ая: не ходившие за продуктами,
уже пообедали, а ходившие, в большинстве своЈм, приносили на работу домашнюю
еду. Через двадцать минут Эрик вышел из кафетерия, унося в желудке тяжЈлый, как
гиря, комплексный обед.
Не поднимаясь к себе на четвЈртый этаж, он прошЈл по тускло
освещЈнному грязному коридору и постучал в дверь с надписью "Лаборатория
No 6". За дверью раздался голос: "Сейчас!", и стало слышно,
как кто-то возится с замком. Замок не отпирался. "Вы когда почините этот
ебаный замок?" -- громко спросил Эрик; "Ты об этом профессора Попова
спроси." -- огрызнулся голос, и дверь наконец отворилась. "Так не
запирайтесь тогда, -- сварливо сказал Эрик, заходя внутрь, -- если не можете
потом открыть!" "У тебя что -- смерть мозга наступила, как у
Романова-старшего? -- отвечал его друг Мишка Бабошин, -- Знаешь ведь, что нас на
секретность второй категории перевели." Препираясь, они проследовали сквозь
внутренний коридор мимо обитой дермантином двери с табличкой "Зав. лаб.
д.ф.-м.н. Попов З.С." и зашли в мишкину клетушку, где всЈ было готово для
чая. "Эрька, привет! -- приветствовала Эрика их бывшая однокашница и общая
подруга Лялька Макаронова, сидевшая с чашкой в руке, -- Где тебя носит?" На
столе стоял давно обещанный Лялькой домашний пирог. "Спинку минтая для
своего Кота покупал. -- ответил за Эрика Мишка, -- Ты что, не знаешь этого
мудака?" Они сели, Лялька налила Эрику чай. "Эричка, -- она
доверительно подалась вперЈд, -- а правду говорят, что ты со своим Котом
живЈшь, когда у Светки менструация?" Эрик поднЈс чашку к лицу и с
удовольствие вдохнул аромат натурального грузинского чая, купленного им для
совместных чаепитий пару недель назад по счастливому случаю. "Конечно
правда! -- опять влез Мишка, -- Недаром Кот со Светкой на ножах. Помнишь, как он
ей колготки разодрал на эрькином дне рождения?" Эрик отрезал кусок
лялькиного пирога и положил себе на блюдце. "Бедный! -- пожалела Лялька, --
Ты лучше ко мне приходи, я тебя по старой дружбе всегда обслужу."
Откинувшись на спинку кресла, Эрик осторожно поставил чашку с чаем и блюдце с
пирогом на подлокотник и расслабился. "И не мечтай -- у него на тебя не
встанет. -- не унимался Мишка, -- У него только на блондинок и котов, а больше
ни на кого." "Ты за меня не переживай. -- вставил, наконец, слово
Эрик, -- Ты, Мишка, лучше вспомни когда у тебя в последний раз стояло --
до того, как Романов-старший в кому впал или после?" "Да
ты что, Эрька! -- всплеснула руками Лялька, -- Бабошин в этом смысле всем нам
пример! Полная солидарность с вождЈм: раз Григорий Васильевич трахаться не
может, так и никому нельзя."
"Хорошо с друзьями!" -- подумал Эрик, расстЈгивая
верхнюю пуговицу рубашки.
"Ладно, зубоскалы, -- уязвлЈнный предательством союзницы,
Мишка кардинально изменил течение разговора, -- а вот кто помнит, за сколько лет
до официального наступления развитого коммунизма у Григория Васильевича случился
второй аппоплексический удар?" Вызов был брошен, и Эрик стал вычислять.
"Опять ерундой заниматься будете?..." -- разочарованно протянула
Лялька, не любившая этой игры. "Тебе, беспамятная женщина, нас, высокоумных
джигитов не понять! Ты диссертацию -- и ту только год назад защитила. --
высокомерно отвечал Мишка, -- Так что помолчи, смертная, пока уважаемый Эрик ибн
Кирилл Иванов-задэ размышляет над заданным ему ..." "За четыре. --
перебил Эрик, закончив вычисления, -- А на каком году Пятилетки Количества день
расстрела отступника ГорбачЈва об®явили выходным?" "Ха-ха-ха! --
презрительно рассмеялся Мишка, -- Элементарно, Ватсон, -- на третьем."
Бабошин закатил глаза к потолку и зашевелил губами, придумывая следующий вопрос.
"Дурак ты Мишка! -- по тому, как у Ляльки опустились уголки рта, было
видно, что она обидилась на 'беспамятную женщину', -- Эти сволочи
специально каждый год 85-ым сделали, чтобы у нас чувство времени отшибить, а
такие дураки, как ты, им только на руку играют!" "Ты чего, мать?... --
опешил Бабошин, -- Мы ж, наоборот, точки отсчЈта восстанавливаем ..."
"Ты этими играми дурацкими только больше себя запутываешь ... и хамишь ещЈ
при этом!" -- Лялька встала, отошла к окну и отвернулась. "Так вот ты
чего на меня вз®елась! -- наконец дошло до Мишки, -- Да я ж просто так, не со
зла ... -- он встал, положил Ляльке руку на плечо и проникновенно сказал, --
Прости, Лялечка, Мишку Бабошина, дурака глупого." Против своей воли, Лялька
рассмеялась.
"Хорошо с друзьями!" -- подумал Эрик, отпивая глоток
чая.
"Ладно, прощаю ... -- сказала Лялька великодушным голосом,
поворачиваясь к Мишке передом, а к окну задом, -- Прощаю, ежели на Новый Год у
Вишневецких ты со мной три раза оттанцуешь." -- на еЈ длинных ресницах всЈ
ещЈ блестели алмазики слезинок. "Хоть четыре раза, матушка! -- запричитал
Мишка, лобызая лялькины ручки, -- Хоть пять раз!... Всю жизнь с тобой, родная,
танцевать буду!" "Так тебе и позволит твоя Варвара со мной всю жизнь
танцевать ... -- поджала губы Лялька, почему-то звавшая Тоню Бабошину Варварой,
-- Она меня скорее уда..."
"Тихо!" -- перебил Эрик, подняв палец.
Все трое замерли -- Мишка и Лялька у окна, Эрик -- в кресле.
Бух-х ... бух-х ... бух-х ... Скрипя расхлябанными половицами, тяжЈлые шаги
приближались к мишкиной клетушке ... потом заскрипела дверь, и на пороге
возникла могучая фигура д.ф.-м.н. Попова З.С. "Миша, -- сказал д.ф.-м.н.
глубоким басом, игнорируя Эрика и Ляльку, -- когда закончишь расчЈт по теме
X-33, зайди ко мне." Как всегда в присутствии Попова, Эрику захотелось
уйти. "Здрасьте, Зосима Сергеич!" -- вылезла неустрашимая Лялька;
"Здравствуйте, Алла. -- соизволил, наконец, Попов, -- Добрый день, Эрик
Кириллович." "И как вы такую фигуру блюдЈте, Зосима Сергеич!" --
засюсюкала Лялька невыносимо фальшивым голосом. Эрик помертвел в ожидании
неминуемого скандала, но Попов лишь приятно улыбнулся и вышел из комнаты. Бух-х
... бух-х ... бух-х ... -- шаги командора проследовали до двери поповского
кабинета, хлопнула дверь, и всЈ затихло. "Ну ты даЈшь, Макаронова!" --
завистливо протянул Мишка, боявшийся Попова до дрожи в коленках. "Учись,
пока я жива, Бабошин!" -- гордо сказала Лялька. "С чужим начальником
каждый может. -- скептически заметил Эрик, -- Ты попробуй так со своим
членмудом!" (Макароновский начальник член-корр. Узбекской Академии Наук
Муддинов считал женщин существами глупее лягушки.) "И попробую! -- выпятила
обильную грудь Лялька, -- Он м.н.с. Макаронову надолго запомнит!" Эрик
выразил сомнение неуловимым движением бровей. "Ладно, ребята, -- трусливо
залебезил Мишка, -- давайте поработаем чутка ... а то Попов опять вонять
будет." "Салага ... -- презрительно процедила Лялька, -- Пошли, Эрька,
пока Бабошин от страха в штаны не наложил!" Они вышли в коридор и
направились в сторону лифта. Позади раздался лязг запираемого замка.
"Слушай, Эрька, а ты большим человеком стал -- Попов тебя
уже по имени-отчеству величает! -- цокая каблучками, Лялька забежала вперЈд,
чтоб не отставать, -- Докторскую когда защищать будешь?" "Какую
докторскую? -- удивился Эрик, -- У меня ж мать -- враг людей ... да ещЈ
голландка впридачу." На лице у Ляльки появилось расстроенное выражение:
"Сволочная страна ..." -- начала она, но осеклась (они вышли из
коридора в фойе буфета, где всЈ ещЈ сидел народ). Лифт находился рядом.
"Ладно, Эрька, я пешком пойду. -- она заботливо поправила воротник его
пиджака, -- На политсеминаре увидимся." Лялька повернулась на каблуках и
поцокала в сторону лестницы.


Эрик застегнул верхнюю пуговицу рубашки, дождался лифта и
поднялся на четвЈртый этаж. Когда он вошЈл в свою комнату, там царило
напряжЈнное молчание -- даже Марина Погосян безмолствовала, царапая карандашом
по каким-то бумагам. Причина трудового рвения обитателей 452-ой сидела за
эриковым столом -- Пьер Костоглодов, секретарь комсомольской организации и по
совместительству почЈтный председатель совета молодых учЈных. Черновики с
вычислениями Эрика были бесцеремонно сдвинуты в сторону, а на их месте
красовалась шахматная доска с расставленными фигурами. "Где тебя носит,
Иванов? -- спросил Пьер грубым голосом, -- Я ж говорил, что сегодня шахматная
тренировка будет!" "Я сейчас играть не могу." -- сухо отвечал
Эрик, не особенно надеясь на успех. "А шляться неизвестно где можешь? --
залаял Костоглодов, -- То-то тебя в рабочее время никогда на месте не
сыщешь!" -- он демонстративно посмотрел на часы. Не вступая в дальнейшие
пререкания, Эрик пододвинул стул вечно отсутствовавшей Натки Черняковой и сел.
"Твои -- чЈрные." -- сообщил ему Пьер, не об®ясняя почему.
И сделал первый ход.


    Индийская защита


1. d4 Кf6 2. c4 e6 3. Кf3 b6 4. g3 Сb7 5. Сg2 Сe7
Пятый ход чЈрных ведЈт к сложной манЈвренной борьбе.


"Вот, например, я. -- сказал Пьер, будто продолжая давно
начатый разговор, -- Из простой семьи -- а посмотри, как трудами своими вознЈсся
высоко! А всЈ почему? Потому, что у нас рабочему человеку завсегда дорога
открыта!"


6. Кc3 0 -- 0 7. 0 -- 0 d5 8. Кf3-e5 c6 9. cd cd 10. Сf4 a6!
Этот ход кажется безобидным, однако после 11. ... b6-b5 чЈрные
планируют перевести коня c6-a5-c4, откуда тот будет оказывать давление на
ферзевый фланг белых.


"А родился я, не поверишь, во Франции, в семье кулака! У
отца с матерью сознания пролетарского -- ни на грош; ферму в Провансе держали, в
пол Марсельской области. До четырЈх батраков приходилося летом нанимать! А зимой
куда тем батракам деваться -- на паперти милостыню просить? А жЈнам батрацким
куда -- на панель? Телом невинным торговать, чтобы детям больным на камамбер
заработать? Мал я был, а всЈ равно помню, как социальное неравенство сознание
жгло -- за отца с матерью стыд глаза резал. Жили, не поверишь, в восьми хоромах,
а всего-то нас -- пять человек: мать, отец да детей три брата. Однако счастья
богатство то не принесло никому, а мне с братьями -- в особливости. Во-первых,
заставлял нас отец по воскресеньям в церковь ходить -- опиум для народа в душу
брать. Во-вторых, язвы народные сердца наши так кололи, что никакая роскошь в
радость не попадала. Выйдем, бывалыча, из церкви апосля службы, сушь, жара,
горло пересохло -- равно, что песку нажрался. А отец, не поверишь, ведЈт в
сельпо и пряники покупает ... будто без запивки по такой погоде сласти в
удовольствие идут! Однако нет худа без добра: я те пряники за отцовскою спиной
детишкам батрацким раздавал. Дашь, иной раз, пряничек малютке чумазому, а у
самого слЈзы на глазах наворачиваются ...
Погодь ... то, кажись, ужо в армии было -- когда старослужащие
у нас посылки отбирали!"


11. Лc1 b6-b5 12. Фb3 Кc6
Пока события развиваются по плану чЈрных.


"А, главное, образования настоящего я не получил --
невежество кругом царило страшное. Хошь верь, хошь нет -- а ни один человек во
всЈм селе по-русски не кумекал!... И чрез то упущение в младшем школьном
возрасте мне сильно пострадать потом пришлося ... но об том разговор особый
будет."


13. Кe5:c6 Сb7:c6
Белым удаЈтся сорвать план чЈрных, лишь разменяв своего активно
расположенного коня.


"Дождалися мы, однако, в 85-ом году освобождения --
Красная Армия пришла и всех помещиков, капиталистов, попов да кулаков в расход
пустила. Нашу-то семью поначалу пощадили: раскулачить -- раскулачили, а больше
ничего, даже в старом доме жить разрешили. Да только отцу моему и братану
старшому щедрость народная поперЈк горла встала: добыли где-то переносной
запускатель ракет и ушли в белую банду, что в тех краях по лесам хоронилася. Ох,
сколько вреда Отечеству они причинили! -- одних только красных бронепоездов
четыре штуки под откос ушло. По локоть в крови те бандиты были ... не поверишь,
гильотину на грузовике возили, чтоб сельским коммунистам и активистам из
комбедов половые органы рубить! Однако, долго ли, коротко -- а пришЈл кровавому
их бесчинству конец: обнаружили банду краснозвЈздные вертолЈты, да сожгли
напалмом, к едреней фене, без остатка. А членов семей погрузили в теплушки и в
Сибирь отправили, Чукотку осваивать. Помню, плакали мы с братаном и матерью ...
да только кто нас спрашивал? Пришли два активиста с автоматами, да пинком под
зад. И за то нижайшее им спасибо -- только так и удалося мне человеком стать!
Одного жаль -- меньшой братан в дороге от холеры помЈр, так Чукотки и не
повидамши."


14. h3 Фd7 15. Крg1-h2 Кf6-h5!
ЧЈрный конь оттесняет белого слона с активной позиции.


"Привезли нас на Чукотку, выгрузили из теплушек всех 600
человек в чистом поле -- ох, трудно поначалу было! Жилья никакого -- землянки
долбить в вечной мерзлоте пришлося. Потом распределили нам наделы, роздали
плуга, семена -- сеять приказали. Мать в плуг впрягалась, я пахал ... дома
вечером на солому повалишься -- аж до сортира дойти сил нет! А чего, с другой
стороны, в сортире-то делать? Срать-то нечем -- мы об ту пору себе на хлеб ещЈ
не нарабатывали. Только заботами Григория Васильича и жили: по утрам брюквы
варЈной из передвижной кухни -- каждому по полкило, а вечером -- кружка чая с
поливитаминами."


16. Сf4-d2 f5!
ЧЈрные подготавливают перевод коня h5-f6-e4. Чтобы отразить эту
угрозу, белым необходимо продвинуть пешку по вертикали e.


"Два года мы пробедствовали, а настоящего урожая на вечной
мерзлоте добиться не удалося. И так, и эдак пробовали, и с удобрением, и с
говном ... а всЈ никак. Только 37 человек к тому времени в живых осталося -- от
того, верно, что при капитализме люди изнеженно живут и к настоящим трудностям
непривычны. Посмотрело областное начальство на наши мытарства и порешило на
животноводство перевесть: дали оленье стадо в 150 голов и чукчу-инструктора. Тут
нам с мамкой и подвезло -- приглянулася она ентому инструктору, и взял он нас к
себе в чум жить. Чрез то изменение в нашей судьбе всЈ стало совсем по-другому:
оленятина на столе каждый божий день, рыбка солЈная ... а иной раз картошечки
родственники из области на вертолете подбросят. Жить можно, однако. Одно плохо:
воняло от папы нового какой-то пакостью!... но тут уж ничего не поделаешь,
однако, -- лишь бы человек хороший был!"


17. Фb3-d1 b5-b4 18. Кc3-b1 Сc6-b5
ЧЈрным пока удаЈтся предотвратить продвижение белой пешки.


"Послала меня мамка в областную школу-интернат ... ох,
затосковал я там по родному чуму, да по ласке родительской! Ученье тоже поначалу
не сильно хорошо пошло, особливо русский язык -- ведь промеж себя, в дому, мы
всЈ больше по-французски балакали. С новым папкой -- оно, конечно, по-русски ...
да только чрез него я одну лишь фразу и запомнил: 'Снымай штаны,
Марыя-Луыза, ебатсы будым.' Но ничего ... как проучился я годок в
интернате -- стал помаленьку по-русски говорить. А уж по обществоведению и
труду, даже языка не знаючи, сразу первым учеником стал -- на чистом
пролетарском интернационализме!"


19. Лf1-g1 Сe7-d6!
Активно расположенный чЈрный слон очень опасен.


"Кончил я в 85-ом году десятилетку и в армию пошЈл -- вот
где по-настоящему попотеть пришлось! Старослужащие нас, молодых, во как держали
... Бывалыча, мамка с отцом пришлют посылку с рыбкой солЈной и пряниками, а деды
отберут, да прямо при тебе и схавают ... И чрез национальность я свою тоже
страдал: фамилия моя хоть и русская, по приЈмному отцу, а имя-то -- Пьер ... да
и говорил я тогда с акцентом. Впрочем, не один я чрез то мучился: окромя меня, в
нашем взводе два латыша служило, да португал с узбеком. Не подумай, что я против
интернационального воспитания -- об том спору нет, что русский язык красноармеец
как следует должон знать ... Ан всЈ равно неприятно, когда тебя чуркой
французской обзывают. Какой же я француз, ежели у меня в паспорте -- чукча?
Словом, тяжело мне жилося -- до тех пор, пока не повстречался
на моЈм пути замечательный человек -- Индустрий Никитич Кобеляко. Замполитом в
нашем полку служил. Вызвал он меня в кабинет и спрашивает: 'Как жить-то
будем, рядовой Костоглодов, -- по-коммунистически или по-французски?' А я
ему отвечаю: 'По-коммунистически, товарищ майор!' На том и сошлися
-- усадил он меня на стул, стал про жизнь расспрашивать. Я ему, как на духу, всю
правду-матку-то и выложил -- и про кулацкое происхождение, и про
отца-белобандита, и про то, как Сергиенко после отбоя в самоволку ходит.
'Не простая твоя судьба, Костоглодов!' -- только и сказал тогда
замполит. А чрез два дня вызывает ещЈ раз и снова спрашивает: 'Как жить-то
будем -- по-коммунистически или по-французски?' А я ему опять же и
отвечаю: 'По-коммунистически, товарищ майор!' Тут протягивает он мне
бумажки какие-то и говорит: 'Читай, Костоглодов, какая конфетка из твоей
биографии вышла.' Смотрю я и глазам своим не верю: про меня, вроде бы,
писано, а не оторвЈсси! (Ну, конечно, и от себя замполит добавил для
убедительности -- скажем, про гильотину на грузовике, чтобы яйца коммунистам
рубить ... так ведь тем агитация и сильна, верно?) 'Что скажешь, рядовой?
Одобряешь?' -- 'Всецело, товарищ майор!' Улыбнулся тут
замполит и говорит: 'Доверяю тебе, Костоглодов, выступить с сообщением на
завтрашней годовщине добровольного вхождения западноевропейских республик в наш
Евразийский Союз. Не подведЈшь?' Как я такое услыхал, так, не поверишь,
слЈзы на глазах закипели -- встал во фрунт, и одно только слово на губах
трепещется: 'Слушаюсь!'
На том и порешили."


20. e4 fe 21. Фd1:h5 Лf8:f2 22. Фh5-g5 Лa8-f8
За пожертвованного слона чЈрные получают две пешки и
перспективу атаки.


"С той поры судьба моя круто переменилася. Во-первых,
приняли меня в партию -- товарищ майор рекомендовал. Во-вторых, в звании
повысили -- сначала в ефрейтора, а потом и в младшие сержанты. А, в-третьих,
деды меня с тех пор пальцем не тронули -- замполит у них быстро охоту отбил.
Дальше -- больше: стали меня приглашать в другие войсковые частя с докладами --
всю Отчизну нашу из®ездил я вдоль и поперЈк! Хошь верь, хошь нет -- а оставшиеся
три года с половиною, как день один пролетели ... Помню, прощался перед дембелем
с Индустрием Никитичем -- у обоих слЈзы ручьЈм лилися. Обнялися мы тогда в
последний раз и рассталися навеки ...
Однополчане потом сказывали, что чрез два года замполита церроз
печени безвременно в могилу свЈл."


23. Крh2-h1 Лf8-f5 24. Фg5-e3 Сb5-d3!
После этого хода чЈрных у белого ферзя почти не остаЈтся
пространства для манЈвра.


"Вернулся я апосля армии в родной чум -- аж страшно стало:
грязь, вонь, невежество! Чукча вшивый мамку мою на оленячьих шкурах трахает ...
Дал я ему, неумытому, в рыло, мамку забрал, как ни плакала, да в Гранадскую
область подался -- по комсомольской путЈвке в женской тюрьме надзирателем
работать. Мамке тоже дело нашлося -- в тюремной школе ритмику преподавать. Три
года мы в Испании прожили и, прямо сказать, как у Христа за пазухой: климат
тЈплый, воздух чистый -- один месяц в году респиратор носишь. А уж про девок
испанских я и не говорю -- огонь девки ... и вина красного -- хоть залейся.
Началась, однако, в 85-ом году война с империалистической Океанией, и решил я
ближе к сердцу матери-Родины перебраться от бомбЈжек подальше. А тут как
совпало: разнарядку из центра спустили на кадры с опытом воспитательной работы
-- комсомольский актив Академии Наук укреплять. Подал я бумагу в обком: так мол
и так, прошу направить на самый важный участок идологической борьбы -- в столицу
Родины нашей Москву. Вызвал меня третий секретарь товарищ Родригес и спрашивает
по-партейному: 'Справишься, Костоглодов?' -- а сам смеЈтся. Ясное
дело, апосля малолетних преступниц опытный воспитатель любого физика или химика
одной левой сделает.
Однако же, когда до дела дошло, оробел я маленько: Академия
Наук, как никак, а у меня образования -- 5 начальных классов в
империалистической Франции, да 3 последних класса в интернате на Чукотке. И
точно: поработал я в институте с полгода, а как учЈных трактовать -- всЈ спонять
не могу. Ты им слово -- они тебе пять. Уж совсем я, было, заотчаялся, как вдруг
всЈ сразу и переменилося. А чрез что переменилося -- ни за что не угадать, ежели
не знаешь, -- чрез шахматы!"


25. Лc1-e1