о.
     Уже была куплена снедь и перечитаны его письма, уже одиннадцать показал
будильник и почти тотчас же  - четверть  двенадцатого, уж  не так и хотелось
готовить задуманную трапезу, приводить себя в порядок и тем более читать его
рукописи,  но тут вдруг в Винченце  проснулась какая-то доселе не  ощущаемая
энергия.  Она  вдруг  захотела  еще  больше устать  от всей этой  задуманной
работы, потому что результат  ее -  она в  этом  уже не сомневалась -  будет
принадлежать ей. Он вернется.
     И работа пошла, и было скоро, очень скоро готово все. Ухоженная женщина
сидела  теперь   перед   красиво  и  вкусно  убранным  столом   и   деловито
перелистывала рукопись мужа. Это был все тот же рассказ, на котором Нестеров
строил свои  криминологические  сентенции,  только  теперь  он  был  исписан
карандашом. Поверх почти каждого слова стоял его  итальянский эквивалент,  и
наконец,  когда Винченца и сама забыла, что  она  такое делает, ей открылась
полстраницы, которые она вполголоса перечла.
     И как раз в этот самый момент, когда дочитывались последние строки. Она
услышала, как медленно и тихо открывается входная дверь.
     Боже!  Она была права,  так  открывает ее только  он, потому  что  если
открывать дверь резко, то она обязательно зацепит вешалку,  которая тут же и
обвалится и еще погребет под своими многочисленными  крючочками. Планочками,
железками  ворох  верхней  да  и  не верхней одежды,  которую лень  или  нет
времени, сил, желания уже много дней перевесить в шкаф.
     Но  встречать мужа Винченца не спешила. Пусть он сам разденется, войдет
в  комнату  и... увидит ее  со  своей рукописью  в  руках. Пусть  он  воочию
убедится, какая она хорошая и преданная - не только ему, но и его творчеству
- жена.
     И в  ожидании счастья Винченца  снова углубилась  в чтение.  Машинально
прислушиваясь,  как он снимает  ботинки, шаркает в тапках в ванную, моет там
руки, и... вот он сейчас войдет, вот он уже вошел...
     Она не отрываясь смотрела в текст.
     "Вот такому рассказу были  мы оба сегодня свидетели, но с одной  только
разницей, что волшебник явился нам обоим, а приветил его я один.
     Это я к тому говорю, моя дорогая. Чтобы ты успокоилась,  перестала меня
ревновать к фонарному столбу  и не грозила бы мне своим  безмозглым  Дженти,
который  даже если будет  знать, как делать  из  обыденности  золото, сперва
увяжет это  со своим кошельком. И  никуда он тебя не увезет,  потому что  он
примитивен, и изменить ритм  и тем более направление  своей  жизни  он  не в
силах, как все, кому дано только ползать, а не летать...
     Да  что я тебе все это объясняю? Хочешь, чтобы я снял тебя со  шкафа? -
сниму, но  с одним  условием: поцелуй  меня  и  скажи то,  что  я  хотел  бы
услышать.  Скажи, что  ты  меня  любишь, а  то  я сейчас  брошу  писать и ты
останешься несочиненной".
     И,  все  еще  вдумываясь  в   смысл  последних   слов,  Винченца  вдруг
сообразила, что  его сегодняшний приход не похож  на все  другие.  И  прежде
всего потому, что обычно он  сперва звонил в дверь прежде, чем ее открыть, а
сегодня не позвонил, и  еще потому,  что с порога  он обыкновенно  кричал ей
что-нибудь ласковое, а сегодня этого тоже не случилось.
     "Что это с ним?" - подумала она, все еще не отрываясь от рукописи и все
еще не сомневаясь, что это вошел именно он. Он, как ей казалось, стоял перед
ней и улыбался. Она была уверена, что он сейчас обхватит ее руками, закружит
по комнате и - точно, это он не сочинил - забросит ее на шкаф.
     Она  оглянулась  на шкаф:  подушечка, чтобы ей  там было удобно сидеть,
лежала на месте.
     И тут  вдруг ее сковал такой страх, что она  даже не сразу нашла в себе
силы,  чтобы повернуть голову  туда, где  должен был,  по ее представлениям,
стоять он.
     Когда она все-таки сделала это и подняла глаза, почти физически  ощущая
его присутствие, то даже не удивилась.
     Комната была по-прежнему пуста. В комнате никого не было.
     Винченца собралась  было  уже  совсем  упасть  в  обморок. Но почему-то
раздумала. Кто ей поможет  этой ночью? Надо надеяться только  на  себя. Да и
страх вдруг ушел. И снова почудилось ей. А  потом ей так  казалось до самого
утра, что он рядом.
     - Риночеронтик. - закричала она, - где ты?
     И тотчас  же в ее сознании  нашелся ответ. Он придумал себе,  что он  -
невидим, но был до того ласковый и родной, что теперь она уже не сомневалась
- он рядом.
     Винченца  сперва разволновалась,  что  сходит с  ума, и решила поскорее
лечь  в  постель.  Она  оглядела еще  раз  внимательно  комнату, поразмыслив
секунду, выключила свет  и стала снимать с себя пеньюар. Она поймала себя на
мысли. Что делает это не так, как удобно, а так.  Как нравилось ему, то есть
не расстегнула нижнюю пуговицу. А, просунув сперва одно, потом другое плечо,
сдернула его  вниз,  отчего он упал ей на  талию,  зацепив одну  и тотчас же
вторую грудь, потом  она сняла его так, как  снимают юбку,  высоко подбросив
ноги.
     Пеньюар  остался лежать на  полу, а она  забралась  под  одеяло и почти
тотчас же почувствовала  прикосновение  его губ  на  своей груди. Потом шее.
Плечах.
     Так начинал любовный ритуал только он.
     Потом "он" перевернул ее на живот. Его усы щекотали ее  лопатки. А губы
продолжали жадно целовать ее тело.
     Эти  такие  родные  и  такие  знакомые  губы  были  неумолимы.  Они  то
поднимались к  ее затылку,  то опускались до бедер и  ног, заставляя ее тело
трепетать, а голову - не думать о том, что на самом деле его нет рядом.
     Потом ее перевернули на спину.
     Винченца на  секунду даже ощутила  холод его ног и тотчас же, повинуясь
привычке, разогрела его стопы своими маленькими ножками, и  в тот самый миг,
когда  он обхватил ее  легкое тело и прижался к  ней своим нарочито тяжелым,
она почувствовала то, что чувствовала при этом всегда.
     А  страх перед  тем,  что  все  это  чудится  ей  и на  самом  деле  не
существует, оказался усыпленным.
     Утром она проснулась и увидела  то, что боялась увидеть. Она была одна.
Но постель была смята как всегда, как бывало в те дни, когда он был с ней.
     -Это невероятно, -  решила она,  -  как  ему  это удается?  -  и  вдруг
абсолютно  инстинктивно стала думать о земном - о том, что уж когда-когда, а
сегодня-то и не надо было этого всего. Ночь на третье июня могла принести ей
неприятности. Неизвестно еще, как  сложится с ним жизнь,  и вообще жизнь,  а
тут  вот такая  незадача.  Она не предохранялась.  Один раз уже была  дурой,
хватит!
     В кухне половина курицы оказалась съеденной.
     "Даже  если  это  и  был  призрак,  - решила  Винченца.  -  то такой же
голодный, как он".
     Признаки  вообще  не едят курицу,  в этот  поел,  может  быть, чтобы не
огорчать ее. Она ведь старалась...
     Приняв душ, Винченца приняла и решение. Он, конечно, не вернется.
     Она собрала  его  рукописи и  спрятала  их  подальше, потом  подошла  к
телефону и после долгих попыток  соединилась  с  междугородней и без запинки
назвала номер Дженти.

     Э П И Л О Г
      И отверзся Храм Божий на небе, и явился
     ковчег Завета Его в Храме Его, и произошли
     молнии, и голоса, и громы, и землетрясения, и
     великий град... Ангел вышел из Храма,
     находящегося в небе...
     Воскресная проповедь

     Так  закончилась  эта  не  совсем  обычная  история,  в  которой,  если
рассуждать здраво, фантастики  не так много. Конечно,  придирчивый  читатель
спросит доказательств,  но  разве безудержная  необычность нашего  бытия  не
свидетельствует, что все здесь написанное - правда?
     Разве в самом нашем языке не заложены ключевые слова, неизвестно откуда
взявшиеся,   а  созданные   человечеством   интуитивно,  а   может  быть,  и
ниспосланные ему: Бог, Мама, Душа, Совесть, Слово, Кровь, Космос?
     Но для тех,  кто читает только ценники в магазинах, - для них, пожалуй,
будет справедливо поставить точки над "i", и сообщить о том, где обрели свое
место некоторые встреченные в этом повествовании герои.
     НЕСТЕРОВ. Он вернулся в Россию, уволился из  правоохранительных органов
и стал  сочинителем.  Так часто бывает в нашей парадоксальной жизни, но  его
утешает то, что и Моэм, и Дефо, и Лермонтов тоже пришли в литературу,  узнав
сперва   низменные  земные  тайны.  Особо   невероятные  свои   фантазии  он
подписывает  псевдонимом.  Правда, иногда его  привычка что-то  расследовать
нет-нет  да  и  напоминает о  себе.  По  всей  видимости, о некоторых  своих
подвигах  на этом поприще он вскоре расскажет сам, а если поделится со мной,
я их, конечно, не скрою от читателя.
     МОИСЕЕВ.   После   Соединенных  Штатов   он   перестал   интересоваться
журналистикой,   в   совершенстве   овладев   новой  для   себя   профессией
трансформатора бытия для власть предержащих, поступил референтом к одному из
членов правительства.  Он закончил очередную главу книги "Начало  Водолея" и
мог бы даже стать членом Союза писателей, если бы в нем существовала фракция
с названием "Август", а не "Апрель", как ныне. Кроме  того,  Моисеев посадил
на выделенных ему на работе шести сотках дерево, нанял соседа копать колодец
и  вырастил  сына. В  последнее время  в компаниях  он ведет  только скучные
разговоры,  не пьет. Также избегает бесед обо всем необычном, включая и тему
гороскопов. Сейчас  он  чрезвычайно занят и вечерами для своего  начальника,
члена  правительства,  пишет  большой   доклад  о   возможности  встречи   с
инопланетянами. Поучительно  узнать, каким образом он вернулся  в Россию. Он
был, как  помнит  читатель,  подстрелен,  потом арестован,  но в  тюрьме  же
написал  письмо Президенту США, где просил политического убежища из-за того,
что не желает  принимать политику  Гайдара  и Ельцина. А  намерен продолжать
строить  коммунизм. После этого заявления он  в одночасье был  переправлен в
Москву...
     МОРОНИ.  Или,  вернее.  Теперь  уже  окончательно  Тарханов  Константин
Николаевич,  ныне  -  член  правительства,  у  которого референтом  и служит
Моисеев.  Но  теперь  его  больше,  чем  инопланетяне, беспокоит собственное
здоровье.  Фамильный свой перстень он задевал куда-то,  и несколько  лет  не
вспоминает о нем. Цинизм его исчез. Змейку, якобы показывающуюся из его рта,
никто больше не видел. В Сервитсио секрето на него махнули рукой.
     ФЕДЕРИК. Бросил занятия медициной и перешел на  службу в другой  отдел,
который  быстро  его  переквалифицировал,  и  теперь  работает помощником  у
советского  резидента  где-то  в  Европе.  Иногда  когда  ему  очень хочется
рассказать, кто он на самом  деле, он  напивается  и кричит, что все  кругом
шпионы.
     Эпилог был бы неполным. Если бы мы не вспомнили
     МАМУ   Нашего  Героя,  которая  единственная   часто  общается  с   НГ,
разговаривает,  видит  его,  стоит  ей  только  включить  специальный  канал
телевизора. Тогда Наш Герой материализуется и становится из плоти и и крови.
И у нее дома властвует праздник. Но она не эгоистка и часто на этот праздник
приглашает своих знакомых. У НГ  берут интервью. Матушке  Нашего  Героя и ее
друзьям жить стало  значительно проще, потому что все их  желания, помыслы и
надежды вдруг каким-то чудом сбываются и выполняются.
     В  перерывах  от  делания  добрых  дел Наш  Герой  занимается  огромной
общественной  космической  работой.  Вот  как   раз  сейчас  он   следит  за
траекторией  полета  космического  корабля  из  созвездия  Водолея,  который
несется  к Земле  с  тем, чтобы  спасти  ее, сделать  справедливой и  скорее
завершить эксперимент,  который  был задуман Вселенским Разумом  (ВеРа)  еще
тогда, когда на свете жили Вера, Надежда и Любовь.
     ВИНЧЕНЦА. В  последнее  время  она  чувствовала  себя неважно. Ей часто
являлись вещи странные и даже грустные. Она стала сентиментальной, вспомнила
вдруг свадьбу подруги,  свою жизнь  с Нашим Героем. А  обратившись  к врачу,
узнала,  что  беременна,  хотя  ощущения,  которые  испытывала   теперь   не
напоминали  ей те, которые  были, когда  она  носила под сердцем  Каролинку.
Врачи предсказали ей произвести на свет ребенка мужского пола между двадцать
седьмым  января и шестым февраля будущего  года. Живет  она попеременно то в
Италии, то в России,  таская с  собой дочь из страны в страну. Мало общается
со своими состарившимися родителями.
     ЗЕМЛЯ. Хотя сегодня на ней и концентрируются силы зла, но ведь это лишь
по временному недосмотру  Вселенского Разума  (ВеРа), у него было так  много
забот,  но теперь  появился  помощник,  и  все станет  лучше. К  тому же  во
Вселенной добра водится неизмеримо  больше, чем зла, а цель  Всекосмического
Бытия - великая справедливость во всем сущем.
     ...Жизнь  Водолея,  как правило, долгая, если только он сам не сократит
ее...

     1971, 1991, 1992, 1996, 2001
     Манхэттен, Анкона, Сенигаллия,
     Переделкино, Прованс