сподин  Лукас,  -  процедил  Порей,   -   за   неподчинение   мы
расстреливаем на месте.
     - Я устал, - голос Джона дрогнул. - Я и сам рад уйти, сэр. И  мне  не
нужен эскорт.
     Порей махнул рукой. Десантник возле двери проворно шагнул в сторону и
замер в ожидании. Джон вышел, и вскоре  непрошеный  спутник  поравнялся  с
ним.
     Они шагали по разгромленному мятежниками первому ярусу синей.  Сейчас
здесь повсюду стояли часовые. И царила тишина.
     А в доки входили все новые корабли. Сначала эскадра стянулась в тугое
кольцо вокруг  Пелла,  затем  рейдероносцы  один  за  другим  двинулись  к
причалам. Джону все это казалось безумием, нелепым, ничем  не  оправданным
риском. Мациан подвергал опасности не только себя,  но  и  его,  Джона.  И
Пелл. А может, Уния разбита наголову? Нет, это  почти  невероятно.  Скорее
всего, у Мациана какой-то тайный умысел. Видимо, униаты  решили  отсрочить
вторжение. Плохо, если правление Мациана затянется.
     Впереди из лифта вдруг высыпала группа десантников с иными, нежели  у
спутника Джона, эмблемами на доспехах. Десантники  преградили  им  путь  и
вручили конвоиру клочок бумаги.
     - Следуйте за нами, - приказал Джону один из них.
     - Но капитан Порей... - Конвоир не договорил -  в  его  живот  уперся
ружейный ствол, а Джона потащили к  лифту.  "Европа",  -  прочитал  он  на
эмблеме. Значит, прилетел сам Мациан.
     - Куда мы идем?! - в страхе воскликнул он.
     Ответа не последовало - наверное, нарочно запугивают. Это  подозрение
переросло в уверенность, когда его спустили на лифте в  сквозной  коридор,
вытолкали в док и повели к освещенному отверстию "пуповины".


     Впервые в жизни Джон находился на борту  боевого  корабля.  При  всей
колоссальности "Европы", на ней было не просторнее,  чем  на  фрахтере,  и
Джон сразу ощутил приступ  клаустрофобии.  Автоматы,  направленные  ему  в
спину, нимало не способствовали  улучшению  самочувствия,  тем  более  что
всякий раз, когда он задерживался, например, у поворота или возле лифта, -
стволы больно утыкались в спину. Вскоре его затошнило от страха.
     Надо полагать, солдаты знали об этом. Напрасно он убеждал  себя,  что
таков уж флотский этикет, что Мациан просто-напросто решил познакомиться с
новым  управляющим  станцией  и  при  этом,  понятное  дело,  слегка   его
припугнуть. Но невозможно было избавиться  от  мысли,  что  военные  могут
сотворить с Джоном все, что захотят. Могут шлюзовать  его  через  мусорный
люк, и тогда никто не станет искать его среди сотен мертвецов,  дрейфующих
в окрестностях станции в ожидании, когда  их  соберут,  спрессуют  в  одну
замороженную  глыбу  и  отбуксируют  куда-нибудь  подальше.   Он   пытался
успокоить себя: если бы его хотели убить, то сделали бы это сразу.
     Из лифта его провели в коридор и мимо цепочки часовых - в  просторную
каюту, где стоял круглый стол. Десантники усадили Джона в одно из  кресел,
а сами застыли, держа автоматы наперевес.
     Вошел Конрад Мациан в темно-синем  мундире  -  осунувшийся,  угрюмый.
Джон вежливо поднялся, и Мациан царственным мановением руки  позволил  ему
сесть. Еще несколько человек расселись за столом - все  офицеры  "Европы",
ни одного капитана. Взгляд Джона перебегал с одного на другого.
     - Временный управляющий станцией,  -  негромко  промолвил  Мациан,  -
господин Лукас, что произошло с Анджело Константином?
     - Погиб, - ответил Джон, стараясь изо всех сил ничем не выдать  себя.
- Мятежники ворвались в  станционные  офисы,  убили  Анджело  и  весь  его
аппарат.
     На лице Мациана не дрогнул ни  один  мускул.  Джон  вспотел  под  его
пристальным взглядом.
     - Нам кажется, - продолжал он, пытаясь угадать мысли капитана, -  это
был заговор. Мятежники нанесли отвлекающий удар  по  офисам  и,  пользуясь
суматохой, открыли двери в "К". Все было тщательно спланировано. Мы  ведем
следствие.
     - И что же вы выяснили?
     - Пока ничего. Но мы полагаем, что  под  видом  беженцев  на  станцию
проникли агенты Унии. Некоторым удалось выбраться из карантина,  возможно,
даже найти на  станции  друзей  или  родственников  -  тех,  кто  попал  в
униатский  плен.  Мы  не  знаем,  как  иначе  они  могли  наладить  связи.
Подозреваем в соучастии охрану "К"... и дельцов черного рынка.
     - Но вы ничего не нашли?
     - Пока - ничего.
     - Похоже, вы не слишком усердствуете, господин Лукас.
     У Джона екнуло сердце, но он не позволил страху отразиться  на  лице.
Во всяком случае, надеялся на это.
     - Капитан, наверное, мне  следует  извиниться,  но  у  нас  дел  было
невпроворот... Во-первых, усмирение мятежа, во-вторых,  ремонт...  Кстати,
последнее время мы работали под руководством ваших капитанов -  Мэллори  и
Порея.
     - Да, вы неплохо поработали - я имею в виду очистку коридоров от "К".
Но ведь они к тому  времени  и  сами  утихомирились,  не  правда  ли?  Мне
кажется, кто-то пропустил их в центр управления.
     Джон вдруг понял, что ему не хватает воздуха. Пауза затянулась, а  он
все никак не мог найти ответ. Мациан  сделал  знак  одному  из  часовых  у
двери.
     - Ситуация была критическая, -  залепетал  Джон,  не  выдержав  пытки
молчанием. - Можете  обвинить  меня  в  произволе,  но  я  не  видел  иной
возможности вернуть контроль... Да,  я  договорился  с  их  депутатом.  Не
думаю, что он причастен  к  заговору...  Требовался  авторитет,  способный
успокоить... И я не нашел никого другого...
     - Господин Лукас, где ваш сын? - перебил его Мациан.
     Джон осекся.
     - Где ваш сын? - сурово повторил капитан.
     - Там... в шахтах. Я посадил его на ближнерейсовик и  велел  облететь
рудники. Он жив? Вы что-нибудь о нем знаете?
     - Зачем вы его отослали, господин Лукас?
     - Если честно, я не хотел, чтобы он оставался на станции.
     - Почему?
     - Видите ли, за три года моего отсутствия в "Лукас  Компани"  назрели
проблемы,  связанные  с  лояльностью  персонала,  методами  управления   и
каналами  сбыта.  Я  решил,  что  недолгое   отсутствие   Витторио   будет
способствовать их устранению. Кроме того, мне был нужен  сведущий  человек
на шахтах - на тот случай, если с ними  оборвется  связь.  Короче  говоря,
внутренняя политика.  Я  действовал  ради  выгоды  и  безопасности  "Лукас
Компани".
     - А может быть, ради выгоды и безопасности человека, который называет
себя Джессадом?
     Сердце Джона едва не остановилось. Он медленно покачал головой.
     -  Не  знаю,  капитан,  о  ком  вы  говорите.  Не  соблаговолите   ли
рассказать, откуда у вас такая информация?
     По знаку Мациана кто-то вошел в  каюту.  Джон  оглянулся.  Бран  Хэйл
поспешил отвести взгляд.
     - Вы знакомы? - спросил Мациан.
     - Этот человек, - сказал Джон, - был выслан с Нижней за  неподчинение
начальству и попытку бунта. Но у него неплохой послужной список, поэтому я
принял его на работу. Боюсь, он злоупотребил моим доверием.
     - Господин Хэйл изъявил нечто вроде желания  служить  на  "Африке"  и
взамен предложил нам важную информацию. Так вы отрицаете,  что  знакомы  с
человеком по кличке Джессад?
     - Пусть господин Хэйл сам рассказывает о своих знакомых. Это поклеп.
     - А некоего Крессича, депутата от "К", вы знаете?
     - Я уже объяснил: господин Крессич бывал в контрольном центре.
     - Как и Джессад?
     - Возможно, под видом одного из телохранителей Крессича. Я не выяснял
их имена.
     - Господин Хэйл?
     Бран Хэйл устремил на Мациана хмурый взгляд.
     - Сэр, я буду стоять на своем.
     Мациан кивнул и  неторопливо  достал  пистолет.  Джон  шарахнулся  от
стола, но люди, стоявшие сзади, грубо схватили его и затолкали  обратно  в
кресло.
     Цепенея от ужаса, он смотрел в черное дуло.
     - Где Джессад? Как он вышел на тебя? Куда исчез?
     - Это выдумка Хэйла!
     Палец Мациана на спусковом крючке шевельнулся.
     - Мне угрожали! - крикнул Джон. -  Угрозами  принудили  к  соучастию!
Забрали в заложники члена моей семьи!
     - Так вы отдали им сына?
     - У меня не было выбора.
     - Хэйл, - отчеканил  Мациан,  -  вы  с  приятелями  можете  пройти  в
соседнюю каюту и прихватить с  собой  господина  Лукаса.  Мы  будем  вести
запись. Разрешите свой спор с господином Лукасом без посторонних, а  когда
придете к согласию, тащите его сюда.
     - Нет! -  воскликнул  Джон.  -  Нет.  Вы  получите  интересующую  вас
информацию. Я расскажу все, что знаю.
     Мациан взмахнул рукой, и Хэйл вышел. Чтобы не упасть в обморок,  Джон
держался за стол. Охранник рывком поставил его на ноги, а затем  вместе  с
напарником поволок к двери, в коридор, где стояла вся  шайка  Хэйла.  Джон
слабо упирался.
     - Он и вас так же отблагодарит! -  крикнул  Джон  сидящим  за  столом
офицерам. - Пригрейте эту гадину, а она в долгу не останется! Он врет!
     Хэйл ухватил его за руку и потащил в открытую дверь  соседней  каюты.
Остальные гурьбой повалили за ними. Дверь закрылась.
     - Ты спятил! - прошептал Джон. - Хэйл, ты спятил...
     - Ты проиграл, - буркнул Хэйл.



3. ТОРГОВЫЙ КОРАБЛЬ "КРАЙ ВСЕЛЕННОЙ":
                   ГЛУБОКИЙ КОСМОС; 22:00 ОС; 10:00 ДС

     Мерцание лампочек, шум вентиляторов,  иногда  -  потрескиванье  кома,
принимающего сигналы от других кораблей... Жизнь на Пелле  была  не  более
чем сновидением. Вот сейчас эти люди повернутся,  и  Элен  увидит  родные,
знакомые с детства лица...
     Пройдя сквозь суету рубки управления, она прижалась лбом ко впадине в
наклонной верхней консоли, чтобы целиком увидеть экран скана. Ее  все  еще
мутило от  наркотика,  непривычная  тошнота  заставила  осторожно  прижать
ладонь к животу. Все  в  порядке...  наверное.  Торговцы  уже  тысячу  раз
доказали, что прыжки не вредят младенцам, если у матерей крепкое  здоровье
и  многолетняя  -  в  целую  жизнь  -  привычка  к  перегрузкам.  Выкидыши
случаются, но в девяти случаях из десяти - из-за нервного  перенапряжения,
и в одном - из-за наркотика. Элен верила, что не  потеряет  ребенка,  даже
думать об этом себе не позволяла.
     Постепенно пульс, участившийся при переходе из кают-компании в рубку,
присмирел, а тошнота отступила. Она заметила на скане новое пятно. К точке
встречи  купцы  стягивались   на   максимальной   реально-пространственной
скорости, спеша покинуть места выхода  из  прыжкового  режима.  Достаточно
какому-нибудь остолопу чуть превысить условленную дальность прыжка,  и  он
не только погибнет сам, но и уничтожит корабль, который окажется у него на
пути. Обломки металла и ошметки плоти, рассеянные  по  Глубокому...  Такая
смерть почему-то казалась Элен особенно отвратительной.
     Стая за стаей появлялись купцы в поле скана,  и  Элен  удовлетворенно
отметила, что  они  довольно  неплохо  держат  строй.  Несколько  кораблей
погибло под огнем униатской эскадры,  но  сколько  именно,  Элен  пока  не
знала.
     Еще пять-шесть минут, и опасность столкновения исчезнет...
     Опять подкатила тошнота. Судорожно сглатывая, Элен дала себе слово не
замечать собственного недомогания и твердо посмотрела на Нейхарта, который
усадил за капитанский пульт сына и подошел к ней.
     - Есть предложение, - проговорила она. - Дайте мне еще раз  выступить
по кому. Хватит драпать, капитан. Подумайте, что нам  светит?  Большинство
из нас работали на станции Компании. Нас тут тьма-тьмущая, верно?  И  если
захотим, мы любому вправим мозги.
     - Что у вас на уме?
     - Пора остановиться и защитить собственные интересы. По крайней  мере
хорошенько подумать, прежде чем бросаться врассыпную. Взглянуть  правде  в
глаза. Мы отдали униатам станции, а теперь что,  отдадимся  сами  и  будем
плясать  под  их  дудку?  Долго  ли  это  продлится?  Нам  не  тягаться  с
новехонькими государственными фрахтерами, не успеем глазом  моргнуть,  как
устареем и пойдем под автоген. Но пока мы  вместе,  у  нас  есть  права  и
голоса, и я держу пари, что многие так называемые униатские торговцы  тоже
не слишком оптимистично смотрят в будущее. Ведь  они  не  глупее  нас.  Мы
способны парализовать торговлю, и  тогда  все  колонии  на  планетах,  все
станции просто-напросто вымрут. Нейхарт, полвека нас травили  как  зайцев,
полвека купец служил мишенью любому вояке, который  был  не  в  настроении
уважать наш нейтралитет. Ну-ка скажи, куда мы денемся, когда  военные  все
подгребут под себя?
     Она смотрела капитану в глаза. Он молчал.
     - Так что, могу я выступить?
     Нейхарт ответил далеко не сразу.
     - Квин, если дело не выгорит, против моей лоханки ополчится весь мир.
Тогда нам даже на краю Вселенной не спрятаться.
     - Я знаю, - хрипло произнесла Элен. - И все-таки прошу.
     - Ну, раз так, давайте. Ком ваш.


     Сигни рывком повернулась на бок  и  прижалась  к  неподвижному  телу.
Плечо. Теплая рука. Со сна она даже не сразу поняла, кто это.  "Графф",  -
сообразила она наконец. Они вместе ушли с вахты. Несколько  мгновений  она
не закрывала глаз, рассматривая ряд встроенных шкафов и лампу,  звездочкой
тлеющую на потолке. Стоило смежить веки, и  перед  глазами  встали  жуткие
картины, а ноздри вспомнили запах смерти. Несмываемый запах.
     Они удерживали Пелл. "Атлантика" и  "Тихий  океан"  вместе  со  всеми
рейдерами Флота несли вахту на  подступах  к  станции,  так  что  Сигни  и
остальные могли спать  спокойно.  Сигни  искренне  жалела,  что  в  боевое
охранение поставили не "Норвегию". Бедняга Ди Янц, измотанный до  предела,
распоряжался в  доках;  лишь  изредка  и  очень  ненадолго  ему  удавалось
прикорнуть в "пуповине".  Десантники  "Норвегии"  были  рассеяны  по  всем
докам. При прорыве "К" они убили девять и ранили  семнадцать  человек,  но
это нисколько не улучшило их настроения. Снова и снова будут они заступать
на вахту и блюсти порядок на  станции  -  никаких  иных  планов  Сигни  не
строила. Она не сомневалась, что Уния  скоро  перейдет  в  наступление,  и
знала, как отреагирует Флот. Как во всех  безвыигрышных  ситуациях:  будет
вести огонь по доступным целям и держать позиции, пока есть запасные  пути
отхода. Так решил Мациан. Она тут ни при чем.
     Она закрыла глаза, дыхание стало ровнее. Графф пошевелился и затих, и
у Сигни потеплело на душе при мысли, что рядом с ней друг.



4. ПЕЛЛ: СИНЯЯ СЕКЦИЯ, ПЕРВЫЙ ЯРУС,
                     НОМЕР 0475; 24:00 ОС; 12:00 ДС

     - Она спать, - сказала Лили.
     Глубоко вздохнув, Атласка обхватила руками  колени.  Низовики  сумели
порадовать   Спящую:   она   рассмеялась,   услышав   от   Синезуба,   что
Константин-человек и его друг живы и здоровы.
     Но как их испугали слезы на ее безмятежном лице! У  каждого  защемило
сердце, но когда они поняли, что это слезы счастья, когда увидели  теплоту
в темной живой глубине глаз, хиза дружно воскликнули:  "Ах!"  и  обступили
Солнце-Ее-Друг.
     - Люблю вас, - прошептала Спящая. - Люблю вас всех. - И  добавила:  -
Берегите его.
     Затем она улыбнулась и закрыла глаза.
     -  Солнце-Сияет-Сквозь-Облака,  -  толкнула  Атласка   всклокоченного
Синезуба, и он, оставив попытки расчесать и разгладить свой мех (обиталище
Спящей требовало к себе уважения), посмотрел на подругу.
     - Иди обратно, иди и не спускай глаз с молодого  Константин-человека.
Хиза Верхней мудры, но ты - очень быстрый,  ты  -  охотник  с  Нижней.  Ты
будешь присматривать за ним, приходить и уходить.
     Синезуб нерешительно взглянул на Старого и Лили.
     - Хорошо, - согласилась Лили. - Сильные руки, хорошо. Ступай.
     Юный самец  застеснялся,  но  остальные  расступились  перед  ним,  а
Атласка посмотрела на него с гордостью: даже чужие Старые признают, что он
хорош. А ведь правда: он такой смышленый и рассудительный...
     Синезуб дотронулся до Старых, затем до Атласки  и  спокойно  двинулся
сквозь толпу к выходу.
     Спящая спала в окружении верных хиза, а человеки уже  во  второй  раз
дрались  с  человеками,  и  Верхняя,  совсем   недавно   такая   надежная,
незыблемая, качалась, как сброшенный деревом лист на груди реки. На Спящую
взирало Великое Солнце, а вокруг него сверкали звезды.




 * ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. НИЖНЯЯ: 11.10.52; МЕСТНЫЙ ДЕНЬ *

     Вездеходы тяжко ползли мимо спущенных куполов  и  брошенных  загонов.
Компрессоры молчали, но это молчание было  красноречивее  любой  песни  об
Исходе. Первая база -  первый  лагерь  цепочки.  От  ветра  лязгали  двери
шлюзов, качаемые ветерком. Усталая колонна еле плелась,  путники  тоскливо
взирали на картину опустошения. У  Эмилио  ныло  сердце:  в  этом  лагере,
который он строил своими руками, не осталось никого.  Он  подумал  о  том,
далеко ли успели уйти поселенцы и каково им сейчас.
     - Хиза тоже  здесь  побывали?  -  спросил  он  Топотуна  -  очевидно,
единственного низовика, все еще сопровождающего колонну. Он не отходил  от
Эмилио и Милико.
     - Мы глаза видеть. - Это было  не  совсем  то,  что  ожидал  услышать
Эмилио.
     - Господин Константин. -  Сзади  подошел  один  из  "К".  -  Господин
Константин, надо отдохнуть.
     - За лагерем, - пообещал Эмилио. - Нам  нельзя  долго  находиться  на
открытом месте, понимаете? За лагерем.
     Рабочий постоял на обочине дороги, пока  с  ним  не  поравнялась  его
группа. Легонько похлопав жену  по  плечу,  Эмилио  прибавил  шагу,  чтобы
догнать два первых вездехода. На опушке он забежал вперед и знаками  велел
водителю  переднего  вездехода  остановиться  через  полкилометра.   Потом
постоял, дожидаясь Милико, глядя на идущих мимо  и  думая,  что  некоторые
пожилые рабочие и дети, наверное,  совершенно  выбились  из  сил  -  столь
долгое путешествие в противогазах измучило даже едущих на вездеходах.  Все
чаще люди просили о привале...
     Колонна растягивалась, многие еле  переставляли  ноги.  Эмилио  отвел
жену на обочину, и они постояли, пропуская колонистов. "Скоро отдохнем,  -
говорил он каждой проходящей мимо группе. - Потерпите". Наконец  показался
хвост колонны - горстка стариков упрямо брела вперед, ничего  не  видя  от
изнеможения. Последними тащились двое из его персонала.
     - Никто не отстал? - спросил Эмилио. Они слабо помотали головами.
     Внезапно Эмилио увидел  человека,  бредущего  назад.  Он  шатался  от
усталости и натыкался на встречных,  а  вслед  ему  звучали  взволнованные
голоса. Эмилио подбежал к нему.
     -  Ком,  господин  Константин,  -  прохрипел  тот.  Эмилио  бежал  по
скошенной обочине извилистой, окаймленной деревьями дороги, пока не увидел
вездеходы и обступивших их людей. Он срезал угол напрямик сквозь  заросли,
и толпа раздалась, пропуская его к головному вездеходу.
     Он забрался в кузов и пополз через гору клади. Джим Эрнст,  прижавший
динамик к уху, повернулся навстречу. По  его  взгляду  Эмилио  понял,  что
случилось нечто ужасное.
     - Погиб, - сообщил Эрнст. - Ваш отец... Бунт на станции.
     - А мать и брат?
     - Неизвестно. Вообще ничего не известно. Пришла  депеша  от  военных.
Флот Мациана требует контакта. Отвечать?
     Эмилио  судорожно  глотнул  воздуха,  кожей  осязая  молчание  толпы,
молчание глядящих на него пассажиров вездехода - старых "К" и  резидентов.
Глаза у них стали круглыми, как на скульптурах хиза.
     Кто-то вскарабкался в кузов, пролез к нему поближе и обнял за  талию.
Милико. Его слегка затрясло от изнеможения и  запоздалого  шока.  Весть  о
гибели отца не застала  его  врасплох.  Она  всего  лишь  подтвердила  его
наихудшие подозрения.
     - Нет, - сказал он. - Не отвечай.
     В толпе зашептались. Эмилио повернулся к ней лицом.
     - Никаких подробностей военные не сообщили, - выкрикнул он, и  голоса
тотчас умолкли. - Эрнст, расскажи, что тебе известно.
     Эрнст встал и пересказал депешу. Эмилио прижал к себе жену. На  Пелле
остались родители и сестра  Милико.  Племянники,  дяди  и  тети.  Все  Ди.
Возможно, они погибли, но военные этого не заметили. Впрочем, у Ди  больше
шансов выжить, нежели у Константинов. У них не так