совать, исходя из его "эстетических принципов"!
Несколько забегая вперед, скажу, что намеки на зависимость ряда членов  жю-
ри от издательства ТF свидетельствуют о моральных, не говоря уж об  эстети-
ческих принципов авторов сиих намеков. Скажу сразу - задолго до "Сидоркона"
многие члены жюри знали, что в  обозримом  тысячелетии  их  книги  в  изда-
тельстве господина Ютанова не выйдут (по причинам, не зависящим от господи-
на же Ютанова).
     Как оценивать мотивы приглашения в жюри? Ребята,  по-моему  вы  пытае-
тесь разбудить во мне штурмбанфюрера СС. Вежливость не позволяет ответить в
духе "Оберхаму-оберхамово" или  "ступайте  на  кухню,  там  вас  накормят".
Оскорбительность вопроса, причем,  прошу  заметить,  многослойная  оскорби-
тельность, не позволяет на него отвечать ни в какой форме. Вопрос из разря-
да "продолжаете ли вы по пятницам пить кровь убиенных вами же  фэнов?"  За-
сим перейдем к следующим...

     БЕЗ НАЗВАНИЯ
     Вопрос одиннадцатый. Наверно, я просто зверею от вопроса к вопросу, но
тут уж ничего не поделаешь. Почему бы вам самим не спросить у Булычева, от-
чего он не приехал? Даже если бы я знал (а я знаю!), то  все  равно  бы  не
сказал. Случайность его неприезд или неслучайность, решайте сами. Имея  при
этом в виду, что одновременно со всем у него сгорела дача,  возникла  горя-
щая поездка в Лондон и т.п.

     БЕЗ НАЗВАНИЯ-2
     Вопрос двенадцатый. Относительно TF я уже сказал  несколько  слов,  но
могу и добавить. Издательство - это не богодельня, а коммерческое предприя-
тие. Обладание премией - фактор равно коммерческий, связанный с рекламой  и
т.п. Исключать себя из номинации - равносильно признанию в слабоумии. Этич-
ность хороша дома, а не на базаре, пардон, книжном  рынке.  Как  раз  TF  и
страдает из-за чрезмерной этичности, в то время как ряд других издательств,
бесстыдно загребающих бабки на откровенном дерьме, и копейки не дал  бы  на
проведение Сидоркона. Пусть скажут спасибо, что вообще  включили  некоторые
из них. Впрочем, знакомая картина. Не могу  не  вспомнить  свою  микропьесу
двадцатилетней давности.

                         ПРОМЕТЕЙ
                         (драма)
     Действующие лица:
     Прометей,
     Голос из толпы.
               Акт первый и единственный

          Прометей: - Люди, я принес вам огонь!
          Голос из толпы (мрачно): - Ливер береги!

                         Занавес.

     Но это так, к слову пришлось. Я думаю, что каждый из членов  жюри  мо-
жет обосновать свой выбор по всем позициям, если, конечно, захочет это сде-
лать.

     СОН ФЛЕЙШМАНА РОЖДАЕТ ФЭНДОМ
     А вот теперь настало время сказать, как все было на самом деле. На са-
мом деле не было никакого "на самом деле". Не было никакого  "Интерпресско-
на", не было никаких "Улиток", а уж так называемого Столярова и  вообще  не
предполагалось. Никакой фантастики не существует, как не существует ничего,
кроме некоего существа, одно из имен которого - Флейшман. То ли  вселенские
флюктуации сдвинули равновесие мыслетоков, то  ли  непостижимые  и  роковые
предначертания тому причина и повод, но снится этому существу Земля,  стра-
на, люди и странные персонажи среди людей. Что-то все время происходит, все
эти фигуранты как бы перемещаются, возникают и пропадают.  Мерцают  дома  и
улицы, а вернее, то, что ему снится как дома и улицы, слова и звуки, прият-
ные и раздражающие... Все тает, струится, исчезает. Возникает  быстрокрылый
воробей... Впрочем, это из другой оперы. Вот проснется Флейшман, и все сги-
нет, как не было вовсе...
     Это я пошутил. А на самом деле все гораздо серьезнее. Дело в том,  что
Флейшман, сам того не подозревая, наступил на очень больную мозоль (не  пу-
тать с мозолью Больных). Он не знает, что является ключевой фигурой  в  не-
кой крупной межгалактической игре, ставка в которой больше, чем жизнь  мил-
лиона обитаемых планет. Все эти "фантасты", "фэны" и пр. - либо хорошо  за-
конспирированные участники, либо декорации, на которые и внимания  обращать
не надо. Игра с Флейшманом ведется тонкая, на грани реальности.  Задача-ми-
нимум - вывести его из состояния равновесия. Попросту  говоря  -  свести  с
ума. Для того составляются хитроумные  заговоры,  разыгрываются  масштабные
спектакли - коны, с привлечением массы хорошо оплачиваемых статистов. Зада-
ча-максимум - разбудить Флейшмана! Вот проснется Флейшман...
                          16 сентября первого года до пробуждения Флейшмана
     P.S. Скучно живем, господа...

********  ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ ИГОРЮ ВСЕВОЛОДОВИЧУ  **********
*********  МОЖЕЙКО (КИРУ БУЛЫЧЕВУ), ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК"  *********

     Дорогие Андрей и Сергей!
     Вы хотите, чтобы я ответил на самом деле или вежливо?
     Я отвечу как сам все понимаю, то есть невежливо, а вы делайте те купю-
ры, которые сочтете нужными для того, чтобы не нарушить образа вашего  зна-
комого дедушки.
     Журнал сам по себе нужен и вашу деятельность я ценю.  Хотя  от  номера
сильно веяло провинциальностью - не географической, а психологической.  Это
журнал-тусовка, журнал-разборка, а не журнал-размышление. Места для обобще-
ния нету - все спешат побалзать. От этого глупеют даже  такие  умные  люди,
как Боря Штерн или Миша Успенский. Это неизбежно.  Ввязываясь  в  разборку,
начинаю заранее глупеть и я.
     Честно говоря, я не понимаю разницы между премиями, о которых вы пиши-
те в своем журнале. Я все думал, что есть какая-то одна с  плавучим  назва-
нием, которую на паях сделали издательство "Терра Фантастика"  и  окружение
Бориса Стругацкого, чтобы получить себе по премии. С самого начала для  ме-
ня все это звучало стыдно. Но я,  как  человек  глубоко  почитающий  Бориса
Стругацкого, не мог переубедить его в том, что участие  в  жюри  аморально.
Даже наверное в самом антиутопическом романе не придумаешь премии,  которую
члены жюри присуждают друг дружке. Но Борис и вы,  затоптали  меня  ногами,
утверждая, что в Питере соберутся агнцы, вершины чистоты и альтруизма. Кро-
ме того, я не имел возможности прочесть то, что должен был судить. О чем  и
сказал Борису, надеясь, что он меня пожалеет и отпустит мою душу на  покая-
ние. Борис не пожалел и оставил меня в членах жюри, так как нужен  был  ка-
кой-то московский писатель и вся эта история не превращалась бы в  абсолют-
ный междусобойчик. Когда же я пытался в телефонных разговорах уверять,  что
помимо заранее покорных членов жюри в России есть другие писатели,  Чертков
доказывал мне, что их достать невозможно и т.д. Дальнейшее  мое  участие  в
этой истории было бы совсем уж непристойным. Представляете, приехал я в Пи-
тер, хожу по кулуарам и мне вслед разумные люди говорят: "Это один из  чле-
нов жюри, которые съехались сюда выгрызать себе по премии". Ну выгрызли,  и
слава Богу.
     Теперь еще замечания (по пунктам, которые вы мне прислали).
     7. Кто будет в жюри, тот и получит премию, при условии, что он  примет
участие в решающем заседании.
     8. Сам по себе пункт тусовочный. На уровне пионерских  размышлений:  а
если наша пионервожатая любит мальчиков-блондинов, то значит  ли  это,  что
брюнетов больше в лагерь брать не будут?
     То же касается и пункта 9. А ты не тусуйся, ты плюнь на трепотню и пи-
ши, что хочешь. Неужели не обойдешься без премии, которую придумали не  для
тебя?
     На пункт 10 я уже ответил. Нужен был дополнительный шкаф, вот и  сдви-
нули.
     Пункт 11 я тоже уже объяснил - нельзя приезжать  было,  если  ты  себя
хоть чуточку уважаешь. Нельзя участвовать  в  мероприятиях,  имеющих  некий
этически сомнительный оттенок. Ах, как вы боролись  в  свое  время  с  амо-
ральной "Молодой гвардией"!
     Пункт 12 также исходит из всего, что я сказал -  издательство  платило
за пряники не бескорыстно. Ему понадобилась медаль на шею "За  усердие".  Я
клевещу? Ответ на это заключается в вашем вопросе.
     Пункт 13. Не имею чести знать гиганта  отечественной  мысли  по  имени
Флейшман. Наверное это какая-то ваша местная тусовочная  фигура?  Простите,
виноват.
     Последнее, что я хочу сказать, касается пункта 2 вашего вопросника.
     Книгу Каца (и как мне стало известно - Арбитмана) я прочел  только  на
днях. Раньше не попадалась. Я знаю, что Арбитман по каким-то  своим  причи-
нам меня не любит. Это его дело. Я его тоже не люблю. Это мое дело. Но  ес-
ли бы я знал в то время, когда мне позвонил Борис Стругацкий и пригласил  в
жюри, что в этой тусовке будет участвовать Арбитман-Кац, я бы вообще разго-
варивать не стал. Как известно, я лишен чувства юмора и мне книга  Каца  не
кажется смешной, а кажется бездарной. По той же причине я полагаю ее оскор-
бительной для меня и выходящей за пределы порядочности. И не в том даже де-
ло, что в книге под собственными именами обосраны лишь два писателя (Влади-
мир Щербаков и я), но дело в одной хорошо известной Арбитману детали, кото-
рая среди порядочных людей недопустима: я умирал от инфаркта, но  пока  что
отложил это дело. Арбитман же написал, что я умер от инфаркта и указал пра-
вильную дату моей болезни. Если вам и тем, кто давал премии книге Каца, это
кажется смешным, то тогда у меня совсем другое отношение к юмору.  Мне  на-
доело отвечать на телефонные звонки (и я не шучу), в которых  люди,  видев-
шие книгу Арбитмана и знают мою фамилию по моим книгам, звонят мне домой  и
выражают соболезнование моим близким. Это мне тоже не смешно.
     Что же касается моего дальнейшего участия в каких-либо жюри, или  раз-
решения выдвигать на премии какие бы то ни было мои работы, то я  категори-
чески заявляю, что не согласен, не буду, не участвую, не состою  и  не  яв-
ляюсь.
     Извините за невежливость.
                         Ваш Игорь Можейко. Москва 20 сентября, 1994 года.

********  ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ БОРИСУ НАТАНОВИЧУ  ************
*************  СТРУГАЦКОМУ, ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК"  *****************

     1. Здесь, как я понял совсем недавно, имеет (имело) место  недоразуме-
ние. Дело в том, что изначально я под словом "фэндом" понимал все  фэнство,
то есть многотысячную толпу фанатов от фантастики, читателей,  потребителей
духовной пищи под названием "фантастика", причем  потребителей  в  большин-
стве своем (закон Старджона!) неприхотливых и неразборчивых.
     При всем моем уважении к этой многоликой толпе (а я действительно  от-
ношусь КО ВСЕМ ЧИТАТЕЛЯМ с должным уважением: в конце концов,  это  же  они
платят мне за мою работу), при всем моем к ним уважении я,  тем  не  менее,
никак не находил им места в структуре "Интерпресскона", который виделся мне
прежде всего как СОБРАНИЕ ПРОФЕССИОНАЛОВ. Профессионалов-писателей, профес-
сионалов-издателей, художников,  книгопродавцов,  киношников,  литературных
критиков и т.д. - то есть не просто людей, которые ловят кайф от общения  с
фантастикой, а которые занимаются ею профессионально, для которых она  ста-
ла существенной частью жизни и областью приложения творческих  сил.  Именно
эти люди, по моим понятиям, должны были ежегодно встречаться на "Интерпрес-
сконе", чтобы обменяться информацией, обсудить конъюнктуру,  поговорить  об
Искусстве и о Вселенной, подвести итоги года и наградить достойнейших.
     Только совсем недавно (прежде всего благодаря  терпеливым  объяснениям
издателей "Оберхама") я понял, что ФЭНДОМ  в  современном  понимании  этого
слова как раз и есть сообщество людей, сделавших  фантастику  частью  своей
жизни, не просто читающих ее, но - изучающих, анализирующих,  публично  об-
суждающих ее, а также торгующих ею, переводящих  ее  и  даже  ее  издающих.
ТАКОЙ фэндом просто обязан быть частью "Интерпресскона", да он  и  является
уже его частью - это видно невооруженным глазом.
     2-4. Давайте расставим все точки над "i".
     С глубоким и искренним уважением отношусь я к Андрею Михайловичу  Сто-
лярову, высоко ценю его литературный талант, не могу не отдать  должного  и
его замечательным организаторским способностям. Мне безусловно близка и по-
нятна его творческая манера, хотя при обсуждении общелитературных  вопросов
мы с ним зачастую остаемся, как говорится, каждый при своем  мнении.  Среди
лучших произведений нашей фантастики последнего десятилетия на  мой  взгляд
без всякого сомнения навсегда останутся и "Изгнание беса",  и  "Послание  к
коринфянам", - как образцы литературы самого высокого класса.
     С глубоким и искренним уважением отношусь я и к Александру Геннадиеви-
чу Щеголеву, какового рассматриваю (уже давно) как самого, может быть, мно-
гообещающего представителя последней волны нашей фантастики. Всегда с  удо-
вольствием читаю новые его вещи, всегда с интересом слушаю  его  нестандар-
тные выступления на семинаре, всегда считал, что "Любовь зверя" и "Кто звал
меня?" - среди лучших из лучших фантастических произведений последнего вре-
мени и способны составить доброе имя любому автору.
     Оба уважаемых автора уже давно и безусловно состоялись  как  писатели,
никаких ЭСТЕТИЧЕСКИХ различий между ними я просто не вижу, и  главное  (мо-
жет быть, единственное) преимущество Столярова над Щеголевым  есть  преиму-
щество большей опытности - преимущество, разумеется, существенное, но, сог-
ласитесь, преходящее.
     Сказанным выше я хочу подчеркнуть, что ни в  коем  случае  не  намерен
принимать чью-то сторону в возникшей (излишне резкой) полемике, ибо оба по-
лемиста мне близки и дороги ОДИНАКОВО.
     Я специально перечитал сейчас оба доклада (в  "Оберхамовском"  изложе-
нии). Как и раньше, я согласен с большинством тезисов Столярова.
     Да, в литературе существует только ДВА вкуса: хороший и плохой  ("мой"
и "не мой"). Ни о какой "объективности" в литературе и речи быть не может.
     Да, имеют право называться ЛИТЕРАТУРОЙ только книги о человеке и о его
судьбе в обществе (по сути именно это Столяров и называет  "художественнос-
тью").
     Да, плохой писатель ОЧЕНЬ ЧАСТО оказывается и плохим человеком  однов-
ременно (не место здесь обсуждать  эту  любопытную  корреляцию,  горькую  и
опасную, но она есть "наблюдательный факт", как сказал бы  естественнонауч-
ник).
     Да, престиж фантастики, как равноправного вида  настоящей  литературы,
принижен и продолжает систематически принижаться тем  обстоятельством,  что
В.Рыбаков пишет фантастику - и Петухов  пишет  фантастику,  М.Веллер  пишет
фантастику - и Ю.Медведев тоже пишет ФАНТАСТИКУ...
     Перечень совпадений наших со Столяровым точек зрения можно было  бы  и
продолжить. Не из этого ли обстоятельства проистекает странное  предположе-
ние о том, что Столяров просто "озвучивает" Стругацкого, и еще более стран-
ное предположение, что Стругацкий "принимает точку зрения" Столярова  (надо
понимать - за неимением своей собственной)?
     Однако любому непредубежденному и  достаточно  компетентному  читателю
ясно, что изложенные тезисы не есть что-то  принципиально  новое,  что  обо
всем этом мы - все! - неоднократно уже говорили (на семинаре, в  частности)
и писали - в незапамятные времена, и десять, и даже двадцать лет назад.
     Что же произошло? Почему доклад Столярова (резкий доклад,  жесткий,  я
бы сказал, даже - беспощадный) вызвал такую волну протеста? Ведь  по  сути,
ничего в нем не содержалось, кроме констатации новой реальности  и  призыва
ко всем писателям демократического направления дистанцироваться от  халтур-
щиков, бездарей и политических прощелыг - дистанцироваться и эстетически, и
этически!
     Разумеется, в докладе есть утверждения, на мой взгляд,  далеко  небес-
спорные и даже просто неверные. Например, идея о том, что "хорошую" литера-
туру можно отграничить от "плохой" с помощью  некоего  Экспертного  совета,
представляется мне совершенно ошибочной. (Я сразу представил  себе  Экспер-
тный совет, составленный из величайших светил кулинарии и дегустации, кото-
рый объявит мне, что овсянка есть вкуснейший и полезнейший продукт  питания
- амброзия и нектар богов! Я даже и спорить с ними не стану, для  меня  эта
проблема не существует: я овсянку НЕНАВИЖУ, у меня к ней  идиосинкразия,  я
не мог заставить себя есть ее даже во-время блокады!) Соответственно, ни на
чем совершенно не  основано  представление  Столярова,  будто  жюри  премии
"Странник" (или любое другое жюри) способно ОДНОЗНАЧНО отделить плевелы  от
злаков и агнцев от козлищ. "Если десять хороших писателей говорят, что кни-
га хорошая - значит она хорошая." Какое заблуждение! Это значит только, что
она соответствует литературным вкусам ЭТОЙ десятки, и ничего более. И я бе-
русь в любом конкретном случае набрать десятку не менее хороших  писателей,
которые, так сказать, "не любят овсянку" - пшенку любят, а овсянку нет (хо-
тя охотно готовы признать ее замечательные питательные и даже вкусовые  ка-
чества - лишь бы их не заставляли ее есть).
     Нет, я полагаю, острая реакция на доклад Столярова возникла не из  от-
дельных спорных (или неверных) его утверждений, хотя  многие  без  сомнения
обиделись за своих любимых Гаррисона и Урсулу Ле Гуин, к  которым  Столяров
был совершенно неоправданно беспощаден.
     Из нервного, кровью сердца написанного, контрдоклада Александра  Щего-
лева, содержащего больше эмоций, нежели идей (и живо напомнившего мне пред-
смертный крик Гоголевского Остапа: "Батько, где ты? Слышишь ли  ты?"),  из-
влек я лишь один ясно очерченный тезис, достойный рассмотрения.  Это  тезис
об угрозе нынешней фантастики со стороны "новых  большевиков",  захвативших
власть и стремящихся подгрести под себя все и, в первую голову, право "раз-
решать и вязать". И захотелось мне a la  Тарас  Бульба  вскричать:  "Слышу,
сынку!" - слышу, но не вижу, а главное - НИЧЕГО не понимаю... Какая угроза?
Какие большевики? Власть - над чем? Или - над кем?..
     Неужели непонятно, что в нынешних условиях ВСЕ решает "сладкая  пароч-
ка" - тандем ИЗДАТЕЛЬ-КНИГОТОРГОВЕЦ? И есть лишь один критерий оценки  кни-
ги: РАСКУПЯТ - НЕ РАСКУПЯТ? И это положение будет существовать до тех  пор,
пока не появятся разбогатевшие, сытые, самоуверенные  издатели,  которые  -
наконец-то! - позволят себе быть меценатами и издавать книгу, исходя из ка-
ких-то иных критериев, кроме критерия прибыльности? Неужели же это не  оче-
видно?
     И неужели же не следует отсюда, что никакие группировки, интриги,  об-
ходные льстивые маневры, никакие премии, статьи и телепередачи не  способны
изменить этого чугунного миропорядка? Неужели же до сих пор  не  умер  этот
чисто СОВЕТСКИЙ миф, будто бы в литературу можно прорваться  хорошо  сколо-
ченной группой  -  как  в  киношку  на  вечерний  сеанс,  без  билета,  "на
протырку"! Да, такое бывало в прежние времена, но даже и тогда это было ис-
ключением, ибо правилом  были:  ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ  ЧИСТОТА  и  БЛАГОСКЛОННОСТЬ
НАЧАЛЬСТВА. А что сегодня  мне  толку  от  благосклонности  многоуважаемого
Н.Ютанова, если у него нет денег, чтобы издать мою книгу?..
     Решительно не понимаю опасений Александра Геннадиевича. Решительно  не
понимаю опасений сочувствующих ему участников Интерпресскона. Литература  -
дело тихое, индивидуальное, изначально - совершаемое в  одиночку.  Писатель
по определению - ВСЕГДА ОДИН. Никто ему не поможет, никто его не продвинет,
никто его не возвысит. Кроме единственного движителя, имя коему Дар  Божий.
И может быть именно поэтому, чтобы он мог хоть ненадолго  сбросить  цепеня-
щий груз этого одиночества, чтобы отдохнуть ему от этого проклятого  одино-
чества  -  и  следует  для  него  устраивать  такие  вот    сборища,    как
ИНТЕРПРЕССКОН. И организовывать премии - для него. И провозглашать здравицы
- в его честь. Чтобы знал он: одиночество его велико, но небезгранично.
     Все же прочее - группировки, интриги, "обеспечение  прессы",  обещания
"устроить", угрозы "не пропустить"  -  все  это  от  лукавого,  и  никакой,
сколько-нибудь существенной, роли не играют. (Попробуйте "устроить"  книгу,
которая сулит издателю прогар; попробуйте "не пропустить" у него  же  руко-