творилось  в  душе  юноши.  Его  самого
воспитывали, и он воспитывал. И знал, как воспитывать.  Немножко  истории,
немножко патетики, несколько устрашающих намеков - и мальчишка готов!  Зря
их не учат как следует  в  школах.  Мямли,  плясуны!  Им  бы  только  сарт
танцевать или завывать под гипномузычку. Нет, Бигль  сам  отшлифует  этого
парня. До блеска. Будет сонников, как орехи, колоть.
   - Разные сны бывают, - сказал  он  поучающе,  -  можно  и  по  каталогу
заказать, а  потом  повернуть  по-своему.  Скажем,  президентские  выборы.
Порядок! А они закажут  выборы  Рузвельта  или  Кеннеди.  Тут  аппарат  не
поможет: ты соображать должен. Или, возьмем, полет на луну. Можно заказать
сон по книгам - их в каталоге сотни три. А  они  героев  подменят:  вместо
Джона - Иван. Или такое придумают: закажут полет  в  космос  по  замкнутой
орбите. Все правильно. По каталогу? По каталогу. А в кабине кто? Гагарин!
   - Кто? - не понял Ли.
   - Не  знаешь?  Понятно.  Берегут  вас,  не  учат.  А  тут  волков  надо
растить...
   Бигль не кончил. Осветился экран внешней связи, и молодой женский голос
произнес:
   - Шеф вызывает старшего блок-инспектора Бигля.
   Бигль метнулся к пульту, включил микрофон.
   - Бигль слушает.
   На экране появилось огромное одутловатое лицо шефа, до каждой  черточки
знакомое Ли по всем каналам информации на юниэкранах.
   - Как с двадцать третьим, Бигль? - Шеф говорил быстро и резко.
   - По-прежнему,  шеф.  Опять  не  включил  сомнифер.  Блок  триста  семь
контролирует сон. Так  как  сновидение  естественное,  передача  не  очень
четкая. Картины детства, старая  женщина,  ребятишки  в  вишневом  саду...
Какие будут приказания, шеф?
   - Включите в список. Как его?
   - Доктор Стоун, сэр.
   - Зайдите ко мне.
   Экран погас. Бигль торопливо застегнул мундир и пошел к выходу. У двери
он обернулся.
   - Включи контрольный обзор, сынок. Сны сейчас в  самом  разгаре.  Нужен
глаз да глаз... - Он хотел что-то добавить, но передумал и вышел.
   Дверь бесшумно закрылась. Ли остался один. Честно говоря, он так  и  не
понял, о чем шел  разговор,  видимо  очень  важный,  если  проявляет  свою
заинтересованность сам шеф.  Доктор  Стоун?  Ли  никогда  не  слышал  этой
фамилии.



2

                       Вопрос: Вы кому-нибудь рассказывали о своих снах?
                       Ответ: Нет. В наши дни люди не доверяют друг другу.
                                            Из стенограммы допроса Иоганна
                                            Фебера в Особой комиссии

   Неоновая девица над входом в бар, периодически загораясь, сбрасывала  с
себя  остатки  одежды.  Огненные  буквы  вспыхивали  на  черном  стекле  и
фейерверком осыпались на горячий от зноя асфальт. Ли долго пытался  понять
этот оптический фокус, но, так и  не  разгадав  его,  подошел  к  двери  и
заглянул в ее большое чистое и прозрачное, как воздух, стекло.  Ему  очень
хотелось войти в зал, протолкаться сквозь вибрирующую в сарте толпу к тому
пустому столику около эстрады, который он заприметил, стоя у двери, но  он
боялся. То был слишком фешенебельный для  него  ресторан:  сюда  приходили
вернувшиеся из рейса  космонавты,  забывшие  запах  земли  шахтеры  Марса,
суровые лоцманы венерианских морей. Он был не похож на пестрые и крикливые
кабаки Главной авеню и на  дешевые  забегаловки  ее  переулков.  Сюда  Ли,
наверное, не пустили бы - не стоило и пытаться.
   - Что задумались? Входите. - Чья-то рука легла ему на плечо.
   Ли обернулся: на него ласково смотрел  высокий  рыжеволосый  мужчина  в
черном селеновом свитере. Он ободряюще усмехнулся и подтолкнул Ли к двери:
   - Пошли.
   - Меня не пустят, наверно... - неуверенно проговорил Ли.
   Вместо ответа незнакомец взял его под руку и открыл дверь. Эскалаторная
пластиковая дорожка подвела их ко входу в зал. Танец только что  кончился,
и возбужденные гипномузыкой люди  спешили  к  своим  покинутым  спутникам,
недопитым коктейлям и прерванным разговорам.
   -  Хотите  получить  свои  семь  футов  под  килем?  -  весело  спросил
незнакомец.
   - Семь футов? - не понял Ли.
   - Это же название ресторана. Разве не слыхали?
   - Странное название, - удивился Ли.
   - Старое напутствие морякам, отправлявшимся в плавание. Семь футов  под
килем - достаточно, чтобы не сесть на мель.
   - Разве сейчас есть такие суда?
   Незнакомец засмеялся: мальчик был глуповат или наивен; вероятно, только
что вышел  из  школы,  где  ничему  не  учат,  кроме  умения  пользоваться
современной техникой.
   - Мы любим вспоминать прошлое только для рекламы, - сказал  он.  -  Или
вспоминаем о былых неудобствах только для того, чтобы сказать: "Как хороша
жизнь!"
   - А разве она не хороша? - спросил Ли.
   Незнакомец молча повел его  по  залу  как  раз  к  тому  столику  возле
перламутровой раковины эстрады, который Ли увидел сквозь  дверное  стекло.
Неизвестно откуда возникший метр услужливо подвинул стулья.
   - Как всегда, док? - спросил  он  с  заботливой  фамильярностью  слуги,
прочно усвоившего привычки хозяина.
   - Конечно,  Рид,  за  столом  я  консерватор.  А  молодому  человеку  -
семифутовый. Самое безвредное пойло из всех ваших коктейлей, кроме  чистой
воды. К тому же молодой человек у вас впервые.
   Ли послышалась явная ирония в реплике незнакомца, но юноша не  ответил.
Радости жизни, о которых намекнул его спутник, уже начинались.  С  музыки,
неизвестно откуда звучавшей и наполнявшей  все  его  существо.  С  мигания
мерцающих огней в воздухе, то вспыхивающих,  то  погасающих,  то  внезапно
сменяющих цвет прямо над головой, перед глазами. С пения невидимого  хора,
доносившегося с пустой эстрады. Звуки томили, будили, звали, спрашивали. О
чем-то волнующем и сладостно  непонятном.  Ли  хотелось  петь,  танцевать,
прыгать,  кружиться  с  кем-нибудь  в  бесконечном,  смеющемся   хороводе,
хотелось кричать что-нибудь очень веселое, объясняться в любви и хохотать,
хохотать - он еле сдерживался, стиснув  зубы  и  сжимая  руками  прыгающие
колени.
   - Вы что-нибудь чувствуете? - спросил незнакомец.
   Голос его прозвучал глухо, словно из-за стены.  Ли  тупо  посмотрел  на
него:
   - Вы о чем?
   - По-моему, вы что-то чувствуете. Радость, да? Приступ веселья?
   - Откуда вы знаете?  -  спросил  Ли.  Ему  было  трудно  оторваться  от
охватившего его настроения, как от нахлынувшей теплой морской волны.
   - Нетрудно догадаться: в этом кабаке хорошая гипноустановка.
   - Вот оно что! - протянул Ли. - А я и не подумал.
   Он постепенно приходил в себя.  Как  и  все  волевые  люди,  Ли  хорошо
сопротивлялся  массовому  гипнозу,  особенно  рассеянному,   когда   поле,
модулируемое пси-установкой, не имеет четкого направления.
   - Обидно. - Ли  смущенно  посмотрел  на  своего  визави.  -  Влип,  как
мальчишка. Не люблю, когда мне навязывают чужую волю.
   - Сэ ля ви, говорили когда-то французы.  Такова  жизнь,  -  невозмутимо
заметил док, смакуя принесенный метром изумрудный напиток в бокале,  таком
чистом, что казалось, он был соткан из воздуха. - Не  принимайте  все  это
так близко  к  сердцу:  таких  "мальчишек",  которые  здесь  "влипают"  и,
главное, стремятся к этому, в одном только нашем городе десяток миллионов,
а сколько их в стране, осчастливленной Всеобщим Контролем!
   Ли опять послышалась ирония в голосе незнакомца, настолько откровенная,
что он спросил:
   - Что вы подразумеваете? Я вас не понимаю.
   - Неужели? - засмеялся незнакомец и нарочито  гнусаво  пропел  знакомые
каждому пошловатые строки: - "Столько наслаждения свыше всяких мер... вам,
как провиденье, дарит  сомнифер!"  Этот  оплаченный  государством  рифмач,
по-моему, очень точно сформулировал отпущенные нам радости жизни.
   Ли все еще не понимал: при чем  здесь  сомниферы?  Неужели  этот  чудак
ставит их  рядом  со  здешней  пси-установкой.  Он  даже  улыбнулся  столь
очевидной нелепости.
   - Чему вы улыбаетесь? - спросил незнакомец.
   - Простите, сэр... - начал было Ли.
   Но тот перебил его:
   - Зовите меня док. Так меня все называют. И здесь... и в других местах,
- загадочно прибавил он.
   - Хорошо, док, - согласился Ли. - Я только хотел сказать, что сомниферы
и гипноустановки совершенно разные вещи.
   - Технически, - улыбнулся док.
   - Не только технически, - с горячностью возразил Ли.  -  Гипноустановки
одурачивают людей, а сомниферы действительно  украшают  жизнь,  делают  ее
более интересной и, если хотите, насыщенной.
   Рыжий человек в селеновом свитере, сидевший напротив, отставил бокал  с
таинственной смесью и пристально смотрел на Ли.  В  его  взгляде  сквозили
любопытство  и  жалость.  Так  смотрят  на  первого  ученика   в   классе,
пытающегося объяснить жизнь по школьным программам.
   - Милый мальчик, - грустно сказал незнакомец, - вы нелогичны, но это по
молодости. Если жизнь недостаточно хороша, то зачем же улучшать ее  только
во сне?
   Ли подумал немного и не согласился. Док что-то упрощает или усложняет.
   - Это же развлечения, как и юниэкраны! - воскликнул он.
   -  Кстати,  наши  универсальные   юниэкраны   рассчитаны   на   собачью
неприхотливость. Думающий человек  только  разучится  думать.  Но  он,  по
крайней мере, может встать и уйти, - сказал док. - А сомнифер не выключишь
и во сне не уйдешь. Так и смотри до утра навязанный тебе  сон.  Или  чужую
волю - ваше выражение, юноша.
   Ли закипел от негодования: ведь он имел в виду только гипноустановки.
   - Ну и что? - Док  словно  читал  его  мысли.  -  В  одном  случае  вам
навязывают чужую радость, в другом - чужие сны. А разницы никакой: и тут и
там - чужое.
   Ли задумался в поисках возражения. Нет, док в чем-то неправ.
   - Почему чужое?  Ведь  я  сам  выбираю  сон  по  каталогу.  Мне  только
подсказывают образы, мой мозг сам воспроизводит их. Один и тот же сон  два
человека видят по-разному.
   - Но по одной подсказке.
   - Почему? Я могу выбрать одно, вы - другое.
   - По одному каталогу.
   - В конце концов, я сам могу придумать сон.
   - И станете сонником.
   - Да нет же! - Голос Ли даже зазвенел от обиды. - Кто-кто, а я-то знаю!
Сонники смотрят запрещенные каталогом сны.
   - А какие сны запрещены? - лукаво спросил док.
   Ли  вспомнил  свой  разговор  с  Биглем,  но  почему-то  все  ухищрения
сонников, описанные инспектором, показались  ему  неубедительными.  Сейчас
док их высмеет.
   - Каталог разрешает  президентские  выборы,  а  они  заказывают  выборы
Рузвельта или Кеннеди, - робко повторил он слова Бигля.
   - А кто такой Рузвельт? - спросил Док.
   - Президент, - неуверенно сказал Ли.
   - Какой?
   - Нас не учили.
   - А Кеннеди?
   - Его убили, - вспомнил Ли.
   - За что?
   - Не знаю.
   - В том-то и дело, что вы не знаете, - сказал док. - И никто из вас  не
знает. А  если  знает,  молчит.  Запрещено  все,  что  не  имеет  индекса,
указанного в каталоге. Как по-вашему, можно посмотреть  во  сне  сказку  о
Красной Шапочке?
   - Конечно, - улыбнулся Ли.  Глупый  вопрос.  Впрочем,  сказочку  он  не
помнил.
   - Один мой знакомый, по имени Иоганн Фебер, - задумчиво произнес док, -
попробовал рассказать ее во сне  по-своему.  Там  все  было  -  и  Красная
Шапочка, и волк, и бабушка, только в их словах и делах был  особый  смысл.
Вот и все.
   - Что - все? - поинтересовался Ли.
   - Дело Фебера разбиралось в Особой комиссии...
   - Где он сейчас?
   - Не знаю. И никто не знает... Кроме... -  грустно  усмехнулся  док.  -
Впрочем, оставим это.
   Ли был оглушен услышанным. Что такое сонники, он узнал в школе. Что они
смотрят запрещенные сны, он  услышал  от  Бигля.  Рузвельт  и  Кеннеди  не
убедили, а лишь насторожили его. Но  Красная  Шапочка...  Какой  же  новый
смысл можно вложить в детскую сказку?
   - Пока есть только одна возможность  почувствовать  себя  человеком,  -
негромко продолжал док. - Начать с оглупляющих снов...
   - Как?
   - Не включать сомнифер.
   - Я бы не заснул без него, - усомнился Ли.
   - Конечно. Это как наркотик.  И  так  же  раздражает  нервную  систему.
Сначала просто любопытно, потом  втягиваешься.  Круговорот  развлечений  -
наяву и во сне. Вечером - гипномузыка, ночью - гипносон. И уже  не  можешь
без сомнифера, как без снотворного. Но я, слава богу, не наркоман.
   - Сомниферы же не обязательны,  -  не  совсем  уверенно  сказал  Ли.  -
Смотрите естественные сны. Это же не запрещается.
   - Кто знает? - горько сказал док. - Странное у нас время.
   Он поднялся и подозвал метра.  Расплатившись,  он  наклонился  к  Ли  и
спросил:
   - Надеюсь, я не сделал вас сонником?
   Он рассмеялся не без горечи и,  не  оглядываясь,  пошел  к  выходу.  Ли
недоуменно посмотрел ему вслед.
   - Кто это? - спросил он у метра.
   - Доктор психологии Роберт Стоун, - почтительно сказал тот.  -  Хороший
человек, только со странностями.



3

                             К показательному допросу можно прибегать лишь
                          в том случае, когда вина подсудимого не вызывает
                          сомнений.
                             Инструкция для старшего персонала блоков СВК.

   Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается.
   Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.
   И снова, в  который  раз,  будто  из  затемнения,  перед  ним  возникло
грустное лицо доктора. "Кто знает? - сказал он. - Странное у  нас  время".
Почему странное? Ли  мучительно  искал  разрешения  неожиданно,  возникших
сомнений. Не то чтобы  доктор  поколебал  его  веру  в  систему,  нет:  Ли
по-прежнему был убежден в ее великой целесообразности. Просто  Стоун,  сам
того не ведая, приоткрыл  ему  дверцу  в  вечный  мир  вопросов  "как?"  и
"почему?", тревоживших человечество с первой попытки мыслить.
   Ли  машинально  повернул  верньер  настройки  экрана   координационного
центра. Изображение еще не возникло, но звук  уже  был,  вернее,  гуденье,
слабое и неровное. И вдруг в привычной тишине  блока  раздался  негромкий,
так хорошо знакомый Ли голос:
   - Я к вашим услугам, сэр. Спрашивайте.
   Изображение прояснилось, и сквозь  розоватую  дымку  экрана  Ли  увидел
огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым  в  этом  царстве
модерна  столом,  а  напротив  в  овальном  кресле  высокого  рыжеволосого
человека, который так внезапно и так тревожно ворвался  в  жизнь  младшего
блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что  случилось?  Ошибка
диспетчера, забывшего выключить внешнюю  связь,  или  заранее  продуманный
акт? Показательный допрос, - Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь  доктор
Стоун? Ли недоумевал, а  док  почему-то  казался  даже  довольным,  только
чуть-чуть возбужденным.
   -  Спрашивайте.  -  Голос  его  звучал  вежливо,  но  иронически.  -  Я
постараюсь удовлетворить вашу любознательность.
   - Этого я и хочу. - Шеф встал, обошел свой  гигантский  стол  и  сел  в
соседнее с доктором кресло.
   "Играет в демократичность", - почему-то неприязненно подумал Ли.
   - Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, - начал шеф.
   - Привели, - поправил Стоун.
   Шеф поморщился: он не любил резких определений.
   - Допустим, - сказал он. - Назовем это так.  Сами  бы  вы  наверное  не
пришли.
   - Не пришел бы, - усмехнулся доктор. -  Но  я  понимаю  причину  вашего
"приглашения".
   - Отлично, - обрадовался шеф. - Люблю говорить с умным человеком.
   Ли в  глубине  души  испугался.  Даже  кончики  пальцев  похолодели  от
напряжения. Чего добивается  шеф?  В  чем  он  подозревает  доктора?  "Кто
знает?" - вспомнил Ли последние слова Стоуна там, в ресторане. Неужели  он
был прав?
   А Стоун на экране не разделял опасений Ли.  Он  поудобнее  устроился  в
кресле, даже ноги вытянул, как будто отдыхал у себя в кабинете, а не сидел
перед лицом самого грозного судьи в государстве.
   - Почему вы не включаете сомнифер, док? - вдруг спросил шеф.
   - Не хочу. Он вреден для здоровья.
   - Чушь! - грубо оборвал шеф. - Действие прибора неоднократно  проверяли
специалисты-медики.
   - И тем не  менее,  -  вежливо  заметил  Стоун,  -  частое  пользование
сомнифером   приводит   к   расстройству   гипногенных   систем.   Вы   не
интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?
   - Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной  медицины  или
заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?
   - Я бы поверил заштатному  эскулапу,  -  засмеялся  Стоун.  -  Хотя  бы
потому, что он вас не боится.
   - Действие сомнифера проверялось электронной  машиной.  По-вашему,  она
тоже боялась? - Шеф с трудом сдерживался: простеганные, как ватное одеяло,
щеки его покрылись красными пятнами.
   Вместо ответа Стоун протянул ему красную коробочку с выпуклой крышкой.
   - Это  витаген,  -  сказал  он.  -  Моментально  успокаивает.  Поверьте
заштатному эскулапу.
   Шеф молча встал, обошел свой  письменный  саркофаг  и  уселся  напротив
доктора.
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   - Боялись программисты. Нужный ответ  машины  всегда  можно  обусловить
заранее.
   - Кокетничаете смелостью? Зря.
   - Это не смелость. Это уверенность в своей правоте.
   - И эта уверенность оказалась настолько сильной, - засмеялся шеф, - что
вы даже перестали включать "Спон".
   -  Включать  что?  -  переспросил  доктор.  -  Я   не   понимаю   вашей
терминологии.
   - Поясню, - с язвительной вежливостью  ответил  шеф.  -  "Спон"  -  это
электронный   мозг   модели   "эс-пе-четыре".   Биополе   спящего    мозга
переключается на "Спон", и тот видит сны вместо человека. Очень удобно для
сонников. Улыбаетесь?
   - Улыбаюсь. Я называл его "соней".
   - Почему же вы так быстро от него отказались?
   - Потому что узнал, что частота волн, характерных  для  так  называемых
"машинных"   снов,   ниже   частоты   альфа-ритма,    свойственного    сну
человеческому.
   - От кого вы узнали?
   - У меня много друзей.
   - За последнее время вы ни с кем не встречаетесь.
   - Есть разные формы общения.
   - Аппаратура? Мы ее не нашли, - устало сказал шеф. -  Но  вы  с  кем-то
связаны, у вас есть единомышленники.
   -  О,  Система  Всеобщего  Контроля!  -  воскликнул  доктор   с   такой
откровенной издевкой, что Ли даже содрогнулся у пульта: так  разговаривать
с шефом, и о чем - о Системе! Но доктор разговаривал  именно  _так_,  и  о
_Системе_! - Всесильное божество, промывающее наши мозги и днем и ночью, -
издевался он, - почему же ты не можешь промыть  их  ничтожному  заштатному
эскулапу? И требуется так немного! Только узнать, кто его друзья,  сколько
их и о чем они думают.  Я  бы  сказал  вам,  да  вы  не  поймете...  -  Он
отвернулся и замолчал.
   - Я жду, - насторожился шеф.
   - Один поэт сказал... - задумчиво начал доктор.
   - Кто, кто? - перебил шеф.
   - Лорка. Федерико Гарсиа. Вы никогда не слышали  о  нем,  невежда?  Так
услышьте хотя бы его слова.
   Доктор поднялся с кресла, почти заполнив собой экран.
   - "Я обвиняю всех... - услышал  Ли,  -  кто  забыл  о  другой  половине
мира...  неискупимой  и  неискупленной,  воздвигающей  цементные   громады
мышцами своих сердец... биенье которых  пробьет  стены  в  час  последнего
суда..."
   - Выключить! - закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.
   - "Я плюю вам в лицо, и та половина мира слышит меня!" -  Доктор  успел
закончить строфу.
   Но рука шефа уже нащупала тумблер, а может быть, призыв его был наконец
услышан дежурным диспетчером связи, только экран  вдруг  вспыхнул  зеленым
светом и погас.
   - Передача  прекращается  по  техническим  причинам...  по  техническим
причинам,  -  повторял  диспетчер,  словно  убеждая  себя  в   правдивости
официального сообщения.
   Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было.  Был  смутный  поток
воспоминаний, рвущихся из  глубины  бездонного  колодца  памяти.  Какая-то
фраза знакомо мелькнула в нем. Ли попытался схватить ее,  как  бабочку  за
крыло, но она ускользал