не имею. Прилетел из объективной  реальнос-
ти, которая копируется, фотографируется и отображается нашими ор-
ганами чувств, существуя независимо от них. Как  совершаются  от-
крытия? Только что, секунду назад, еще не знал чего-то - и  вдруг
уже знаешь. Как заболевают?  Ходишь,  суетишься  по  мелочи,  как
обычно, и ведать не ведаешь, что внутри тебя микробы  уже  делают
свое черное дело; и вдруг температура тридцать  девять,  организм
перешел на другой режим работы. Как беременеют? Вроде ничего спе-
циально для этого не делаешь, просто любишь кого-то,  и  вдруг  -
бац! И попробуй теперь не роди.  Будет,  как  я  сформулировал  в
"Очаге", "очень больно".
   А.Чертков: Но не кажется ли тебе, что в последнее время ты ро-
жаешь довольно редко? Понятно, что ситуация в отечественной  фан-
тастике напряженная - не многим лучше, чем в годы так  называемо-
го  "застоя".  Тем  не  менее,  одни  авторы  все  время   клянут
судьбу-индейку, а другие - активно пишут "в  стол"  и  отыскивают
любую возможность опубликоваться. А каков твой взгляд на  пресло-
вутую Проблему Публикации?
   В.Рыбаков: Проблемы Публикации, по-моему, нет. Писатель пишет,
чтобы его читали. Если его не хотят  читать,  это  его  трагедия.
Если его хотят читать, но не могут заполучить  его  текстов,  это
трагедия и писателя, и его страждущих читателей. Тот,  кто  стоит
на пути между писателем и его читателями - преступник. Грабитель.
Все равно, как он называется - цензор, издатель или сбытчик. Цен-
зоры хоть иногда совершали героические поступки. Так увидели свет
"Улитка на склоне", "Сказка о Тройке", "Час Быка"... Сбытчик  ге-
ройского поступка не совершит никогда, потому что он не  идеолог,
а прагматик. Риск ради чего-то, кроме сверхприбыли, просто  лежит
вне его представлений о мире. Пытаться ему это  объяснить  -  все
равно, что пытаться растолковать понятие  Галактики  человеку,  у
которого плоская Земля покоится на трех китах. А читатель на  из-
дателя не имеет влияния, потому что в наше  благословенное  время
можно влиять лишь живым рублем. Ну, пусть даже  полуживым.  Изда-
тель получает рубли не от читателя, а от сбытчика. Почему так?  А
почему у нас в стране все - через двуликий Анус?  Большевики  ли,
демократы - Анус все тот же... Вопросы не ко мне.
   А вот вопрос ко мне - почему рожаю мало?  Ну,  во-первых,  мне
хватает. Я привык, чтобы каждая новая вещь была открытием.  Чтобы
вставать из-за стола, зная о предмете, о котором  писал,  больше,
чем когда за стол садился. Именно так и  возникает  не  холодное,
пусть сколь угодно профессиональное, но  холодное  изложение  уже
известного, а жизнь в тексте, лихорадочный и  болезненный  поиск,
совершающийся на глазах у любого, кто потом этот  текст  прочтет.
Но для того, чтобы такое стало возможным, где-то под спудом  дол-
жны накопиться переживания и знания, которые еще не осознаются  и
ждут предлога, чтобы вынырнуть на поверхность; первое прикоснове-
ние к ним и вызывает дрожь, свидетельствующую о  "проколе  сути",
предлогом для выныривания и является  начало  извержения  текста.
Видимо, за более чем полтора года, прошедшие с момента  написания
"Гравилета", никаких принципиально новых знаний о людях я не  на-
копил. А может, накопил, но не те, которые заслуживают  претворе-
ния в текст. А может, накопил, и даже те, но еще не знаю об этом.
   С другой стороны, писать в стол уже не могу -  года  не  те  и
эпоха не та. Прежде мог, и много мог - потому что можно было жить
на одну институтскую зарплату, а времени хватало и  на  неоплачи-
ваемую работу; и потому еще, что получал  моральное  удовлетворе-
ние по Высоцкому принципу: "но счастлив он висеть на острие - за-
резали за то, что был опасен". Теперь невозможно ни то,  ни  дру-
гое. На зарплату жить нельзя. И не опасен.
   И в-третьих,  касательно  количества  опубликованного.  В  во-
семьдесят девятом я написал повесть "Дерни за веревочку". Не выш-
ла до сих пор. В девяностом написал повесть "Вода  и  кораблики".
Вышла только в журнале "Фантакрим-MEGA", и то в сокращении. В том
же девяностом подал книгу под общим названием "Преломления" - эти
две повести плюс кое-какие  небезынтересные  довески  -  в  изда-
тельство "Terra Fantastica". Гранки вычитывал в  марте  девяносто
второго. Но книги так и нет. Объяснения: то неправильно нарисова-
ли картинки, то неправильно взяли формат... словом,  если  вспом-
нить "Белое солнце пустыни", "гранаты у  него  не  той  системы".
"Гравилет" я отнес в "Terra Fantastica"  раньше,  чем  в  "Неву",
причем полным текстом. Результат тот же. А предлагаться  в  деся-
ток мест сразу я еще до прошлого года считал непорядочным и нето-
варищеским. Да, конечно, ситуация с книгоизданием  ухудшается  из
месяца в месяц. Но ведь выпускала же  "Terra  Fantastica"  других
российских авторов за последние два-три года!
   В чем дело? Можно, как Ланселот у Теренса Уайта, объявить  се-
бя Рыцарем, Родившимся Под Несчастливой Звездой, и все списать на
трагические цепи случайностей, змеями сползшиеся ко мне  со  всех
концов Питера. Можно, стиснув то и дело пустеющий  стакан  водки,
остановившимся взором смотреть на одну-единственную фразу из  ка-
веринских "Двух капитанов": "Николай погубил нас и, как  я  пола-
гаю, намеренно". Можно, как ослик Иа-Иа, со  спокойной  безнадеж-
ностью констатировать: "Все оказались наверху. Я оказался  внизу.
Что ж, так и должно быть". Можно предположить, что  я  пишу  хуже
всех, а мои добрые друзья, боясь меня огорчать, действительно  не
решаются сказать мне об этом прямо, но по  мере  сил  спасают  от
публикаций, чтобы я своими слюнявыми произведениями не  выставлял
себя на посмешище перед целым светом и не компрометировал  петер-
бургскую школу. Много чего еще можно. Например, не забивать  себе
голову этой ерундой, а заниматься делом. За последние полтора го-
да я, работая на самом стыке обеих своих стезей - востоковедной и
литературной,- подготовил к печати переводы трех - уже  изданных!
- книг. Сборник эссе знаменитой  южнокорейской  писательницы  Чон
Сук Хи - рекомендую. Есть очень хорошие, а есть  и  просто  очень
забавные, там описываются впечатления от нашей страны; Чон Сук Хи
побывала тут в последний горбачевский год. Беллетризованная биог-
рафия нынешнего президента Южной Кореи, спасителя страны от  раз-
гула посттоталитарной  псевдодемократизации.  Очень  поучительная
книга. К сожалению, южнокорейское посольство скупило  весь  тираж
на корню, у меня даже авторского экземпляра нет. По  слухам,  да-
рят по экземплярчику всем приглашенным после торжественных мероп-
риятий. И "Золотая птица Гаруда", сборник новелл современных  юж-
нокорейских писателей; есть очень любопытные вещи, некоторые  да-
же с элементами фантастики или сюра. Подстрочники были зачастую -
Боже мой! Иногда даже не реконструировался смысл авторской фразы.
"Его голос стал объемнее, чем  его  мысль,  и  от  этого  немного
странно сотрясался воздух в комнате".  "Подумай  о  товарищах,  с
рассвета до заката пачкающих кофем станки! Подумай об их  бледных
лицах, собранных на пыльных рабочих местах и работающих, как  му-
лы!" "Он думал, что трава, колышащаяся по ветру за пригорком, од-
на трава - это трава целиком, а трава целиком - это  одна  трава.
Если не так, думал он, то ему, имеющему только имя,  нет  причины
умирать". Сильно, правда? Я смело  могу  назвать  себя  соавтором
всех представленных в сборнике рассказов и повестей. А дело инте-
ресное и нужное - уже потому хотя бы, что нам с Южной Кореей  еще
жить и жить. И книга в итоге получилась очень приличная. Да к то-
му же - центр "Петербургское востоковедение", в отличие от  неко-
торых, не зря деньги платит своим сотрудникам - я  сдал  текст  в
первых числах августа, перед отпуском, а вернулся... Книга-то уже
вышла. С иллюстрациями, с  тиснением  по  твердой  обложке...  За
шесть недель!
   С другой стороны, если устал переживать - поразмышляй.  Может,
про людей я за полтора года ничего нового не узнал - зато  начали
новые мысли появляться. Итогом их  появления  стала  целая  серия
культурологических  статей  -  в   "Звезде",    в    "Неве",    в
"Литературке", опять в "Неве"... Там очень много о фантастике. Но
не так, как мы привыкли, не про фантастику отдельно от всего. Ка-
жется, мне удалось совершенно по-новому взглянуть на ее  место  в
нашей культурной традиции. Рекомендую. Кто не согласится и  будет
иметь, что возразить - потолкуем.
   И, наконец, мои эксперименты с переводами англоязычной фантас-
тики, о которых ты осведомлен, наверное, лучше всех. Первый, сде-
ланный по не вполне от меня зависевшим причинам весьма  поспешно,
был предпринят исключительно из-за денег. Роман  Гарри  Гаррисона
"Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!" мне, как  чита-
телю, не был интересен. Перевод романа Уорда Мура "Дарю вам праз-
дник", в целях вящей тщательности осуществленный мною в  соавтор-
стве с моим товарищем по  востоковедному  несчастью  Еленой  Гри-
горьевной Куцубиной, тоже поначалу предназначался  для  обеспече-
ния себе хоть сколько-нибудь сносного питания. Но роман  оказался
интересным, причем именно для нас и именно сейчас. Там милая мое-
му сердцу альтернативка: Гражданская война в США кончилась  побе-
дой Юга. Работая над историческими комментариями к тексту, я нат-
кнулся на замечательное письмо генерала Ли президенту  Линкольну,
написанное незадолго до отделения Юга, и сразу понял, про что де-
лать перевод: "Я не вижу большей беды для страны,  нежели  распад
Союза. Но Союз, в котором братская  любовь  подменена  штыками  и
саблями, не привлекает меня. Если страна развалится, я вернусь  в
родной штат и разделю с его народом все беды". И Ли сдержал  сло-
во. И даже возглавил армию штата. Хотя сам был  противником  раб-
ства негров; он одним из первых на Юге, за много  лет  до  войны,
дал всем своим рабам вольные... Но - честь, господа, честь! Впро-
чем, у нас теперь это слово воскрешает в памяти  лишь  старую,  в
стиле серых казарм и военных кафедр, хохму: "К  отданию  чести  в
строю будьте готовы!" - "Всегда готовы!"
   А.Чертков: Да, честь сегодня не в чести, это  ты  прав.  Беда,
однако, в том, что ты видишь только одну сторону медали  -  писа-
тельскую. А я вижу и ту, и другую, и даже ребро. И  поэтому  твой
страстный монолог вызвал у меня  весьма  противоречивые  чувства.
Как журналист я тебе рукоплещу: какие эмоции,  какие  факты!  Как
составитель, заказывавший тебе перевод для своей серии "Оверсан",
испытываю смущение и неудобство. И не перед тобой одним. Твоя ру-
копись - лишь одна из добрых двух десятков,  подготовленных  мною
для печати, но так и не ушедших в типографию. А ведь  это  и  моя
творческая работа, не говоря уж о неполученном гонораре...  Проб-
лема сложная, и вряд ли, думаю, нам удастся решить ее  в  ближай-
шее время. А потому - вопрос последний, традиционный, ритуальный:
каковы твои планы на более отдаленное будущее?
   В.Рыбаков: Выжить.
   А.Чертков: И только?
   В.Рыбаков: Нет, не только. Выжить, не поступившись тем, что  в
нынешних условиях очень мешает индивидуальному выживанию, но  для
выживания вида "хомо" абсолютно необходимо.  Один  из  персонажей
очень ранних Стругацких прекрасно выразился: "Чтобы в этих  усло-
виях остаться человеком, надо озвереть". Так вот, мне хотелось бы
человеком остаться, не озверев. А в форму какого рода текстов,  и
текстов ли вообще, преобразуется не-озверение, будет  не  так  уж
важно.

-----------------------------------------------------------------

Поспорить с Арбитманом

                        Василий ЗВЯГИНЦЕВ

                ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО  РОМАНУ АРБИТМАНУ

   Милостивый государь Роман Эмильевич!
   Я с детства испытываю уважение к литературным критикам, как  к
людям, которые, во-первых, умеют доступным языком изложить содер-
жание чужих произведений, а во-вторых,  владеют  даром  объяснить
читателю, а заодно и автору, что именно он, автор, хотел сказать.
И Вас, хотя и заочно, я знаю как авторитетного специалиста,  зас-
луженно увенчанного многими премиями и наградами.
   Тем удивительнее мне было прочитать Ваши  статьи,  посвященные
моему скромному труду, сначала в "Фантакрим-Меге" #6 за 1993 год,
а теперь и в "Неве" #9 за 1994 год.
   К критике в свой адрес я отношусь  неизменно  благожелательно,
ибо всегда полезно и интересно, особенно  лишенному  полноценного
интеллектуального общения провинциалу,  узнать  квалифицированное
мнение о своих недостатках, а равно и достоинствах, буде  таковые
обнаружатся. И от Вас я с удовольствием выслушал бы замечания  по
поводу идейного замысла, сюжета, фабулы,  стиля,  фактографии  эт
сетера, и, может быть, понял бы, наконец, отчего  так  взволнова-
лась питерская школа фантастики по поводу полученных романом пре-
мий.
   Однако вместо этого я вынужден был испытать чувство  глубокого
недоумения. Поскольку я не ожидал обнаружить у признанного  авто-
ритета столь вопиющего непрофессионализма. Ибо, даже будучи  нас-
троенным заведомо негативно, критик должен был рецензируемый труд
более-менее внимательно прочитать. Если же Вы это непременное ус-
ловие выполнили, то остается предположить, что  обе  Ваши  статьи
написаны с какой-то специальной, не имеющей к  чистой  литературе
отношения целью. А это уже... неизящно.
   Поясняю. Вся Ваша критика строится на посылке, что  "В.Звягин-
цев писал свой роман уже в новых условиях и обязан  был  действо-
вать в соответствии со временем". А также подчеркивается, что ав-
тор имел в виду изготовить произведение массовой культуры, но это
ему удалось не слишком.
   Не стал бы оспаривать такого мнения, если бы в  обоих  доступ-
ных читателю изданиях (Ставрополь, 1992; СПб, 1993) не была обоз-
начена дата его написания: 1978-1983 гг. А уж  когда  он,  роман,
вышел в свет - это второй вопрос.
   Если Вы еще помните те времена и ситуацию с НФ в частности,  и
соотнесете с ними содержание текста, то, оставаясь хотя бы  внут-
реннее честным, вряд ли вы сможете повторить, что  автор  имел  в
виду создать "нечто развлекательное". Во-первых, потому, что  на-
деяться на публикацию, в то время и такого произведения,  не  мог
бы и самый наивный из литераторов. Писалось  для  себя  и  узкого
круга друзей, что, кстати, неплохо понял тоже не  последний  кри-
тик А.Балабуха, который был, вместе с Бритиковым, рецензентом ро-
мана еще в  1987  году.  А  во-вторых,  никаких  публицистических
произведений, освещавших затронутые мной вопросы, в открытой  пе-
чати в то время тоже не было. А за те, которые можно было найти в
сам- и там-издате, светили сразу две статьи, если слышали - семи-
десятая и сто девяностая. На что мне и намекали тогда же  близкие
к компетентным кругам доброжелатели. Так  что  я  готов  признать
свою неоригинальность и примитивность, но  лишь  по  отношению...
Ну, сами решите, кто тогда внутри этой страны  поднимал  подобные
темы, и при этом ни сел и не уехал. Если вспомнить  даже  мэтров,
то в "Граде обреченном" они  по  поводу  сталинизма  ограничились
лишь аллегорией. А о терроре против казачества я  вообще,  навер-
ное, первый вспомнил, лет за пять до  "Огонька",  основываясь  на
личном опыте моей семьи.
   Вот это меня и задело в Ваших статьях  -  попытка  представить
меня человеком, в разрешенное время наскоро слепившим  "развлека-
ловку" из чужих штампов. В "Меге" Вы так меня и изобразили. Знае-
те, в Одессе принято говорить: "Хорошо быть умным раньше, как моя
жена потом"... Интересно было бы почитать,  что  Вы  в  семьдесят
восьмом году писали...
   И второе - тоже по поводу Вашей литературоведческой квалифика-
ции. У меня, кажется, открытым текстом сказано, без намеков и ал-
люзий, что не в целях разъяснения способа выиграть войну  написа-
на так непонравившаяся Вам часть романа (скучна она или нет -  не
мне судить, но мнения есть разные), а для того,  чтобы  показать,
что в нашей стране десталинизация идет плохо, даже если ее берет-
ся проводить сам тов.Сталин. Писалось это, напомню,  когда  Бреж-
нев, Чаковский, Стаднюк и иже с ними делали все, чтобы  сталинизм
реабилитировать и реанимировать. Юбилей столетний И.В. приближал-
ся...
   Там же, задолго до  Горбачева,  сделан  вывод,  что  революция
сверху в этой стране шансов на желаемый результат почти не имеет.
Да и война-то у меня Новиковым  не  выигрывается,  если  помните,
немцы все же фронт прорывают и к октябрю приходят туда же, куда и
в нашем варианте истории пришли.
   И в заключение немного хронологии. Данный роман был  полностью
завершен в начале 1983 года (отчего его действие и отнесено в бу-
дущее, в 1984-й). В 1985 году была предпринята первая попытка его
публикации (Ставрополь, сборник  "Десант  из  прошлого")  каковой
сборник был категорически запрещен Госкомиздатом.  А.Н.Стругацкий
попытался вмешаться в судьбу сборника,  предпринял  демарш  в  ЦК
КПСС, о чем тоже хорошо известно, и имел от того  письма  очеред-
ные неприятности. Вышел же сборник лишь в 1988  году,  о  чем  Вы
должны тоже быть в курсе.
   Вот в принципе и все, что я хотел Вам сказать.  О  прочих  не-
сообразностях в Вашей  "меговской"  статье  я  умолчу.  Они  лишь
производное от Вашей основной позиции.
   По поводу же литературных  недостатков  романа  выслушаю  Ваше
мнение с удовольствием и благодарностью.
   Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении

                                                Василий Звягинцев
   26.12.94 г.

-----------------------------------------------------------------

А/Я 153

                         СТРОКИ ИЗ ПИСЕМ

   Юлий Буркин (Томск):

   Рецензию на себя было прочесть интересно. Бережной  -  умница.
Все грамотно. Кроме мелочей. "Мелочи": 1. Подзаголовок  у  "Авто-
биографии" не "сказочка", а "сказка";  в  слове  "сказочка"  есть
нечто совково-ироническое, и я бы никогда не  позволил  себе  ис-
пользовать его в качестве подзаголовка к  лирической  и  философ-
ской притче. А Бережной не просто ошибся, а еще и утверждает, что
слово "сказочка" "вполне соответствует". Это  говорит  о  чем?  О
том, что рецензент, хоть и хвалит новеллу, но ни черта в  ней  не
понял. И за это-то, скорее всего, и хвалит -  чтобы  не  прослыть
дураком. 2. Бережной прохаживается по "негативу" и в пример  при-
водит "Рок-н-ролл мертв". Но если бы он взял на себя  труд  поду-
мать, он бы обнаружил, что весь этот негатив "Рок-н-роллом" и ог-
раничивается; это действительно слабая вещь, и я жалею, что усту-
пил Алану Кубатиеву (я предлагал вместо нее поставить "Пятна гро-
зы"). 3. Главное. Упор в рецензии делается на идеи, а не на худо-
жественные особенности. Думаю, сказывается воспитание на  перево-
дах, где язык - средство коммуникации, не более. А  ведь  идея  в
литературе одна - борьба добра со злом, света с тьмой,  прогресса
с реакцией... Книги отличаются только воплощением этой идеи.  Ко-
роче, Бережной - умница, но не Тынянов. А  за  добрые  слова  ему
спасибо.
   Теперь позволю себе рецензию я. На ваш журнал. Вы, ребята, мо-
лодцы и подвижники. Но! Как профессиональный журналист с соответ-
ствующим образованием, опытом работы, вплоть до редактора  город-
ского органа печати, скажу: ваша работа крайне непрофессиональна.
Прежде всего это касается жанровой структуры всего журнала и жан-
ровой расплывчатости отдельных материалов. (Про оформление молчу,
сие, понимаю, от вас зависит мало). Так вот. Больше половины жур-
нала занимают письма, и все на одну тему.  И  они  не  переставая
друг друга повторяют. И еще "ответы" на анкету, то есть, в жанро-
вом смысле, это опять же письма. На хрен это нужно? Было бы  нам-
ного лучше, если бы кто-то из вас взял на себя  труд  и  смелость
сделать обзор писем на тему "Странник". И мастерство  обозревате-
ля тут проявилось бы, если бы, во-первых, ни один из авторов  пи-
сем и монологов не обиделся бы, что его "покоцали", так как  уви-
дел бы, что главное из его письма присутствует в  статье  и  даже
ярко