алили  к  двери.  А  Ив,  проводив  их  взглядом,
направился за загородку, где у него было что-то вроде отдельного кабинета.
   Он проходил этим путем каждый день, кроме воскресенья и понедельника, вот
уже больше года. Первые три месяца он забегал  в  этот  закуток,  где  тогда
стояли только стол, два стула и почти пустой сейф, всего на минутку,  словно
чтобы поздороваться, и тут же выскакивал наружу и бежал по лестнице вниз,  в
операционный зал, следом за Ортегой. Прошла неделя, прежде чем  Ив  научился
не отставать от него в самой густой толпе. Спустя  месяц  он  совершил  свою
первую операцию,  удостоившись  одобрительного  взгляда  Ортеги,  который  в
конторе вел себя с ним как с сосунком, но все-таки официально начальником, а
в операционном зале - как с простым сосунком. Через  три  месяца  Ив  удачно
провел операцию с акциями "Таврон холдинг груп", и  назавтра  Ортега  принес
бутылку коллекционного кавальдоса. Они распили ее перед началом торгов,  как
выразился Ортега, за нового настоящего брокера. Хотя  в  его  тоне  все  еще
скользила некоторая снисходительность. Но  не  прошло  и  полугода,  как  он
однажды вечером заявился к Иву в номер с початой бутылкой и,  наблюдая,  как
Ив, уже собиравшийся было ложиться и наскоро  натянувший  рубашку  и  брюки,
расставляет на столике стаканы и вазу с фруктами, грустно признался:
   - Я завидую вам, мистер Корн. Вы обошли меня по всем статьям.  Признаюсь,
когда я увидел вас в первый раз, то подумал, что вот, прислали на мою голову
еще одного богатенького  сосунка,  который  во  что-то  вляпался,  а  теперь
спасается от серьезных неприятностей.  -  Ортега  усмехнулся.  -  И,  честно
говоря, первые два месяца вы полностью подтверждали мои предположения.
   Он замолчал и, налив себе на два пальца текилы, залпом опрокинул  стакан.
Ив молча ждал продолжения, и оно не заставило себя ждать:
   - Я всегда считал себя хорошим брокером. Когда я был  помоложе,  то  даже
сумел открыть свою контору и одно  время  контора  Энрике  Диаса  Ортеги  не
опускалась ниже пятой позиции в рейтинг-листе Санта-Макаренской биржи. Но...
однажды я зарвался и вот уже двадцать лет работаю старшим брокером  в  нашей
конторе. Я всегда был лучшим. Все шефы, что были до вас, знали, что без меня
наша контора - дерьмо. Среди них были и хорошие  люди,  и  подонки.  Кое-кто
пытался прибрать меня к рукам, сломать, задавить. Другие просто делали  вид,
что все идет, как они  хотят,  но  вы...-Ортега  налил  себе  еще,  выпил  и
пристально посмотрел на Ива. - Вы оказались другим. Вы не  строили  из  себя
начальника, а просто делали все, что нужно, и  торчали  у  меня  за  спиной.
Клянусь мадонной, одно время я даже пытался  вас  разозлить,  но  вы  просто
молча улыбались, и я чувствовал  себя  идиотом.  Потом  однажды  вы  наконец
открыли  рот  и  совершили  покупку,  а  я  почувствовал,  что   мое   время
кончилось... - Ортега замолчал, вертя в руках пустой стакан и словно забыв о
бутылке, потом поставил его на стол и вздохнул: - За неполные девять месяцев
вы стали брокером лучше, чем я.  Признаюсь,  на  некоторые  ваши  покупки  я
сначала смотрел снисходительно, они  были  в  лучшем  случае  спорны,  но  я
злорадно думал про себя:
   "Ну  и  что,  пусть  мальчик  влетит,  это   отучит   его   от   излишней
самоуверенности и поможет понять, что во всяком деле нужны профессионалы.  А
для  того  чтобы  стать  профессионалом,  надо  разменять  на  бирже  третий
десяток", но вы не ошиблись ни разу...  -  Ортега  стиснул  зубы  и  помотал
головой.
   Ив сидел молча, уставившись глазами в стол. Последние  несколько  месяцев
он почти не обращал внимания на окружающих. Биржа действовала  на  него  как
наркотик, заставляя забывать о еде, женщинах и развлечениях. Каждая  удачная
сделка  приводила  его  в  почти  сексуальный  экстаз.  И  теперь  ему  было
мучительно стыдно. Он был командиром этих людей,  а  по  закону  благородных
донов, писанному кровью многих из них, командир в первую голову должен уметь
использовать своих людей и брать на свои плечи только то, что является  его,
и только его, неотъемлемым правом и не может быть сделано никем  другим.  Он
же, увлекшись собственными успехами, по сути  дела,  разрушил  команду.  Ибо
Ортега был ее становым хребтом двадцать лет ДО Ива  и  должен  был  остаться
таковым и ПОСЛЕ него.
   В тот  вечер  разговора  не  получилось,  Ортега  быстро  напился,  а  Ив
чувствовал себя скованным от сознания  вины.  Однако,  когда  старый  брокер
ушел,  Ив  почти  до  утра  пролежал  без  сна,  размышляя  над  сложившейся
ситуацией.  Утром  он  появился  в  конторе  раньше  всех.  Пока  собирались
остальные, он успел сделать несколько звонков,  и,  когда  в  дверях  возник
немного осунувшийся, но все  такой  же  энергичный  Ортега,  в  конторе  уже
толпились грузчики и монтажники. Ортега с недоумением посмотрел на Ива.  Тот
подозвал его к себе:
   - Вот что, старший, сегодня в зале работайте без меня. У  меня  появились
кое-какие мысли по поводу того, как растянуть мою удачливость на всех,  хочу
кое-что здесь перестроить.
   Ортега ухмыльнулся в своей обычной шутовской манере, хотя Иву показалось,
что в глубине его глаз затаилось смущение, и сказал:
   - Если это ответ на болтовню старого пьяницы... Ив перебил его:
   - И это тоже, но я ведь не просто брокер, а шеф и потому, имею  некоторые
иные обязанности и помимо получения удовольствия от игры на  котировках.  Но
главная причина в другом. И ты, старина, сам  в  этом  убедишься,  когда  мы
попробуем.
   Ортега хитро прищурился:
   -  Значит,  биржа  сумела  зацепить  и  вас,  шеф?  Сознаюсь,  я  в  этом
сомневался, глядя на ваше лицо  в  операционном  зале.  Когда  вы  буквально
раздели Эччево на разнице между "Второй национальной" и  "Тарганетен  порк",
то улыбались спокойно и невинно, как младенец.
   Ив усмехнулся:
   - Значит, будем считать, что мне понравились погремушки.
   Ив оторвался от воспоминаний и  направился  в  свой  закуток.  Внутри  он
скорее напоминал теперь БИЦ небольшого боевого корабля. Четыре монитора, два
компьютера со встроенными дисплеями и небольшая система связи  с  элементами
ЗАС. И у самой стеклянной стены, за которой был виден  операционный  зал,  -
удобное вращающееся кресло. Стола не было, он здесь просто не уместился  бы.
Ив привычно протиснулся между пультом  и  блоком  мониторов  и  опустился  в
кресло. Вот уже три месяца, как он не  появлялся  в  зале,  оставляя  работу
ногами и горлом брокерам. Его место было здесь. Ив  последовательно  включил
мониторы  и  дисплеи  компьютеров.  Вспыхнули  четыре   двадцатипятидюймовых
экрана, по ним  побежали  картинки,  передаваемые  каналами  политических  и
деловых новостей четырех самых мощных информационных агентств. А  компьютеры
начали по специальной программе переключаться по очереди на серверы  деловых
новостей десятка основных интерпланетных компьютерных сетей. На Ива  полился
такой мощный поток информации, что, казалось,  человек  не  в  состоянии  ее
сразу воспринять - ни слухом, ни глазом, ни умом, но  Ив  почувствовал,  как
внутри его поднимается могучая волна, - и в следующее мгновение он уже был в
этом потоке, был его частью.
   Ортега  со  свойственной  ему  поэтичностью  называл  это  "фламенко   на
котировках". Большую часть времени Ив предоставлял своим  брокерам  работать
самостоятельно. Так продолжалось до тех пор, пока он по каким-то,  даже  ему
самому непонятным, признакам не улавливал намеки на то, что  какие-то  акции
должны резко подскочить вверх или сильно упасть. В этот  момент  он  включал
связь и давал команду начинать массовую скупку или сброс ценных  бумаг.  Все
это  было  очень  рискованно,  поскольку  подобное  обычно   происходило   с
совершенно дохлыми компаниями. И первый же просчет мог привести к серьезному
провалу или даже полному краху, когда они остались бы с  акциями,  стоимость
которых  была  бы  даже  меньше  стоимости  бумаги,  на  которой  они   были
напечатаны, или платы за время работы в сети, которое было затрачено  на  их
покупку. Но пока он не ошибся ни разу.  Ив  уже  ловил  себя  на  том,  что,
просматривая  колонки  биржевых  новостей,  успевает  прикидывать  изменения
котировок не только по Санта-Макаренской бирже, но и по  полудюжине  других,
причем половина из них вообще не относилась  к  сектору  продуктов  питания,
одежды и горнорудной промышленности. И пока все его  предположения,  которые
он успевал проверить, оказывались верными.  Раздумывая  о  своей  жизни,  он
пришел к выводу -  то,  что  после  трагедии  на  Варанге  он  утратил  свои
необычайные физические способности, в конечном счете пошло ему на пользу. Он
от рождения был крепок, гибок и вообще хорошо одарен в физическом плане. Так
что мало кто рисковал его задеть,  а  его  редкая  удачливость,  послужившая
причиной прозвища, под которым он был известен в  среде  благородных  донов,
уберегла его от опасных последствий все еще  сохранившейся  у  него  детской
наивности. На протяжении всей своей жизни, вплоть до того дня,  когда  барон
сжег его заживо в доме Домата, он, несмотря на всю свою крутизну и некоторый
интеллектуальный лоск,  приобретенный  на  Симароне,  по-прежнему  оставался
обыкновенным добродушным деревенским увальнем. А о том, что есть  человек  и
чем живут те девяносто девять процентов  человечества,  которые  за  полтора
века Конкисты ни разу не видели ни одного живого Врага, он не  знал,  да  и,
сказать по правде, не испытывал особого желания узнать. Но, побывав в  шкуре
Корна, он понял очень многое о сущности человека и мире, в котором он живет.
По крайней мере достаточно, чтобы понять, что  митрилловый  клинок,  которым
можно рубить келемит, для Вечного ничего не значит. И ему никогда  не  стать
Вечным, если он не научится добиваться своего, вообще не касаясь клинка.
   Часы в операционном зале отсчитали последнюю  секунду,  и  дружный  вопль
сотен глоток взорвал тишину. Рабочий день Санта-Макаренской биржи начался.
   Вечером, когда биржа уже закрылась и Ив собирался домой, в углу запиликал
дежурный факс. Ив подошел поближе и, вытащив лист, уставился на  распечатку.
Пробежав глазами текст, он почувствовал,  как  у  него  вдруг  засосало  под
ложечкой.  Хотя  в  сообщении  говорилось,  что  на  Новый  Куско  с   целью
ознакомления с делами  фирмы  собирается  прибыть  представитель  одного  из
директоров банка по имени Арсон, у Ива почему-то сразу возникла  уверенность
- он знает, кто прибудет под  этим  именем.  Кому-то  это  могло  показаться
просто невероятным. Но, как обычно, он оказался прав.
   Мистер Розенфельд прибыл через полторы недели, без особой помпы. Ив лично
встретил его в космопорту и довез до гостиницы, где для него был приготовлен
скромный трехкомнатный номер.  Судя  по  его  невозмутимому  виду,  подобные
поездки были для одного из самых богатых людей Нового Вашингтона  отнюдь  не
внове. Старый Упитанный Умник два дня забивал баки всей конторе, с небрежным
видом просматривая распечатки  итоговых  сводок  за  весь  прошедший  год  и
напропалую балагуря с Ортегой, а вечером третьего дня появился в номере Ива.
Ив как раз собирался спуститься на одиннадцатый этаж,  чтобы  ехать  в  кафе
"Капитан Эрнесто", где они традиционно ужинали с Ортегой.  Когда  на  пороге
его номера появился Старый Упитанный Умник, Ив уже надевал  свингер.  Мистер
Розенфельд посмотрел на него и засмеялся, довольный:
   - Вы стали настоящим кабальеро, мой юный друг. Усы, сапоги со шпорами  по
последней моде и традиционная вечерняя рюмка текилы, не так ли?
   Ив вежливо поклонился и с улыбкой ответил:
   - Все мы стараемся приспособиться к обстоятельствам. Я же  не  спрашиваю,
зачем председателю совета директоров одного из  крупнейших  банков  пытаться
изображать из себя мелкого служащего перед полудюжиной брокеров. Причем, как
видно, это ему настолько необходимо, что он даже способен терпеть  тараканов
в этой положенной набок вавилонской башне.
   Старый Упитанный Умник хитро прищурился:
   - А может, я просто ностальгирую? Я ведь тоже когда-то начинал здесь,  на
Новом Куско. Правда, тому будет уже семьдесят годков. Но с тех пор тут  мало
что изменилось. Даже клопы и тараканы.
   И они оба рассмеялись. Розенфельд взмахнул рукой:
   - Собирался пойти  поужинать?  Пожалуй,  я  составлю  тебе  компанию.  Ив
поклонился:
   - Буду рад. У вас есть желание посетить какое-то конкретное место?
   - Ну  уж  нет,  право  выбора  оставляю  за  аборигеном,  -  сквозь  смех
проговорил Розенфельд.
   - А как насчет расширения компании? Мистер Розенфельд знаком показал, что
ничего не имеет против.
   - Тогда предлагаю отправиться к "Капитану Эрнесто", как тут говорят.  Это
заведение у нас что-то вроде клуба. Впрочем, не  только  у  нас.  Там  можно
встретить чуть ли не половину всех брокеров Санта-Макаренской биржи.
   Мистер Розенфельд кивнул, соглашаясь, и они вышли из номера.
   Войдя в кафе "Капитан Эрнесто", они первым делом увидели Ортегу,  который
с довольным видом принимал из рук какого-то раздосадованного малого  большой
запотевший стакан горьковатого местного пива.
   - Вот так-то, чиверо,  это  научит  тебя  не  спорить  со  старым  Энрике
Ортегой. Я делал в дартс таких, как  ты,  еще  когда  только  начинал  брить
подбородок, - Ортега обернулся и, заметив Ива, с широкой улыбкой  направился
к нему: - Привет, шеф, я взял бутылочку коллекционного кальвадоса.  Так  что
сегодня  у  нас  намечается  очень  приличный  вечерок.  -  Тут  он   увидел
Розенфельда, и его улыбка стала еще шире. Он протянул ему руку:  -  Рад  вас
видеть, сеньор Арсон. Как я понял, это ваш прощальный вечер?  Что  ж,  тогда
моя бутылочка тем более будет кстати.
   Старый Упитанный Умник усмехнулся:
   - Вообще-то, хотя мои врачи, несомненно, будут  против,  я  думаю,  одной
бутылочкой сегодня не обойтись.
   У  Ива  при  этих  словах  перехватило  дыхание.  Похоже,  сегодня  Аарон
Розенфельд раскроет истинную причину своего приезда на Новый Куско. Ибо надо
быть  полным  идиотом,  чтобы  предположить,  будто   председатели   советов
директоров банков, которые согласно  рейтинг-листу  Межпланетной  Банковской
Ассоциации входят в сотню самых  крупных  банков  межпланетного  финансового
сообщества, лично занимаются инспекцией  мелкой  брокерской  конторы,  пусть
даже и увеличившей прибыль за прошедший год почти в двенадцать раз.
   Вечер удался. Кафе было  набито  битком.  Но  так  как,  не  сговариваясь
специально, в этот вечер здесь собралась вся их контора, владелец устроил им
отдельный стол.
   После второго бокала на столике появились новые бутылки, а после третьего
Ив вдруг почувствовал, что этот вечер напоминает  ему  дружескую  попойку  с
Пивным Бочонком и Сивым Усом по окончании  очередного  рейда.  Единственное,
чего не хватало, так это огня в камине и жарящегося бычьего бока на вертеле.
Но тут уж ничего  не  попишешь.  В  "Гасиенде  дель  Корво"  нигде  не  было
открытого огня, даже  на  кухне.  Война  пока  еще  не  настолько  разрушила
экономику, чтобы люди вернулись к приготовлению пищи на открытом  огне.  Тем
более в столице планеты.
   Между тем вечер шел своим чередом. Розенфельд прицепился к Ортеге:
   - А ты не пробовал наказать в дартс мистера Корна?  Ортега  на  мгновение
смутился, потом сказал с серьезной миной:
   - Я соблюдаю субординацию. Что было бы с моей бедной седой головой,  если
бы я осмелился обыграть начальство?
   Розенфельд глубокомысленно поддакнул, но  тут  они  оба  не  выдержали  и
расхохотались. Ив тоже улыбнулся. Как-то,  когда  он  ждал  Ортегу,  к  нему
прицепился один. из завсегдатаев,  ехидно  вопрошая,  не  желает  ли  мистер
поставить десяток песо или боится и намерен  и  дальше  прятаться  за  спины
ветеранов. Ив знал, что  успехи  в  дартс  давали  человеку  немалую  толику
авторитета в глазах брокеров,  однако  в  тот  раз  он  покачал  головой  со
словами, что  предпочитает  не  играть  на  деньги.  Кабальеро  презрительно
скривил губы и отошел к стойке, где громогласно заявил, что вот  же,  бывают
такие сосунки, которые еще не  научились  метать  стрелку,  а  уже  лезут  в
брокеры. Ив слез с высокого табурета, на который только что уселся, купил  у
бармена дюжину стрелок и направился к дальней стене,  что  составляло  вдвое
большее расстояние, чем  это  было  необходимо  для  игры  в  дартс.  Поймав
высокомерный взгляд хвастуна, Ив подмигнул ему и одну за другой  вогнал  все
двенадцать стрелок в центр "бычьего глаза", после чего  снова  повернулся  к
нему и еще раз подмигнул его ошарашенной физиономии. Когда  он  вернулся  на
место, Ортега, который, как оказалось, появился у "Капитана Эрнесто"  в  тот
момент, когда Ив метнул первый дротик, покачал головой и пробормотал:
   - Благодарю деву Марию за то, что она не внушила вам любви к  дартсу.  Вы
разорили бы всех моих "клиентов".
   Однако  вечер  понемногу  шел  к  концу.  Ребята  из  конторы  постепенно
разошлись, и наконец за столиком остались только они трое. Старый  Упитанный
Умник вдруг поставил бокал и повернулся к Ортеге:
   - Сеньор Ортега, насколько я помню, у вас когда-то была своя  собственная
контора? Ортега сделал шутовскую мину:
   - О, сеньор Арсон, это было так давно, что я уже и не помню.
   Розенфельд с серьезным видом продолжал:
   - А вам никогда не приходило в голову,  что  вы  и  сами  достойны  стать
директором нашей конторы? Ортега с усмешкой покачал головой:
   - Нет, сеньор, я, конечно, понимаю, вы  представитель  больших  шишек  и,
наверное, я пришелся вам  по.  душе,  коли  захотели  поучаствовать  в  моей
судьбе. Но не стоит. Конечно, я кое-что умею,  но...  -  Он  ткнул  палец  в
сторону Ива. - Как бы я ни раздувался, словно индюк, этот  парень  даст  мне
фору в пять дротиков, а потом уложит все, что у  него  останется,  в  "бычий
глаз".
   Мистер Розенфельд развел руками:
   - Я вас понимаю, но все дело  в  том,  что  этот  многообещающий  молодой
человек должен будет уехать со мной.
   Ортега удивленно взглянул на Ива, но тот, хотя и ждал чего-то  подобного,
смог  лишь  с  недоумением  поднять  плечи.  Ортега   снова   повернулся   к
собеседнику:
   - И куда же его прочат?
   Старый Упитанный Умник усмехнулся я, повернувшись  к  Иву,  ровным  тоном
сказал:
   - Я слышал, сам председатель совета директоров хочет предложить ему место
своего личного секретаря.

   Трангар Сморт, герцог Икрума, опоздал на прием на целых полтора часа.  Ив
несколько минут назад запустил в кабинет шефа невысокого плотного господина,
представившегося как мистер Дуглас, и спокойно занимался сортировкой  почты,
когда массивные резные двери  вдруг  распахнулись  от  тяжелого  пинка  и  в
просторную приемную валом повалили солдаты, облаченные в грохочущие  доспехи
и сверкающие шлемы. Немногочисленные посетители, терпеливо ожидавшие,  когда
им будет позволено проникнуть  за  высокую  двустворчатую  дверь,  испуганно
вжались в спинки кожаных диванчиков, расставленных между вазами с роскошными
барногиански-ми "древами жизни".  Приемная  председателя  совета  директоров
"Ершалаим  сити  бэнк"  призвана  была  производить  впечатление.  И,   надо
откровенно признать, прекрасно справлялась с этой задачей. Ив оторвал  глаза
от терминала  и  повернулся  на  шум.  Двери  продолжали  извергать  солдат,
которые, вбежав в приемную, молниеносно выстраивались в  две  шеренги  лицом
друг к другу, образуя блистающий и звенящий коридор от входа в  приемную  до
дверей кабинета. Ив усмехнулся про себя  и,  переключив  компьютер  в  режим
текстовой информации, набрал короткую фразу. Спустя несколько  мгновений  на
экране появилось одно слово: "Придержи". Когда мистер Розенфельд вел  беседу
с  клиентом,  тот  должен  был  чувствовать,  что   является   для   мистера
председателя совета директоров единственным значимым  существом  в  мире,  и
любое   постороннее   вмешательство   могло   разрушить   эту    старатель