чем  больше настаивала она на  освобождении
алхимика,  тем  более убеждался Рудольф,  что  это неспроста и  что узник,
которого он заполучил, многого стоит. Император приказал перевести Келли в
башню и удвоить караулы.  Впрочем,  не было, очевидно, таких башен и таких
замков,  которые нельзя было  бы  открыть золотом.  И  снова  главную роль
сыграло даже не само золото,  а лишь его отблеск в будущем, в том будущем,
когда  Келли окажется,  наконец,  на  свободе и  сможет щедро вознаградить
своих избавителей.
     Но  на этот раз Келли не повезло.  Не повезло последний раз в  жизни.
Темной,  безлунной ночью,  спускаясь по  веревочной лестнице из окна своей
башни, он сорвался вниз и разбился насмерть.
     Занятия алхимией были сопряжены с величайшим риском, и жизнь алхимика
походила обычно на авантюрный роман.  Роман,  увы, не всегда со счастливым
концом. Многим из искавших золото на темных путях тайных наук не удавалось
избежать  печальной участи.  Для  этого  нужно  было  обладать  не  только
значительной долей мужества и  хитрости,  но и везением.  Стоит привести в
этой связи исполненный железной логики ответ одного алхимика Леопольду II:
<Если я  в самом деле умею делать золото,  то не нуждаюсь в императоре.  А
если я не умею делать золото, то он не нуждается во мне>.
     Вот  почему  величайшую предусмотрительность проявил Моренн -  ученик
известного философа александрийской школы Адфара.  Утверждают,  будто ему,
будучи при  дворе султана Калида в  Каире,  удалось убедить султана и  его
приближенных в  том,  что он  обладает тайной превращения металлов.  Более
того,  в  их  присутствии он  якобы совершил несколько превращений простых
металлов в золото.  Но,  умудренный печальным опытом других алхимиков,  не
дожидаясь монарших милостей,  Моренн тут  же  поспешил бежать из  дворца и
скрыться. Многолетние попытки султана найти его, огромная награда, которая
была обещана Моренну,  ничего не дали. Ученый не польстился на приманку, и
ловушка осталась пуста.
     Иначе сложилась судьба известного ученого Востока ар-Рази,  жившего в
Х веке.
     Ар-Рази  много путешествовал и  обрел большую известность как  врач и
человек,  занимающийся алхимией.  Он  же написал трактат о  преобразовании
металлов,  который имел несчастье посвятить своему другу Альмансуру, эмиру
хоросанскому.
     Эмир окружил ученого уважением и  почетом,  гордясь,  что  знаменитый
ар-Рази  украсил  своим  блистательным присутствием  его  двор.  Все  было
прекрасно до  того дня,  когда распаляемый любопытством эмир пожелал лично
наблюдать превращение металлов в  золото.  Для  этой цели волей эмира была
воздвигнута специальная лаборатория со  всеми  необходимыми инструментами,
оборудованием и, самое главное, с особым помостом для высоких посетителей.
     В  назначенный  день  и  час  эмир  в  сопровождении  приближенных  и
сановников  явился  к  ученому.  Лица  у  посетителей были  непроницаемы и
надменны.  Они  заняли места на  коврах перед большим очагом,  на  котором
быстрые и  безмолвные помощники ар-Рази расставляли уже  какие-то  тигли и
реторты.
     Жестом фокусника ар-Рази показал присутствующим пустой сосуд, который
тут же  у  всех на  глазах наполнил ртутью.  Сосуд поставили на  медленное
пламя и  начали попеременно добавлять в него то серу,  то цинк,  то олово,
несколько раз  его  снимали с  огня  и  охлаждали,  затем снова ставили на
огонь.  Это продолжалось довольно долго.  На лицах царедворцев по-прежнему
не было ни интереса,  ни досады, ни разочарования. Единственным человеком,
который  мог  бы  позволить себе  выражать эмоции,  был  сам  эмир.  А  он
настолько был поглощен опытом, что, казалось, забыл о времени.
     Но  вот наступил наконец момент,  когда тяжело и  глухо клокотавшая в
закрытом сосуде  ртуть  должна  была  превратиться в  чистое  золото.  Так
гласила древняя рукопись,  которой пользовался ученый.  Прежде чем открыть
сосуд,  ар-Рази еще раз мысленно проверил себя, все ли он сделал, в той ли
последовательности. Да, все было правильно.
     Он поднял крышку. В сосуде плескалась ртуть.
     Эмир  гневно  поднялся.  Напрасно  ученый  умолял  его  остаться,  он
повторит  опыт,   произошла  какая-то  ошибка...  Эмир  не  слушал  его  и
направился к  дверям.  Это послужило сигналом.  Абу-Бекр,  начальник охоты
эмира,  ударил  старика первым.  Через  секунду цветные,  расшитые золотом
халаты сбились в  одну кучу.  Каждый хотел хотя бы  раз  ударить или пнуть
ногой вчерашнего любимца эмира.  Этот день перечеркнул всю  жизнь и  труды
ученого.  Выгнанный из  дворца,  ослепший от побоев,  он кончил свои дни в
нищете и забвении.
     Но ар-Рази был не просто одним из многих мечтателей,  тщетно искавших
золото на  дне реторт и  пробирок.  Его имя дошло до нас как имя одного из
крупнейших ученых своего времени. Сейчас, тысячу лет спустя, написанная им
<Книга тайны тайн> переведена на русский язык и издана Академией наук.
     О  каких же  тайнах рассказывает она?  Увы,  она говорит о  том,  что
сегодня  можно  прочесть  в  любом  школьном  учебнике химии:  о  способах
получения поташа,  перегонки медного купороса и т. д.  Тем не менее в свое
время эти  знания составляли секрет,  и  название сочинения ар-Рази <Книга
тайны тайн> далеко не случайно.
     Скрывая  свои  знания  от  непосвященных,   ученые  прошлого  нередко
облекали их в  форму условных фраз.  Много ли можно,  например,  понять из
следующей фразы,  взятой из книги уже знакомого нам Фламеля:  <Знайте все,
путешествующие на  Востоке,  что  если  Марс в  блестящем своем вооружении
бросится в объятия Венеры, растаявшей от слез, то он вскоре покраснеет>?
     Но эта кажущаяся бессмыслица обретает значение,  если раскрыть тайный
алхимический смысл  некоторых символов.  Знаком солнца алхимики обозначали
золото.  Солнце  встает  на  Востоке,  поэтому  фраза  <путешествующие  на
Востоке>  означает <ищущий  золото>.  Символом планеты  Марс  обозначалось
железо,  Венеры - медь; слезы - жидкий раствор. Следовательно, приведенный
отрывок расшифровывался так:  <Знайте,  алхимики,  если отполировать кусок
железа  и  окунуть  его  в  раствор  меди  (медного купороса),  то  железо
приобретает красный цвет>.
     Ученые скрывали свои  знания еще  и  потому,  что  всеобщее увлечение
алхимией породило великую  армию  обманщиков.  Впрочем,  это  закономерно:
каждая  большая идея  имеет  не  только своих  мучеников и  героев,  но  и
неизбежных прихлебателей и  шарлатанов.  Вот почему,  когда одни проводили
жизнь  у  реторт и  печей,  ставили сотни экспериментов,  другие не  менее
настойчиво искали окольных путей к успеху.
     Для обмана существовало много способов.  Например, чтобы <превратить>
свинец в  золото,  брали золотой слиток,  предварительно покрытый свинцом.
При   нагревании  свинец  расплавлялся,   и   перед   изумленными  взорами
представало золото.  Иногда  устраивали  тигли  с  двойным  дном.  Прятали
кусочки золота в деревянные палочки,  которыми время от времени помешивали
расплавленный свинец  или  ртуть.  Золото,  появившееся  в  сосудах,  было
доказательством того, что превращение металлов произошло...
     В  прошлом веке  в  Москве  объявился некий  врач,  проживавший,  как
говорили тогда,  <в глуши,  в  Сокольниках>.  Он привлекал к  себе богатых
москвичей  тем,  что  под  величайшим секретом  сообщал  им,  будто  нашел
средство  делать  золото,   и   получал  от   них  значительные  суммы  на
алхимические опыты.  Когда же в  конце концов опыты эти,  как и  следовало
ожидать, не увенчались успехом, он объяснил это следующим образом:
     - Нам недостает только одного растения, которого не найдешь в России.
     - А какое это растение?
     - Баранец.
     - Что это за баранец?
     - Дерево,  которое пищит,  как ребенок, когда на заре вытаскивают его
корни.
     - А где можно его найти?
     - В Азии, на горах.
     Было  решено  организовать экспедицию  <в  Азию,  на  горы>.  На  это
легковерными москвичами было  ассигновано десять тысяч  рублей.  Только то
обстоятельство,  что за  свои опыты доктор был сослан в  Сибирь,  помешало
состояться экспедиции за растением, <которое пищит>.
     Некоторые из  подобных искателей золота искренне полагали,  что жабы,
змеи и ящерицы питаются философским камнем, который они якобы усваивают из
росы,  дождевой воды  и  воздуха.  Для  того чтобы добыть из  них  искомый
камень,  несчастных тварей сажали на  строгую диету,  состоявшую из  росы,
дождевой воды  и  воздуха,  а  потом перегоняли на  огне.  Нетрудно понять
горестное  разочарование  одного  из   представителей  этого  направления,
который в поисках философского камня проделал,  по его словам,  следующее:
<Я собрал жидкости,  вытекающие из носа,  мочи и плевков, каждой по фунту,
смешал все вместе и сложил в реторту,  чтобы извлечь из них квинтэссенцию.
Я сделал из нее твердое вещество,  которое применил к превращению металла.
Но не достиг ничего!>
     Алхимика,  подвизавшегося при  дворе и  уличенного в  обмане,  обычно
вешали,  как  фальшивомонетчика,  на  позолоченной виселице и  в  одеждах,
усыпанных блестками.
     Если же он не был уличен в  обмане,  считалось,  что он действительно
обладает тайной философского камня, и тогда его ожидал застенок.
     Это  был замкнутый круг,  и  попавшие в  него,  имевшие смелость (или
безумие) избрать опасное ремесло алхимика,  могли  сойти с  круга,  только
пройдя эшафот или камеру пыток.
     Не всякое заблуждение знало столько людей,  отдавших за  него  жизнь,
сколько  алхимия.  В  1483 году  Луис фон Неус умер в тюрьме в Гамбурге за
отказ открыть тайну философского камня.  В 1575 году герцог Люксембургский
в  железной клетке сжег заживо женщину-алхимика Марию Зиглерин за то,  что
та не сообщила  ему  состава  философского  камня.  В  1590  году  алхимик
Брагадино   был  повешен  в  Мюнхене,  в  1597  году  Георг  Гонауэр  -  в
Вюртемберге, Кронеманн - в Пруссии, Келттенберг - в Польше и т. д.
     Уже Юлий Цезарь приказал сжечь все алхимические тексты на  территории
Римской  империи.  Занятие  алхимией было  предано  проклятию католической
церковью.   Алхимия  официально  была  запрещена  в  Англии,  Франции,  на
территории Венеции. Французского химика Жана Барилло казнили только за то,
что он изучал химические свойства элементов и имел лабораторию.
     Но,  несмотря на все запреты,  казни и неудачи,  эта тайная и опасная
игра не прекращалась.
     Еще  в  прошлом веке  во  Ф