чатый силуэт, тлеющий в небе.

     -- Башня! Что это значит?

     . Туман начал расплываться. Еще миг -- и Сумрак вокруг стал столь же пустым, каким он бывает обычно.

     Меня пробрала дрожь. Мертвый пытался общаться со мной. Друг он или враг, советовал или предостерегал?

     Я глянул сквозь стены станции, сквозь землю -- Темный был почти на самом верху, но еще на эскалаторе.

     Чего хотел призрак? У меня и в мыслях не было идти в ту сторону, наоборот, был готов другой, рискованный, но неожиданный маршрут. Значит, он не предостерегал меня избегать Останкинской башни?

     Но тогда это указание! Вопрос -- от кого? Надо решать. Но чуть погодя...

     Я переместился к выходу из метро, на ходу доставая из подмышечной кобуры пистолет.

     Вовремя -- темный маг показался из дверей и немедленно влез в Сумрак. Вошел слишком легко -- я видел, как он подзарядился. . Всплески чужих аур, темные искры, разлетевшиеся в разные стороны -- в человеческом мире можно увидеть лишь, как искажаются лица людей от внезапной боли в сердце, что гораздо тяжелее.

     Темный маг озирался, выискивая мой след. Вытягивать силы из окружающих он умел, а вот техника у него -хромала.

     -- Тихо, -- сказал я, и ствол пистолета прижался к позвоночнику мага. -- Тихо. Ты меня искал и вот уже нашел. Свободной рукой я заблокировал его запястье, не давая возможности составить знак силы. Все эти нагловатые молодые маги пользуются стандартным набором дешевых заклинаний, простых, но оттого и мощных. Но они требуют двуручного жеста.

     Ладонь мага стала влажной.

     -- Пойдем, -- сказал я. -- Потолкуем.

     -- Ты... -ты... -- он все никак не мог поверить в произошедшее. -- Ты Антон! Ты вне закона!

     -- Что ты говоришь!

     Он повернул голову -- в Сумраке его лицо исказилось, потеряло привлекательность и добродушие. Нет, он еще не обрел окончательно- го сумеречного облика, подобно Завулону. И все же лицо уже было нечеловеческим. Челюсть слишком отвисла вниз, рот стал широким, как у лягушки, а глаза узкими и мутными.

     -- Ну и урод же ты, приятель, -- пробормотал я и толкнул его в спину стволом. -- Это пистолет. Он заряжен серебряными пулями. Впрочем, здесь он сработает не хуже, чем в мире человеческом. Пуля летит медленнее, но тебя это не спасет. Наоборот, почувствуешь, как она рвет твою кожу, раздирает мышечные волокна, скользит вдоль кости и дробит ее, рассекает нервы...

     -- Ты этого не сделаешь!

     -- Это почему? -- удивился я.

     -- Тогда тебе точно не отмазаться!

     -- А так, значит, есть шансы? Пошли, гаденыш.

     Пинками помогая ему выдерживать направление, я завел мага в узкий проход между двумя ларьками. Синий мох, облепивший их стены, зашевелился, пошел волнами. Сумеречной флоре очень хотелось отведать наших эмоций -- моей ярости, его страха...

     -- Чего ты от меня хочешь? -- крикнул Темный. -- Нам дали ориентировку, велели тебя искать! Я лишь выполнял приказ! Мы чтим Договор, Дозорный!

     -- Я больше не Дозорный... -- и с этими словами я направил его к стене, в ласковые об®ятия мха.

     Пусть высосет из темного мага немножко страха, это ему не повредит, а то не удастся и поговорить. Так, вроде немного пообмяк.

     -- Тебя одного направили к этой станции метро? Какое задание? Он заколебался. Я упер ствол ему в живот.

     -- Наблюдать...

     -- Врешь. Это плохо. Подумай и ответь снова. Маг молчал. Кажется, синий мох излишне постарался. Я отошел на пару шагов и выстрелил. Пуля с басовитым радостным пением преодолела разделявший нас метр. Маг даже увидел ее, дернулся, хотел увернуться, но не успел.

     -- Пока это только ранение, -- сказал я. -- Даже не смертельное. Он корчился на земле, зажимая рваную рану на животе. Его кровь в Сумраке была почти прозрачной.

     -- Повторяю вопрос!

     В ответ лишь угрозы, еле слышные сквозь стоны. Взмахнув рукой, я поджег синий мох. Темный оказался в кольце шипящего и брызгающего зелеными искрами пламени. Хватит милосердия, хватит снисхождения, хватит душеспасительных разговоров. Теперь будем играть на страхе, боли, малодушии...

     -- Приказано... сообщить и по возможности... уничтожить.

     -- Не задержать? Именно -- уничтожить?

     -- Да...

     -- Ответ принимается. Связь?

     -- Телефон... просто телефон... в кармане... сообщить в штаб...

     -- Кидай сюда.

     Он неуклюже полез в карман -- ранение не смертельное, запас сопротивляемости у мага высок, но боль он испытывал адскую.

     -- Номер? -- поймав мобильник, спросил я.

     -- На кнопке экстренного вызова...

     Я глянул на экранчик.

     Судя по первым цифрам -- телефон может стоять где угодно.

     -- Это оперативный штаб? Где он находится?

     -- Я не... -- он замолчал, глядя на сжимающееся кольцо огня. ' -- Вспоминай, -- подбодрил я, притушив пламя.

     -- После звонка приедут в течение пяти минут.

     Я глянул назад, на светящуюся в небе иглу. Вполне подходит, вполне...

     Маг шевельнулся.

     Нет, я не провоцировал его, отвернувшись. Но когда он вытянул из кармана жезл -- грубый, короткий, явно не собственноручной работы, а покупную дешевку, я испытал облегчение.

     -- Ну? -- спросил я, когда он замер, так и не решившись поднять оружие. -- Давай!

     Парень молчал, не шевелился.

     Попробуй он атаковать -- я бы нашпиговал его серебром. Но их учили, как вести себя во время конфликта со Светлыми. И он знал, что безоружного и беззащитного мне убить трудно.

     -- Сопротивляйся, -- сказал я. -- Борись! Сучий потрох, ты же не колебался, когда ломал чужие судьбы, когда нападал на беззащитных! Ну! Давай!

     Маг облизнул губы -- язык у него оказался длинным и слегка раздвоенным. Я вдруг понял, к какому сумеречному облику он придет рано или поздно, и мне стало противно.

     -- Сдаюсь на твою милость. Дозорный. Требую снисхождения и дозволенного суда.

     -- Стоит мне отойти, как ты сообщишь в штаб, -- сказал я. -- Вытянешь из окружающих достаточно силенок, чтобы оклематься и дойти до телефона. Ведь так?

     Темный раздвинул губы в мерзкой улыбке и повторил:

     -- Требую снисхождения и суда, Дозорный!

     Я покачивал пистолет в руках, глядел в ухмыляющееся лицо. Вечно они готовы требовать и брать. Никогда -- отдавать.

     -- Мне всегда была не по душе наша двойная мораль, -- сообщил я ему. -- Неприятно, понимаешь, и тяжело. Со временем привыкну, но как раз со временем у меня и проблемы. Ты охотишься за мной, я бегаю от ваших, а в это время в Особом отделе выписывают лицензии на людей, отданных Тьме. Каждый день выписывают, без праздников и выходных. Обидно, да?

     Улыбка сползла с его лица. Он начал понимать, что дело кончится не так, как он рассчитывал, но тем не менее снова произнес:

     -- Требую снисхождения и суда. Дозорный...

     -- Да не Дозорный я сейчас, -- укоризненно ответил я.

     Пистолет задергался, застучал, лениво заходил затвор, выплевывая гильзы. Пули ползли по воздуху, будто маленький злой осиный рой.

     Он крикнул лишь один раз, потом две пули разнесли в клочья череп. Когда пистолет щелкнул и замолчал, я медленно перезарядил обойму.

     Изорванное, исковерканное тело лежало передо мной. Оно уже начало выдавливаться из Сумрака, и маска Тьмы сходила с молодого лица.

     Я провел рукой в воздухе, сдергивая, сжимая что-то неуловимое, текущее сквозь пространство. Самый верхний слой. Кальку с обличья темного мага.

     Завтра его найдут. Хорошего, славного, всеми любимого юношу. Зверски убитого. Сколько зла я принес сейчас в мир, сколько слез, ожесточения, слепой ненависти? Какая цепочка потянется в будущее?

     А сколько зла я убил? Сколько людей проживут дольше и лучше, сколько слез не прольется, сколько злобы не накопится, сколько ненависти не родится?

     Но, может быть, я перешагнул сейчас через барьер, который переходить нельзя. А может быть, дошел до следующей ступени, которую необходимо перешагнуть.

     Я спрятал пистолет в кобуру и вышел из Сумрака.

     Игла Останкинской башни впивалась в ночное небо.

     Поиграем совсем без правил, -- сказал я. -- Совсем-совсем без. Машину удалось поймать сразу, даже не вызывая у водителей приступа альтруизма. Не потому ли, что на мне теперь личина мертвого темного мага, очень обаятельная личина...

     Давай к телебашне, -- попросил я, забираясь в потрепанную "шестерку". -- И побыстрее, пока вход в кабак не закрыли.

     -- Гулять будем? -- улыбнулся сидящий за рулем мужчина, суховатый, в очках, чем-то похожий на постаревшего Шурика из старых комедий.

     -- Еще как, -- ответил я. -- Еще как.



     Глава 5

     В башню еще пускали. Я купил билет, особо доплатив за право посещения ресторана, прошел по зеленому полю, окружающему башню. Последние пятьдесят метров дорожка шла под хиленьким навесом. С древнего сооружения порой сыпется бетонная труха. Навес кончался маленькой будочкой пропускного пункта. Я пред®явил паспорт, прошел через подкову металлоискателя -- кстати, неработающего. Вот и все формальности, вот и вся охрана стратегического об®екта.

     Сейчас меня одолевали сомнения. Странная, что ни говори, идея -- двинуться сюда. Я не чувствовал поблизости концентрации Темных. А если они здесь, то хорошо прикрыты. Значит, мне придется иметь дело с магами второго-третьего уровня. Самоубийственное знакомство. Но ничего не поделаешь, мне нужен штаб. Оперативный штаб Дневного Дозора, развернутый для координации охоты... охоты на меня. Куда еще должна стекаться информация о добыче!

     Только самоубийца полезет в штаб, где не меньше десятка Темных, да еще самые толковые охранники. Вряд ли кто ожидает от меня такой самоубийственной прыти. И этим мизерным шансом нельзя пренебрегать.

     Снизу, из-под бетонных лепестков опор, телебашня производила куда более сильное впечатление, чем издали. А ведь наверняка большая часть москвичей никогда в жизни не поднималась на обзорную площадку, воспринимая башню лишь как обязательный атрибут столичного пейзажа, но никак не место отдыха. Здесь, как в аэродинамической трубе замысловатой конструкции, гулял ветер, и на самом краю звукового спектра еле пульсировал слабый тягучий хрип -- голос башни.

     Я постоял, глядя вверх, на решетки и проемы, из®еденный раковинами бетон, на удивительно грациозный, гибкий силуэт. Она ведь и впрямь гибкая -- бетонные кольца на натянутых тросах. Сила в гибкости. Только в ней.

     Потом я вошел в стеклянные двери.

     Странное дело -- мне казалось, что желающих посмотреть на вечернюю Москву с высоты трехсот тридцати семи метров должно быть много. Ничего подобного. Даже в лифте я поднимался один, точнее -- с женщиной из обслуживающего персонала.

     -- Думал, будет много народу, -- сказал я, дружелюбно улыбаясь. -- У вас всегда так пусто вечером?

     -- Нет, обычно шумно, -- женщина ответила без особого удивления, но нотку недоумения в голосе я все же почувствовал.

     Коснулась кнопок -- стали сходиться двойные, шлюзовые двери. Мгновенно заложило уши и прижало к полу -- лифт рванул вверх, быстро, но поразительно мягко.

     -- Часа два, как посетители разошлись. Два часа. Стало быть, вскоре после моего бегства из ресторана. Если в этот момент на башне развернули оперативный штаб, то ничего удивительного, что сотни людей, собиравшихся теплый весенний вечер провести в заоблачном ресторане, внезапно изменили свои планы. Но я не собирался менять своих планов, хотя развязка приближалась с каждой минутой.

     Конечно, я в облике темного мага. Достаточно ли подобной маскировки? Охранник сравнит мою внешность с вложенным в память списком, все сойдется, он ощутит наличие Силы... Станет ли страж копать глубже? Будет ли замерять профили Силы, выяснять. Темный я или Светлый, на какой ступени нахожусь?

     С одной стороны, бдительность должна быть на высоте. С другой, всегда и всюду охранники пренебрегают подобными "мелочами". Разве что со скуки потеребят новичка или -- сами новобранцы и еще полны рвения.

     В конце концов, вряд ли меня здесь ждут... Лифт остановился.

     -- Приехали, -- сказала женщина и улыбнулась. Похоже, я был чуть ли не последним на сегодня посетителем Останкинской башни.

     Я вышел на обзорную площадку.

     Обычно здесь полно людей. Сразу можно отличить только что поднявшихся от тех, кто уже привык к высоте -- по неуверенности движений, смешной осторожности при подходе к круговому окну, по тому, как они блуждают вокруг вмонтированных в пол окон из бронированного стекла -- носком ноги боязливо пробуя их на прочность...

     Сейчас посетителей от силы два десятка. Совсем не было детей -- и я почему-то ясно представил себе внезапные истерики, начинающиеся с ними на подступе к башне, растерянных и обозленных родителей... Дети чувствительнее к Темным.

     Да и те, кто был на площадке, казались растерянными, придавленными. Их не занимала раскинувшаяся внизу Москва -- расцвеченная огнями, яркая, привычно праздничная... Но сейчас это никого не радовало. Дыхание Тьмы царило вокруг, невидимое даже для меня, но ощутимое, давящее, словно ядовитый газ, у которого нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха.

     Я глянул себе под ноги, поймал тень и шагнул в нее. Охранник стоял рядом, в паре шагов, на стеклянном окне, врезанном в пол. Пялился на меня -- приятельски, но чуть удивленно. Он держался в Сумраке неуверенно, и я понял, что для охраны оперативного штаба отрядили не самые лучшие силы. Крепкий, молодой, в строгом сером костюме и белой рубашке, в неярком галстуке -- банковский работник, а не служитель Тьмы.

     -- Привет, Антон, -- сказал маг.

     На миг у меня сбилось дыхание.

     Неужели я настолько глуп? Чудовищно, нестерпимо наивен?

     И меня ждали, заманивали, пожертвовав еще одной пешкой.

     -- Ты чего сюда приперся, где твой сектор? Сердце трепыхнулось и восстановило ритм. Вот ведь ерунда какая, убитый темный маг был моим тезкой.

     -- Кое-что заметил. Надо доложить. Лично... Охранник нахмурился. Многозначительная интонация не помогла, а может, просто не та манера говорить.

     -- Докладывай мне!

     -- Щас я тебе доложу! -- огрызнулся я, надеясь взять его на понт. -- Секретная информация!

     -- Ах, секретная... -- он улыбался, но улыбка была ледяной, а правая рука уже потянулась к поясу.

     Полностью заряженный костяной жезл, затейливо вырезанный из берцовой кости, с маленьким рубиновым кристаллом на конце, казался забавной безделушкой. Но если даже я увернусь, закроюсь -- такой выброс Силы переполошит всех Иных аж до Кольцевой автодороги.

     Я отделил от пола свою тень и перешел на второй слой Сумрака.

     Холод.

     Клубящийся туман, бурые с кровавыми сполохами облака. Они тяжело несутся над изрытой бездонными каньонами землей, исходя липким ядовитым дождем. Здесь уже нет Останкинской башни, нет весны, нет Москвы... Ничего нет, исчезли последние остатки хоть каких следов человеческого мира, словно за одним слоем декораций вдруг обнаружился другой и далеко не последний...

     Я шагнул вперед -- по облачной плоти, продираясь сквозь тугие нити из разбухающих белесых капель -- и осторожно двинулся по невидимой тропе. Время почти остановилось, на самом деле я падал вниз, но так медленно, что можно было пока не думать об этом. Высоко в небе, мутными пятнами пробивая облачную завесу, светили три луны -- белая, желтая и кроваво-алая. Далеко на горизонте зародилась, взбухла, ощетинилась иглами разрядов спиральная молния и поползла сквозь облака, выжигая огненную, червоточину своего пути...

     Я подошел к неясной тени, мучительно медленно тянущейся к жезлу. Перехватил руку -- тяжелую, неподатливую, холодную, как лед. Не удержать. Надо вырываться обратно, на первый слой Сумрака, и вступать в схватку.

     Свет и Тьма, я же не оперативник! Я никогда не рвался на передний, край! Оставьте мне ту работу, что я люблю и умею делать! Но и Свет, и Тьма молчали, как молчат они всегда, если их призываешь. И только насмешливый голос шепнул: "Никто не обещал тебе чистой работы".

     Я посмотрел под ноги. Мои ступни были уже сантиметров на десять ниже, чем у темного мага. Я падал и был лишен всякой опоры в этой реальности.

     Как хочется иметь руки чистыми, сердце горячим, а голову холодной. Но почему-то эти три желания никогда не сбываются одновременно. Никогда. Волк, коза и капуста -- где безумный перевозчик, что запихнет их в одну лодку?

     И где тот волк, что, закусив козой, откажется попробовать лодочника?

     -- Бог весть... -- сказал я.

     Голос завяз в облаках. Я опустил руку, подхватывая тень темного мага, вялую тряпку, размазанную в пространстве. Потянул тень вверх, набросил на тело -- и вытолкнул Темного на второй уровень Сумрака.

     Он закричал, когда знакомый мир вокруг исчез. Наверное, ему никогда не доводилось погружаться глубже первого слоя. Опершись на плечи Темного, я спихнул его вниз. А сам пополз вверх, безжалостно попирая согнутую спину.

     Великие маги всегда поднимаются по чужим плечам...

     -- Су-ука! Антон, сука!

     Темный даже не понял, кто я такой. Не понял до тех пор, пока не повернулся -- уже лежа навзничь, служа опорой для моих ног, повернулся и глянул в лицо. Здесь, на втором слое Сумрака, грубая маскировка исчезла. Его глаза расширились, он издал короткий хрип, взвыл, цепляясь за мою ногу.

     Но он еще не понимал, что я делаю и зачем. Я ударил его несколько раз подряд, ударил каблуком по лицу и по пальцам. Все это не смертельно для Иного, но я и не старался его прикончить. Ниже, ниже падай, смещайся по всем слоям реальности, сквозь человеческий мир и Сумрак, сквозь зыбкую ткань пространств. У меня нет времени, да и способностей нет, чтобы вести с тобой честную дуэль, по всем законам Дозоров, по тем правилам, что придуманы для юных и непорочных Светлых, с их верой в добро и зло, в нерушимость догм, в неотвратимость расплаты.

     А когда я решил, что Темный втоптан глубоко, то оттолкнулся от его тела, подпрыгнул и выдернул себя из Сумрака в человеческий мир, на обзорную площадку.

     Я возник на стеклянной плите, сидящий на корточках, задыхающийся, давящийся от внезапного кашля, мокрый с головы до ног. Дождь чужого мира пах нашатырем и гарью.

     Легкий вздох пронесся вокруг, посетители шарахнулись в стороны.

     -- Все в порядке! -- прохрипел я.

     Стоявший у стены человек в форме охранника, честный служака телебашни, окаменел лицом и потянулся за пистолетом.

     Я коснулся их разума. Лица стали разглаживаться, все успокоились, одни отвернулись к окнам, другие продолжали разговор. Охранник застыл, держа руку на расстегнутой кобуре. Только тогда я позволил себе посмотреть под ноги. И оцепенел.

     Темный был здесь. Темный кричал -- глаза превратились в черные пятаки, распахнутые болью и ужасом. Он висел под стеклом, висел на кончиках пальцев, завязших в стекле, тело раскачивалось, как маятник под ударами ветра, рукав его белой рубашки намок от крови. Жезл болтался на поясе, но маг забыл о нем. Сейчас для него оставался только я -- по ту сторону тройного бронированного стекла, в сухой, теплой, светлой скорлупе обзорной площадки, по ту сторону добра и зла. Я, светлый маг, сидящий над ним и глядящий в обезумевшие глаза.

     -- Ты думал, мы всегда деремся честно? -- спросил я. -- Ты думал, у нас не найдется пары подлых трюков?

     Почему-то я решил, что он слышит меня даже сквозь стекло и рев ветра. Тогда я встал и ударил каблуком по стеклу. Раз, другой, третий -- бессмысленно бил, зная, что до него не доберусь.

     Темный маг дернулся, непроизвольно изо всех сил отдернул руку.

     Плоть не выдержала.

     На миг стекло окрасилось кровью, но ее тут же стерло ветром. Остался лишь силуэт темного мага, кувыркающийся в потоке воздуха. Его быстро уменьшающуюся фигуру уносило прямиком к бару "Три поросенка", модному заведению у подножия башни.

     Невидимые часы, тикающие в моем сознании, щелкн