ки   времен   Терранского
средневековья!
   Ив понял, что эта фраза  была  обращена  скорее  к  нему  и  должна  была
показать, что молодой барон достаточно образован, чтобы знать и о  прародине
человечества, и о средневековье. Ив оценил и саму фразу, поскольку сам узнал
об этом только в Симаронском университете, и побудительные  мотивы,  которые
заставили молодого барона произнести ее. Барон между тем повернулся к Иву  и
в упор уставился на него, разглядывая с уверенной бесцеремонностью человека,
который считает себя вправе  руководствоваться  только  своими  собственными
желаниями и решениями, не обращая внимания на мнение окружающих.  Во  всяком
случае, тех, которые сейчас находились рядом с ним. Ив усмехнулся про себя и
неторопливо отложил вилку, всем своим видом показывая,  что  он  бывал  и  в
лучших компаниях, но  стараясь,  однако,  чтобы  это  выглядело  не  слишком
вызывающе. Кто его знает, что может прийти в голову этому хлыщеватому  типу?
В  подобных  деревнях  всякое  громкое  происшествие  становится   предметом
пересудов на долгие годы. Он и так уже  за  зиму  дал  достаточно  пищи  для
разговоров, а после стычки в Остановом доме... Так что,  возможно,  еще  лет
десять, рассказывая о каком-то семейном событии, тут  будут  уточнять:  "Так
это было через год после того, как у хозяина Домата зимовал тот пришлый". Но
что  делать?  Он  не  мог  спокойно  смотреть,  как  из-за  болезни  хозяина
окончательно рушится хозяйство, да и весь тот нехитрый мирок, в котором жили
Домат и Сутрея. Если бы он сидел сложа руки, то вслед за  ним  по  проселкам
Варанги отправились бы в путь и Домат с дочерью, гонимые нищетой. А сейчас у
них появился шанс. Но все же Иву не хотелось слишком сильно светиться.
   Молодой барон отвел взгляд от Ива, лениво протянул руку над столом,  взял
кончиками пальцев немножко капусты с деревянного блюда и,  отправив  в  рот,
снова повернулся к Домату, все еще стоявшему на коленях:
   - Ну что, хозяин Домат, когда будешь отдавать долг?
   - Ваша милость... Да я... Да если... Барон поморщился:
   - Ай, перестань, Домат, ты обещал мне еще прошлой  осенью,  что  к  весне
найдешь деньги. И, как я слышал, ты их действительно нашел. - Он  наклонился
вперед, уперев в Домата настойчивый взгляд,  и  продолжил  злобно-вкрадчивым
тоном: - И куда же ты их дел?
   Домат задрожал. Тут Ив не выдержал и вмешался:
   - Ваша милость, разве эти деньги пропали? Если вы сейчас отберете усадьбу
и найдете на нее покупателя, то стоимость ее уже будет почти в полтора  раза
больше, чем в прошлом году, а если согласитесь подождать, то через два  года
вернете все до последнего цента.  На  третий  год  получите  еще  и  хорошие
проценты по отсрочке.
   Барон повернулся к Иву и смерил его насмешливо-удивленным взглядом, делая
вид,  будто  только  сейчас  заметил  его  присутствие,  однако,  когда   он
заговорил, в голосе его слышалась злость.
   - И кто это тут решил, что может давать  советы  МНЕ?  -  Барон  все  еще
старался сохранить легкий, насмешливый тон. Но  злость  прорывалась  наружу,
несмотря на все его старания. Тем более что он  не  привык  сдерживать  свои
чувства.
   Ив тут же пожалел о своем порыве, запнулся  и,  стараясь  не  встречаться
глазами с бароном, сказал, пожав плечами:
   - Я что, решать вам, ваша милость. Барон скривил губы в улыбке:
   - Тут ты прав, пришлый, решать мне. - Он  поднялся  и,  подойдя  к  окну,
махнул рукой. Мгновение спустя появился Остан, его сын и четверка лакеев.
   Остан шагнул через порог, со злорадством посмотрел на коленопреклоненного
Домата, не преминул кинуть злобный взгляд на Ива, стянул с головы шапку и  с
какой-то странной смесью подобострастия  и  кичливости  поклонился  молодому
барону. Тот небрежно кивнул в ответ  и  спросил,  презрительно  цедя  сквозь
зубы:
   - В чем ты обвиняешь этого человека, хозяин Остан? Остан злобно  ощерился
и визгливо затараторил:
   -   Нанесение   ущерба   здоровью,   оскорбление   и   хула,   небрежение
обязательствами.
   Барон повернулся к Иву. Тот пожал плечами:
   - Простите, ваша милость,  но  обвинение  ложно.  Барон  пренебрежительно
усмехнулся:
   - Ты что, обвиняешь одного из самых уважаемых хозяев деревни в  нарочитой
лжи?
   Ив понял, что рассчитывать на  то,  что  удастся  остаться  незаметным  и
незамеченным, больше не приходится. Но делать было нечего. Он  почувствовал,
как в душе закипает злость, поднял глаза на барона и, спокойно встретив  его
взгляд, проговорил, отчетливо произнося каждое слово:
   - Да, я считаю, что обвинение хозяина Остана есть не что иное, как  месть
с его стороны за то, что я не согласился стать его зятем.
   Наступила  мертвая  тишина.  Слова  Ива,  сказанные  им  при   полудюжине
свидетелей, уже сегодня же к вечеру разнесутся  по  всей  деревне,  и,  если
раньше многие осмеливались говорить о причинах конфликта Ива с Останом  лишь
шепотом, то теперь, вне  всякого  сомнения,  это  заявление  станет  главной
новостью недели на две, не меньше, и все это время ни Остану,  ни  Окесиане,
ни ее матери лучше будет не показывать носа на улицу. Да и остальным  членам
большого Останова семейства тоже. Засмеют. Остан побагровел, а его сын  даже
на миг забыл о трепке, полученной  недавно  от  Ива,  и  угрожающе  качнулся
вперед. Правда, он тут же опомнился и, покосившись  на  отца,  замер  у  его
плеча  в  несколько  нелепой  позе.  Барона  же,  напротив,  слова   Ива   и
последовавшие за ними телодвижения Останова сынка только позабавили. Вдоволь
насладившись картиной, он повернулся к Иву и, растягивая слова, произнес:
   - И ты можешь это доказать?
   Ив молча достал из кармана простенький визирекордер  и  бросил  на  стол.
Барон заинтересованно посмотрел на вещичку, потом снова  повернулся  к  Иву.
Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, затем Ив, решив, что не
стоит еще больше обострять ситуацию, заставил себя отвести взгляд в сторону.
Барон, приняв это как свою  победу,  чуть  искривил  кончики  губ  в  некоем
подобии улыбки и, наклонившись вперед, негромко произнес:
   - Допустим, этот  так,  но  здесь  я  -  суд  и  именно  я  решаю,  какие
доказательства принимать во внимание, а какие нет.
   Ив насмешливо улыбнулся:
   - В сорока милях  отсюда  космопорт,  а  там  представитель  планетарного
трибуната, так что... - Он развел руками, давая понять, что вопрос не  столь
однозначен, как кому-то кажется.
   Барон, хихикнув, добавил:
   - Так ведь туда надо еще добраться.
   Ив с улыбкой пожал плечами. Барон  побагровел  и,  повернувшись  к  своим
людям, свирепо рявкнул:
   - А ну-ка проучите этого...
   Лакеи грозно двинулись на Ива. Домат охнул, Сутрея  тоненько  вскрикнула.
Ив быстро оглядел противников. Здоровенные туши, увитые  сырыми,  узловатыми
мышцами. Он мысленно сморщился: "Быки - грубая  сила  и  никакой  сноровки".
Даже не будь у него необычных способностей, они все равно не представляли бы
серьезной угрозы для дона-ветерана,  пусть  и  растерявшего  некоторые  свои
навыки за  десятилетие  сытой,  спокойной  жизни.  Однако  драка  в  комнате
означала бы порядочный разгром, так что лучше было бы переместиться во двор,
а если уж драться тут, то надо покончить со всем быстро и круто.  Ив  решил,
что,  пожалуй,  последнее  предпочтительнее,  если  учесть,  что  во   дворе
толпилось еще человек семь. Это обещало не слишком кратковременную  схватку,
без крови дело явно не  обошлось  бы:  нескольким  молодцам  так  или  иначе
пришлось бы что-нибудь да сломать, иначе потасовке не было бы конца.  "Итак,
деремся тут. Ладно, где наша не пропадала". Ив привычно скользнул  в  боевой
режим и прямо с лавки стремительно бросился вперед, поднырнув под замершую в
воздухе руку с плеткой  и  в  броске  мягко  толкнув  ее  так,  чтобы  лакей
грохнулся на спину посреди комнаты, не задев ничего из обстановки.  За  пять
шагов, отделявших его от двери, Ив легкими тычками расшвырял находившихся  в
комнате лакеев и Остана с сыном, метя так, чтобы  все  шмякнулись  об  стену
там, где ничего не стояло. И все  же,  видимо,  перестарался,  поскольку  от
почти одновременного удара дюжих тел о бревенчатые стены дом вздрогнул и  со
стены рухнула полка с посудой.
   Ив  остановился  на  пороге,  вышел  из  боевого   режима   и,   небрежно
усмехнувшись, кивнул в сторону окна:
   - Те, что на дворе, тоже пришли меня учить? Барон,  ошалело  переводивший
взгляд с одного скорчившегося тела на другое, при этих словах Ива  вздрогнул
и, слегка пошатнувшись, повернулся к нему. Мгновение он  испуганно  смотрел,
на Ива, затем, опустив глаза хрипло пробормотал:
   - Э... Как это тебе удалось? Ив усмехнулся:
   - Как я уже говорил хозяину Остану, когда он приказал сыновьям  проделать
со мной что-то вроде этого, во время странствий мне  приходилось  заниматься
не только крестьянской работой.
   Барон помолчал, наморщив лоб и словно бы о чем-то  напряженно  размышляя,
потом поднял глаза на Ива:
   - Слушайте, э-э... - Барон выразительно смотрел на Ива, давая понять, что
хотел бы обратиться к нему по имени, но Ив продолжал молчать,  решив:  после
всего, что произошло, тот обойдется и без представления, и барон  сдался:  -
Милейший, вы бы не хотели вступить в мою дружину?
   Ив скривился:
   - Чтобы грабить беженцев на дороге? Барон вздрогнул, как от  пощечины,  а
Ив между тем продолжал:
   - Не беспокойтесь, барон, я  собираюсь  не  позже  чем  через  пару  дней
отправиться дальше, - и, заметив, какой радостью блеснули под  стеной  глаза
Остана, добавил: - Впрочем, я намерен в ближайшие год-два еще  раз  посетить
здешние места, скорее всего, вместе с группой... старых приятелей, проведать
своих друзей, посмотреть, как у них идут дела... -  И  после  грозной  паузы
закончил: - И навести порядок, если кто портит им жизнь.
   Барон покраснел и скрипнул зубами, но не решился произнести ни  слова.  А
Ив еще раз обвел взглядом присутствующих, избегая смотреть лишь на Домата  и
Сутрею, круто повернулся и вышел за  дверь,  направившись  в  дальний  конец
дома, туда, где помещался хлев. Для этого у него не было особых  причин,  но
он решил не создавать лишних проблем хозяевам - надо было  дать  возможность
гостям покинуть дом так, чтобы не казалось, будто  он  их  вышвырнул.  Когда
через несколько минут он вернулся, в комнате были только Домат, бросивший на
него испуганный взгляд, и  Сутрея,  которая,  не  поднимая  головы,  сметала
осколки посуды сорговым веником. Ив вздохнул. Наверное,  все  это  время  он
действовал не так. Вместо достатка и  безопасности  он  оставляет  Домату  и
Сутрее близкое ожидание нищеты и  страх.  Ни  барон,  ни  Остан  никогда  не
простят им того унижения, которое испытали. О господи, Творец прав: все, что
из него получилось, - это неплохой рубака и повеса и ему  никогда  не  стать
ничем большим. Ив  горько  усмехнулся  и  пошел  кидать  навоз  в  горловину
бесматкоровой колонны. Слава богу, хоть в этом деле  от  него  был  какой-то
прок.
   И вот  настал  день,  когда  Ив  должен  был  покинуть  этот  дом  и  его
обитателей, так и не придумав ничего, что могло бы им помочь.  За  последние
два дня к ним не заглядывала ни одна соседка и ни  одна  Сутреина  подружка.
Они оказались в некоем вакууме, будто выброшенные из жизни деревни,  которая
затаилась в ожидании, чем же все кончится. Ибо никто, даже сам Ив, не  тешил
себя  надеждой,  что  молодой  барон  стерпит  то,  что  с  ним   произошло.
Счастливчик разрывался между желанием остаться и  опасением,  что  от  этого
может стать только хуже. К тому же нужно было возвращаться в большой мир. Он
достаточно долго задержался на задворках, чтобы его преследователи  потеряли
след или, по крайней мере,  отклонились  от  верного  пути.  Ив  вздохнул  и
закинул мешок за плечо:
   - Ну... Прощайте, хозяева.
   Домат подошел к Иву, неловко стиснул ему руку и тут же отошел в  сторону,
а Сутрея протянула ему узелок и, моргнув поблескивающими  глазами,  ткнулась
дрожащими губами в его щеку. Ив слегка смутился, до сих пор его отношения  с
женщинами были несколько вольнее. За одним исключением.  Но  о  нем  он  уже
давно не смел упоминать всуе. Ив еще немного потоптался, потом повернулся  и
шагнул было к двери и тут же остановился, ибо в  следующее  мгновение  дверь
распахнулась и на пороге показался молодой барон. Ив  чуть  не  скользнул  в
боевой режим, настолько сильно на него  пахнуло  опасностью,  но  за  спиной
барона смутно виднелся только один человек - судя по смеси  запахов  навоза,
кислой капусты и пота, это, скорее всего, был Остан. Ив еще раз  внимательно
ощупал окружающее пространство, до предела обострив восприятие, но ближайший
лакей барона был шагах в сорока от дома, в соседнем переулке,  за  штурвалом
краулера, в кузове которого теснилось еще десятка два бароновых прихвостней.
Ив немного расслабился. Судя по всему, если что-то и должно было  произойти,
то не тотчас. Пока он занимался оценкой обстановки, барон в упор смотрел  на
него,  и,  когда  взгляд  Ива  снова  сфокусировался  на  лице  барона,  тот
улыбнулся, демонстрируя нарочитое дружелюбие, и шагнул вперед:
   - Слава богу, мы тебя застали, - Барон протянул руку и, заметив,  что  Ив
не делает ни малейшей попытки пожать ее, просто поднял  ее  выше  и  как  бы
дружески потрепал Ива по плечу. - В  прошлый  раз  мы  расстались  не  очень
дружески, а мне не хотелось бы, чтобы о том, как принимают гостей в  вотчине
баронов Юкскулей, пошли дурные слухи. - Барон сделал  паузу  и,  улыбнувшись
своим мыслям, повторил: - Да, не хотелось бы, чтобы пошли дурные слухи.
   С этими словами барон, обойдя вокруг Ива, не спеша приблизился  к  столу,
окинул оценивающим взглядом Сутрею и с улыбкой обратился к Домату:
   - Что же это ты, хозяин, так гостя отпускаешь, не накормишь на дорожку?
   Домат, испуганный донельзя, мелко закивал и кинулся за занавеску, а барон
гаркнул ему вслед:
   - Только посуду, хозяин Домат, выпивка и закуска у  нас  с  собой,  -  и,
повернувшись к двери, позвал: - Эй, хозяин Остан, неси корзинку.
   За занавеской что-то громыхнуло. Ив скачком усилил  восприятие  и  увидел
Домата -  тот,  бессильно  опустившись  на  лавку,  утирал  вспотевшее  лицо
потрепанным полотенцем. Ив вздохнул. Пожалуй, он ошибался - что-то  все-таки
должно произойти именно здесь, в доме. На мгновение мелькнула шальная мысль:
а не прикончить ли на месте барона и Остана? Он отмахнулся от нее и шагнул к
столу. Посмотрим, что будет дальше.
   Не прошло и десяти  минут,  как  стол  был  накрыт  и  странная  компания
расселась по  лавкам.  Остан,  ни  на  кого  не  глядя,  поднял  здоровенную
двухгаллонную бутыль  с  домашним  бренди  и  разлил  мутноватое  варево  по
стаканам, после чего уселся, положив руки  на  стол.  Ив  заметил,  что  они
слегка дрожат. Барон бросил на  Остана  презрительный  взгляд,  поднял  свой
стакан и повернулся к Иву:
   - Ну, пришлый, счастливого пути. Ив усмехнулся:
   - Что-то слишком много провожатых ты с собой привез. За каждым  углом  по
пять человек.
   Барон вздрогнул и быстро вытер лоб, однако на  лице  его  снова  заиграла
улыбка. Он поднял стакан и вылил содержимое себе  в  рот,  следом  торопливо
опорожнил свой стакан Остан, а за ним и все остальные. Ив  выпил  последний.
Ставя на стол пустой стакан, он вдруг заметил, как  глаза  барона  полыхнули
радостью, и понял, что сделал что-то не  то.  В  следующее  мгновение  Домат
вдруг застонал и схватился за живот. Сутрея, которая сидела на  краю  лавки,
судорожно всхлипнула и рванулась к отцу, но барон протянул руку и, поймав ее
за рукав, с силой  отшвырнул  назад,  потом  повернулся  к  Иву  и  злорадно
прорычал:
   - Значит, любого поборешь, а попробуй теперь крысиный мор побороть.
   За ним забормотал и Остан, давясь от судорожного смеха:
   - Встанет им поперек горла  наше  угощение.  Домат  рухнул  на  пол  и  с
кряхтеньем и стонами засучил ногами. Ив прислушался к своим ощущениям: да, у
него в желудке словно разгорался пожар. Он удивленно посмотрел на свои  руки
- они дрожали. Неужели его бессмертие - фикция и его, способного выдержать в
упор залп лучевого пистолета, можно самым  банальным  образом  отравить?  Ив
гневно оскалил зубы. Кому нужно такое бессмертие? Перед глазами заколыхалась
белесая пелена. Все окружающее стало  каким-то  размытым,  и  только  чьи-то
глаза с сузившимися зрачками, горящие злобой и торжеством, были видны четко,
до последней прожилочки, до каждого лопнувшего  сосудика.  У  Ива  мелькнула
мысль: а может, все правильно, он слишком уверовал в свою  неуязвимость,  за
что и поплатился. Он попытался подняться, но кто-то, вроде бы барон,  ударил
его по лицу, и он упал навзничь. Где-то на периферии сознания  звенел  дикий
крик Сутреи. Он почувствовал, что в комнату вошел еще кто-то, потом на  него
плеснули чем-то жидким и вонючим, за этим  последовало  несколько  ударов  и
чей-то незнакомый голос пророкотал, странно растягивая слова, а  может,  это
делало его искаженное сознание:
   -  С-с-смот-т-три-ка,  е-е-еще  шев-е-е-елит-т-тся.-  -   Потом,   спустя
мгновение, тот же голос произнес: - П-п-прощай, чуж-ж-ж-жак.
   Собрав все силы, Ив прошептал:
   - Барон...
   Тот же голос удивленно пробормотал:
   - Бо-о-о-оже, он-н-н еще гов-в-ворит, а отец И-и-иеремия о-о-обещал,  что
не п-п-п-протянет и ми-и-и-нуты.
   - Барон... Мы еще встретимся, -  тихо  сказал  Ив,  вложив  в  эти  слова
последние силы.
   Его угасающее сознание уловило  раскатистый  смех,  потом  прежний  голос
пробормотал:
   - Прико-о-о-ончить е-е-его.
   Ив почувствовал страшную боль  в  груди,  там,  где  было  сердце,  потом
взорвался болью череп, живот, пах  -  и  наконец  все  закончилась.  Остался
только мучительный жар, который становился все сильнее и  сильнее.  А  потом
его унесла черная мгла.
   Барон  смотрел  на  полыхающий  дом,  заслонясь  рукой  в   перчатке   от
обжигающего жара. В пяти шагах от него, в грязной луже, выла нагая и избитая
Сутрея. Когда жар от горящего дома стал слишком силен, а  бароновы  молодцы,
насытившись, оставили ее, она приподнялась и,  опираясь  на  дрожащие  руки,
поползла к дому. Но когда ее волосы  стали  потрескивать  от  огня,  она  не
выдержала, рухнула на землю и дико завыла. От этого воя кровь стыла в жилах.
Барон достал лучевик, шагнул вперед и,  приложив  дуло  к  затылку  девушки,
нажал на спуск. Сутрея захлебнулась криком и  затихла.  Барон  обернулся  и,
кивнув Остану, который  с  каким-то  первобытным  ужасом  смотрел  на  него,
небрежно усмехнулся и произнес:
   - Вот и все, хозяин Остан, можешь считать, что его поле теперь твое. - Он
подошел к Остану вплотную и, приблизившись к самому его лицу, добавил:  -  И
всегда помни о том, что происходит с теми, кто попытался перейти мне дорогу.
   Ив с трудом разлепил обгорелые веки и повел глазами по сторонам. Если  бы
то, что осталось от его губ, могло пошевелиться, наверное, он  попытался  бы
улыбнуться. Тот ли это был свет или нет - только Ив здесь уже был, и не раз.
Он лежал на прохладной, идеально ровной поверхности,  а  воздух  вокруг  был
наполнен золотистой дымкой. Боль, заполнявшая, казалось, каждую клеточку его
изуродованного тела, как будто утихла, сделалась  как  бы  неощутимой,  лишь
слабо напоминая о себе. Ив, опираясь на руки, со стоном приподнялся.
   - Ну, наконец-то...
   Ив дернул головой в  ту  сторону,  откуда  раздался  голос,  и  заскрипел
зубами. Боль, почти неощутимая, пока он не двигался, при  малейшем  движении
обжигала
   пламенем.
   - Ладно, лежи, я пододвинусь.
   Перед Ивом возникла худая, жилистая фигура мужчины с иконописным лицом  и
такими знакомыми ехидными глазами. Мужчина, сидевший в удобном, старомодного
вида кресле, окинул его критическим взглядом и поморщился:
   - Ну и что теперь?
   Вопрос был чисто риторический, поэтому Ив промолчал. Творец спросил::
   - И во что ты вляпался на этот раз?
   - А то ты не знаешь, - сер