иноким, не способным ни с кем поделиться открытой только ему убийственной истиной. Вначале Максим еще надеялся встретить такого же, как и он сам: зрячего в стране слепых, сторожевого пса, способного учуять среди беспечной отары овец беспощадных волков в овечьих шкурах...

     Нет. Не было их, не было никого, способного встать рядом.

     И все-таки он не опускал рук.

     -- Что это такое, стоит нам взять?

     Максим скосил глаза в меню. Что такое "малаи кофта", он не знал. Но это никогда не мешало ему делать выводы. В конце концов, ингредиенты блюда указаны.

     -- Возьми. Мясо под соусом из сливок.

     -- Говядина?

     Он не сразу понял, что Елена шутит. Потом ответил на ее улыбку.

     -- А если заказать блюдо из говядины? -- заинтересовалась Елена.

     -- Вежливо откажут, -- предположил Максим.

     Обязанность развлекать жену была не столь уж тяжелой. Скорее -- приятной. И все-таки он бы с большим удовольствием сейчас понаблюдал за залом. Что-то тут не так. Нечто сквозило в полумраке, холодком отдавалось в спине, заставляло щуриться и смотреть, смотреть, смотреть...

     Неужели?

     Обычно между миссиями проходило несколько месяцев, полгода. А так, чтобы на следующий же день?!

     Но знаки были слишком явными и сильными.

     Максим опустил руку во внутренний карман пиджака, словно проверяя бумажник. На самом деле его занимало другое -- маленький деревянный кинжал, вырезанный старательно, но безыскусно.

     -- Макс? -- в голосе Елены прорезалась укоризна. -- Где ты витаешь?

     Они звякнули бокалами. Плохая примета, мужу с женой чокаться, денег в семье не будет. Но Максиму было не до примет.

     Кто же?

     Вначале он заподозрил двух девушек. Обе симпатичные, даже красивые, но каждая по-своему. Та, что ниже ростом -- темноволосая, крепкая, с чуть угловатыми, мужскими движениями -- буквально переполнена энергией. Вторая, светловолосая, высокая -- спокойнее, выдержаннее. И красота совсем другая, умиротворяющая.

     Максим поймал испытующий взгляд жены и отвел глаза.

     -- Лесбы, -- с презрением сказала жена. -- Та, темненькая, в джинсах, на которую ты уставился, совсем мужик.

     И впрямь. Максим кивнул и придал лицу подобающее выражение.

     Не эти. Все-таки не эти. Кто же тогда... кто...

     В углу зала зачирикал мобильник -- сидящие почти за всеми столами непроизвольно потянулись к своим телефонам. Максим проследил за звуком -- и у него перехватило дыхание.

     Человек, тихо говорящий по телефону, был не просто злом. Он был окутан черной пеленой, не видимой людям, но ощутимой Максимом. От него веяло опасностью -- причем опасностью надвигающейся и страшной.

     Заныло в груди.

     -- Знаешь, Лен, я бы хотел жить на необитаемом острове, -- неожиданно для себя самого сказал Максим.

     -- Один?

     -- С тобой, с детьми. Но чтобы никого. Больше никого.

     Он залпом допил вино, официант немедленно наполнил бокал.

     -- А я бы не хотела, -- сказала жена.

     Кинжал в кармане налился тяжестью и жаром. Накатило возбуждение -- резкое, почти сексуальное. Требующее разрядки.

     -- Помнишь Эдгара По? -- спросила Светлана.

     -- Нет. Он слишком давно умер. Вот Семен рассказывал...

     -- Да я не о самом По. О его рассказах.

     -- "Человек толпы"? -- сообразил я. Светлана тихо засмеялась.

     -- Да. Ты сейчас в его положении. Вынужден мотаться по людным местам.

     -- Неплохие места, скажу я тебе...

     В ресторан мы вошли без проблем. То ли правила стали демократичнее, то ли с посетителями негусто. Мы взяли по бокалу мартини, заказали что-то из еды. Наверное, это привело официантов к определенным выводам по поводу нашего визита -- две неопытные проститутки в поисках клиентов...

     -- А он был Иным?

     -- По? Неинициированный, скорее всего. В ответ Светлана тихо произнесла:

     Есть свойства -- существа без воплощенья,

     С двойною жизнью: видимый их лик --

     В той сущности двоякой, чей родник --

     Свет в веществе, предмет и отраженье...

     Я, в свою очередь, поднял глаза и торжественно произнес:

     Не бойся воплощенного Молчанья,

     Ни для кого не скрыто в нем вреда.

     Но если ты с его столкнешься тенью

     (Эльф безымянный, что живет всегда

     Там, где людского не было следа),

     Тогда молись, ты обречен мучению!

     Секунду мы смотрели друг на друга, потом разом засмеялись.

     -- А почему По остался неинициированным? -- спросила Света.

     -- Среди поэтов вообще много потенциальных Иных. Но некоторых кандидатов лучше оставить людьми. У По была слишком неустойчивая психика, давать таким особые способности -- все равно, что пи-роману подарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью бы сторону он встал. Скорее всего -- ушел бы в Сумрак навсегда, и очень быстро.

     -- А как они там живут, ушедшие?

     -- Не знаю, Светлана. Да и никто не знает, пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычном понимании, не случается.

     -- Я бы хотела узнать, -- Светлана задумчиво оглядела зал, сдвинула брови. -- Ты уже чувствуешь Иного?

     -- Старик за моей спиной, что говорит по сотовому?

     -- Какой же он старик?

     Глубокий. Я же смотрю не глазами. Светлана прикусила губу, сощурилась. У нее уже начинали прорезываться маленькие амбиции.

     Пока не получается, -- призналась она. -- Даже не пойму, Светлый он или Темный.

     -- Темный. Не из Дневного Дозора, но Темный. Маг средней силы. Кстати, он нас тоже заметил.

     -- Ага! Что теперь делать?

     -- Ничего. Как работники Дозора мы вправе проверить у него документы. Они наверняка в порядке. А вот если он сейчас встанет, взмахнет руками, превратится в демона и начнет откусывать всем головы, тогда мы можем вмешаться...

     -- Антон!

     -- Я не шучу. У нас нет права мешать честному темному магу отдыхать.

     Возник официант с тарелками, и мы замолчали. Светлана ела, но без всякого аппетита. Потом обронила, обиженно, как капризный ребенок:

     -- И долго Дозор будет так пресмыкаться перед Темными?

     -- Пока не получим решающего преимущества. Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, что выбрать: Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогут подталкивать людей ко злу с той легкостью, как сейчас.

     -- Но это ведь капитуляция!

     -- Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны в цейтноте, что уж скрывать.

     -- Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводит ужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольно подставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один против всех!

     -- А ты не думала, почему он убивает Темных, но не выходит на контакт с нами?

     -- Нет.

     -- Не видит он нас, Светлана. В упор не видит. Тебя не пугает способный увидеть зло, но не способный разглядеть добро?

     -- Нет, -- мрачно сказала Светлана. -- Смотри, Темный куда-то пошел. Сосать чужие силы, творить злобные заклинания. А мы не вмешиваемся.

     Я слегка обернулся. Увидел Темного -- внешне ему, действительно, было от силы лет тридцать. Со вкусом одетый, обаятельный... За столиком, где он сидел, осталась молодая женщина и двое детей -- мальчик лет семи, девочка чуть моложе.

     -- Отлить он пошел, Света. А его семья, кстати, вполне обычная. Никаких способностей. Их тоже ликвидировать?

     -- Яблочко от яблоньки...

     -- Скажи об этом Гарику. Его отец -- темный маг. До сих пор жив.

     -- Бывают исключения...

     -- Вся жизнь состоит из исключений. Светлана замолчала.

     -- Я знаю этот зуд, Света. Творить добро, преследовать зло. Сразу и навсегда. Я сам такой. Но если ты не поймешь, что это тупик -- кончишь Сумраком. И кто-то из нас будет вынужден встать на твоем земном пути.

     -- Зато я успею...

     -- Ты знаешь, как будут выглядеть твои действия со стороны? Психопатка, убивающая нормальных, хороших людей налево и направо. Леденящие душу описания в газетах. Звучные прозвища -- "московская Борджиа", например. Ты заронишь в человеческие сердца столько зла, сколько бригада темных магов за год не наработает.

     -- Почему у вас на все есть готовые ответы? -- с горечью спросила Светлана.

     -- У нас, Света, у нас! Да потому, что мы прошли через ученичество. И выжили. В большинстве своем -- выжили! Подозвав официанта, я попросил меню. Сказал:

     -- По коктейлю?

     Светлана кивнула, изучая винную карту. Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и две девицы, одна из которых вела себя, как мужик, его тоже не смущали.

     -- "Альтер Эго", -- сказала Светлана. Я с сомнением покачал головой -- коктейль был из самых крепких. Но спорить не стал.

     -- Два коктейля и счет.

     Пока бармен готовил коктейль, а официант возился со счетом, мы сидели в тягостном молчании. Наконец Светлана спросила:

     -- Хорошо, с поэтами все понятно. Они потенциальные Иные. А как со злодеями? Калигула, Гитлер, маньяки-убийцы...

     -- Люди.

     -- Все?

     -- Как правило. У нас -- свои злодеи. Их имена ничего не скажут людям... а у вас скоро начнется курс истории.

     "Альтер Эго" оказался правильно составленным. Два тяжелых, несмешивающихся слоя колыхались в бокале -- черный и белый, сладкий сливочный ликер и горькое темное пиво.

     Я расплатился -- наличными, не люблю оставлять электронных следов -- поднял бокал.

     -- За Дозор.

     -- За Дозор, -- согласилась Света. -- И за твою удачу, чтобы ты выбрался из этой истории.

     Мне захотелось постучать по дереву. Но я сдержался. Выпил коктейль -- в два глотка, вначале мягкая сладость, потом легкая горечь.

     -- Здорово, -- сказала Света. -- Знаешь, а мне здесь нравится. Может быть, еще посидим?

     -- В Москве много приятных мест. Давай найдем такое, где не будет черных магов на отдыхе? Света кивнула:

     -- Кстати, а он так и не вышел.

     Я глянул на часы. Да... отлить за это время можно было на небольшое джакузи.

     А самое неприятное заключалось в том, что семья мага продолжала сидеть за столиком. И женщина уже явно волновалась.

     -- Я сейчас...

     -- Не забывай, кто ты! -- шепнула она вслед.

     Да. И впрямь, войти вслед за темным магом в мужской туалет было бы для меня несколько странно.

     Все-таки я пошел через зал, на ходу глянув сквозь Сумрак. Логично было бы увидеть ауру мага -- но вокруг была серая пустота, расцвеченная обычными аурами -- довольными, озабоченными, похотливыми, пьяными, радостными.

     Не через канализацию же он просочился!

     Лишь за стенами здания, уже где-то рядом с белорусским посольством мелькнул слабенький огонек -- аура Иного. Но не темного мага, гораздо слабее и другой раскраски.

     Куда он делся?

     В узком коридоре, кончающемся двумя дверями, было пусто. Мгновение я еще колебался -- ну, мало ли, вдруг мы его просто не заметили, вдруг маг ушел через Сумрак, вдруг он обладает такой силой, что способен телепортироваться... Потом открыл дверь мужского туалета.

     Здесь было очень чисто, очень светло, слегка тесновато и сильно пахло цветочным освежителем воздуха.

     Темный маг лежал у самой двери. Лицо его было растерянным, непонимающим, в раскрытой ладони я увидел блеск тонкой хрустальной трубки. Он схватился за оружие, но слишком поздно.

     Крови не было. Ничего не было, и когда я вновь глянул сквозь Сумрак, то не нашел в пространстве ни малейших следов магии.

     Словно темный маг умер от банального сердечного приступа или инсульта... словно он мог так умереть...

     И была еще одна деталь, начисто отвергающая эту версию.

     Маленький разрез на воротнике рубашки. Тонкий, будто бритвой оставленный. Словно в горло вонзили нож, слегка зацепив при этом одежду. Вот только на коже не было никаких следов.

     Все, приехали! Вряд ли существовала худшая ситуация, чем та, в которую я влип. Сменить тело, отправиться "со свидетелем" в людный ресторан -- чтобы стоять вот так, в полном одиночестве, над трупом темного мага, убитого Дикарем.

     - Идем, Павлик... -- послышалось сзади.

     Я обернулся -- женщина, сидевшая за столиком с темным магом, вошла в коридорчик, держа за руку сына.

     -- Не хочу, мам! -- капризно выкрикнул ребенок.

     -- Зайди, скажи папе, что мы скучаем... -- терпеливо сказала женщина. В следующий миг она подняла голову и увидела меня.

     -- Позовите кого-нибудь! -- отчаянно закричал я. -- Позовите! Здесь человеку плохо! Уведите ребенка и позовите кого-нибудь!

     В зале меня явно услышали, голос у Ольги был сильный. Сразу нахлынула тишина, только тягучая народная музыка продолжала звучать, но невнятный шум голосов стих.

     Конечно же, она меня не послушалась... Кинулась, отпихнув меня с дороги, рухнула над телом мужа, запричитала -- именно запричитала в голос, уже осознавая случившееся, хотя руки что-то делали: расстегивали порванный воротник рубашки, тормошили неподвижное тело. Потом женщина принялась хлестать мага по щекам, будто надеялась, что он притворяется или всего лишь в обмороке...

     -- Мама, ты зачем папу бьешь? -- тонко выкрикнул Павлик. Не испуганно, а удивленно, видно, никогда не видел скандалов. Дружная, значит, была семья.

     Я взял мальчика за плечо и осторожно стал отводить в сторону. А в коридор уже впихивались люди; я увидел Свету -- ее глаза расширились, она сразу все поняла.

     -- Уведите ребенка, -- попросил я официанта. -- Кажется, человек умер...

     -- Кто нашел тело? -- очень спокойно спросил официант. Без малейшего акцента, совсем не так, как прислуживая за столиком.

     -- Я.

     Официант кивнул, ловко передавая мальчика -- тот уже начал реветь, осознавая, что в его маленьком и уютном мире произошло что-то неправильное -- какой-то женщине из ресторанной прислуги.

     -- А что вы делали в мужском туалете?

     -- Дверь была открыта, я увидела, как он лежит... -- не раздумывая, соврал я.

     Официант кивнул, признавая возможность такого события. Но при этом крепко взял меня за локоть.

     -- Вам придется подождать милицию, сударыня.

     Светлана уже протолкалась к нам, прищурилась, услышав последние слова. Вот только этого нам не хватает -- чтобы она принялась лишать окружающих памяти!

     -- Конечно, конечно... -- я сделал шаг, и официанту невольно пришлось отпустить руку и пойти вслед за мной. -- Светка, там такой ужас... там труп!

     -- Оля!..

     Света среагировала правильно. Обняла меня за плечи, кинула на официанта негодующий взгляд и потащила в зал ресторана.

     В этот миг между нами, протискиваясь сквозь жадную, любопытную толпу, пронесся мальчик. С ревом кинулся к матери, которую в этот момент пытались увести от тела. Воспользовавшись замешательством, женщина вновь приникла к мертвому мужу и принялась его трясти:

     -- Вставай! Гена, вставай! Вставай!

     Я почувствовал, как вздрогнула Светлана, глянув на эту сцену. Прошептал:

     -- Ну? Огнем и мечом искореняем Темных?

     -- Зачем ты это сделал? Я бы и так поняла! -- яростно прошипела Светлана.

     -- Что?

     Мы посмотрели друг другу в глаза.

     -- Не ты? -- неуверенно спросила Света. -- Разве... Вот теперь я понял, что влип окончательно.

     Особого интереса ко мне следователь не проявлял. В его глазах читалось уже сформировавшееся мнение -- естественная смерть. Слабое сердце, злоупотребление наркотиками... да все, что угодно. Не было, да и не могло быть у него сочувствия к человеку, посещающему дорогие рестораны.

     -- Труп так и лежал?

     -- Так и лежал, -- устало подтвердил я. -- Ужасно! Следователь пожал плечами. Ничего ужасного в трупе, тем более

     даже не обагренном кровью, он не видел. Но все-таки великодушно

     подтвердил:

     -- Да, тяжелое зрелище. Кто-либо находился поблизости?

     -- Никого. Но потом появилась женщина... жена трупа, с ребенком. Косая улыбка вознаградила меня за нарочито бессвязную речь.

     -- Спасибо, гражданка. Возможно, с вами еще свяжутся. Вы не собираетесь покидать город?

     Я энергично замотал головой. Милиция меня не тревожила ни в малейшей степени. А вот шеф, скромно сидящий за угловым столиком -- весьма. Как он здесь оказался?

     Оставив меня в покое, следователь удалился к "жене трупа". А Борис Игнатьевич немедленно направился к нашему столику. Видимо, он был прикрыт каким-то легким отвлекающим заклятием, на него никто не обращал внимания.

     -- Доигрались? -- только и спросил он.

     -- Мы? -- уточнил я на всякий случай.

     -- Да. Вы. Точнее -- ты.

     -- Я выполнял все данные мне инструкции, -- закипая, прошептал я. -- И этого мага -- пальцем не тронул! Шеф вздохнул.

     -- Не сомневаюсь. Но с какой дури ты, кадровый работник Дозора, зная всю ситуацию, поперся за Темным в одиночку?

     -- Кто мог предвидеть? -- возмутился я. -- Кто?

     -- Ты и должен был предвидеть? Чья шкура... а, да чего там говорить! Какие были инструкции? Ни на минуту не оставаться одному! Ни на минуту! Есть, спать -- вместе со Светланой. Душ принимать вдвоем! И в туалет ходить вместе! Чтобы каждый, каждый миг ты был... -- шеф вздохнул и замолчал.

     -- Борис Игнатьевич, -- неожиданно вступила в разговор Светлана.

     -- Теперь это не имеет значения. Давайте думать, что делать дальше. Шеф с легким удивлением посмотрел на нее. Кивнул:

     -- Права, девочка. Давайте думать. Начнем с того, что ситуация ухудшилась катастрофически. Если раньше на Антоне лежало косвенное подозрение, то теперь он буквально пойман за руку. Не качай головой! Тебя увидели стоящим над свежим трупом. Трупом темного мага, убитого тем же способом, что и все предыдущие жертвы. Защитить тебя от обвинения -- не в наших силах. Дневной Дозор обратится в Трибунал и потребует чтения твоей памяти.

     -- Это опасно? -- спросила Светлана. -- Но зато выяснится, что Антон невиновен?

     -- Выяснится. А попутно Темные завладеют всей информацией, к которой он был допущен. Светлана, ты представляешь, сколько знает ведущий программист Дозора? Пускай кое-чего он сам не осознает -- глянул мимолетно на данные, обработал и забыл. Но среди Темных будут такие специалисты!.. Допустим, Антон выдержит выворот сознания. В итоге Дневной Дозор будет в курсе всех наших операций. Понимаешь, что произойдет? Методики обучения и поиска новых Иных, разбор боевых операций, сети людей-осведомителей, статистика потерь, досье на сотрудников, финансовые планы...

     Они разговаривали обо мне, а я сидел, будто и не причастный к происходящему. И дело было вовсе не в циничной откровенности, а в самом факте -- шеф советовался со Светланой, начинающим магом, а не со мной, потенциальным магом третьей ступени. Словно меня уже списали, за ненадобностью...

     Если сравнивать происходящее с шахматной партией, то позиция выглядела до обидного просто. Я был офицером, обычным хорошим офицером Дозора. А Светлана -- пешкой. Но пешкой, уже готовой проскочить в ферзи.

     -- Борис Игнатьевич, вы же знаете, что я не позволю просматривать свою память, -- сказал я.

     -- Тогда ты будешь осужден.

     -- Борис Игнатьевич, так пусть Антону проверят память только за сегодняшний день! -- радостно вскрикнула Светлана. -- Вот и все, и они убедятся...

     -- К сожалению, он и сегодня узнал слишком много. Да дело и не в этом. Память нельзя нарезать дольками. Света. Она выворачивается целиком. Начиная с первого мига жизни. С запаха материнского молока, с теплоты околоплодных вод, -- шеф говорил подчеркнуто жестко. -- В том-то и беда. Даже если бы Антон не знал никаких секретов, представь, что это такое -- вспомнить и пережить заново абсолютно все! Колыхание в темной, вязкой жидкости, сдвигающиеся стены, проблеск света впереди, боль, удушье, необходимость дышать, наконец, собственное рождение. И это только первый