наверстывал. Особенно мне хотелось понять, почему даже люди, напиравшие
на то, что жизнь в неоднородном пространстве-времени нормальна и
естественна, а обычная лишь частный случай ее... почему они отвернулись
от проекта, который это и выражал? Другие - ладно, но вы, Валерьян
Вениаминович, вы!..- В голосе архитектора на миг прорвалась долго
сдерживаемая обида; но он овладел собой.- Впрочем, все правильно. Это
нам казалось, что мы осваиваем Шар для ускоренных испытаний,
исследований и разработок. На самом же деле мы карабкались вверх, чтобы
увидеть и понять эти...- Юрий Акимович мотнул головой к потолку,-
звезды-шутихи и галактики-шутихи. До проектов ли теперь! Теперь башня
лишь бетонная кочка, с которой можно, поднявшись на цыпочки,
заглядывать в MB. Кому важна форма кочки? Держит - и ладно. Предрекаю
вам, что скоро лаборатория MB подчинит себе все.

- Ну, это вряд ли - хотя новая, и особенно такая область исследований
потребует изрядно времени и сил. Но какие масштабы открываются, Юра.
какие перспективы! Вы ведь знакомы с нашей спецификой: наперед
предсказать все трудно, но... может и так повернуться, что Шаргорода
вашего окажется мало.

- Это масштабы не для архитектора,- Зискинд встал.- А перспективы...
вам, конечно, виднее, Валерьян Вениаминович, советовать не дерзаю - но
мне от этих перспектив почему-то сильно не по себе.



И Корнев был поражен, узнав, что Зискинд увольняется, примчался в его
кабинет в АКБ:

- Юра, что вы затеяли, верить ли слухам? О другом я бы подумал, что
мало зашибает, стал бы совращать прибавками... но вы же человек идеи, я
знаю. В чем дело? Неужели выволочка на НТС так вас сразила?

- Александр Иванович, только не пытайтесь на меня влиять,- поднял руки
архитектор.- Вы правы, я человек идеи - и ухожу по идейным соображениям.

- Я и не пытаюсь, просто мне как-то грустно, тревожно:Юрий Зискинд,
один из основателей и столпов нашего дела, бросает его... Что же тогда
прочно в этом мире? Поделитесь вашими идейными соображениями - может, и
я проникнусь и уйду.

- Вы не уйдете, Саша, вам незачем уходить: все идет по-вашему.

- По-моему, вот как! А если бы шло не по-моему, я бы уволился?

- Александр Иванович,- Зискинд передвинул стул, сел напротив главного
инженера,- мы с вами одного поля ягоды: мастера дела, любители крупного
интересного дела, рыцари дела, можно сказать. Давайте напрямую: если бы
вашим занятием было проектирование и строительство, разве вы не
сочинили бы сверхпроект типа Шаргорода?

- М-м... не знаю.

- Не хотите согласиться, потому что ваше дело не проекты, а Шар и
башня: гнать все вверх, осваивать, подчинить своей мысли и воле как
можно больше. Валерьяна Вениаминовича судить не берусь, у него цель
может быть обширнее, с креном в познание,- но у вас, Саша, именно
такая. И мой совет (вы его не примете, но хоть запомните): не
стремитесь туда, в ядро, в MB. Гоните вовсю прикладные исследования,
осваивайте Шар... но к мерцающим галактикам вам лучше не соваться. Как
и мне.

- Почему?!

- Да и потому... не знаю, смогу ли передать чувства, какие вчера
испытал, когда видел на экранах и в натуре эти светлячки - и вдруг
понял, что они такие миры, как и наш! - Юрий Акимович заволновался,
говорил сбивчиво.- И... чирк - и нет, растворился в темноте. Понимаете,
это знание не для нас!

- Вот тебе на! А для кого?

- Ну... может быть, для тех, из Шаргорода, из десятого поколения. А то
и из сто десятого.

- А нам что же, почву для них унавоживать? Нет, хватит. Они сидели друг
напротив друга - два южанина, два крепких парня, знающих и любящих жизнь.

- И эта гипотеза Любарского,- продолжал Зискинд,- жизнь, мир -
турбуленция, вихрение на потоке времени... и все?

- Юра, разве это первая гипотеза о происхождении миров?

- Нет, все прежние были не то: там через химию, излучения, поля,
частицы... сложно. И всегда оставалась приятная уму лазейка. что оно,
может, и правильно, но правильно в том смысле, чтобы выучить, сдать
экзамен, получать стипендию - а к жизни мало касаемо. Планеты и звезды
одно, а мы, люди,- совсем другое. А здесь выходит, что все одно: и
галактики, и атомы, и человек. Теперь ему не отвертеться.

- Ну, Юра, знаете!.. А надо отвертеться? Надо вилять, прятать голову в
песок от факта, что мы - материя, что мир наш конечен, смертен?
По-моему, это немужественно. И вы, получается, уходите... или, прямо
сказать, даете тягу - от возможного разоблачения иллюзий? Пусть
серьезных, но ведь все-таки заблуждений - так, Юра?

- Мне нравится моя жизнь, Саша,- помолчав, тихо сказал Зискинд,- такая,
как есть, со всеми ее иллюзиями. В этой жизни с иллюзиями я занимаю
неплохое место. И вы тоже. Неизвестно, каково это место на самом деле,
в жизни без иллюзий. И ваше - тоже. Вы напрасно храбритесь. Хотел бы
ошибиться, но боюсь, это знание больно вас ударит.

- Возможно, и ударит,- согласился Корнев.- Но альтернатива-то какая?
Дожить до пенсии, до хорошей пенсии, а потом ходить на рыбалку... и все?

Архитектор молчал.

Александр Иванович посидел еще несколько секунд, подоил нос, поднялся с
широкой американской улыбкой, в которой на этот раз не было веселья:

- Нет, Юрий Акимыч, видно, не одного мы поля ягоды. А жаль, очень жаль!

Но ему не было очень жаль.

Начкадрами настаивал перед директором, что по законам перевод Зискинда
можно оттянуть на недели, а с учетом его важного положения и на месяцы.

Но Валерьян Вениаминович вспомнил, как он выдворял из Шара
нежелательных работников, и посовестился. Насильно мил не будешь. Да и
чувствовал он в этой истории какую-то свою вину: не смог сопрячь одно с
другим, MB с Шаргородом, уступил обстоятельствам, стихии... дал слабину.

И два дня спустя Юрий Акимович покинул институт. На прощание он подарил
хорошую идею: есть Министерство строительных материалов и конструкций,
которое много отдало бы, чтобы узнать в течение года (а лучше бы
раньше), как их новые материалы и конструкции поведут себя в
сооружениях лет через двадцать - пятьдесят - сто... Корнев, услышав,
чуть не подпрыгнул: и как прежде не сообразил! Наилучшее решение
строительных проблем: министерство не только обеспечивает материалами и
конструкциями, но и специалистов-разработчиков пришлет, денег даст,
если надо. "Юра, и теперь, когда рутинные дела посредством вашей идеи
будут решены, когда развяжутся руки для творчества, вы?!" - "Александр
Иванович, пусть они развяжутся у кого-то другого",- ответил тот.

Толчея идей, толчея людей; кто-то приходит, кто-то уходит... турбуленция.





ГЛАВА 16 ГОРА И МАГОМЕТЫ

Грешить, злодействовать, а равно и делать добро или совершать подвиги
надо без натуги. А если с натугой - то лучше не надо.

К. Прутков-инженер. Мысль ‘ 77.

Войдя этим майским утром в приемную, Корнев заметил, как Нюся при виде
его быстро задвинула ящик стола и выпрямилась.

- Та-а-ак! - зловеще протянул Александр Иванович, приближаясь к
секретарше; та покраснела.- Читаем художественную литературу в рабочее
время. Ну-ка? Про любовь, конечно?

- И вовсе не художественную и не про любовь,- Нюся открыла ящик,
выложила книгу.- Не до любви.

- А!.. "Теория электронно-дырочного перехода в полупроводниках".
Понимаю, вы ведь у нас вечерница. Ну, это можно и не прятать, Нюсенька,
читайте открыто, разрешаю не в ущерб делам. Повышение квалификации
сотрудников надо поощрять. Когда экзамен?

- Сегодня.

- Кровавая штука эта "теория перехода", как же, помню. Дважды сам
срезался, пока сдал... а уж сколько я потом на ней невинных
студенческих душ загубил - и не счесть! - День только начинался,
настроение у Корнева было отличное, Нюся ему нравилась - он придвинул
стул, сел возле.- Пользуйтесь случаем, Нюсенька, лучшего консультанта
вы в Шаре не сыщете. Над чем вы корпели?

- Да вот...- Оживившаяся секретарша раскрыла учебник из закладке.- Это
электрическое поле в барьере - не пойму, откуда оно там берется без тока?

- А... ну, эго просто: по одну сторону барьера высокая концентрация
свободных электронов, по другую - "дырок". В своих зонах они
электрически уравновешены с ионами, поля нет. Но концентрация свободных
носителей заряда не может оборваться резко - вот они и проникают за
барьер, диффундируют... ну, вроде как запах, понимаете?-Нюся
старательно тряхнула кудряшками.-А проникнув, становятся скоплениями
зарядов: электроны - отрицательного, "дырки" - положительного. Между
ними и поле... Здесь, главное, надо уметь пользоваться этим
соотношением,- главный инженер отчеркнул ногтем в книге формулу "nX
p==const",-означающем... что?

- Что произведение концентраций электронов и "дырок" в каждом участке
полупроводника постоянно,- отрапортовала та.

- Истинно. Из него все и вытекает...- Александр Иванович вдруг с особым
вниманием взглянул на это соотношение.- Похоже на соотношение Пеца, на
его закон сохранения материи-действия, скажите, пожалуйста!

- А почему это поле меняется от внешнего напряжения? - спросила Нюся.-
То расширяется, то сужается?

- Это не поле меняется, а барьер сопротивлений. Барьер! - Корнев поднял
палец.- Это запомните, Нюся, на этом часто горят. Когда к переходу
приложено напряжение в "прямом направлении", толщина барьера
уменьшается, когда в "обратном" - увеличивается, и весьма сильно...
Постой, а ведь и в самом деле,- он сбился с тона,- при одной полярности
барьер растягивается от напряжения, а при другой... уменьшается! Вот
это да! Ой-ой! Как это я раньше-то не усек?..- Он глядел на секретаршу
расширившимися глазами.- Вон она, идея-то! Где Вэ-Вэ?

- В координаторе,- Нюся смотрела на него с большим интересом.

- В координаторе...- в забытьи бормотал Корнев, поднимаясь со стула; он
побледнел.- И соотношения похожи. У нас ведь тоже барьер, переходный
слой с полями... Нюся, вы - гений!

Он взял голову секретарши в ладони, крепко чмокнул ее в губы, выбежал
из приемной. Нюся сидела, ничего не понимающая и счастливая, все еще
чувствуя горячие губы Корнева и уколы от его щетинок.



Валерьян Вениаминович, сидя на повернутом спинкой вперед стуле перед
экранной стеной, предавался необходимому по утрам занятию - вживался в
образ башни. Все знали, что в эти минуты его отвлекать не следует.

- Вэ-Вэ! - услышал он вдруг голос и почувствовал на плече руку Корнева
- и по жесту этому, по обращению, позволительному только с глазу на
глаз, да и то не всегда, понял, что главный инженер в необычном
состоянии.- Вэ-Вэ, кончайте смотреть на экраны, смотрите лучше на меня:
я нашел! Та-ак...- Корнев огляделся.- Давайте-ка сюда! - Потащил
директора и его стул к столу, за которым трудился над программами
старший оператор Иерихонский.- Шурик Григорьевич, кыш отсюда! Чистую
бумагу оставь.- Тот исчез. Они сели к столу, Александр Иванович
нацелился авторучкой на лист: - Значит, так...- Но передумал: - Нет,
сначала вы, Валерьян Вениаминович: изложите-ка мне вкратце, но внятно
суть вашей теории электрического поля в переходном слое Шара. Я читал,
помню, но лучше, если вы освежите. Прежде всего - существование этого
поля вытекает из вашего знаменитого соотношения, что произведение числа
квантов на их величины в равных геометрических объемах постоянно?

- Вытекает.

- Вот и в полупроводниках вытекает! Из "рХ n==const"!- Корнев смачно
потер ладони.- Ну, объясняйте, я весь внимание.

Пецу очень хотелось объяснить ему не это, а неуместность, даже
скандальность такого поведения на виду у сотрудников. Но - облик
Александра Ивановича дышал уверенностью, довольством собой, какой-то
счастливой озаренностью; видимо, он и вправду что-то нашел. И Валерьян
Вениаминович придвинул лист бумаги, принялся чертить на нем графики,
писать символы - объяснять. Сначала сухо, с оттенком вынужденности, но
постепенно увлекся: нетривиальный вывод, что в неоднородном
пространстве-времени появляется без внешних зарядов (от знаменателя
формулы), электрическое поле, был, как мы отмечали, его тайной гордостью.

- Та-ак!..- нетерпеливо приговаривал Корнев, ђрзая на стуле.- Ага,
значит, чем круче градиент, изменение величин квантов с высотой, тем
сильнее поле. Вот и в полупроводниковом переходе - чем резче меняется
концентрация примесей, тем сильнее напряженность...

- И что же? - не выдержал Пец.

- А то, майн либер Валерьян Вениаминович, что должно быть в НПВ
справедливо и обратное: чем сильнее поле, тем круче сделается градиент
величин квантов. Ведь как в полупроводниковом диоде? Если приложить
обратное напряжение, барьер расширится. Уподобим барьер неоднородности
в Шаре таком р-п-переходу. Только нам надо наоборот: чтобы от
приложения внешнего напряжения он сужался...

- То есть не как в диоде? - Валерьян Вениаминович ничего не понимал.

- Да... то есть нет... то есть... ага!..- Корнев сбился, в недоумении
поднял брови.- Гм... нет, диод здесь ни при чем.

- А что при чем?! - Пец начал сердиться.

- Э-э... м-м... понимаете. Валерьян Вениаминович, я ведь, собственно, о
том что... ну, это поле Шара - оно ведь не космической напряженности, а
так себе...- Александр Иванович окончательно утерял нить и мямлил,
выкручивался, лишь бы спасти лицо.- Н-ну, как и у атмосферных объектов
таких размеров... геометрических, я имею в виду. Грозовая туча может
нести такое же поле. А напряженности в них куда выше бывают, молнии
получаются.

- Так что?

- Ну и...- Корнев в отчаянии ухватил нос, отпустил.- Ничего. Мне
показалось...- Вильнул глазами, уводя их от спокойно-негодующего
взгляда директора.- Сорвалось. Я пойду, Валерьян Вениаминович?

- Минутку,- тот огляделся, понизил голос.- Послушайте, Саша, вы только,
пожалуйста, не повредитесь на этой проблеме. Я вас очень прошу. Вот и
Зискинд ушел. С кем я работать-то буду?

- Хорошо, Валерьян Вениаминович, я постараюсь,- смиренно ответил
увядший Корнев.- Так я пошел.

И он удалился, необыкновенно сконфуженный и раздосадованный: так
срезаться! А ведь была идея, была! Рассчитывал, что по пути до
координатора она оформится, а вышло наоборот: растряс. Надо же!



II



Пец после его ухода вернул стул к экранной стене, сел в прежней
позиции, положив руки на спинку стула,- но глядел на экраны, ничего не
видя. Он был расстроен. "Ну что это такое: главный инженер солидного
НИИ, орденоносец... Страшнов недавно говорил, что надо на второй орден
представлять, да и есть за что,- а как мальчишка! Примчался, нашумел,
оператора с места согнал. И, главное, не продумал идею как следует, а
пытался внушать. Полупроводниковый р-п-переход... ну при чем здесь,
спрашивается, то соотношение - произведение концентраций! - к моему?
Нашел сходство, эва... Да в теориях навалом случаев, когда произведение
величин постояннее сомножителей, это основа взаимосвязи. И поле в
диоде... что у него общего с полем в Шаре, оно ведь от совсем других
причин! Объяснил: если приложить напряжение, барьер расширяется - это
он барьер сопротивлений имел в виду- А нам надо, чтобы он сужался, в
том вся и загвоздка, молодой человек... О господи!" - Валерьян
Вениаминович едва не подпрыгнул на стуле. Мысль оформилась в мозгу так
отчетливо, будто кто-то произнес ее громким голосом: "Да ведь потому
тот барьер и расширяется, что там поле обычное, а твое, которое "от
знаменателя", будет сужать барьер!"

...Он влетел в приемную, спросил Нюсю голосом, каким кричат о пожаре:

- Корнев! Где Корнев?!

Та вскочила и с испугу - она вообще побаивалась директора, а сейчас лик
его впрямь был ужасен - не смогла и слово молвить, только помахала
рукой на дверь корневского кабинета; там, мол, там. Валерьян
Вениаминович ринулся туда. "Чего это они сегодня как с ума посходили?"
- подумала Нюся, оседая.

Главный инженер сидел на краю стола, болтая ногой, вспоминал: что же
это мелькнуло в голове, заставило броситься к Пецу - и пропало, будто
посмеялось. Когда в дверях появился Валерьян Вениаминович, то он - по
лицу директора, торжественно-ошеломленному, по его резвым, молодым
каким-то шагам - понял: есть, тот сообразил все. И возликовал. Но
Корнев не был бы Корнев, если бы тотчас не взял реванш:

- Нет-нет, Валерьян Вениаминович, не надо так смотреть! - тревожно и
предупредительно двинулся он навстречу.- Успокойтесь, все будет хорошо,
не надо так переживать, увлекаться идеями и проблемами... а то еще
осиротите нас. Позвольте-ка вас сюда, в кресло, не нужно ли воды? Не
думайте ни о чем, расслабьтесь, сейчас это у вас пройдет...

- Э-э, злодей-мальчишка! - оттолкнул его тот.- Не пройдет, если мне что
приходит в голову, так это прочно, не как у некоторых. Где у вас доска?
- Корнев отдернул штору на боковой стене, обнажил черный
прямоугольник.- Мел есть?..- Валерьян Вениаминович снял пиджак,
зашвырнул его в кресло, закатал рукава. Глянул на Александра Ивановича
с видом человека, у которого перехватило дух: - Ну, Саша, если мы это
сделаем...- Он не закончил, но у Корнева тоже перехватило дух.

...И неважно было, не имело значения, кто да какую фразу сказал, кто
начертал на доске ту или иную формулу, линию, цифру. Они были сейчас
будто один человек - одно мыслящее существо. Идея, когда ее четко
сформулировали, оказалась настолько простой, что стало понятно, почему
они долго не могли к ней прийти, кружили вокруг да около: если
изменение величин квантов в пространстве создает поле, то полем можно
перераспределять величины квантов. Двенадцать слов - и лишние только
запутали бы дело.

- Даю название: регулировка пространства-времени. Не приближение или
удаление, не замедление - регулировка, невинное занятие.

- Неоднородного пространства-времени.

- Да-да... Давайте прикинем на местности. Имеется, стало быть, барьер
неоднородности, отделяющий нас от MB, от ядра Шара, толщиной в
физические мегапарсеки, а геометрически - сотня метров. Задача простая:
чтобы он в нужном месте...

- ...над башней.

- ...утончился до... ну хотя бы до сотен физических километров. В
сравнении с дистанциями в MB это ничто. Поскольку для физических
расстояний важны не величины квантов, а их число, то его и надо
уменьшить здесь...

- ...создав более крутой градиент. Чтобы до величин, что имеют кванты
действия в ядре, переход здесь сделался куда круче и короче. Прокол.

- По данным Мендельзона, напряженность электрического поля во внешних
слоях Шара доли вольта на километр высоты. Небольшая, мы ее и не замечаем...

- Очень большая! Мы можем манипулировать с напряжениями в миллионы
вольт, самое большее - в десятки миллионов. Ну, сумеем так убирать...
сокращать - дистанции в сотни миллионов километров? В космических
масштабах это - тьфу!

- Не забывайте, что в глубинах ядра все выходит на однородность. Стало
быть, чем ближе к MB, тем градиент кванта меньше... и теми же
приращениями поля можно будет убирать-сокращать многие парсеки, а то и
килопарсеки.

- Ага, в этом спасение! Значит, не попусту я молол языком, что по
запасу электричества грозовая туча соперничает с Шаром?

- Да... и пустим через трансформатор.

- Не понял?

- Ну, анекдот такой: давится человек в московском ЦУМе в очереди
неизвестно за чем, соображает: "Если это большое - ушьем, маленькое -
растянем, электрическое - пустим через трансформатор..."

- Хм... ситуация похожая. Только мы знаем, что это электрическое и
через трансформатор его нельзя. Поле-то постоянное! - Как же мы добудем
такие напряжения?

- Генераторы Ван дер Граафа. До миллиона вольт статического напряжения
на каскад... То-то обрадуются в моем родимом Институте электростатики,
когда мы у них закупим это старье!

- А каскадов может быть много?

- Сколько потребуется, лишь бы места хватило. Прикинем конструкцию. За
основу берем нашу аэростатную кабину. Вообще, все будет висеть на
воздусях, но поскольку выше семисот метров атмосфера в Шаре идеально
спокойна, аэростаты должны держать не хуже бетона, согласны?

- М-м... не знаю, но от них все равно никуда не деться. Не спешите с
конструкцией, надо сначала хорошенько оседлать электрическую идею.
Тогда, если и получится шатание в аэростатах или в чем-то ещ