ды, хотя так и не понял: зачем?.. Поскольку
почти все помногу раз внедрялись в кабине ГиМ в Меняющуюся Вселенную,
то для них все происходило как бы в натуре, на висящей над куполом,
головокружительно приблизившейся пятой планете белого карлика в рукаве
галактики типа Рыб ‘ 89 562 на спаде ее второй пульсации. И казалось,
что застыла Меняющаяся Вселенная, затаила порождающее звезды и
сдвигающее материки дыхание, пока у леса, у изгороди эти существа
совершали исполненные особого значения действия.

Смотрели пленку, снятую в замедлении почти один к одному (и от этого
"почти" не было уверенности, что синее там действительно синее, а
сиреневое - сиреневое), редкую по отчетливости картины. В натуре, из
кабины, следует оговорить сразу, такое никто не наблюдал: для съемок в
режиме максимального сближения кабину ГиМ запускали без людей, в
автоматический персептронный поиск. Потому что режим этот, придуманный
суперэлектриками Корневым и Буровым, сильно отдавал - это еще если
оценивать деликатно - техническим авантюризмом: поля, импульсами
выносившие кабину в MB, к звезде, к планете, к намеченной области ее и
к намеченному малому участку этой области,- были запредельными для
материалов системы ГиМ. От них во всех изоляторах и воздушных
промежутках мог развиться электрический пробой - с грозовыми
сокрушительными последствиями. Такие же поля подавали на
"пространственные линзы", гладко и круто выгибая их в максимальном
увеличении. Единственное, что не давало развиться необратимому
электропробою,- это краткость импульсов внизу, в устройствах на крыше и
генераторной галерее; чем короче они, тем дальше за миллион вольт в
каждом каскаде можно перехлестнуть. Вверху же, вблизи MB, они
оказывались достаточно долгими для синхронизованного с движением светил
и миров поиска автомата, даже для прямых натуральных съемок.

С учетом опасности этого дела Валерьян Вениаминович отобрал у всех
причастных к исследованию MB подписку: не подниматься в таком режиме в
кабине и не разрешать делать это другим. Только автомат мог искать в MB
размыто заданные на экране его дисплея образы. "Пойди туда - не знаю
куда, найди то - не знаю что",- определял эту программу Любарский.
"Автоматизированная рыбная ловля",-высказывался о данном методе Буров;
Миша Панкратов уточнял: "... и не всех рыб, а только пескарей от пяти
до шести сантиметров, и только самцов". Аналогия с уженьем рыбы
действительно позволяла понять изъяны способа: можно обучить автомат
насаживать червяка на крючок, забрасывать удочку, следить за поплавком
и даже дергать, когда клюет, но чтобы бездушная машина могла угадать
место, где стоит забрасывать, или уловить момент, когда рыба повела, и
подсечь ее... это уж извините! Человеческая интуиция неавтоматизируема,
у кибернетиков на этот счет никаких идей нет и не предвидится.

Трудность была еще и в том, что в максимальном сближении не только поля
- все управляющие схемы работали на пределе возможного, на том пределе,
когда сказываются (и, что хуже, складываются) их погрешности:
неточности частот и потенциалов, даже "шум электронов". Поэтому близкие
съемки, как правило, оказывались размытыми. Между тем, даже при полной
отчетливости угадать в чуждом мире что есть что - задача непростая; а
уж коли | нечетко... Человек в кабине смог бы, руководствуясь чутьем,
точнее, ювелирной, прецезионней все подстроить - уловить миг отчетливой
ясности. А автомат - хоть и самый сложный, обучаемый, универсальный -
электронная скотина, не умнее лошади.

И наконец, где - в пространстве и во времени - стоило на
планетах-событиях выделять точечные, с булавочный укол, участочки,
перспективные насчет того самого... ну, эдакого. Нашенского. То есть,
конечно, не то чтобы людей узреть, об этом и мечтать не имело смысла
(не фантасты, слава богу),- но все-таки чтоб живое чего-нибудь
копошилось, с конечностями. А хорошо бы и с головой. А еще лучше, если
высокоорганизованное. С предметами, с действиями, иллюстрирующими
разумность. Так - где?

В наблюдениях более крупного плана, их обобщениях "эмвэшники" пришли к
тому, что во времени это должно быть на спаде выразительности в
преддверии конца жизни планеты. Либо - для планет, кои многими
волнами-ступеньками набирают свой наиболее красивый и устойчивый (т. н.
экстремальный) облик и так же волнами, с частичными возвратами его
утрачивают,- на стадиях смешения: когда на тверди все оживляется,
мельтешит и надо от режима "кадр-век" переходить к кадру в год. В
пространстве же наиболее перспективными для поиска оказались участки
вблизи свищей.

"Вы еще чирьями их назовите!" - брезгливо поморщился Пец, когда услышал
впервые на семинаре это название. "На чирьи, уважаемый Валерьян
Вениаминович, более всего похожи вулканы,- парировал Любарский.- В
частности, и на Земле тоже, это видно на спутниковых снимках - Камчатки
нашей, например. А их извержения с истечением лавы - на то, как чирей
прорывается. Свищи же подобны немного им, немного пузырям... И то, и
другое - ни то, ни другое".

Если быть точным, то эти планетные образы-события заметили сначала на
стадиях формирования тверди; даже еще точнее - сразу после этого: когда
очертания и рельеф материков уже определились и застыли, только в
отдельных местах что-то еще вспучивается, вихрится, колышется... и
наконец опадает, застывает. Только на начальных стадиях эти
свищи-вспучивания со временем все мельчали и редели, сходили на нет -
на конечной же они, возникнув, росли числом и в размерах, соединялись
какими-то трещинами (явно повышенной активности), пока все не
завершалось общим смешением.



II



Что же выхватывал автомат ГиМ при максимальном сближении, когда побоку
и галактики на всех стадиях своего закручивания-раскручивания, и
звезды, и планеты в их цельной сложной жизни, а есть только чутошное, с
булавочный укол, под наш масштаб "здесь-сейчас"?

...Материк, контурами похожий на спящую кошку,- зафиксированный вблизи
перекрестия телеобъектива по повышенной активности (размытость в режиме
"кадр-десятилетие", изменение цветов, тепловые излучения) свищ.
Стремительное, как падение, приближение (полевая наводка
пространственных линз) к бугристому плато, которое попутно меняет
окраску от серебристо-голубого до серо-зеленого,- настройка на
перспективу: поверхность и желтое небо над ней скошены градусов на
сорок, горизонт затуманен, длинные закатные (восходные?) тени от холмов
- но сориентироваться можно.

И блуждают, кружат между холмов и друг возле друга размытые фиолетовые
смерчи - внизу пошире, вверху поуже - в форме гиперболоидов вращения.
Одни вырастают, другие оседают, растекаются, затем снова набирают
размеры, уносятся вдаль между холмов... Что это: существа? Атмосферное
явление? Сами ли они размыты - или недотянул в резкости автомат? Какие
масштабы, каково сближение по времени?.. Ничего нельзя определить в
длившемся считанные секунды видении.

В персептрон ввели целевое уточнение, что туманно-пылевые смерчи "не
то", что искать их не надо.



...Планета с сильным тепловым излучением и мутнеющей атмосферой:
блуждают по накрененной серой равнине огни - большей частью локальные,
подобные кострам, но местами извиваются между ними огненные змеи. Огни
вспыхивают и тускнеют в общем сложном ритме - и так же согласно меняют
цвет от сине-зеленого до оранжевого. Кто знает, истинные ли это цвета
да и вообще огни ли это - может, смещенные в видеоспектр источники
тепла? Невозможно определить размеры их, темп движений - потому что
ничто на равнине не годилось в эталоны. Огоньки приближались к
ветвистым серым предметам, охватывали их, ярко разгорались - так, что
освещали черный извилистый след за собой - неслись дальше. В
перспективе все складывалось в плоское роение огненных мошек.

- Строго говоря,- сказал Любарский, когда смотрели и осмысливали эту
пленку,- горение такой же окислительный процесс, как и пищеварение. И
там, и там важны калории.

- А мышление тоже окислительный процесс?! - раздраженно повернулся к
нему Корнев.

- М-м... не знаю,- астрофизик был ошарашен, что его мнение приняли с
таким сердцем,- не думаю...

- Конечно, Александр Иванович,- подал голос Миша Панкратов.- Творческое
горение. Синим светом, ярким пламенем. Об этом все газеты пишут.

- А, да поди ты, трепач! - с досадой пробормотал главный. Персептрону
откорректировали, что и это - "не то".



...и была удача: После четвертой звездной пульсации, которая
сформировала на планете землеподобные условия, прояснилась на несколько
тысячелетий атмосфера над живописно менявшим краски, богатым
растительностью и водоемами материком. Сближение, наводка
пространственных линз, замедление во времени - и камера запечатлела
какое-то существо. Среди зарослей чего-то. Резкость была недостаточна,
чтобы разглядеть его формы: что-то продолговатое, серое, параллельное
почве, сужающееся спереди и сзади, слегка изгибающееся при поворотах и
остановках в своем движении; и еще раздвигало оно боками расплывчатые
сизые заросли... Тем не менее это было свое, понятное, родное живое
существо. Живое во всех чувствуемых с дразнящей очевидностью признаках,
кои невозможно выразить ни ясными словами, ни тем более командами для
автомата. И галактики имели вид живого в определенных режимах
наблюдения, двигались, меняли формы; и планеты, звезды, материки,
горные хребты, моря... но у них это было просто так. А у расплывчатого
не то кабанчика, не то крокодила не просто так: существо явно куда-то
стремилось, что-то искало, чего-то или кого-то остерегалось,
останавливаясь и поводя по сторонам передней частью; оно двигалось по
своим делам, обнаруживало невыразимое при всей своей интуитивной
понятности целесообразное поведение. Здесь между наблюдателями и
наблюдаемым возникал какой-то эмоциональный резонанс.

Персептрону намекнули клавишами дисплея, что это "то". Улов стал
попадаться чаще:

- Центральное скопление галактик в шторме, звезда с единственной
планетой, а на ней коровы. Может, и не коровы, четкость сильно играла,
но из всего живого эти существа, с продолговатым, раздутым посередине
корпусом на четырех подставках со склоненными мордами, более всего
ассоциировались с ними. Морды были склонены к краю бурного темного
потока - похоже, шел водопой (впрочем, может, и не "водо-"). И по
другому берегу потока змеились, не пересекаясь, узкие желтые полосы -
"коровьи тропы". Это, хоть и сильно дополненное воображением, тоже было
свое, родное: есть существа, коим надо к чему-то (к ручью) склониться,
чтобы "попить", и затем двигаться с целью дальше, "пастись".

- Окраина скопления галактик в иной Метапульсации, ядро
"Андромеды-187", Желтая звезда, четвертая планета с повышенной против
Земли сухостью, гористая твердь с редкими вкраплениями озер...

...И ползет по широкому ущелью нечто извивающееся, долгое, овальное в
сечении, ребристое (или гофрированное?) - полосы играют в такт изгибам.
Сдвиг в тепловой спектр - светится долгое, светится, зараза: впереди по
движению и сверху ярче, к хвосту и вниз слабее. Выходит, теплее среды -
существо! За ним среди пятен-валунов остается гладкий след-желоб. Вот
приблизилось к овальной, под свой размер, дыре в стене ущелья,
втянулось туда целиком. Может быть, не змея это, не гигантский червь -
транспорт?! ...А около другого свища на той же планете: огромное,
уносящее ствол и ветви за кадр дерево впилось в почву судорожно
скрюченными корнями. И продолговатые юркие комочки возле. Их что-то
испугало - спрятались меж корней. По движениям ясно было, что от страха
прятались.

- Как просто все, как глупо...- задумчиво прокомментировал Толюня эти
кадры, когда зажгли свет.- Даже пошло.

- О чем ты? - спросил Корнев.

- О жизни нашей. И об ассимиляции-диссимиляции как ее основе. Знаете,
почему мы различаем, где целесообразные действия, где кто питается,
куда стремится и чего боится? - Анатолий Андреевич рассеянно оглядел
всех.- Потому что живые существа нашего уровня не есть цельности.
Они... то есть и мы сами - просто наиболее заметные... подвижностью,
наверное? - части круговорота веществ и энергий в процессах Большой
Жизни. Той самой, что видим в режимах "кадр-год" или еще медленней:
материков и планет в целом. И звезд-событий, и галактик. Там тоже
что-то от среды, от общего потока времени, что-то у каждого образа свое
- но активность есть, а целесообразности нет.

- Жертвенность как альтернатива сделке,- вставил Пец, который
присутствовал на просмотре.

- Может быть...- взглянул на него Васюк-Басистов.- Или свобода как
дополнение необходимости. Эти круговерти веществ, тел, энергий
объединяют все: существа, их стремления и страхи, объекты стремлений и
страхов, действия по достижению целей, результаты действий, новые
чувства и цели... все! Во всех масштабах и временах. А мы, части,
вообразившие себя целым, в иных мирах выделяем коллег по заблуждениям,
чувствами понимаем их... то есть себя опять-таки! - и называем это
"объективным восприятием мира". А намного ли оно объективней заботы о
своей семье?..

Слушали, кривились, комментировали.

Корнев. Страшный ты, однако, человек, Толюня!

Буров. Растут люди...

Любарский. Вот видите, выходит, Энгельс таки был прав в своей
уничижительной трактовке нашей жизни как процесса питания и выделения.
Куда от этого денешься, раз мы не цельности, а части среды!

Панкратов. Да-да, главное, чтоб классик был прав, а что мы такое на
самом деле - дело десятое!



Вникали, отметали, поправками "то" - "не то" и дополнительной
информацией о земной жизни все более настраивали персептрон на поиск
сложной целесообразной деятельности.

Ящеры - это была наибольшая удача.



III



Оставшийся за изгородью ящер притянул вплотную к ней волокушу,
перепрыгнул через жерди, легко двинулся навстречу первому, принял от
него груз. Тот вернулся к двускатной крыше. А этот уложил на волокушу
каплю-бурдюк, опять кинулся встретить товарища, который вынес еще более
крупный бурдюк. Оба то и дело посматривали вдаль и на стоявшего на углу
третьего.

Все было диковинно в съемке, экзотично, инопланетно: многоствольные
деревья с листьями-пиявками на конических ветвях, розово-голубое
освещение от невидимого за облачной мутью светила, лоснящиеся скаты
неровных длинных крыш, облик существ и перламутровый блеск их чешуи. Но
смысл их осторожных, с оглядками движений был целиком понятен.
Наблюдателей роднил с наблюдаемым масштаб 1:1 во времени и
пространстве. Если бы сотрудники лаборатории MB орудовали у той
изгороди, они управились бы за такое же время, может, даже малость быстрее.

- Воруют, подлецы,- негромко молвил Буров.

- А того малого на шухере поставили,- добавил Ястребов.- Во дают!

...Накидав в волокушу десятка два капель-бурдюков, два крупных ящера
перескочили изгородь и взялись за оглобли. Третий подталкивал волокушу
сзади. Процессия удалилась в лес.

И дальше пошло несущественное: материк с заоблачной дистанции,
меняющийся-живущий в темпе "кадр-год", планета в сверкающем вихревом
облаке ионосферы, изменившаяся в эллипсоидную галактика с огромным
ядром, мерцающие вспышки сверхновых на ее краях... Пленка кончилась,
зажегся свет.



Некоторое время все молчали. Собирались с мыслями и пытались справиться
с чувствами.

- Нет, ну что...- нерешительно потер лысину Варфоломей Дормидонтович,
возвел брови.- Сложная организованная деятельность с распределением
функций, животные так не могут. Наличествуют сооружения, изделия.
Развито понятие собственности. Цивилизация?..

- "Собственность есть кража", как говорил Прудон,- добавил Миша
Панкратов.- Так это или нет, но наличие собственности можно установить
по факту кражи.

- Если бы не катаклизм миллионы лет назад, то, весьма вероятно, и на
Земле разумной формацией сейчас оказались бы ящеры,- развивал мысль
Любарский.- Гуляли бы с магнитолами по паркам, смотрели кино, пили пиво...

- Вы не о том... нет-нет! - Буров в волнении поднялся с кресла,
принялся ходить вдоль стены.- Как хотите, но, по-моему, это апофеоз...
или апогей? Словом, вершина, Маттегорн, Джомолунгма всей нашей
деятельности. Нет-нет, Александр Иванович и все, не прерывайте, я
должен высказаться - иначе я взорвусь и заляпаю стены! Смотрите:
героическими действиями захватывают Шар, глыбу неоднородной материи -
более общий случай пространства-времени согласно великой теории.
Осваиваем, изучаем, героическим трудом сооружаем полукилометровую
башню, геройским рывком - аэростатную кабину. Наблюдениями и страшным
усилием мысли открываем Мерцающую Вселенную - первичную вселенскую
Книгу Бытия, написанную микроквантами в Вечности-Бесконечности...-
Похоже было, что Виктор Федорович действительно разозлился: говорил
сильным грудным голосом, к месту жестикулировал, сами приходили слова -
гнев выливался в речь.- Новая героика мысли и инженерного труда:
изобрели способ полевого управления барьером в НПВ, создаем систему
ГиМ, затем и пространственные линзы, и метод синхронизации... можем в
Меняющейся Вселенной исследовать и понять все!.. И как же мы используем
потрясную возможность исследовать и понять мир?

Он оглядел всех.

- Вселенская Метапульсация и Ее турбулентный Шторм - не то: нам бы что
помельче, привычнее, начиная хотя бы с галактик... Хотя нету их самих
по себе, лишь вихревая видимость на незримой галактической струе-волне!
И звезды такие видимости, и планеты. Но и галактики "не то", и звезды,
и звездо-планетные системы в целом... Пренебрегаем несчитанными
миллиардами галактик, миров, листаем вселенные, как скучающий интурист
проспекты: не то, не то... Нам бы планетку, да не всякую, а
землеподобную - что понять то, что у нас, через такое, как у нас!.. На
этом уровне незачем держать в уме идеи Валерьяна Вениаминовича и
Варфоломея Бармалеича о первичности Метапульсаций, о несущих нас и все
миры потоках материи-времени - ага, вот есть планетный шар с
материками, атмосферой, скоплениями жидкости, суточным и годовым
вращением... как у нас! Но и этого для нас много, мы записываем в "не
то" жизнь планеты в целом, жизнь, выражающую себя движением материков и
океанов, горных стран, полюсов, катаклизмами, оледенениями,- ищем
проявления нашей органической жизни. Находим. Однако и биологические
явления в полном масштабе - как ни жалки эти масштабы в сравнении с
жизнью планет - "не то". Настраиваем "микроскоп" ГиМ еще тоньше, чтобы
обнаружить знакомые нам формы животной жизни и целесообразного - то
есть самого низменного, если прямо смотреть, сделочного, обменного
"я-тебе-ты-мне"... но зато понятного нам всеми фибрами и печенками -
поведения. Технику предельно совершенствуем, на риск идем. А вот если
бы обнаружить разум, лелеем при этом мечту, самое что ни на есть
высшее!.. И вот - раздайтесь во все стороны Штормы, Метапульсаций,
галактики, мегапарсеки, миллиарды лет, звездишки всякие, материки и
океаны! - опушка леса, склад за изгородью, три перламутровых хвостатых
жулика воруют не то вино, не то пшено. Ура, вот это то, разумная жизнь,
цивилизация, все как у нас: двое перекидывают через забор, третий стоит
на стреме! Потрясающее завершение усилий понять мир и себя! Он замолк,
достал платок, вытер разгоряченное лицо.

- Да ты, никак, обвиняешь, прокурор Буров? - Сидевший согнувшись Корнев
распрямился, взглянул на него исподлобья: - Кого и в чем?

- Что вы, Александр Иванович, могу ли я! - ответил тот, складывая
платок.- Не я... это, как говорят газетчики, факты обвиняют.

- Нет, ну...- Любарский опять погладил лысину.- Если так смотреть, то и
системы ГиМ не надо было. Из аэростатной кабины на двух километрах мы -
когда поняли, что к чему - как раз и наблюдали все. А чем более
внедрялись в MB, тем, по необходимости, отбрасывали все большую часть
Вселенского Целого, чтобы докопаться... тут вы правы, Виктор
Федорович,- до своих подробностей бытия.

Ястребов, который не вмешивался в разговор и, казалось, задремал в
своем кресле (он уже был старик - седой, неповоротливый, добродушный),
вдру