ли и парни бросились врассыпную, вопя, точно грешники в  Судный
день. Старик. Уоррен степенной походкой вышел  из  кустов.  В  лунном  свете
отчетливо выделялась седина его бороды.
   - Прегрешени нечестивцев  да  падут  на  их  же  головы!  -  возопил  он,
размахивая винчестером. - Знай,  Элкинс:  этой  ночью  мы  одержали  великую
победу за правое дело!
   - Откуда вы здесь взялись? Я думал, что вы по-прежнему  жуете  дома  свою
жвачку.
   - Видишь ли, - отвечает старик, -  после  твоего  ухода  мы  еще  немного
поспорили, а пютом решили пойти следом: очень уж хотелось взглянуть, как это
ты один управишься  с  целой  оравой.  В  лесу  мы  каждую  секунду  боялись
нарваться на засаду. Вдруг откуда ни возьмись появляется Билл и говорит, что
у тебя вроде бы есть план, как перехитрить негодяев Барлоу,  правда,  он  не
знает какой. Ну, значит, пошли мы дальше, а  дойдя  до  поляны,  залегли  на
опушке. Лежим и ждем. А остальное ты сам видел. Сейчас-то  я  вижу,  что  мы
слишком долго церемонились с этими язычниками. Из-за нашей  мягкости  вражда
неоправданно  затянулась.  В  общем,  ты  прав:  лучший  способ  обороны   -
нападение.
   - Мы не перебили этих недоносков, - продолжал он,  -  их  счастье!  -  но
задали им хорошую трепку на память. Эй!  Смотрите-ка!  -  воскликнул  он.  -
Одного все-таки поймали! Тащите его в дом, ребята!
   Те так и сделали. Когда мы со стариком вошли,  в  дом,  в  помещении  уже
горели свечи и шею несчастного Барлоу украшала петля. Другой  конец  веревки
был перекинут через потолочную балку. Излишне  говорить,  что  внутри  царил
полный разгром. Пол усеяли обломки ружей, столов и стульев. Повсюду валялись
клочья одежды и ошметки шкуры Барлоу. Местами пол  был  чем-то  испачкан,  а
несколько столбов, еще недавно исправно поддерживавших кровлю,  превратились
в обломки, годные лишь на дрова, так что крыша почти  целиком  покоилась  на
массивной подпорке в центре дома. Все Уоррены сгрудились вокруг пленника.  Я
посмотрел поверх их голов на  бледное,  перекошенное  лицо  в  слабом  свете
свечей и радостно вскрикнул:
   - Дик Блэнтон!
   - Он самый! - подтвердил старик Уоррен и обернулся к Дику: - Ну,  парень,
есть у тебя что сказать на прощание?
   - Нет, - угрюмо ответил Блэнтон. - Одно скажу: если бы чертов  кугуар  не
спутал нам карты, то еще, до рассвета мы напились  бы  крови  Уорренов.  Вам
здорово повезло: до сих пор еще не бывало, чтобы кугуары запрыгивали в окна.
   - А этот кугуар и не думал запрыгивать, - говорю я, проталкиваясь  плечом
вперед сквозь толпу. - Он-то как раз был против. Это я ему помог.
   У Блэнтона отвадилась челюсть, он вылупился  на  меня,  точно  я  был  не
человек, а мрачный дух ночи.
   - Брекенридж Элкинс, - прошелестел он едва слышно.- Все!  Теперь  мне  уж
точно крышка!
   - Да что с ним цацкаться!  -  скрипнул  зубами  парень,  который  в  пути
зазевался и прибежал к шапочному разбору.- Чего мы ждем?  Вздернуть  его,  и
делу конец!
   - Придержи язык! - сказал я.- Блэнтона вешать нельзя. Я должен  доставить
его на Медвежью речку.
   - Никак невозможно, - отвечает на  это  старик  Уоррен.  -  Мы,  конечно,
благодарны тебе за помощь, но и ты нас пойми: за  последние  пятнадцать  лет
это первый случай, когда имеется возможность вздернуть хоть  кого-нибудь  из
Барлоу. Грех упустить такую удачу. Давайте, парни!
   - Стойте! - зарычал я и шагнул вперед. В следующий миг на  меня  смотрели
дула семи ружей. Трое Уорренов налегли на веревку, и ноги Блэнтона задрыгали
в воздухе. Семь винчестеров для меня не помеха.  Я  мигом  справился  бы  со
стадом неблагодарных Уорренов, а чтобы научить уважению, вдобавок  вымел  бы
ими пол. Но я очень опасался, что во время пальбы - а без пальбы уж никак бы
не обошлось - Блэнтона могли просто-напросто  пристрелить,  и  я  все  равно
оказался бы в дураках.
   Я лишь хотел, чтобы, как  говорят  французы,  все  было  в  ажуре,  иными
словами  -  чтобы  Блэнтон  остался  цел.  Поэтому  я  обхватил  центральную
подпорку, и, прежде чем ни успели сообразить что к чему, повалил ее на  пол.
Крыша немедленно поехала, а вслед за крышей обвалились и стены.
   Дома больше не было. Вместо него на поляне возвышалась бесформенная груда
досок и бревен, под которой барахталось семейство Уорренов,  оглашая  воздух
жалобными криками. Само собой, я не забыл расставить в упоре ноги, так  что,
когда крыша рухнула, моя голова пробила в ней дыру, а бревна  падающих  стен
ударили по плечам и соскользнули вниз. В результате я отделался  несколькими
царапинами и, когда пыль улеглась, одиноко стоял по пояс в развалинах.
   От  жутких  воплей  из-под  обломков  стыла  кровь,  но  я  не   особенно
беспокоился за жизнь погребенных - ведь если  бы  ранения  были  серьезными,
вряд ли они смогли бы стонать так громко и протяжно. К тому же моя голова  и
плечи несколько замедлили падение крыши и стен, что также должно было  пойти
им на пользу.
   Определив по  голосу  местонахождение  Блэнтона,  я  принялся  разгребать
бревна и доски, пока не наткнулся на его ногу, а потянув за ногу, вытащил  и
всего Блэнтона. Потом уложил его в сторонке на холодок, чтобы тот  отдышался
- парню в живот ударила потолочная балка. Когда он очухался  и  открыл  рот,
оттуда вместо крика и слов донеслось только невнятное мычание - в  жизни  не
слышал ничего забавнее.
   Покончив с одним делом, я пошарил в обломках и  извлек  старика  Уоррена,
который, точно в бреду, все твердил что-то о землетрясении.
   - Вместо того чтобы пороть чепуху,- холодно заметил я ему, - растаскивали
бы лучше бревна. Я не намерен лично вызволять ваше невоспитанное  племя.  За
помощь вы отплатили мне черной неблагодарностью, и  отныне  между  нами  все
кончено. Был бы я человеком невыдержанным, давно перешел бы всякие  границы.
Но поскольку мой  характер  отличают  доброта  и  благородство,  я  стараюсь
держать себя в руках. Замечу лишь, что не будь я добродушен, как ягненок, то
с удовольствием пнул бы тебя как  следует  в  задницу.  Вот  так!..  -  И  я
показал, как именно.
   - О-о-о! - взвыл он и, пролетев по воздуху, ткнулся носом  в  лужу.  -  Я
натравлю на теб шерифа! - кричал он, размахивая кулаком и размазывая по лицу
грязь пополам со слезами. Покидая вместе с пленником поляну, я услышал, как,
приступая к освобождению сородичей, старик Уоррен затянул гимн,  воспевающий
месть и ненависть. Блэнтон попытался было что-то сказать, но я ответил,  что
не расположен к пустой болтовне и что чем чаще он будет  разевать  рот,  тем
охотнее я сверну ему шею. Меня терзали воспоминания о  последней  встрече  с
Глорией Макгроу - я-то бахвалился, будто найду себе  городскую  красотку,  а
вместо невесты везу на Медвежью,  речку  завалящего  женишка  для  сестрицы.
"Наверняка мои милые родственнички затеяли какую-то дьявольскую игру,  чтобы
помешать осуществлению моих супружеских планов, - мрачно думал я про себя. -
Похоже, я так никогда и не займусь личными делами."
   Капитан Кидд с двойной ношей одолел сотню миль между горами  Мецквитал  и
Медвежьей речкой к полудню следующего дня. При этом  мы  обошлись  без  еды,
питья и сна.  А  кто  сомневается  в  правдивости  моих  слов,  пусть  лучше
попридержит язык. Своим кулаком я убедил уже девятнадцать  сомневающихся,  а
надо будет - поговорю и с двадцатым. С. чувством исполненного долга я  вошел
в родной дом и швырнул Дика Блэнтона  на  пол  к  ногам  Элеоноры.  Сестрица
посмотрела на меня так, точно свалился с луны.
   - Никогда не пойму, что ты нашла в этом койоте, - заявил я  ей.-  Но  все
равно - получай. Можешь выходить за него хоть сию же минуту.
   А. она и отвечает: - Ты что, напился или перегрелся на солнышке? Чтобы  я
вышла замуж за этого бездельника, пропойцу  и  транжира?  Еще  и  недели  не
прошло, как я поганой метлой, выгнала его из нашего дома.
   - Так он тебя не опозорил? - Я уже ничего не соображал.
   - Он? Меня?! Да я сама  могу  ославить  его  на  всю  Медвежью  речку!  -
ответила мне сестрица.
   Я повернулся к Дику Блэнтону. Гнев пропал - его сменило сожаление.
   - Скажи мне,- мягко произнес я. - Скажи мне, почему ты  хвастал  в  Ручье
Гризли, будто подцепил Элеонору Элкинс?
   - Я хотел скрыть от парней, что мне дали от ворот поворот,-  насупившись,
ответил он. - Мы, Блэнтоны, очень гордые. Я и жениться-то на ней хотел  лишь
потому, что отец выделил мне ферму  и  надо  было  обзаводиться  хозяйством.
Женитьба на девушке из рода Элкинсов - дело со всех сторон выгодное: не надо
тратиться на батраков, на покупку мулов, на...
   У Дика Блэнтона не должно быть ко  мне  никаких  претензий.  Вряд  ли  он
добрался бы до своего приобретения в целости - уж больно нрав у моего папаши
с братьями горяч,- но, по счастью, они в тот день были на  охоте.  Я  же,  в
отличие от  них,  славлюсь  на  всю  округу  добродушием.  Несмотря  на  все
несчастья, которые причинил мне Дик  Блэнтон,  я  сумел  остаться  в  рамках
приличий. Я не сделал ему ничего плохого, разве что проводил миль пять-шесть
по тропе в Рваное Ухо, а на прощание от души лягнул в тощую задницу.
   Глава 7. Здравствуй, дядюшка Исайя!
   Проводив Дика Блэнтона, я повернул обратно. По мере  приближения  к  тому
месту, где от общей тропы отходит дорожка к  дому  Макгроу,  я  все  сильнее
начинал волноваться. Если уж кого мне и не хотелось видеть в ту минуту,  так
это Глорию. Я уже прошел мимо и едва  успел  вздохнуть  с  облегчением,  как
услышал конский топот. Я быстро оглянулся и  увидел  Глорию,  выезжающую  на
тропу. Я нырнул в кусты, а она - черт бы ее побрал! -  пришпорила  лошадь  и
свернула за мной следом. Под ней  была  небольшая  быстроногая  лошадка,  но
поскольку в нашей скачке лидировал я, то сразу нацелился на густые  заросли,
сквозь которые верхом ей ну нипочем не продраться! То и дело оглядываясь,  я
неустанно наддавал ходу, как вдруг -  бамц!  -  налетел,  головой  на  низко
свесившуюся ветку дуба, да так лихо, что чуть мозги в стороны  не  брызнули!
Когда головокружение прекратилось и деревья  увернулись  на  свои  места,  я
обнаружил, что сижу на земле, а передо мной на  своей  лошадке  восседает  и
смотрит на меня сверху вниз Глория Макгроу.
   - В чем дело, Брекенридж? -  насмешливо  спросила  она.-  Зачем  от  меня
убегать? Неужели такая страшная?
   - Я от тебя не убегал,- проворчал я, глядя на нее горящими глазами. - Я и
понятия не имел, что ты где-то неподалеку. Просто  увидел  в  кустах  нашего
бычка и хотел его поймать, но ты его спугнула, и он удрал.
   Я поднялся и шляпой начал отряхивать пыль с одежды. А Глория и говорит:
   -  Я  тут  о  тебе  много  чего  понаслушалась,  Брекенридж.  Похоже,  ты
становишься знаменитостью.
   - Хм-м-м,- подозрительно промычал я.
   - Кстати, Брекенридж, - она сузила глаза и  слегка  нагнулась  ко  мне  с
седла.- Где  та  прелестная  горожанка,  которую  ты  поклялся  привезти  на
Медвежью речку своей невестой?
   - Мы еще не назначили день помолвки, -  пробормотал  я,  отведя  глаза  в
сторону.
   - Она хотя бы стройная? - продолжала пытку Глория.
   - Стройная, - отвечаю,- как кувшин для воды. На Медвежьей речке ей  никто
и в подметки не годится.
   - А откуда она?
   - Из Бизоньего Хвоста,- я сказал первое пришедшее на ум название поселка.
   - А как ее зовут, Брекенридж? - спрашивает тогда Глория,  а  у  меня  под
прицелом ее глаз, как на грех, все имена повыскакивали из головы.
   В отчаянных попытках вспомнить хоть какое-то имя, я переминался с ноги на
ногу и встряхивал головой. Глория громко рассмеяяась.
   - Вот так влюбленный! - веселилась она.  -  Забыл  имя  девушки,  которую
намерен взять в жены. А ты ведь хочешь взять ее в жены, правда, Брекенридж?
   - Да, хочу!-прорычал я. - Думай что угодно, но у меня есть девушка в  том
поселке, и сейчас же отправлюсь за ней. Вот только оседлаю коня. Что  вы  на
это скажемте, мисс Красотка?
   - Скажу, что ты самый  большой  лгунишка  на.  всей  Медвежьей  речке,  -
ответила она с насмешливой улыбочкой, повернула лошадку  и  поехала,  прочь,
оставив меня  одного  сгорать  от  бессильной  ярости.  -  Передай  от  меня
наилучшие пожелания своей возлюбленной из Бизоньего Хвоста, -  крикнула  она
через плечо,- если, конечно, вспомнишь ее имя!
   Я ничего не ответил. У меня просто язык отнялся. Я отдал бы все на свете,
лишь бы Глори сделалась мужчиной хотя бы  на  пять  минут!  Она  уже  совсем
скрылась из виду, а все никак не мог сосредоточить взгляд на одном предмете,
гораздо хуже мне удавалось членораздельно  говорить,  еще  меньше  -  здраво
рассуждать. Наконец истоpr из груди  рычание  дикого  зверя  и,  отломав  от
дерева сук толщиной с ногу, принялся  в  припадке  бешенства  выкашивать  им
кусты и обивать кору с деревьев.  К  тому  времени,  как  я  чуть  подостыл,
заросли выглядели так, словно по ним прошелся  торнадо.  Но  в  душе  у  мен
немного улеглось, и я помчался  домой,  кляня  на  чем  свет  стоит  голубые
глазки, женское непостоянство и  спесивый  нрав.  Я  направился  прямиком  к
загону. Выйдя на поляну, я обратил внимание на доносящийся  из  нашего  дома
дикий рев, напоминающий мычание сексуально озабоченного  быка.  В  следующий
миг из дома вылетели мои братцы - Гарфильд, Бакнер, Джон и Билл -  и  очертя
голову помчались к лесу. Я сразу подумал, что у папаши, должно  быть,  опять
разыгрался ревматизм: в минуты приступа он становится таким раздражительным,
просто беда, Но я все равно вошел в загон, и оседлал Капитана Кидда.  Я  был
решительно настроен, исполнить все, о чем говорил Глории. Конечно, у меня не
могло быть девушки в Бизоньем Хвосте, но - черт побери! - что мешает мне  ее
там завести? Решено! Поеду в Бизоний Хвост и добуду себе невесту, даже  если
для этого придется разнести целый поселок!
   И вот в тот момент, когда я уже выводил  из  загона  Капитана,  в  дверях
возникает моя сестрица Бразория и кричит:
   - Эй, Брекенридж! Зайди-ка в дом! Отец хочет тебя видеть.
   - Э? - говорю.- На кой черт я ему  понадобился?  -  Но  привязал  коня  и
направился к дому
   Захожу и вижу - у папаши только что миновал приступ раздражительности, и,
значит, наступили минуты раскаяния. На него ревматизм всегда так  действует.
Вот только раскаивается он в делах давно минувших  -  например,  у  него  не
промелькнуло и тени сожаления по поводу того, что  этим  утром  он  запустил
бычьим ярмом в голову братца Гарфильда.
   Папаша лежал голой спиной на незастеленной кровати, а на  табурете  рядом
стоял кувшин с кукурузной водкой.
   - Брекенридж, сынок,- начал он.- Грехи прошлого тяжким  камнем  лежат  на
моей совести. В дни молодости я вел свободный и беспутный образ жизни, о чем
свидетельствуют многочисленные могильные холмики, разбросанные по прериям. Я
иногда испрашиваю себя: Билл, не слишком ли ты торопился отправлять  на  тот
свет джентльменов, с которыми расходился во взглядах на жизнь?  Может  быть,
тебе следовало вести себя посдержанней и просто отрезать им  уши?  Взять,  к
примеру, моего двоюродного братца - твоего дядю Исайю  Гримза.  -  И  папаша
шумно вздохнул.- Я не видел братца Исайю уже много лет. При  расставании  мы
наговорили друг другу много грубостей, и наши лица  скрывал  пороховой  дым.
Меня мучает вопрос: точит ли он на меня по-прежнему зуб за то, что я однажды
засадил ему в задницу заряд крупной дроби?
   - С чего это вдруг ты его вспомнил? - спрашиваю.
   А папаша вытаскивает откуда-то бумажный лист и отвечает:
   - О нем говорится в этом письме. Его  привез  из  Бизоньего  Хвоста  Джим
Брэкстон. Мо сестрица Элизабет, которая живет по соседствую братцем Исаией в
Дьяволвилле, штат Аризона, сообщает, что он собрался в  Калифорнию  и  будет
проездом в Бизоньем Хвосте десятого числа, то есть завтра. Она  не  уверена,
намерен ли он заехать к нам, и потому предлагает мне встретиться  с  ним  на
территории поселка и там помириться.
   - И что? - спросил я его. По тому, как папаша расчесывал пятерней  бороду
и буравил меня взглядом, я уже понял, что он сейчас будет о чем-то просить.
   - А то, - отвечает мой родитель, отхлебнув изрядный глоток из кувшина.- Я
хочу, чтобы завтра в Бизоньем Хвосте ты встретил дилижанс и пригласил  Исайю
к нам в гости. Отказа  не  принимай.  Учти:  братец  у  меня  с  придурью  и
дьявольски недоверчив, но, думаю,  ты  ему  понравишься.  Особенно  если  не
станешь без нужды разевать рот и показывать свое невежество.
   - Ладно, - говорю я папаше.- Твое задание совпадает с  моими  планами.  Я
как раз собиралс в Бизоний Хвост. Только как я узнаю дядюшку Исайю? Я ж  его
никогда прежде в глаза, не видел!
   - Роста он небольшого, - ответил папаша. - Когда мы виделись в  последний
раз, у него были пышные рыжие бакенбарды. В любом случае доставь  его  сюда.
Будет верещать - не обращай внимания. У братца полно врагов, поэтому он всех
подозревает. В молодости он знатно погулял от Техаса до Калифорнии. Из всех,
кого я знаю, твой дядя Исайя чаще других был замешан в  кровной  мести  и  в
сведении  счетов  между  бандами.  Ходят  слухи,  что  он  где-то  припрятал
кругленькую сумму, но это нас уже не касается. Мне его деньжищи и  даром  не
нужны. Я лишь хочу поговорить с ним по душам и попросить прощения за то, что
в минуту юношеской горячности нашпиговал его дробью.
   - Если же он меня не простит,- продолжал папаша после того,  как  надолго
приложился к кувшину,- я согну ствол своего дробовика об  его  тупую  башку.
Ступай!
   Я взял напрямки через горы и уже на следующее утро делил свой завтрак  со
стариком-траппером  на  окраине  поселка.  Старика  звали  Билл   Полк,   он
придерживался старых нравов и потому избегал городской суеты.
   Городок Бизоний Хвост появился в наших местах совсем  недавно,  благодаря
золотой лихорадке, и этим вызывал резкое недовольство старины Билла.
   - Черт знает что такое! - ворчал  тот.-  Шум,  гам,  пальба!  Понастроили
дурацких коробок, понатыкали повсюду заявочных столбов  -  бедным  зверюшкам
копытом негде ступить! Прошлым летом я убил оленя на том  самом  месте,  где
сейчас стоит салун. И он уставился на меня,  сдвинув  брови,  словно  в  его
напастях была доля и моей вины.
   Я ничего не ответил, продолжая жевать поджаренную на костре оленину. А он
заговорил опять:
   - Вот попомни мое слово: ничего путного  из  всего  этого  не  выйдет.  В
здешних горax скоро нельзя будет жить. Всякие подонки летят на  золото,  как
мухи на мертвечину. Ладно бы местные - так вдобавок сюда стекаются гангстеры
из Аризоны, Юты и Калифорнии. В горах уже  засел  Гризли  Хокинс  со  своими
молодчиками, и кто знает, сколько их еще на подходе. Хорошо хоть упрятали за
решетку Барсука Чизома вместе с бандой после того, как они ограбили  банк  в
Гунстоке. Чуть меньше негодяев будет теперь отравлять нам  жизнь.  Вот  кабы
кто еще да пристрелил бы Гризли Хокинса!
   - Кто это там? - вдруг воскликнул я, от волнения даже забыв о еде.
   - Кто? Где? - встрепенулся старина Билл. - А-а,  девчонка,  что  проходит
мимо ресторана "Золотая королева"? Это Долли Риксби  -  первая  красавица  в
городе.
   - Чертовски хороша! - говорю я ему.
   - Да, таких тебе навряд ли доводилось видеть.
   - Да нет, пожалуй, доводилось,- рассеянно произнес я.- Вот, скажем, Глори
Макгроу...- но тут же словно очнулся от наваждения и с отвращением швырнул в
костер остатки завтрака.-  Точно,-  говорю.-  Таких  красоток  поискать!  Из
девушек с гор Гумбольдта ни одна в подметки ей не годится. Как,  ты  сказал,
ее имя? Долли Риксби? И имя шикарное!
   - Проглоти слюну, парень,- говорит старик.- Вокруг девчонки увиваются  не
меньше дюжины парней. Думаю,  Блинк  Уилтшоу  первым  сумеет  взнуздать  эту
строптивую лошадку. А на теленка вроде тебя она и смотреть не станет.
   - А не накрутить ли им всем хвоста? - предположил я.
   Он покачал головой.
   - Оставил бы ты свои замашки на Медвежьей речке! В городе на каждом  углу
воняет законниками, и если ты шлепнешь кого в пределах городской  ч